Джен, флафф, ангст. PG 13. Смерть второстепенного персонажа. Альфред Пенниуорт, kidБрюс Уэйн, teen!Брюс Уэйн, adult!Брюс Уэйн.

Брюсу шесть. Он впервые остался один. Родители, поцеловав его и пожелав спокойной ночи ушли на благотворительный вечер. Тихо скрипнула, затворяясь за ними, дверь, мелькнула под ней узкая полоска света. Брюс натянул одеяло до подбородка и зажмурился. Темнота вокруг сгустилась, став почти осязаемой, потянулась к нему своими щупальцами. Брюс накрылся одеялом с головой, сосчитал до ста, но сон по-прежнему не шел. Слишком страшно было одному в темноте. И тогда он сел на кровати, зябко кутаясь в одеяло.

Уэйны не плачут...

Мальчик вздернул повыше подбородок и подавил всхлип. Он посмотрел на часы, табло которых светилось в темноте: Двадцать три ноль-ноль. Альфред еще не спит. Накинув одеяло на плечи на манер плаща, Брюс наощупь сунул ноги в тапочки и тихонько выскользнул в коридор.

Дворецкий совсем не удивился, обнаружив под дверью своей комнаты юного Уэйна. Лишь приоткрыл дверь пошире и посторонился, пропуская мальчика.

— Не спится, мастер Брюс? Сделать Вам горячий шоколад? Смею заверить Вас, это должно помочь, — учтиво поинтересовался Пенниуорт.

— Мне страшно... — Брюс стыдливо отвел глаза. — Можно я немного побуду с тобой? Я не буду мешать, честное слово! — горячо заверяет он.

— Разумеется, мастер Брюс. — Дворецкий садится в кресло и устало вытягивает ноги. — Хотите я Вам почитаю?

Он дотягивается, не вставая с места, и достает с полки книгу сказок. Брюс несмело подходит ближе. Альфред ободряюще улыбается и приобнимает малыша, когда тот забирается к нему на колени. Брюс испуганно косится на тени в углу и жмется к груди дворецкого отчаянно и крепко. И тогда Альфред начинает читать:

Давным-давно — кажется, в прошлую пятницу — Винни-Пух жил в лесу один-одинёшенек, под именем Сандерс.

— Что значит «жил под именем»? — немедленно спросил Кристофер Робин.

— Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а он под ней жил.

— Он, наверно, и сам этого не понимал, — сказал Кристофер Робин.

Речь его течет плавно и неспешно. Низкий глуховатый голос убаюкивает мальчика. От Альфреда пахнет мужской туалетной водой и чуточку табаком, от Альфреда веет живым теплом. И никакая темнота не страшна, пока он рядом. Брюс расслабляется, опуская голову ему на плечо и закрывает глаза.

Позабытая книга сказок, раскрытая на середине, лежит рядом в кресле. И даже во сне Альфред защитным жестом обнимает доверчиво жмущегося к нему малыша.

***

Брюсу одиннадцать. Он по-настоящему остался один. Навсегда. Уснуть не получается: стоит закрыть глаза и он снова видит тот переулок, слышит выстрел и крик матери, видит как отец закрывает ее собой, как подрублено падает на грязный асфальт...

Уэйны не плачут.

Темнота таит в себе реальные кошмары. Брюс до крови прикусывает губу, поднимается, выходя в коридор и стучится в дверь комнаты Альфреда. Дворецкий открывает дверь в своем привычном строгом костюме—видимо, еще не ложился, — и молча пропускает мальчика внутрь.

Брюс проходит мимо, залезает в его кресло с ногами, подтягивает колени к груди, утыкаясь в них лбом. К горлу подступает комок, мальчик всхлипывает.

Уэйны не плачут.

Голос дворецкого доносится глухо, будто сквозь вату:

— Нет ничего постыдного в том, чтобы плакать, когда больно, мастер Брюс.

Он осторожно присаживается на корточки перед креслом. Брюс подается вперед и прячет мокрое от слез лицо у верного дворецкого на плече. Тот мягко поглаживает мальчика вздрагивающей спине.

— Я скучаю по ним, Альфред - выдавливает мальчик сквозь всхлипы.

— Я тоже, мастер Брюс... Я тоже. — Альфред не плачет, но голос его звучит непривычно сипло и горько.

Он открывает книгу сказок и, устроившись напротив, начинает читать:

Было когда-то на свете двадцать пять оловянных солдатиков. Все сыновья одной матери – старой оловянной ложки, – и, значит, приходились они друг другу родными братьями. Это были славные, бравые ребята: ружье на плече, грудь колесом, мундир красный, отвороты синие, пуговицы блестят... Ну, словом, чудо что за солдатики!

Брюс засыпает на середине сказки. Альфред убирает книгу в сторону и укладывает мальчика на кровать. Поправляет одеяло и обещает:

— Не бойтесь, мастер Брюс, я Вас не оставлю. До тех пор пока Вы будете нуждаться во мне, я буду рядом. И пока я рядом, Вам нечего бояться.

Брюс будто слышит и улыбается во сне, ловя его ладонь и совершенно по-детски прижимаясь к ней щекой.

***

Брюсу двадцать пять. Днем он заключает сделки и руководит доставшейся от отца компанией, а ночью перевоплощается в Бэтмена и патрулирует город. Он больше не боится темноты и по-прежнему плохо спит. Мало спит. Слишком много бумажной работы. Даже Бэтмену приходится писать отчеты, что-то с чем-то сверять, анализировать, планировать. Измученный Брюс засыпает, едва добравшись до особняка. Он спит, сидя в большом кресле в гостиной, закинув одну ногу на пуфик. На спинку небрежно наброшен плащ. Сам Брюс все еще в костюме, но без маски. Под рукой у него газета, на ладони алеют кровью свежие бинты. Альфред подходит бесшумно, беззвучно вздыхает и укоризненно качает головой, укрывая воспитанника пледом. Он гордится своим юным мастером и в то же время боится за него. Однако все что он может - это укрыть его пледом, когда тот засыпает, не в силах дойти до кровати, и надеяться, что тому повезет.

— Да хранит Вас Бог, мастер Брюс... — шепчет дворецкий в темноту — Береги себя, мальчик.