Как только Авантюрин увидел того, с кем нужно было заключить договор о сотрудничестве, а именно хмуромого, высокомерного и по виду ханжу, нос Авантюрина уже знал, что он смотрит на выигрыш в генетическую лотерею.

Где-то горчит совсем чуть-чуть, и характер как у осла, но если бы в другой жизни…совсем на секунду представить, каково это было бы?

И вот, другая жизнь настала как-то само собой. И осёл оказался даже не ослом вовсе, а породистым жеребцом с черной гривой, что отдавала королевской синевой.

С ним, Янь Уши – всё не так.

Приезжаешь с сыном на Рождество к собственной матери, а там...

Его терапия полна боли, от которой он пытается сбежать и Лань Сичэнь больше не препятствует этому, лишь наблюдая. Нарушает собственные принципы, отступает, ведя супруга за руку – Цзян Чэн знает, он чувствует, он понимает, но его путь выбран им самим. Он учится. 

Никто из них не был виноват. Непонимание все равно, что яд - копится столетиями, прежде чем разрывает изнутри до лоскутов.

Юный охотник вернулся домой после долгой охоты и слуга спросил его:

“Что тебя тревожит, мой лорд, мой дорогой?”

Охотник молвил в ответ:

“О, мой брат, расстели же постель, ведь чувствую я, как течет во мне яд от горьких ягод”.

И юный охотник лег в постель, шепча в своём бреду:

“Многие скоро умрут под светом священной луны, но не от стрелы и не от меча, а от воли одинокого глупца”.

И не огонь, и не вода не смогли спасти охотника от боли его печали.

(с) Песнь о Фрамме и Охотнике.

Каждый раз, когда Джейс молит о помощи, руны говорят с Виктором лишь громче. Мешают, повторяют, сбивают, режут в висках причудливыми росписями, проливающимися новой кровью. 

“Ul uld aul”

Виктор повторяет их потрескавшимися губами беззвучно, раз за разом, бродя в буре на ощупь остатков своей человечности – чтобы всегда, всегда найти мальчишку и его мать, занесенных снегом.

Найти, чтобы вернуть всё на свои места. 

Шень Юань всегда был тем, кто смиряется. 

Жизнь шла так, как ей было угодно, и Мэтью шёл следом в балансе, которому учил его отец.
Прошлое оставалось в прошлом, будущее незримо виднелось на горизонте, не вполне осознаваемое и блеклое, как первые рассветные лучи. 
Но Вселенная неизменна только в своём собственном векторе. Случайности случайны до тех пор, пока не замечаешь закономерность.

Дэвид морщится, прищуривает глаза, напряженно вглядываясь в полутьму водной толщи.

Ему тревожно, холодно, тоскливо.

Ему больно.

Синева вокруг кажется безжизненной, но неподалёку зависает объёмная, знакомая тень. От её неторопливых движений вода колышется, как заросли незримого бамбука – Дэвид чувствует, как меняется эфемерное течение и видит, как пузырьки воздуха во всполошенной воде бьют ему прямо в лицо.

“Найди меня”