Брюс уверен, они не должны знать. Он слишком любит своих девочек, чтобы впутывать их в это. И потому тщательно прячет шрамы и свежие бинты под свободной домашней футболкой, беззаботно улыбаясь дочкам. Они не должны знать... Сэнди наверняка будет плакать, а Стеф может испугаться. Он не знает, как переживет это Барб и старается не думать об этом. Брюс сделает все, чтобы уберечь девочек от этого знания и от боли, на которой основана его тайна. Боли, которую он не хочет делить ни с кем. Эта боль не коснется девочек, не погасит их улыбок. Он не позволит.

У его малышек будет беззаботное детство, полное радости и смеха. Он готов умереть за это. Но он никогда не умрет, потому что это расстроит их. Как и его тайна. Пусть лучше считают его эксцентричным богачом, как и весь город, пусть удивляются, пусть возмущаются. Он потерпит, лишь бы никогда не видеть страха в их глазах.

Брюс не хочет, чтобы они боялись за него. Пусть их детство ничто не омрачит.

Быть отцом так ново и непривычно. Так.. приятно. Неожиданно тепло. Он не жалеет. Девочки зовут его папой и Брюс думает, что кем бы он ни был для всего этого мира, для них он будет отцом. Он так решил.

Однако он оказался совсем не готов к тому, что они узнают. И вот они стоят, прислонившись к стене бэт-пещеры и смотрят, как он выпрыгивает из бэтмобиля. Брюс оборачивается и стягивает маску. Девочки подходят ближе, глядят тревожно. В груди неприятно екает от плохого предчувствия, но девочки не удивляются, не пугаются и не осуждают. Рассматривают на предмет повреждений- Брюсу приходится снять броню, доказывая им свою целостность. Выдыхают и дружно обнимают.

— Береги себя, — за всех просит Барб.

Брюс кивает. И ничего не меняется. Он по-прежнему для них папа Брюс. Его девочки все понимают...