– Се Цинчэн, какого хрена ты полез за мной в огонь?

Когда Се Сюэ после уговоров, наконец, успокоилась и присела отдохнуть вместе с другими спасенными, у Хэ Юя и Се Цинчэна состоялся жесткий разговор с главой пожарной команды. Когда их закончили отчитывать, они отошли в сторону. Хэ Юй искоса бросил взгляд на Се Цинчэна, прикуривавшего сигарету, одолженную у полицейского. Хэ Юй не мог понять, почему Се Цинчэн так поступил, и решил спросить напрямую.

– В том крыле куда ты вошел, пожар еще был не слишком сильным, – Се Цинчэн сделал затяжку и медленно выдохнул дым, наконец полностью расслабившись.

Между его пальцами ярко вспыхивали искорки, пепел падал вниз словно снег.

– Расскажи о своем состоянии, – Се Цинчэн стряхнул пепел, глядя прямо перед собой. – Когда это началось?

Он спрашивал о кровяном токсине.

Хэ Юй:

– ... Вскоре после твоего ухода. Случайно обнаружил, когда отправился на очередное обследование в частную больницу и столкнулся там с психически больным человеком. Я использовал свою кровь в качестве наживки, и он послушался меня… Так, ты знал о такой способности?

– Знал, – Се Цинчэн чуть кашлянул, снова затянулся, и попытался говорить как можно более равнодушно. – Кровяной токсин – одна из мутационных разновидностей Психической Эболы... Ты ведь еще никому не рассказывал об этом?

Хэ Юй улыбнулся, и взгляд его потемнел:

– Знаешь только ты.

– …

– Если я когда-нибудь захочу заставить замолчать всех свидетелей, все, что мне нужно будет сделать, это убить тебя.

Се Цинчэн закатил глаза:

– Ага, попробуй.

Сигарета, которую полицейский дал Се Цинчэну, не пришлась ему по вкусу – она была слишком крепкой, а еще и с ментолом, из-за чего Се Цинчэн несколько раз поперхнулся, пока курил ее. Немного раздраженный, он затушил сигарету.

– Не рассказывай никому об этом. Даже своему врачу.

– Я не настолько глуп, Се Цинчэн, – апатично ответил Хэ Юй.

Хэ Юй был истинным отпрыском благородного рода, поэтому, несмотря на все пережитое, среди толпы он был самым безупречно одетым и выглядел изысканно и утонченно, так что некоторые из спасенных неподалеку украдкой поглядывали на него.

– Психическая Эбола сама по себе крайне редкое заболевание, и, раз уж у меня обнаружилась способность, позволяющая подчинять психически больных, о спокойной жизни мне можно забыть… Но запомни, Се Цинчэн…

Хэ Юй вдруг подался вперед, апатичным взглядом миндалевидных глаз посмотрел на Се Цинчэна и медленно произнес:

– Только твои глаза воочию видели все произошедшее.

Он был так близко, что его собственные ресницы почти касались ресниц Се Цинчэна. Хэ Юй говорил шепотом на ухо Се Цинчэну, так что среди творившегося хаоса его больше никто не слышал.

Его тихие слова звучали как угроза.

– Твой рот единственный, что может раскрыть правду.

Взгляд Хэ Юя заскользил по тонким бледным губам Се Цинчэна, словно лаская их. В его мягкой глубине, казалось, скрывалась серьезная угроза.

Сейчас на Се Цинчэне была надета выданная пожарными всем спасенным одежда. Хэ Юй, глядя ему в глаза, потянулся рукой поправить его воротник. Со стороны это могло бы показаться вежливым жестом, но только Се Цинчэн и Хэ Юй знали, что юноша незаметно применил чрезмерную силу, затягивая горловину. Это было своего рода предупреждением и устрашением.

Затем Хэ Юй расплылся в вычурно мягкой и кроткой улыбке.

– Об этом секрете... Лучше держи рот на замке... Держи крепко, не дай секрету улететь.

Се Цинчэн ледяным тоном произнес:

– Ты мне угрожаешь?

– Разве я посмел бы? Это просто напоминание, – рука Хэ Юя соскользнула с воротника Се Цинчэна, он вздохнул: – Я просто хочу жить, как обычный человек.

Се Цинчэн больше не хотел утруждать себя глупыми разговорами с этим психом.

Разве у Хэ Юя был повод для беспокойства?

Если бы Се Цинчэн действительно хотел рассказать кому-то о способности Хэ Юя, то не стал бы ему напоминать, чтобы тот сам не рассказывал никому об этом.

Но Хэ Юй считал иначе. Он не слишком доверял Се Цинчэну.

Он просто чувствовал, что сейчас рот Се Цинчэна представляет для него угрозу, и с этим надо что-то делать. Идеально было бы, конечно, его как-нибудь пожестче заткнуть, примерно, как похищенного заложника. Так, чтобы он точно не проболтался.

Се Цинчэн взглянул на него:

– Говоришь, что хочешь жить, как обычный человек. Тогда почему рискнул пойти в огонь и использовать свой кровяной токсин, чтобы спасти тех пациентов, играя в гонку со временем?

– Потому что «то, что хочешь» и «то, что получаешь» никогда не одно и то же, – ответил Хэ Юй. – Я хочу быть нормальным человеком. Но я всегда буду сумасшедшим… Я пошел спасать людей, во-первых, потому что пламя еще не достигло той стороны, и я знал, что время еще есть. Во-вторых, помнишь, что я говорил тебе? О том, что разные люди никогда не смогут ни понять, ни посочувствовать друг другу, точно, как разные виды животных. Я чувствую, что с теми люди у меня больше общего, чем со всеми остальными здесь. Единственное, чем я от них отличаюсь, это то, что я лучше умею притворяться.

Хэ Юй бесстрастно добавил:

– Если даже я буду считать, что их жизни ничтожны, то кто будет относиться к ним как к живым людям?

Независимо от того, что это за сообщество, коллектив, праведный клан или преступный синдикат – всем требовалось общество себе подобных.

Потому что абсолютное одиночество может свести человека с ума.

Хэ Юй был именно таким – крайне одиноким человеком. Никто не мог понять его боль. Люди могли только выслушать его и поверхностно представить его страдания. Те трое пациентов, что были поражены той же болезнью, что и он, уже умерли.

Он мог только попробовать найти подобных себе в попытке найти шаткий мост, который соединил бы его с остальным миром.

Но в то же время Хэ Юй был крайне опасен, потому что мог околдовать разум других людей. Для душевнобольных его кровь была наградой, а его слова – приказами, которым они не могли не подчиниться.

Если бы он захотел, то мог бы использовать эту способность для совершения преступлений.

… Неудивительно, что Хэ Юй не хотел, чтобы об этом узнали другие.

И неудивительно, что он хотел заткнуть рот Се Цинчэну – единственному свидетелю.

Се Цинчэн:

– Для тебя так важна связь с ними? Настолько, что ты даже готов рискнуть собственной жизнью?

Хэ Юй холодно ответил:

– Доктор, ты нас не понимаешь. Ты стоишь при свете дня, и не можешь видеть темноту ночи.

– …

Се Цинчэн вздохнул. Эту тему он больше не хотел обсуждать.

– Последний вопрос. Раз у тебя есть кровяной токсин, почему ты не использовал ее до этого на Цзян Ланьпэй?

– Потому что эта способность нестабильна, – ответил Хэ Юй. – Есть вероятность, что моя кровь заставит больного вести себя еще более безумно. В тех обстоятельствах я не мог позволить себе поставить на это. В отличие от тебя…

На этих словах Хэ Юй вдруг замолк.

– Ты другой, у тебя всегда все находится под контролем. Сделал такую ​​большую ставку, упоминая о Золушке. Не боялся, что я не пойму?

– Я поставил на это, потому что считаю тебя довольно смышленым, – ровным тоном ответил Се Цинчэн. – Кроме того, в тот раз, когда я зашел к тебе в общежитие, чтобы переодеться, разве ты не хотел напомнить мне о Золушке?

Хэ Юй какое-то время молчал, а потом опустил голову и презрительно фыркнул. Се Цинчэн поднес ладонь ко лбу. Только в этот момент они оба почувствовали, как повисшее между ними напряжение, наконец, ослабло…

Да, они оба до сих пор помнили тот случай, который в экстренный момент стал кодовым словом для вызова полиции.

Это случилось, когда Хэ Юю было восемь или девять лет.

Тогда Се Цинчэн полагал, что, помимо основного курса лечения, Хэ Юю было необходимо чаще бывать на улице и играть. Многие врачи считают, что лечение психически больных должно происходить в первую очередь медикаментозно, однако Се Цинчэн придерживался другой точки зрения. Он считал, что психическое заболевание было реакцией на окружение пациента, и не стоит рассматривать его лечение изолированно от его социальной среды. Лекарства не могут играть решающую роль в борьбе с таким заболеванием. Ключ к выздоровлению пациента лежит в восстановлении мостов, связывающих его с обществом и семьей.

Се Цинчэн поделился своим видением с Люй Чжишу.

Погруженная в решение деловых вопросов, госпожа Люй, смущенно улыбнувшись, ответила Се Цинчэну:

– У меня нет на это времени, доктор Се. Почему бы вам не заняться этим самому?

Подавив гнев, Се Цинчэн произнес:

 – Он ваш ребенок.

Даже не потрудившись поднять голову и оторваться от переговоров, Люй Чжишу сказала:

– Я дам вам прибавку.

– …

А потом она просто ушла, продолжая громко обсуждать дела по телефону. Как будто в первую очередь она была бизнесменом и только потом матерью. От начала и до конца этого разговора тучная дама продолжала улыбаться, обращаясь по телефону то к «господину Чжану», то к «господину Ли», ни разу не взглянув при этом на Се Цинчэна.

Не говоря уже о Хэ Юе, находившемся позади Се Цинчэна.

Се Цинчэн обернулся и увидел, что Хэ Юя, похоже, не слишком заботило такое поведение матери. Казалось, он уже давно привык к подобному отношению со стороны родителей. Сидя на диване, он, не поднимая глаз, чистил большой золотисто-желтый апельсин.

Апельсин был больше ладоней Хэ Юя, и на середине процесса мальчик не смог его удержать. Апельсин упал на пол и закатился за чайный столик. Хэ Юй спрыгнул с дивана, чтобы поднять апельсин, но тут перед его глазами появилось яркое наливное рождественское яблоко*.

– Собираешься есть то, что упало на пол?

Се Цинчэн вздохнул, не зная, почему его сердце так смягчилось, протянул Хэ Юю рождественское яблоко, а сам поднял запылившийся апельсин.

– Завтра я отведу тебя в парк развлечений.

И вот на следующий день Се Цинчэн вместе со своей младшей сестрой и Хэ Юем отправились в парк. По характеру Се Сюэ была доброй, улыбчивой и хорошо поладила с мальчиком. Как следствие, общее состояние Хэ Юя значительно улучшалось.

Но на обратном пути внезапно начался ливень.

К тому моменту, когда им наконец удалось поймать такси, все трое уже насквозь промокли. Дом семьи Хэ находился довольно далеко на окраине города, поэтому Се Цинчэн сначала привез детей в общежитие своего медуниверситета.

Общежитие Се Цинчэна было точно таким же, как и нынешнее общежитие Хэ Юя – комната, рассчитанная на четырех человек.

Когда Се Цинчэн вернулся с промокшими до нитки детьми, его соседи по комнате были заняты работой над своими проектами в лаборатории, поэтому в комнате никого не было.

– Гэгэ! Твой кактус расцвел! – едва войдя, Се Сюэ по-хозяйски уселась за стол Се Цинчэна. Широко улыбалась и теребила пузатый кактус в горшке в форме яйца, увенчанный пучком ярко-желтых цветов. – Ух ты... Как красиво.

Очевидно, это был не первый ее визит в общежитие брата.

Се Цинчэн заварил горячий имбирный чай и сунул по кружке в руки обоим детям, не допуская возражений.

– Пейте, пока горячий.

Се Сюэ нравилась острая пища, весело щебеча, она принялась пить имбирный чай. Ее кружка довольно быстро опустела. Но Хэ Юй… Молодой господин долго сидел, повесив голову. Ему не нравился терпкий вкус, он едва отпил из кружки даже пару глотков.

Пока Се Цинчэн отошел в ванную помыть руки, Хэ Юй пытался сообразить, что же ему делать с целой кружкой пробивающей до слез пряности. Се Сюэ рядом с ним удовлетворенно выдохнула:

– Вкуснотища-а.

– …

Хэ Юй повернулся к ней, молча оценивая.

Почувствовав его взгляд, Се Сюэ тоже повернулась и улыбнулась. Взглянув на его кружку, она сказала:

– Если тебе не нравится...

– Нет-нет, нравится, – безучастно ответил Хэ Юй.

– Не похоже! Ты не капли не выпил!

Хэ Юй улыбнулся.

– Это потому что мне нравится. Я просто растягиваю удовольствие.

– ... А-а, – поверившая ему Се Сюэ с некоторым сожалением кивнула и отвела взгляд.

И только тогда Хэ Юй протянул ей кружку, от которой давно хотел избавиться.

– Держи.

– А? Но, но я думала, тебе нравится?

– Если хочешь, я отдам тебе.

Глаза маленькой глупышки тут же широко распахнулись. Она с благодарностью приняла кружку с имбирным чаем.

Хэ Юй как бы между прочим напомнил дурёхе:

– Пей быстрее. Только брату не говори, иначе он снова будет тебя ругать.

– Угу-угу. – простодушная Се Сюэ помогла преступнику избавиться от улик и с благодарностью выпила горячий чай почти залпом, слегка поперхнувшись. – Кхе-кхе...

Улыбаясь, Хэ Юй похлопал ее по спине.

– Я очень люблю имбирный чай, – восстановив дыхание, Се Сюэ сидела, обхватив ладонями еще теплую кружку. Взгляд ее тоже потеплел, когда она прошептала Хэ Юю, – Когда я была маленькой, на улице шел снег, в нашем маленьком переулке нам нечем было согреться, поэтому брат заваривал мне этот чай...

Совершенно очевидно, что это был тяжелый и печальный опыт, но, когда Се Сюэ говорила об этом, в ее глазах сиял теплый огонек.

Словно она вспоминала какое-то необычайно интересное событие из прошлого.

Вернувшись, Се Цинчэн окинул взглядом детей, сидящих рядышком на краю его кровати.

– Все допили?

Дети переглянулись, словно обмениваясь секретом. Хэ Юй вел себя очень спокойно, чуть взволнованная Се Сюэ быстро кивнула. От того, что она выпила слишком много, одновременно с кивком ее губы чуть приоткрылись, и она тихонько рыгнула.

Се Цинчэн отвернулся от них, переключив свое внимание на поиск сменной одежды в шкафу. Занятия по саньда [китайский кикбоксинг] для девочек проходили недалеко от медуниверситета. Каждый раз после тренировок Се Сюэ была вся мокрая от пота, поэтому Се Цинчэн специально приготовил несколько комплектов одежды, чтобы она могла прийти сюда и переодеться. Его запасы пригодились и на этот раз.

– Ты хочешь Белль или Золушку? – имена двух милых сказочных принцесс слетели с тонких губ старшего брата, копавшегося в шкафу.

Маленькая девочка была просто в восторге:

– Хочу Белль!

Се Цинчэн передал ей светло-желтое платье принцессы. Радостно взвизгнув, Се Сюэ схватила платье и побежал в ванную переодеваться.

Се Сюэ ушла, а мокрый Хэ Юй так и остался сидеть на краю кровати.

Се Цинчэн еще какое-то время копался в шкафу, но, в конце концов, вздохнул, собрался с силами и совершил абсолютно бесчеловечный поступок...

– Почему бы тебе не надеть это?

Хэ Юй взял предложенную одежду и развернул ее, разглядывая, а затем ровным тоном сказал:

– Доктор Се, вы ошиблись.

– Нет.

Хэ Юй на мгновение замер, медленно поднял голову и прищурил глаза. Выражение его лица похолодело.

– Вы дали мне платье.

Это было голубое платье принцессы Золушки.

Не понимая, на самом ли деле Хэ Юй разозлился, Се Цинчэн слегка улыбнулся. Однако, по его холодной улыбке трудно было сказать, насмехается он или искренен.

– Выбора нет. Твоего размера у меня есть только это.

Хэ Юй:

– Я бы мог надеть одну из ваших рубашек.

Се Цинчэн скрестил руки на груди и, облокотившись о перекладину лестницы двухъярусной кровати, посмотрел на него сверху вниз.

– Дьяволенок, мои рубашки для тебя слишком велики.

– …

– Не хочешь надевать? Тогда тебе придется выйти на улицу голым.

– …

Снаружи продолжал лить дождь, размеренный стук капель стал фоном той давно минувшей перебранки…

-

Пожар в психиатрической больнице «Чэн Кан» постепенно удалось взять под контроль. Пожарные продолжали свою работу, а полицейские приступили к расследованию. Се Цинчэн и Хэ Юй переглянулись, и оба увидели отражение прошлого в глазах друг друга.

Хэ Юй произнес:

– Ты сказал мне тогда, что я ничего не теряю, что в карманах того платья принцессы даже есть конфета, и предложил мне проверить, считая это формой моральной компенсации. Но я сказал, что предложенное тобой было ядом, и я не стану это есть. Подумай над тем, как ты поступил тогда, твое поведение было просто неэтичным.

Се Цинчэн:

– ... я уже ничего не помню.

С этими словами он развернулся, собираясь уйти.

– Ты что, издеваешься надо мной? – Хэ Юй прищурился и вскинул руку, уперев ее в ствол большого дерева и преграждая Се Цинчэну путь, – Не помнишь? Если ты ничего не помнишь, тогда почему упомянул конфету и Золушку, намекая мне обыскать карманы твоей рубашки, чтобы найти телефон, пока Цзян Ланьпэй держала тебя в заложниках?

Се Цинчэн не собирался отступать от своих слов и с ледяным выражением лица произнес:

– Удачное совпадение.

Хэ Юй кипел от гнева.

Он считал, что Се Цинчэн слишком легко отделался в тот раз, когда Хэ Юй привел его к себе в общежитие и дал ему свою футболку. Теперь казалось, что даже если бы ему пришлось воспользоваться услугами экспресс-доставки, он бы купил Се Цинчэну свадебное платье и сексуальные чулки с кружевным поясом для комплекта. Он вручил бы Се Цинчэну чулки, а если бы тот отказался их надевать, то сковал бы его наручниками, швырнул бы его на кровать и насильно натянул их на него! Чего-то меньшего было бы недостаточно, чтобы должным образом унизить этого настолько бесстыжего мужчину!

– Не помнишь, значит?

Хэ Юй наклонился к нему ближе:

– Тогда в будущем будь осторожнее, старайся не попасть в подобную ситуацию... – Хэ Юй не торопясь обвел взглядом лицо Се Цинчэна, а потом шепотом добавил, – Иначе в следующий раз, одежда, которую я тебе предложу, может оказаться не старой футболкой.

На прямую угрозу Хэ Юя Се Цинчэн ответил тем, что поднял руку и похлопал юношу по лицу.

– Не волнуйся, дьяволенок, у тебя не будет такого шанса. Даже если промокну насквозь, я смогу выйти на улицу голым.

– Голым? – подошедший полицейский узнал в них тех самых безумцев, что кинулись до этого в огонь, и сразу же заявил, – Вы не можете снова пойти туда голыми! Это слишком опасно! Нет, подождите, я имел в виду, что вы не можете снова туда пойти, даже если не будете голыми...

Хэ Юй мягко улыбнулся с кротким взглядом.

– Да, вы правы. Я только что именно об этом ему и говорил. Там очень опасно. Правда ведь, Се-гэ?

– Почему вы его отчитываете? Разве ваш гэ не пошел в огонь только потому, что это вы кинулись туда первым? – молоденький полицейский уставился на них. – Ладно, проехали. Вы обработали раны? Если да, следуйте с нами в участок. Сегодня еще нужно разобраться с кучей дел.

Поскольку это происшествие имело серьезные последствия и затронуло множество людей, всех следовало тщательно допросить, а показания зафиксировать в письменном виде.

Полицейские машины группами доставляли свидетелей в участок. Поскольку в участке скопилось слишком много людей, им выделили несколько комнат, чтобы те, кого еще не допросили, смогли немного отдохнуть от суматохи этой ночи.

Се Сюэ и Се Цинчэна с остальными вскоре привезли сюда же.

Се Сюэ, как девушку, определили в одну комнату с медсестрой, Хэ Юю и Се Цинчэну выделили комнату по соседству.

Се Сюэ уже успокоилась и собиралась пойти вздремнуть. Поскольку она почти все время провела без сознания и особо не видела кровавых картин, то даже принялась успокаивать охваченную паникой медсестру.

– Все в порядке. После такой катастрофы вам наверняка в чем-то повезет. Давайте для начала отдохнем. Полицейские позовут нас, когда наступит наша очередь.

– Я не могу уснуть, ваааа…

– Давайте, я спою вам песню. Брось, брось, брось платок...

– Ааааа, не надо петь эту чертову песню!!!

Се Сюэ рассеянно произнесла:

– Не знаю, почему мне на ум пришла эта песня. Такое чувство, будто, когда я была без сознания, кто-то все время напевал ее рядом... Ладно, тогда я спою другую. В синем-синем небе по Млечному Пути плывет маленький белый кораблик... [песенка из психологического триллера]

Медсестра:

– ???

Се Сюэ выглядела растерянной:

– Я немного не в себе, простите, простите. Давайте, я вам лучше расскажу анекдот.

Се Цинчэна и Хэ Юя отправили в свою комнату.

– Вы двое можете поспать здесь. Условия не ахти какие, но уж как есть. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь в любое время. Вас позовут, когда подойдет ваша очередь, – быстро пояснил молодой полицейский, и поспешно убежал опрашивать еще кучу свидетелей.

Се Цинчэн и Хэ Юй открыли дверь в комнату, и застыли на месте, увидев обстановку…

Оказалось, что в этой наспех подготовленной комнате для отдыха...

Был только один гребаный диван-кровать.

И как они должны были тут спать???

Автору есть, что сказать:

 Мини-театр:

Карточка персонажа.

Хэ Юй

Пол: мужской.

Возраст: 19 лет.

Рост: 189 см.

Любимый цвет: черный.

Нелюбимые цвета: фиолетовый, розовый, синий, белый.

Любимая еда: нет ничего такого, что бы особо нравилось.

Нелюбимая еда: много, особенно острые блюда.

Любимое животное: хладнокровные животные.

Нелюбимые животные: большая часть людей.

Есть ли кто-то, кто вам нравится: да.

 Анекдот:

Поскольку Хэ Юй был очень хорош собой и имел утонченные, нежные черты лица, однажды, когда он еще учился в школе, к нему стал проявлять интерес другой ученик. В итоге Хэ Юй сломал ему голень. Хэ Юй не знал, были ли у Се Цинчэна подобные намерения, когда он предложил ему платье принцессы. Хотел ли этот нехороший доктор сделать его более женоподобным? Хэ Юй долго размышлял над этим вопросом. Он ненавидел, когда другие феминизировали его, но, к счастью, когда он вырос до 189 см, у этих людей открылись глаза, и они поняли, что можно говорить, а что нет. После этого мужчины к нему больше никогда в открытую не приставали.

 Хэ Юй:

– Се Цинчэн, ответь честно, ты тогда пытался сделать меня более женоподобным?

Се Цинчэн:

– В моем шкафу действительно не было одежды для мальчиков.

Хэ Юй:

– Ты пытался меня феминизировать. Ну, подожди, скоро тебя завалят в постель и насильно натянут свадебное платье!

Се Сюэ:

– Можно поинтересоваться, почему это обязательно должно быть свадебное платье?

Хэ Юй:

– Разве платье принцессы для взрослых – это не свадебное платье?

Се Сюэ:

– …

Се Цинчэн (насмешливо): Дьяволенок, умывайся и ложись спать. Во сне все возможно.

--

* Рождественское яблоко [буквальный перевод «плод мира/яблоко мира»] – яблоко, украшенное надписью-пожеланием.