Шесть лет назад.

Холодный и безмолвный особняк семьи Хэ.

Ни смеха, ни разговоров.

Хотя по приказу Хэ Цзивэя и Люй Чжишу прислуга приготовил для Хэ Юя торт, Хэ Юй не притронулся к нему. У него был день рождения, но родители не приехали. Они остались в Яньчжоу с его младшим братом. Они сказали, что в тот день у них должна была быть встреча с важным клиентом и им придется задержаться до окончания переговоров. Нужно посмотреть, смогут ли они вернуться вовремя.

У него не то чтобы было много друзей. С одноклассниками он вел себя в основном вежливо и отстраненно. Было слишком неловко приглашать их на свой день рождения.

В тот день Се Цинчэна также не было в Шанхае – он участвовал в конференции и на самом деле был в командировке, как и писала Се Сюэ в своем сообщении.

Даже небеса в этот день были не слишком благосклонны: лил дождь и свирепствовал ветер. Хэ Юй стоял в гостиной. Огромные, от пола до потолка на европейский манер, окна стали холстом для проливного дождя. Снаружи сейчас все превратилось в жутко размытую картину, написанную тушью.

Стали бить часы: один, два, три...

Старинные часы в доме били каждый час, точно обозначая время на циферблате.

От полудня до вечера  и до наступления ночи.

– Молодой господин... не ждите больше. Господин Хэ и госпожа Люй сообщили, что не смогут вернуться сегодня... – Не в силах больше это вытерпеть, экономка осторожно шагнула вперед и накинула кофту на плечи Хэ Юя. – Вам лучше лечь спать.

– Все в порядке. Не такой уж сегодня и важный день. – Когда Хэ Юй обернулся, неожиданно, но на его лице была улыбка.  – Идите, занимайтесь своими делами. Я скоро пойду отдыхать, только понаблюдаю за дождем еще немного.

Экономка тихо вздохнула и ушла.

Действительно ли все в порядке? Неужели ли это не имело значения?

Конечно, нет. Он просто ждал...

Он думал, что в этом мире должен быть хотя бы один человек, который будет помнить о нем, который будет скучать по нему, который отважится противостоять дождю и ветру, чтобы составить ему компанию в этой темноте.

Не такой уж он плохой человек, чтобы заслужить наказание одиночеством, верно?

Он ждал.

И ждал...

– Хэ Юй! Хэ Юй!!!

Неизвестно, сколько прошло времени. Похоже, это было как раз перед тем, как часы пробили полночь. Хэ Юй вдруг услышал, как кто-то стучится в дверь снаружи, и слабый девичий голос, звучавший так неразборчиво сквозь ветер и дождь, словно это иллюзия.

Округлив глаза, он поспешно бросился открывать дверь.

Снаружи, чуть запыхавшаяся, стояла Се Сюэ – единственная близкая ему девушка. Единственная подруга, которая оставалась с ним столько лет.

На Се Сюэ был плащ. Ее мокрое от дождя лицо казалось ледяным, но когда она подняла на него взгляд, он оказался теплым.

Чуть шмыгая носом, она сняла плащ, показав праздничный торт, который старательно прятала под ним.

– Я успела вовремя, ведь так?

– ... Зачем ты пришла...

– Я не хотела, чтобы ты провел свой день рождения в одиночестве. Это было бы слишком грустно. – Се Сюэ вытерла воду, все еще капающую с ее волос, и сказала: – Я испекла для тебя твой любимый шоколадный торт. Боже, я там чуть не утонула. Такой сильный ливень, что за черт...

В этот момент обида Хэ Юя, казалось, рассеялась, а пустота в его сердце заполнилась.

Он схватил замерзшую руку Се Сюэ и потянул ее внутрь. Он почувствовал, как его голос становится немного хриплым, когда произнес:

– Я тоже думаю, что мне не стоит оставаться одному...

– Разве это возможно? Как ты можешь быть один? У тебя же есть я. Я всегда буду с тобой.

– …

– С тринадцатилетием, Хэ Юй, – девушка широко улыбнулась, став ярким солнечным лучиком в этом мрачном особняке.

Хэ Юй не мог четко вспомнить, что произошло дальше. Это ведь было так давно.

Он помнил только, что когда подошел к холодильнику в поисках кусочка недоеденного шоколадного торта, то его там уже не было.

Кусок торта исчез вместе с теми десертами, которые испекла для него домработница  и к которым он не притронулся.

Увидев его разочарованное лицо, она поспешила объяснить, прежде чем он успел рассердиться:

– Десерты были уже несвежие. Вам вредно такое есть, поэтому их выбросили... Если вы желаете, можем приготовить их снова сегодня вечером.

Но даже если бы десерты приготовили снова, это все равно был бы не тот торт, что Се Сюэ принесла ему в ту дождливую ночь.

Хэ Юй сказал:

– Все в порядке, забудьте об этом.

…

Хэ Юй смотрел на проекцию перед собой и чувствовал, будто его столкнули в бассейн с ледяной водой. Он ясно помнил, как Се Сюэ пришла в тот день.

В тот день с ним... с ним... кто-то был рядом. Кто-то вспомнил о нем...

Но...

Хэ Юй лично извлек проецируемую сейчас информацию, и эти резервные копии из облачного хранилища не могли быть подделкой.

«Гэгэ, тетушка Ли заболела. Я пошла вместе ней ставить капельницу. Когда ты вернешься из командировки? Эти больничные процедуры такие утомительные, у меня голова разболелась. Как бы я хотела, чтобы ты был здесь...»

Как такое возможно?

Как такое возможно!

Хэ Юй достал ноутбук. Его пальцы быстро летали над клавиатурой. С искаженным выражением лица и безумными глазами он будто пытался раскопать могилу с информацией, открыть гроб и эксгумировать труп в поисках давно похороненной истины.

Он быстро нашел сообщения за те даты.

Сообщения Се Сюэ, Се Цинчэна, Хэ Цзивэя, Люй Чжишу.

Правда была подобна нетленному трупу, и из глубин облачной базы данных смотрела на него с холодной жуткой усмешкой.

Ложь...

Ложь...

ЛОЖЬ!!!

Поскольку прошло слишком много времени, большую часть текстов уже нельзя было восстановить. Но тех сообщений, которые Хэ Юй смог успешно извлечь, было достаточно, чтобы доказать, что в ту ночь, в ту ночь, когда он нуждался в ней больше всего, она...

Вовсе не приходила.

Хэ Юй даже нашел сообщение, которое она отправила Се Цинчэну на следующий день: «Гэ, Хэ Юй спрашивал меня, могу ли я прийти к нему домой, чтобы поиграть и провести с ним его день рождения, но тетушка Ли вчера была так больна, а я была так занята, что забыла ему ответить. Мне так неловко. Не мог бы ты извиниться перед ним за меня... У меня не хватает духу объяснить ему все...»

Се Цинчэн ответил: «Тебе не следует так сближаться с ним».

…

Он продолжал искать.

Хронология продвинулась вперед...

И открыла еще более шокирующее.

Он нашел журнал одной переписки.

Это был разговор между Се Цинчэном и Хэ Цзивэем.

«Похоже, что Хэ Юй придумывает своего рода иллюзии, когда он наиболее беспомощен, и объект его иллюзий – ваша младшая сестра, – писал Хэ Цзивэй. – Недавно я случайно обнаружил, что некоторые вещи, о которых он мне рассказывал, на самом деле не происходили. Доктор Се, такая ситуация...»

«Это вполне нормально для него, – отвечал Се Цинчэн. – Я знал о таком его поведении с самого начала».

«Как такое возможно...»

«Хэ Юй нуждается в друге примерно своего возраста, но он не хочет открывать свое сердце детям-ровесникам. Его образ мышления уникален и не по годам развит, поэтому большинство детей его возраста не совсем понимают его. Из-за длительной изоляции он нуждается в отдушине, чтобы дать выход своим эмоциям. И в такой момент его ближайший сверстник может очень легко стать его собственным отражением».

«Его собственным отражением?»

«Да. Некоторые дети с аутизмом или другими психологическими заболеваниями в процессе взросления представляют себе друга, рядом с которым они могут безоговорочно раскрыть свое сердце. Этого друга может не существовать вовсе, или он может существовать отчасти. Причина, по которой пациенты придумывают их, заключается в том, что так они могут гасить сильную тоску в своем сердце».

Се Цинчэн отправил Хэ Цзивэю еще одно сообщение с пояснением: «На самом деле не только у детей с психическими заболеваниями, но и у обычных детей также появляются подобные галлюцинации, когда им одиноко. Например, если ребенок изгой в классе и у него нет друзей, он придумывает себе друга и верит, что только он может видеть и общаться с этим другом. Это инстинктивный психологический защитный механизм ребенка. Но люди, не страдающие психическими заболеваниями, способны отличить выдумку от реальности и понять, что это иллюзия. Они знают, что иллюзия рождена комфортом, которого они так желают. Но такому ребенку, как Хэ Юй, трудно осознать это, особенно потому, что его иллюзия лишь частично воображаема».

Хэ Цзивэй спросил: «Что значит «лишь частично воображаема»?»

«Се Сюэ действительно существует. Она моя сестра, и она его ближайший друг, который действительно очень хорошо к нему относится, – пояснил Се Цинчэн. – Но я очень хорошо знаю свою сестру. Она всегда с энтузиазмом общается с людьми. И хотя Хэ Юй ее хороший друг, они все-таки не очень близки. Есть некоторые вещи, которые она не стала бы делать для него. Однако разум Хэ Юя нуждается в поддержке. То, что не сделала Се Сюэ, но он надеялся на то, что она сделает, будет восполнено его воображением. У него есть только один друг, и он не хочет быть разочарованным в этом единственном друге. Поэтому его подсознание будет постоянно убеждать его в том, что те вещи действительно происходили в прошлом, что Се Сюэ действительно все это делала».

«Все это звучит как какая-то мистика. Мне трудно поверить...»

«Это вовсе не мистика. Человеческий мозг – очень сложный и точный инструмент. Такое явление может произойти, если в памяти человека есть ошибка, и эта ошибка постоянно повторяется. Это похоже на то, как некоторые люди путают свои сны с реальностью, или на так называемый эффект Манделы».

«Эффект Манделы?» [Суть явления заключается в совпадении у нескольких людей воспоминаний, противоречащих реальным фактам. Дезинформация, возникшая в результате эффекта Манделы, может восприниматься как неоспоримый факт, если она поддерживается и распространяется большим количеством людей. Таким образом, ложные воспоминания одного человека влияют на воспоминания других людей, и они будут помнить факты аналогичным образом. Это может привести к ложному восприятию какого-то явления у всего общества.]

«Это не строго академическая концепция, но она подходит в качестве объяснения. Господин Хэ, вы можете интерпретировать это как явление, когда общности людей разделяют ложные воспоминания. Если поискать в Интернете, можно найти множество примеров. Например... Микки Маус носит комбинезон?»

На этот раз Хэ Цзивэю потребовалось некоторое время, чтобы ответить, словно он был шокирован тем, что Се Цинчэн задал такой несерьезный вопрос посреди такого серьезного разговора.

«Думаю, да».

«Не носит. Но многие люди верят, что он всегда был в комбинезоне – это эффект Манделы. Это ложное воспоминание, которое неоднократно повторялось человеческим мозгом, что привело к такому впечатлению. Господин Хэ, вы можете считать Микки Мауса эквивалентом моей сестры – она существует, но на самом деле она никогда не носила комбинезон. Однако Хэ Юй использовал свое воображение, чтобы «дорисовать» две несуществующие лямки, твердо веря, что это самая настоящая реальность».

Хэ Цзивэй спросил: «... Тогда это бредовое расстройство?»

«Это нельзя так назвать. Для Хэ Юя это способ защиты, утешения и успокоения себя».

Между этим сообщением и следующим прошло много времени.

«Господин Хэ, при всем уважении, вы и госпожа Люй не проводите с ним достаточно времени. Даже дети со здоровой психикой с трудом переносят такое пренебрежение. Не говоря уже о том, что Хэ Юй психически болен. Он не получает любовь и заботу, но достаточно силен. Возможно, силен – не совсем подходящее слово. Он просто знает, что бесполезно плакать или умолять. Потому что ничто из этого не даст ему желаемого, поэтому он уже привык принимать все как есть и защищаться. Се Сюэ, которую он представлял себе, на самом деле все это время была его собственным отражением. Это его собственное сердце утешало его, заимствуя уста Се Сюэ, чтобы сказать ему то, что он хотел услышать».

– …

Читая эти покрытые пылью сообщения, Хэ Юй думал о желаниях, которые были похоронены глубоко в его сердце...

Например, «Я всегда буду с тобой».

Или слова, которые он никогда не услышал лично –  «С днем рождения».

Разве он не жаждал, чтобы кто-нибудь подарил ему эти слова?

Но он так и не смог их услышать...

Сообщение от Се Цинчэна: «Поскольку никто ему этого не говорил, и поскольку Хэ Юй человек с сильным чувством собственного достоинства, он никогда бы сам не сказал себе таких слов. Поэтому его мозг частично полагался на воображение, чтобы исполнить его желание, сохраняя при этом достоинство. Это своего рода психологический механизм самозащиты, имеющийся у людей, поэтому вам не стоит слишком беспокоиться».

Сообщение от Хэ Цзивэя: «Вы знали об этом все это время?»

«Я наблюдаю за ним уже некоторое время и не могу рассказать об этом, так как это будет слишком шокирующим для него, – написал Се Цинчэн. – Но я всегда говорю Се Сюэ, чтобы она держалась от него подальше. Се Сюэ не должна стать человеком, к которому у него разовьется эмоциональная зависимость. Ни один из нас не должен им быть, господин Хэ. Рано или поздно нам придется уйти. Я врач, а не родственник Хэ Юя. Я не могу потратить всю свою жизнь на одного пациента, а Се Сюэ тем более. Я могу дать ему только наставление, но не любовь, которой ему не хватает и которой он жаждет. И моя сестра тоже».

– …

Хэ Юй не стал читать следующие сообщения. Они уже не имели значения.

Знания этого уже было достаточно.

Более чем достаточно.

Се Цинчэн обманывал его все это время, а Се Сюэ была подделкой. Из них двоих один был тем, кто когда-то дал ему ободряющие наставления, позволившие поверить, что однажды настанет день, когда он сможет вернуться в обычное общество. А другая была той, кто дарил ему самые теплые дружеские отношения, всегда приходил на помощь в самый нужный момент, когда он был в самом глубоком отчаянии.

Например, как в ту ночь, когда под проливным дождем она постучала в его дверь, перекрикивая ветер, звала его и, сняв плащ, подарила ему шоколадный торт, который он так хотел.

Он и представить себе не мог, что, возможно, того торта и той Се Сюэ... вообще не существовало.

А Се Цинчэн тем временем был свидетелем этого его жалкого и ничтожного самоутешения. Этот человек видел все. И все прекрасно знал.

Никто и никогда не любил его.

Он просто вел себя как идиот! Он был слишком глуп, слишком туп, слишком отчаянно жаждал влиться в тепло толпы. Чтобы стать нормальным человеком, чтобы спрятать свое уродливое лицо и страшные клыки, он выдумал еле мерцающий огонек внутри своего окровавленного черепа.

Се Цинчэн видел все, но сказал только...

 «Я не могу потратить всю свою жизнь на одного пациента, а Се Сюэ тем более. Я могу дать ему только наставление, но не любовь, которой ему не хватает и которой он жаждет. И моя сестра тоже».

Но если кто-то изначально обладает любовью, зачем ему лгать самому себе?

Что за лжец станет обманывать весь мир, а в итоге обманет самого себя?

Только самый бедный, самый нищий из лжецов.

Того, что у него имелось, было слишком мало, а слез, которые он пролил – слишком много. Даже слова «с днем рождения» он мог услышать только благодаря своему воображению. Если бы он не лгал себе, то на что мог бы полагаться, чтобы продолжать жить с улыбкой?

Именно поэтому даже перед самим собой он надевал плотно прилегающую к лицу улыбающуюся маску, которую не хотел снимать. Он лгал даже самому себе.

Се Цинчэн был прав. Он имел самоуважение.

Он не хотел, чтобы его считали больным, не хотел, чтобы его считали сумасшедшим. Он знал, что, учитывая статус семьи Хэ, многие люди ждут, когда он споткнется, чтобы посмотреть, как он выставит себя дураком, посмотреть на его труп и порадоваться его крови. Поэтому он стремился проявить себя еще больше. Хэ Юй не хотел ни у кого вызывать жалость, обнажая свои шрамы.

Хэ Юй очень долго стоял в пустой гостиной.

Так долго, что время, казалось, потеряло свое значение. Его взгляд был ясным и в то же время острым. Он то и дело смотрел на холодный поток сообщений. В конце концов, этот острый взгляд словно размыло течением, он стал рассеянным и расфокусированным.

Хэ Юй медленно закрыл глаза.

Маска приросла к его плоти, а Се Цинчэн жестко сорвал ее. Хэ Юй поднял руку и молча коснулся своего лица.

Это больно.

Это слишком больно...

Так больно, что сердце и все его тело содрогнулось.

Казалось, он потерял все в одночасье.

Постулаты Се Цинчэна были фальшивыми, близость Се Сюэ – фальшивой, утешение, которое он давал сам себе – фальшивым. И, в конце концов, даже его самоуважение, даже твердая броня, которую он использовал, чтобы защитить себя, и эта маска были разбиты вдребезги. Только сейчас он неожиданно понял, что, оказывается, его смехотворное клоунское лицо уже много лет было открыто Се Цинчэну.

Так зачем же он так упорствовал?

Почему он так глупо себя вел?! Рисковал своей жизнью, сопровождая этого человека, возможно, только ради слов признательности или чтобы отплатить за тот проблеск надежды, который Се Цинчэн когда-то подарил ему...

Он пренебрег даже своей жизнью, и все ради того, чтобы добиться расположения лжеца. Добиться расположения через всеобъемлющую ложь!!!

Хэ Юй тихо рассмеялся. Когда он, согнувшись пополам, прислонился к стене, его смех начал становиться все громче и громче, все безумнее и безумнее, как у мстительного призрака, выбирающегося из могилы. Призраки болезни в плащах с капюшонами вырвались из его сердца наружу. Он приложил руку ко лбу. В его ненормальном смехе, казалось, звучали ярость и ненависть, печаль и безумие, а по щекам потоком текли слезы...

Было слишком больно.

Он видел, как Се Цинчэн протягивает ему руку, но в его ладони оказался ледяной скальпель.

Вот это было правдой.

Он видел, как Се Сюэ с улыбкой давала ему шоколад, но в следующее мгновение она уже смотрела на него издалека.

Вот это было правдой...

И тут он увидел...

Он увидел себя стоящим перед окном, от пола до потолка, за которым бушевала буря. В особняке старинные часы пробили двенадцать раз – наступила полночь, и его окружала бесконечная тьма.

Но никто не постучал в дверь.

Никто никогда не стучал в дверь.

И вот так он прождал от заката до рассвета. Буря утихла, ночь закончилась. Но он так и не услышал ни одного искреннего пожелания «С днем рождения».

Вот это было правдой.

Потом он увидел себя привязанным к кровати. Его рот и нос закрыли, а кожу пронзали иглы. Он боролся и выл, как умирающий зверь, но не мог позвать никого по имени.

Он был словно одинокий остров.

Не имеющий никаких мостов.

Это была настоящая гребаная правда! Правда!!!

Ребенок, которому было отказано в любви, чтобы противостоять демонам в глубинах своего разума, чтобы продолжать стремиться жить дальше, лгал всем и каждому, и столько лет лгал даже самому себе...

А сейчас...

Хэ Юй прислонился к стене. Он яростно сорвал бинты с руки, позволяя своим ранам разойтись и кровоточить. Только запах крови мог порадовать его, приземлить и заставить почувствовать себя живым! У него было тело. Кровь, которую он проливал, была теплой. Он был живым, дышащим человеком. Он был живым... он был живым...

Хэ Юй вцепился руками в волосы. На пальцах побелели костяшки, выступили вены. Он был словно ослепленный злой дракон с вырванными когтями. Потеряв сокровища, которыми дорожил, и логово, в котором укрывался, он был вынужден выползти на солнечный свет  под ясное небо. Каждый из его уродливых шрамов был выставлен на всеобщее обозрение и осмеяние.

Наконец-то он очнулся от своего сна.

Он боролся почти двадцать лет, но все еще был сумасшедшим.

Никто никогда не любил его, никто никогда не заботился о нем.

Кроме нескладной лжи, у него больше ничего не было.

На самом деле он никогда ничего не получал.

Автору есть, что сказать:

Я не знаю, сталкивался ли кто-нибудь из вас или ваших друзей с придумыванием себе воображаемого друга, особенно в детстве.

А еще, как и сказал Се-гэ, эффект Манделы не является официальной академической концепцией, но это явление достаточно интересное. Например, есть ли у Пикачу на хвосте черный цвет? Носит ли Микки Маус комбинезон? Если вам интересно, можете поискать и увидите...