В каникулы Тоши традиционно гостит у нее и Нана счастлива видеть своего мальчика. В ее доме его всегда ждет комната, в которой он жил еще ребенком-не гостевая, а его собственная комната.

Устав после перелета Тоши, ложится пораньше и когда Нана заходит пожелать ему спокойной ночи, он уже крепко спит. Он по-прежнему раскрывается во сне: Одеяло сбилось в ногах, а сам Тоши спит на боку, обнимая подушку. Эта привычка у него лет с тринадцати. Только тогда вместо подушки был плюшевый львенок. Тоши спит в одних пижамных шортах и Нана замечает, не может не заметить, какие у него широкие теперь плечи. И когда ее мальчик - долговязый и нескладный, тощий неоперившийся птенец успел превратиться в этого сильного молодого мужчину? Под светлой веснушчатой кожей тугие сплетения мышц, а лицо еще наполовину детское, особенно сейчас, во сне: длинные ресницы подрагивают, бросают тень на мальчишески-гладкие щеки, пухлые губы чуть приоткрыты и на подушку капает слюнка. Черты его еще не загрубели, не затвердели подбородок и скулы, но подростковая острота их чуть смягчилась.

Нана осторожно присаживается на краешек кровати и гладит спутанные соломенные вихры. Слушает сонное посапывание и улыбается: Какой же ты еще ребенок, мой совсем взрослый мальчик... Тоши хмурится во сне. Нана берет его за руку и гладит сбитые костяшки и мозоли:

— Тшшш, kiddo. Все хорошо, я с тобой.

Тоши расслабляется и переворачивается на спину, крестом раскинув руки и ноги. Нана выпутывает его лодыжки из одеяла и укрывает его по плечи. Наклоняется и невесомо целует его в лоб:

— Спи спокойно, сынок.