Первыми на место дуэли прибыли Чу и малыш Го в полной боевой готовности, ибо что-то подсказывало им, что начальство придется разнимать силой. Дацин заполошно метался по полянке, ища следы любимой хозяйки и причитая, что никогда не доверял Посланнику в черном. Чу цыкнул на него, но Дацин не слышал, тщательно принюхиваясь. Гелань и сестрица Хун тем временем рыдали друг у друга на плече, жалея непутевую Чжао, которую наверняка разозленный Посланник забрал с собой в Дисин и больше они ее не увидят. После того как Дацин объявил, что не чувствует здесь запаха хозяйки, девушки зарыдали еще горше. Чу помрачнел, готовясь лично отбивать шефа, малыш Го всхлипнул... Обратно в спецотдел они возвращались в полном молчании.

Тем временем, в баре неподалеку от спецотдела Чжао с Шэнь Вэем чокаются бокалами пива за удачный розыгрыш. Чжао хохочет в голос, представляя лица разыгранных. Она шутит, толкая локтем в бок грозного Посланника и звонко смеется от души, откидывая голову. Под ресницами пряча печаль. Шэнь Вэй, привычно собранный и серьезный ничего не замечает. И это к лучшему. При мысли о том, что она влюбилась в него, как девчонка до дурацких сердечек в глазах, Чжао вспыхивает румянцем — как же стыдно-то, ведь ей давно уже не пятнадцать — и прячет горящие щеки в бокале с пивом. В голове от выпитого легко и пусто и она ловит себя на том, что почти открыто разглядывает профессора:

Темные волосы аккуратно уложены, светлая кожа, нежная как фарфор и ресницы - длинные, темные, стрелами... Когда он опускает их, сердце Чжао предательски вздрагивает, сладко сжимаясь. В полутьме бара большие глаза профессора поблескивают из-под ресниц черным жемчугом и от близости их у Чжао перехватывает дыхание. Она торопливо допивает пиво, радуясь тому, что сейчас не видно ее горящих щек. Дверь бара грохнула:

—Шеф! ВотВыгдеунасновоедело! — на одном дыхании выпалил Дацин, подлетая к ним и хватая Чжао за рукав.

Чжао вскидывается, рванув к выходу с таким энтузиазмом, будто ждала этого. В глубине души она рада своему заместителю и новому делу как никогда в жизни. Дацин запоздало удивляется:

— Профессор? И Вы тут?

— Подождите меня, — просит Шэнь Вэй, расплачиваясь за пиво.

Он прибывает на место происшествия одновременно с Чжао, оглядывается, ища взглядом знакомую вороную макушку: Чжао допрашивает свидетелей. Шэнь Вэй ненавязчиво материализуется рядом, и поправив очки, улыбается многообещающей улыбкой удава Каа. Свидетели мгновенно подбираются и вспоминают новые подробности. Выяснилось, что у очередного десница талант соединять любящие сердца. С его точки зрения. Дисинец искренне желает всем счастья, а потому активно соединяет сердца с упорством начинающего купидона. Шэнь Вэй совершенно по-человечески вздохнул и покосился на фонтанирующую азартом и энергией Чжао, решив не спускать с нее глаз, пока горе-купидона не поймают. Хотя что-то подсказывало ему, что это бесполезно.

«Жертвы» его соотечественника тем временем неподалеку мило ворковали, переплетя пальцы и склонившись голова к голове. Шэнь Вэй долго, вдумчиво смотрит на это, убеждая себя, что его интерес чисто научен. Чжао рядом кривится: «фу, телячьи нежности». Ее теплое дыхание щекочет шею. Близко... Слишком близко. Профессор сглатывает. И не успевает среагировать на вылетевшую откуда-то стрелу. Чжао дергается вперед, отталкивая его и оседает к его ногам. Смотрит как-то обиженно на подрагивающее чуть ниже ключицы древко. То в ответ начинает светиться, растворяясь и этот свет впитывается ей куда-то под ребра. Чжао морщится — щекотно — и чихает. Бросившиеся к ней сотрудники дружно выдыхают. Шэнь Вэй, находящийся к ней ближе всего, помогает шефу подняться. Та, опираясь на его плечо, оглядывает присутствующих ее взгляд останавливается на старике Чу.

— Какого *:%;№";?4&&*@$*##?! — яростно выдыхает Чжао. — Почему. Ты. Не. Остановил. Его?!

Она буквально пылает яростью, так что Го и сестрица Хун пятятся поближе к полицейским.

Чу делает шаг и опускается перед ней на одной колено:

— Простите... Моя госпожа.

Чжао поперхивается воздухом:

— К-какая я тебе на, @#$, госпожа?! Эй, ты ж меня терпеть не можешь!

Кажется, где-то она слышала выражение «очи черные». Очи значит глаза.

И черные очи напротив сейчас пылали ярко и горячо. В голосе Чу прорезались незнакомые бархатистые нотки, когда он обезоруживающе заявил:

— Вы прекрасны в гневе.

От этого заявления воздухом подавились все присутствующие, а Шэнь Вэй понял, что пора вмешаться. Старина Чу был нужен ему живым.

Полиция на заднем плане хрустела попкорном и делала ставки.

Шэнь Вэй огляделся и понял, что лучше сейчас будет отступить.

— Возвращайтесь в спецотдел, — велел он коллегам. — А шефа я отвезу в больницу.

Чжао пыталась было возразить, заверяя что она в порядке, но профессор был непреклонен, запихивая ее в джип на место пассажира.

Обследования показали многочисленные гематомы, пару трещин в ребрах и растяжение связок. Шэнь Вэй поправил очки:

— Так говоришь, никто не пострадал при поимке того... «человека-паука»?

Чжао ответила ему кристально-честным взглядом. Профессор вздохнул, понимая, что убеждать ее в чем-либо бесполезно и набрал номер Чжао-старшего.

— А Вэй, я тебя ненавижу, — хмуро сообщила ему виновница «торжества», теребя подол больничной пижамы.

Профессор смерил ее своим фирменным взглядом и менторским тоном начал:

— Тебе бы следовало быть осторожнее. Твое человеческое тело слишком хрупко и легко уязвимо...

Чжао фыркнула и закатила глаза, потом зевнула, обняв подушку:

— А Вэй, разбуди, как закончишь.

Но разбудил ее сердитый голос отца, отчитывающий профессора как мальчишку. Чжао нырнула с головой под подушку, отчаянно твердя про себя: «я в домике». — Не помогло.

Отец одним махом сдернул с нее одеяло и громыхнул над ухом:

— Юная леди!

Так он называл ее, когда сердился и Чжао внутренне сжалась, ожидая взбучку, но вопреки ожиданиям ладонь отца мягко опустилась ей на макушку и нерешительно застыла...

— Я не хочу тебя потерять, как потерял твою мать... — голос отца дрогнул и тут же снова обрел властные нотки. — Поэтому ты поедешь домой и больше никаких расследований! Будешь сидеть вышивать крестиком. Или что там приличные девицы делают, пока я не выдам тебя замуж.

— Но папа...

— Я все сказал, — отрезал Чжао-старший.

— Не пойду, — насупилась Чжао, скрестив руки на груди и всем своим видом выражая несогласие.

Чжао-старший хмыкнул и сгреб ее в охапку вместе с одеялом. Через его плечо Юн Лань послала испепеляющий взгляд Шэнь Вэю и одними губами проартикулировала: «предатель».

Шэнь Вэй смотрел ей вслед со смешанным чувством, понимая, что так его боевая подруга наконец будет в безопасности — Чжао-старший за дочку голову кому угодно откусит. Под его присмотром Чжао ничего не грозит. А с другой стороны, спецотделу будет ее не хватать. Ему будет не хватать. Но так лучше для нее. И профессор, бросив взгляд на часы, вышел — пора на лекции.

На третий день Чжао-старший смягчился и позволил дочке гулять. Как в старые добрые времена — с компаньонкой из подруг. Чжао оценила иронию, поскольку подруг у нее не было. Кроме Чжу Хун и Гелань. Но папа категорически запретил ей видеться с ребятами из спецотдела. Однако про замужество больше не говорил. И в общем-то был непривычно добр и внимателен, так что Чжао страдала только от того, что единственную ее одежду нынче составляли платья и от скуки. Но ведь никто не отменял мобильную связь и Чжао забомбардировала профессора смс-ками: «Спаси меня!» Первые несколько дней Шэнь Вэй оставался глух к ее мольбам, однако Чжао могла при некотором усилии довести даже святого, и профессор не оказался исключением. Вскоре ей пришла смс-ка: «Завтра. Жди».

Сидя на диване спецотдела, Чжао смеялась уже полчаса. Она честно пыталась взять себя в руки, но стоило ей покоситься на верных соратников, смывающих с помощью Гелани грим, как смех разбирал ее с новой силой. «Соратники» в лице профессора, малыша Го и Лин Цзиня косились в ответ и во взглядах их читалась укоризна. Безмолвное: «Мы для тебя на такие жертвы пошли...» Чжао всхлипнула:

— Простите... вы... Вы такие красотки. Аж завидно!

Часом ранее.

В дверь позвонили и Чжао из-за папиного плеча неприлично вытаращилась на трех смутно знакомых девушек — хрупкую брюнетку в деловом брючном костюме, девочку-подростка в мешковатом розовом худи и двумя умилительными хвостиками, хорошенькую донельзя: большие глаза опушенные густыми ресницами, пухлые розовые губки, нежный румянец на молочно-белой коже, ямочки на щеках. Чжао незамедлительно захотелось ее потискать, пока ее взгляд не упал на внушительную габаритную даму за спинами первых двух. Дама смущенно повела широкими плечами и неожиданно подмигнула ей густо накрашенным глазом и тут до Чжао дошло... Пока гостьи убедительно врали ее отцу, что у них запланировано какое-то мероприятие: «да-да, мы ее лучшие подруги, господин Чжао», Юньлань изо всех сил старалась не рассмеяться и только в отделе ее наконец прорвало. Она хохотала до слез, согнувшись пополам и колотя кулаком себя по колену под неодобрительные взгляды профессора.

— Девочки, — выдавила она сквозь смех, — спасибо. Вы лучшие.

Лин Цзинь мрачно зыркнул на нее подведенным глазом, срывая парик и пробурчал, что за такое ему точно положена премия. Сестрица Хун на секунду оторвалась от снятия макияжа с лица профессора и подмигнула шефу, что означало «я все сфотографировала», Чжао хрюкнула. Малыш Го засмущался еще сильнее, чем вверг ее в неконтролируемое умиление и был безжалостно затискан. Спас беднягу профессор, не открывая глаз, заметивший:

— А Лань, ты сегодня чудесно выглядишь.

Юнлань опустила взгляд на свою грудь и зарделась, как девчонка. Она совсем забыла, что усилиями отца одета в платье. Мини. Ярко-алого цвета. С открытым плечом. Она отчаянно зажмурилась, коря себя за невнимательность. Рядом кто-то вздохнул и на плечи лег пиджак, согретый чужим теплом. Малыш Го пользуясь моментом, спрятался за спиной у Чу. Чу не заметил, пожирая начальницу влюбленно-восхищенным взглядом.

— Эй, — Окликнул их Линь Цзин. — У нас новая жертва.

Чжао мигом забыла и платье и о каблуках, хищно подобравшись:

— Где? Я убью этого «купидона» недоделанного!

На заднем плане влюбленно вздохнул Чу. Профессор осторожно переместился поближе к закипающей Чжао и успокаивающе положил ей ладонь на плечо:

— А Лань. Мы остановим его.

Чжао фыркнула, и профессор поймал на том, что его, пожалуй, впервые радует вспыльчивость Чжао в ее нежелании принимать «любовь» Чу. Разумеется, последний отправился на место происшествия с ними. А дальше все пошло совсем не по плану:

Чжао сидела верхом на преступнике, впечатав того носом в землю: короткие волосы растрепались, мини платье приобрело еще и пикантные разрезы, из-за чего профессор старательно отводил глаза от стройных ножек и призывал на помощь всю свою выдержку, что не прибить влюбленно вздыхающего Чу. Преступник жалобно мычал что-то невнятное из-за забитого травой рта. Чжао требовала расколдовать Чу; он откровенно любовался ей, а профессор медленно закипал. Пожалуй, пришло время хладнокровного Посланника в Черном. К тому моменту, когда он, перевоплотившись, вынырнул откуда-то из кустов, Чу уже пришел в себя и профессионально скрутил преступника, а Чжао невозмутимо отряхивалась.

— Все-таки хорошо, что она предпочитает брюки... — промелькнуло в голове у профессора, при виде разрезов и декольте, — ... у нее бы не было отбоя от поклонников.

Прибыв в отдел, Чжао сразу же переоделась, но профессор, глядя на нее привычную в джинсах и футболке кингсайз, никак не мог выкинуть из головы «дивный» образ взлохмаченной Чжао с туфелькой в руке и слегка порванном платье, открывающим точеную смуглую фигурку, совершенно прекрасной в своем гневе. Чжао, и без того занимавшая его мысли, теперь и вовсе поселилась в них. Против воли профессор замечал каждую мелочь, как она улыбнулась, наклонила голову, коснулась тонкими пальцами руки... А студенты замечали, как педантичный сухарь-профессор улыбается, разговаривая с кем-то по телефону, как мягок при этом его голос и что еще удивительнее некоторую рассеянность. Студенты замечали и гадали, кто же его пара. Потом кто-то вспомнил что видел с его молодым, худощавым парнем в кожаной косухе и высоких армейских ботинках. Парень подвозил профессора до университета на своем мотоцикле — девушки шептались «красавчик», парень улыбался, сияя ямочками на щеках, подмигивал и не скупился на комплименты, обаяя всех и каждого. Профессор почему-то сердился, наверное, ревновал. Оно и неудивительно. Знали бы студенты, что творится с профессором вне университета, они бы удивились еще больше....

А в спецотделе тоже стали замечать, что раньше профессор, то и дело отсутствующий по своим делам, стал заглядывать в отдел все чаще и проводить там времени все больше. Он мило общался с призраками, наставлял Го, тренировал Чу и помогал Лин Цзиню в некоторых его исследованиях. Но... Но с Чжао он при этом держал дистанцию. Позволяя себе лишь взгляды. На расстоянии. Когда Чжао не видела. Чжао же недоумевала, обижалась и свою очередь пока он не видел, смотрела на него со странной тоской. Ее подчиненные понимающе переглядывались и делали ставки на то, кто из них первым признается.

Все они верили в Чжао, но профессор удивил и их, и ее. Просто однажды он пришел в отдел не в идеально выглаженном костюме, а в драных джинсах и фиолетовой футболке с портретом Стивена Хокинга. Узнали его по очкам и укладке. Однако на следующий день укладки не стало. Вместо нее у профессора были распущенные волосы чуть ли не до талии, скрепленные у висков косичками и эта прическа ему очень шла. Девушки отдела и вовсе залюбовались густой шелковистой волной, стекающей вниз по его плечам. В этот раз профессор был в джинсовой безрукавке и бицепсы его были хорошо видны всем желающим. Узнали только по очкам. Впрочем, очки тоже изменились: вместо старомодных круглых стали узкими и стильными. На этом метаморфоза профессора не завершилась. Он изменился не только внешне. Куда-то делась вся холодность и теперь профессор ну никак не ассоциировался с профессором. У него оказалось отличное чувство юмора, правда немного черного, приличный багаж сарказма и умение размазать оппонента (в случае необходимости) двумя словами по стенке. Как-то незаметно он оказался душой компании — все еще непростым, но веселым и отчаянным парнем. Теперь он идеально вписывался в их сумасшедший коллектив и был принят в него окончательно.

Чжао... офигевала. С каждым разом все больше. Не сказать, что такой профессор ей не нравился, но это никак не вписывалось в привычную картину мира. Впрочем, Чжао никогда не признавала рамок и раз не вписывается, значит надо эту картину пересмотреть. Она видела, что несмотря на странности профессор был... счастлив? И это главное. Он заслужил это после того, как они предотвратили конец света, и профессор наконец нашел себе преемника на роль Посланника того, кому доверял. Чу на удивление неплохо справлялся с этой должностью и продолжал сотрудничать с отделом. Профессор же, то есть Шэнь Вэй наслаждался законным отдыхом, наверстывая все то, что не успел за десять тысяч лет. За тридцать два года своей земной жизни. И поэтому никто не удивился, когда он однажды, зайдя в отдел, поймал идущую мимо Чжао, закружил в подобии танго и притянув к себе поцеловал. Чжао тоже не удивилась. Она была слишком занята. Она отвечала на поцелуй.