Альбедо закреплял ёлку, со стен наблюдали картины.
Старушка-натурщица, натюрморт с закатниками и пузыринами, драпировки и гипсовые головы в анфас и в профиль – вымученные, академично-выверенные, на железной заднице доведённые до ума. Мама их обожала. Любовалась, отрываясь от написанья рецензий, хвасталась перед «шабашем ведьм», как обзывал Нигредо её подруг. Альбедо разделил бы её чувства, но… Любовь задохнулась в сети росчерков учительского карандаша, осталось лишь неловкое, молчаливое равнодушие.
В следующем году он выставит их на продажу.
***
Нигредо искал ёлочные игрушки. Скрипели дверцы шкафов, поднималась на свет история.
Старые кофты-брюки-куртки – у химиков нет ничего лишнего, – ворох тетрадей и распечаток курсовых, красным пестрели ошибки. Нигредо и сам – одна сплошная ошибка. Тень для света, нелепое подобие Альбедо. Тот слушался маму, радовал учителей, выручал одногруппников перед зачётом, восхищал слушателей на конференции, Грешник знает, что ещё, Нигредо всегда видел лишь его спину. И, сколько бы ни сидел за учебником, никогда не был ближе расстояния вытянутой руки. Каждый раз казалось, что смог бы. Ещё б немного удачи, ещё б немного усилий – ладони сомкнутся на тонкой лебяжьей шее.
В следующем году в их гонке останется только один.
***
Кэйя наряжал ёлку. В ушах наушники, в наушниках – говённый рок, раздирающий барабанные перепонки и тонущий в шелесте счётчика. Разум бессмысленно подводил итоги.
Никаких достижений. Резиной тянулись пары, ноги вязли в болоте долгов – он в конце концов захлебнулся. Заявление об отчислении написал прежде, чем в ректорате подготовили на него приказ. Никаких открытий, если не считать долгой возни с пробкой и щёлканья пивной крышкой. Никаких счастливых моментов, только пьяные танцы в дёрганном свете диско-шаров, истерический смех над тупыми шутками и тошнотное забытьё. Нечем ему гордиться, не за что его любить. В первую очередь самому себе.
Вряд ли это изменится в следующем году.
***
Дилюк варил праздничный глинтвейн. Палочка корицы, очищенный корень имбиря, звёздочки бадьяна и в основе – вишнёвый сок. Кэйя обозвал бы его извращенцем, но… В этом доме двери для него закрыты.
Два года назад их срастило общее горе. Дилюк возил парализованного Крепуса на коляске, кормил его с ложечки и менял обгаженные простыни, Кэйя договаривался с врачами и объезжал все аптеки в поисках нужных лекарств. Два года назад они боролись за свой рассудок и отцову жизнь. Поддерживали друг друга, под новогодний звон бокалов взращивая надежду на лучшее. А потом Кэйя признался, глядя доверительно брату в глаза:
– Лучше бы он тогда умер.
Последний раз они говорили незадолго до похорон. По-деловому сухо и коротко: всё, связанное с Кэйей, Дилюк выжег, иссёк, удалил, как поражённую гангреной конечность; остался лишь обрубок души.
Следующий год он встречал почти по привычке.
***
В черноте догорали салюты, ветер заметал могилы Крепуса Рагнвиндра и Рэйндоттир Голд. Следующий год не имел для них никакого значения.
Насколько плохо будет написать, что я чувствую тоже самое?
Прекрасно подобраны слова, чётко и метко, выверено, точно альбедова ёлка, наряженная игрушками по чёткой структуре.
События AU такие вау, все эти детали, мне очень понравилось, как это всё обыденно-реально, и так им подходит. И это "лучше бы он тогда умер". Очень хорошо. Ост...
Сердце, если честно, аж дрогнуло.
Так тоскливо, так больно, так одиноко - прямо веет всеми этими чувствами от каждого.
Хорошая работа - это та работа, эмоции в которой проникают в читателя, хотя бы немного. И это как раз та работа (впрочем как и всегда, у вас просто потрясающе выходит эта магия текста!!)
Спасибо за труды.
...