Хэ Юй в самом деле сходил с ума.

С той ужасной ночи прошло много дней. Его уже давно выписали из больницы, но он никому не сказал об этом и не вернулся в особняк.

На текущий момент все казались ему одинаково отвратительными и лицемерными. У него была квартира в одной из новостроек в центре Шанхая. После получения ключей он наведывался сюда нечасто. Сейчас Хэ Юй решил пожить здесь один.

Он был глубоко потрясен тем, что увидел на видео с Се Цинчэном. А придя в себя, отказывался принять это.

В больнице, немного успокоившись, Хэ Юй подумал, что может, он неправильно все понял.

Может быть, преступная организация вырвала часть прошлого Се Цинчэна из контекста и использовала это для каких-то своих целей? Се Цинчэн ведь не такой человек.

С таким настроем, цепляясь за последнюю надежду, он отправился в квартиру. Хэ Юй хотел проверить все сам и не желал, чтобы кто-то его беспокоил.

Но чего он не ожидал, так это того, что то, что он раскопает, окажется гораздо более жестоким, чем верхушка айсберга, которую он увидел на видео.

Правда была ужасной.

И чем дальше он копал, тем хуже ему становилось.

На столе лежали препараты для сдерживания симптомов его болезни. Приняв несколько таблеток, Хэ Юй больше к ним не притрагивался.

Потому что это не давало абсолютно никакого эффекта.

Результаты его личного расследования разрушали его внутренний мир еще больше. Настолько, что это было уже невозможно контролировать какими-то таблетками. Казалось, что на его сердце вырос лишайник, и все его чувства оцепенели. Он хотел убивать, хотел пить кровь. Мораль и закон одномоментно стали совершенно не важны.

Именно так – во время приступа Психической Эболы даже его жизнь казалась неважной. Он не боялся смерти. Так зачем же ему бояться правил общества?

Хэ Юй сидел в черном кресле. Его телефон звонил много раз. Все звонки и сообщения были от Се Цинчэна, но он не брал трубку и не прочитал ни одного сообщения.

Он поднял голову и уставился на белую стену перед собой.

Стена была высотой около пяти метров, такая большая, что казалась похожей на огромный экран в кинотеатре.

Сейчас она была плотно покрыта теснившимися проекциями текстовых сообщений.

… Это было все, что Хэ Юй смог восстановить с помощью хакерских технологий с облачного сервиса за последние несколько лет – личные сообщения Се Цинчэна.

Сообщения о Хэ Юе.

Хэ Юй был первоклассным хакером и всегда обладал невероятными способностями. Но наличие способностей не означало, что он в самом деле будет использовать их для определенных вещей. Так же как в обществе есть много людей, способных на убийство, но сколько из них в действительности становятся убийцами? В сердце Хэ Юя существовала четкая граница, которую он никогда раньше не переступал.

Но только открыв эти пыльные двери и шагнув внутрь, он увидел, что за спектакль творился внутри.

От увиденного у Хэ Юя похолодела в жилах кровь.

Хотя прошло слишком много времени, и восстановленные сообщения были неполными, того, что ему удалось увидеть, было уже более чем достаточно.

Начиная с самого раннего восстановленного сообщения, он увидел, как его отец предлагал Се Цинчэну большую зарплату, чтобы тот пришел лечить Хэ Юя. Се Цинчэн вначале отказывался, говоря, что хоть пациент № 3 уже и умер, но перед смертью проявлял чрезвычайно сильную склонность к насилию. Несмотря на то, что он очень сочувствовал тяжелой судьбе Хэ Юя, он не хотел тратить свое время на долгосрочное сотрудничество с пациентом, больным Психической Эболой.

«Лечение такого пациента не даст результата. В этом нет смысла. Я использую это время для более стоящих задач».

Хэ Цзивэй писал ему: «Хэ Юй совсем другой. Он еще слишком молод. Он определенно не пойдет по пути пациента № 3. Я знаю, что тема Психической Эболы небезынтересна вам, доктор Се. Ради нашей прошлой дружбы, пожалуйста, зайдите хотя бы поболтать и познакомиться с моим сыном».

«Господин Хэ, у меня есть более важные дела. Не говоря уже о том, что я не одобряю метод партнерского лечения, который вам предложили другие врачи. Поддержание долгосрочных отношений с врачом приведет к тому, что пациент станет зависим от него. Когда придет время, принудительное прекращение лечения будет подобно отказу от наркотиков. С большой вероятностью это вызовет негативную эмоциональную реакцию».

Хэ Цзивэй ответил: «Но у меня нет другого выбора. Я могу попробовать только это».

– …

«Доктор Се, пожалуйста, ради меня, могли бы вы хотя бы раз встретиться с ним?»

Заставить приехать Се Цинчэна было довольно сложно. Здесь было бесчисленное количество мольб и просьб.

А что же в день, когда он ушел?

День, когда он подал в отставку...

Хэ Цзивэй отправил: «Доктор Се, вы все же решили уволиться».

«Да».

«Помимо контракта, есть еще человеческие отношения. Вы всегда очень хорошо относились к Хэ Юю, иногда даже спорили со мной по его поводу...»

«Я бы сделал то же самое для любого другого. Потому что это часть того, за что мне платят».

«Но Хэ Юй уже начал доверяться вам, вы должны это знать».

«Я в самом начале сказал господину Хэ, что метод лечения, основанный на долгосрочном партнерстве, окажет такое влияние на пациента. Честно говоря, все это было вполне в рамках ожидаемого».

Хэ Цзивэй отправил: «Для него вы другой, доктор Се...»

Се Цинчэн ответил: «Но для меня он такой же, как и любой другой пациент».

«Нет никакого отличия».

На этом разговор не закончился.

Хэ Цзивэй написал: «Се Цинчэн, если вы так твердо решили уйти, я не могу вас остановить. Изначально мы договорились о десяти годах, но если контракт завершить досрочно, то я не смогу полностью выполнить обязательства по некоторым вознаграждениям, которые обещал вам».

Се Цинчэн ответил: «Все в порядке, я не возражаю».

Раз уж дело дошло и до этого, Хэ Цзивэй все-таки понял, что что бы он ни сказал Се Цинчэну, все это будет бесполезно.

После долгого молчания он написал сообщение: «... Тогда подумайте, что скажите ему. Вы уезжаете так внезапно. Вам нужно найти способ, чтобы Хэ Юй смог принять это как можно скорее».

Се Цинчэн ответил довольно прямолинейно: «Если у господина Хэ нет возражений, я планирую сказать ему, что контракт изначально был заключен на семь лет. Это поможет ему лучше все воспринять».

– …

«Се Цинчэн, этот вопрос действительно не подлежит обсуждению? Неужели произошедшее с Цинь Цыянем настолько сильно повлияло на вас?»

«Господин Хэ, это не имеет ничего общего с моими личными чувствами. Это просто работа. Я не мог и никогда не привносил ничего большего. Я должен уйти в отставку».

«Вы не можете подождать до конца контракта?»

«Нет».

«... Се Цинчэн, ваше сердце действительно холоднее, чем я мог представить».

«Для него это лучший вариант лжи».

За окном мерцали огни города: огромные рекламные щиты вспыхивали с неравномерными интервалами. Отсветы разливались по гостиной Хэ Юя, словно кристаллическая рябь, омывая бесчисленные сообщения, проецируемые на стену.

Вода смыла грим, и Хэ Юй почувствовал, что только сегодня увидел истинное лицо Се Цинчэна.

Терпение, равенство и принятие, с которыми Се Цинчэн относился к нему, были фальшивкой.

Это был отрепетированный до автоматизма спектакль вежливости, пустая теория, придуманная, чтобы успокоить и обмануть его.

Даже срок действия контракта, на который он сослался при расставании, не соответствовал действительности.

Тогда Хэ Юй даже поверил в это.

Поверил, что Се Цинчэн решил уйти, потому что его время истекло.

А оказалось, что правдой было...

Десять лет.

Се Цинчэн должен был оставаться с Хэ Юем до тех пор, пока он не окончит школу.

Но после произошедшего с Цинь Цыянем Се Цинчэн предпочел потерять дополнительный заработок, но уйти от него без малейших проволочек.

Насколько же он боялся?

Се Цинчэн вступил в сговор с Хэ Цзивэем, чтобы солгать Хэ Юю, и все еще смел продолжать говорить о великих принципах с такой спокойной убежденностью уверяя его, что именно так заканчиваются нормальные отношения.

Се Цинчэн был сама рациональность, в то время как Хэ Юй выглядел незрелым и неразумным клоуном.

Какой же глупец...

Все это ложь!

ЛОЖЬ!!!

Все те слова, что Се Цинчэн когда-то говорил, чтобы ободрить его, те слова, что поддерживали и придавали ему сил, когда он боролся с агонией приступа, на самом деле были не более чем пустыми банальностями, которые психиатр говорит своему пациенту.

Точно так же, как если бы хирург говорил больному раком на поздней стадии: «У вас еще есть надежда, если вы будете держаться».

Но врач уже знал, что надежды нет.

И также как полицейские убеждают молодых людей, находящихся на грани самоубийства: «Ты не уродлив. Почему ты так решил? Каждый человек уникален. Всегда найдется кто-то, кому ты понравишься. Спускайся, дай мне руку».

Но неужели полицейские в самом деле не видят жуткое лицо или тучное тело того человека?

Это все лишь просто пустые утешения.

Терапевтические подходы Се Цинчэна, принципы, которыми он руководствовался на пути к интеграции в общество, давали ему поддержку на протяжении стольких лет. Хотя Се Цинчэн, в конце концов, решил уйти, Хэ Юй все же не испытывал к нему никакой ненависти.

Он стремился понять принципы, о которых говорил Се Цинчэн, пытался понять этап завершения отношений между двумя нормальными людьми, как это описывал Се Цинчэн.

В конце концов, он примирился с выбором Се Цинчэна и с самим собой.

Но он не ожидал, что ни одно из слов Се Цинчэна не было искренним.

Что это был всего лишь такой метод лечения. Несколько красивых фраз.

Даже срок контракта, о котором он ему сказал, был выдумкой.

Хэ Юю невольно вспомнился случай, когда они с Се Цинчэном столкнулись в столовой с гей-парой. Тогда им обоим было очень некомфортно, и они одновременно поднялись, чтобы пересесть в другое место.

Он был немного удивлен и спросил Се Цинчэна: «Ты ведь врач, почему тоже не можешь переносить такое?»

Се Цинчэн ответил ему, что медицинская этика врача и его личное мнение – это две разные вещи.

Как врач, он верил, что гомосексуализм – это не психическое заболевание. Но как человек Се Цинчэн не мог принять такой вид отношений.

И вот теперь Хэ Юю все стало окончательно ясно.

Как врач, Се Цинчэн желал его интеграции в общество и отношения к нему как к нормальному человеку.

Но как личность  Се Цинчэн не устанавливал с ним никакой связи. Он не только оставил его по собственной воле, но и Хэ Юй не мог не вспомнить этого. Заставил Се Сюэ держаться от него на расстоянии.

Се Цинчэн испугался – он сбежал. Он предпочел потерять в деньгах, лишь бы он и его семья были подальше от него...

Хэ Юй откинулся в кресле и окинул взглядом сообщения, подперев подбородок рукой.

На его лице медленно стала проявляться улыбка. Его тонкие губы изогнулись вверх. Со стороны этот изгиб казался каким-то зловещим.

– Неужели все вы, врачи, такие лицемеры? – тихо пробормотал он, обращаясь к белой стене перед собой.

Рана на его руке была забинтована, но кровь просочилась наружу. За ней последовала тупая пульсирующая боль, которая, словно змеиный яд, распространялась к кончикам пальцев и сердцу.

– Как хорошо ты умеешь притворяться... Се Цинчэн.

В этот момент Хэ Юй вдруг почувствовал, что все, что он делал в прошлом, было таким смешным, просто шуткой. Какой смысл в «контроле сердца»? Какие «оковы болезни» можно сбросить?

К чему именно он стремился? За что держался и во что верил все эти годы?

Хэ Юй медленно закрыл глаза. Помимо огнестрельной раны на руке, шрамы на его запястьях, казалось, тоже слегка покалывало.

Он недоумевал, как Се Цинчэну удалось так далеко зайти в своей лжи. Закрыв ему глаза обеими руками, он так долго заставлял его слепо следовал за ним.

Се Цинчэн сказал ему, что болезни не стоит бояться.

Он говорил Хэ Юю, что можно сказать «больно», когда ему больно, что он может попросить сладкое, и никто не будет смеяться над ним.

Каждым своим словом он разрушал прочную крепость вокруг сердца Хэ Юя. Когда-то он думал, что то, что Се Цинчэн протянул ему, было парой теплых рук, а в итоге это оказался лишь ледяной нож.

Хэ Юй хорошо умел защищаться, но нож Се Цинчэна вонзился в самую глубину его сердца.

Как трагично.

Хэ Юй прожил девятнадцать лет своей жизни, нося маску. Он никогда никому не говорил ничего искреннего и не получал искренности в ответ.

За эти девятнадцать лет болезни и боли, Се Цинчэн был единственным, кто спросил его...

– Разве не больно?

Разве не больно...

Хэ Юй медленно поднялся с кресла, поднял руку и прижал ее к сердцу.

Он смотрел на сокрушительно холодные сообщения перед собой, словно стоял на пронизывающей до костей зимней вьюге. Он опустил голову, согнулся и медленно рассмеялся...

Забавно. Оказалось, что он действительно, в самом деле, по-настоящему испытал, насколько мучительной может быть боль.

Так вот что значит «больно»?

Боль была наполнена обманом, всей его тщетной борьбой, всем его идиотизмом и одиночеством.

Если бы это было возможно, то он предпочел бы прожить жизнь растения. Что плохого в том, чтобы быть стеблем травы? Почему его сердце должна была разбить ложь?

Он читал дальше, страницу за страницей, файл за файлом, сообщение за сообщением, перебирая строчку за строчкой – каждое слово, как нож в сердце. Он думал, что его сердце покрыто толстой коркой, но в этот момент оно болело так сильно, что казалось, будто его плоть и кровь больше не принадлежат ему...

Хэ Юй поднял руку и дотронулся до лба. Кончики его пальцев были ледяными, все его конечности онемели. Он узнал достаточно. Хватит. Он резко поднялся, яростно смел все с чайного столика перед собой.

Осколки разбившегося рассыпались по полу.

Тяжело дыша, он нашел пульт управления проектором и, взяв его в руки, попытался закрыть этот ящик Пандоры...

Но...

В этот самый момент среди облака сообщений он увидел текст, принадлежащий Се Сюэ.

Отправлено шесть лет назад.

В день его рождения.

«Гэгэ, тетушка Ли заболела. Я пошла вместе ней ставить капельницу. Когда ты вернешься из командировки? Эти больничные процедуры такие утомительные, у меня голова разболелась. Как бы я хотела, чтобы ты был здесь...»

Поначалу, когда Хэ Юй только увидел это сообщение, он почувствовал, будто что-то легкое коснулось его разума, словно порхание бабочки, которая еще не поняла, что угодила в паутину.

Но через пару секунд он резко вскинул голову и с недоверием уставился на это сообщение. Бабочка, застрявшая в паутине, стала неистово биться, яростно хлопать крыльями, с которых сыпалась радужная пыльца. Ее порхающие движения вызвали землетрясение в памяти Хэ Юя...

Шесть лет назад?

В его день рождения?

В тот день...

В тот день, разве Се Сюэ не была с ним?

Автору есть, что сказать:

Хэ Юй – умный человек. Что же касается ситуации с доктором Се, он по крайней мере трижды пытался сопротивляться.

В первый раз Хэ Юй решил не смотреть видео, он хотел расспросить Се Цинчэна лично.

Во второй раз, хотя Хэ Юй и посмотрел видео, он все же дал Се Цинчэну шанс объясниться, прежде чем уйти.

В третий раз, когда улегся первоначальный гнев, он решил использовать хакерские технологии, чтобы выяснить правду.

Но... все три попытки закончились плохо.

На Хэ Юя свалилось такое количество негативной информации, как ни на кого другого, и этот вопрос связан с ним гораздо более глубоко, чем с кем-либо другим. Поэтому он не то чтобы не доверяет Се Цинчэну меньше, чем остальные люди. Просто все те люди – не он. Они не прошли через те же страдания, что и он, и не узнали столько же негативной информации. С точки зрения Хэ Юя, он уже оказал Се-гэ достаточно большое доверие, даже не принимая во внимание тот факт, что он все еще пациент, который постоянно борется с мучительной болезнью... Так что в будущем было бы хорошо, если бы сестрицы не ненавидели Хэ Юя слишком сильно, плак-плак-плак.... У меня сердце замирает, когда я вспоминаю, как обоих его гэгэ [Мо Жаня и Мо Си] проклинали, будто собак... Думаю, что Сяо Хэ тоже не сможет избежать этой участи. Это обряд посвящения для верхних в нашей семье... Плак-плак-плак. Я уже привыкла к этому.... Только, пожалуйста, делайте это чуть помягче, ой-ой...