Было слишком больно.

Ложь о контракте, правда о Се Сюэ, обман Се Цинчэна, то, как он сбежал, не оглядываясь назад...

Будто бы он провел все девятнадцать лет своей жизни во сне. Ему казалось, что он отлично замаскировался и всех провел. Но на самом деле он был несчастным безумцем, которого обманули.

Хэ Юй схватился за голову и жалобно застонал, словно истекающий кровью зверь, угодивший в капкан. Голос, вырвавшийся из его горла, был настолько хриплым и сорванным, что даже не звучал по-человечески, а в его глазах пустота от растерянности смешивалась с безумным сумасшествием. Он забился в угол, свернувшись калачиком и обняв себя руками, словно спасаясь от холода.

Какие ободряющие наставления?

Все ложь!

Какое тепло?

Иллюзия!

Он был сумасшедшим, бредящим инвалидом, уродливым, смехотворным, нелепым, абсурдным идиотом, выставившим свои шрамы на всеобщее обозрение, даже не осознавая этого!

В этот момент он выглядел крайне жалким, словно зародыш, который вот-вот погибнет в теле матери – изолированный от внешнего мира, с перерезанной пуповиной и неспособный дышать, погружаясь в бесконечное гнетущее удушье. Он мог только кричать под водой, но никто на берегу не мог его услышать.

Он мог только крепко вцепиться в самого себя, и все тепло, которое он мог чувствовать, исходило только от него самого...

Все это было не более чем утешением, которое он сам давал себе.

Вцепившись ногтями в волосы, Хэ Юй надолго застыл так на месте. Его глаза становились все краснее и краснее, а самоощущение – все слабее и слабее. Наконец он перестал плакать и спокойно сел, расслабив тело, откинул голову назад и уставился в потолок.

Потом он поднялся.

Посмотрел на шкаф – в зеркале на шкафу отражался его невыносимо жалкий силуэт.

Такой пугающе незнакомый.

Ба-бах!

Подавляемая тьма и жестокость в его крови резко вырвались наружу. Он схватил попавшееся под руку металлическое украшение и яростно швырнул в шкаф, разбив зеркало!!!

В этот момент казалось, будто злой дракон вырвался из своих оков. Дьявол внутри него вышел из пещеры и взмыл в небо, ревом и воплями призывая ливень мщения – Хэ Юй был полностью поглощен безумием. Завывая, он разбил практически все в доме и в процессе еще больше открыл свои раны. Тошнотворный запах крови наполнил воздух, но его это не волновало.

Он сорвал шторы, разбил телевизор. Уничтожал все, что попадалось под руку…

Безусловно, нужно ведь было сделать какие-то подношения в честь смерти своего внутреннего «я».

Он не знал, как долго длилось его неистовство, но, несмотря на хорошую звукоизоляцию в этом доме, его сосед снизу все-таки не выдержал и прибежал, постучав в дверь. Хэ Юй резко толкнул дверь, открывая ее. Его рука была залита кровью и держала стальную трубу, которую он оторвал от подоконника. Комната позади него была в полном хаосе. Сам он уставился на соседа налитыми кровью глазами.

– Я могу вам помочь?

Сосед так напугался, что чуть не намочил штаны. А когда у него подкосились ноги, Хэ Юй схватил его за воротник, не дав упасть.

В нос соседу ударил тяжелый металлический запах – кровь Хэ Юя испачкала его роскошную шелковую ночную рубашку.

Хэ Юй снова грозно спросил:

– Я могу вам помочь?

– Нет, нет, нет! – Сосед не ожидал, что перед ним предстанет такое кровавое и жестокое зрелище. От бледного молодого человека с красивым лицом, стоявшего внутри, исходила такая зловещая аура, что он казался одним из тех сумасшедших мстительных духов, которых показывают по телевизору. Сосед не осмелился больше ничего сказать. С дергающейся щекой и дрожащими ногами он умиротворяюще сложил ладони вместе:  – Гэ, дагэ! Делайте все, что вам хочется, все, что делает вас счастливым, все, что делает вас счастливым.

Хэ Юй вытолкал его и с грохотом закрыл дверь.

Спотыкаясь, сосед почти ползком вернулся в лифт. Еще не дойдя до собственной двери, он начал причитать дрожащим голосом:

– Женушка, женушка, спаси меня...

Буйство Хэ Юя было прервано появлением этого человека.

Тяжело дыша, он обернулся и огляделся – разве это место было похоже на дом?

Скорее тут явно было место разрушительной битвы.

Окинув комнату налитыми кровью глазами, Хэ Юй понял, что ему больше нечего разбивать. Отбросив стальную трубу в сторону, он перешагнул через руины и вошел в ванную комнату с мертвенно-бледным лицом.

Он посмотрел на себя в треснувшее зеркало.

Из-за трещин его отражение распалось на части – как множество разных лиц, которые он показывал обществу.

Хэ Юй застыл на какое-то время, позволяя дыханию выровняться и медленно успокоить дрожь в губах...

Его горе и безумие уже прошли. В этот самый момент единственное, что у него осталось - это спокойствие. Пугающее спокойствие.

Он закончил яростно выплескивать свои чувства. Все его логово было разрушено: что же ему делать дальше?

Ему все еще нужно было выйти наружу. В этот момент ему уже было все равно, был он нормальным или нет – он хотел показать свой ненормальный облик, расправить свои истерзанные крылья и улететь из своей темной пещеры, и рычать на этих так называемых нормальных людей.

Юноша в зеркале неспешно поднял взгляд. Вдруг ладонь, с которой капала кровь, провела по его щеке, медленно царапая ее ногтями.

В уголках его рта появилась слабая улыбка. Она казалась учтивой и изысканной, но на самом деле в ней было больше холодного бесчувствия, чем когда-либо раньше.

-

В это время, далеко в общежитии Шанхайского медуниверситета Се Цинчэна охватило смутное чувство тревоги, а его веки несколько раз дернулись.

Они с Чэнь Манем закончили ужинать. Чэнь Мань помог убрать со стола и засобирался домой.

Перед уходом Чэнь Мань сказал:

– Гэ, я загляну к тебе завтра вечером. Эм...

– Хм?

– Не выходи в интернет следующие несколько дней. Оно того не стоит, – мягко произнес Чэнь Мань.

Се Цинчэн знал, что он говорит о реакции общественности в интернете на то видео, которое показали на телебашне. Но Чэнь Мань перестарался. Се Цинчэн не слишком обращал внимание на новости в сети, особенно в то время, когда его реальная жизнь была в таком беспорядке.

Се Цинчэн согласился. Проводив Чэнь Маня, он купил внизу еще одну пачку сигарет и, закурив, позвонил Се Сюэ.

Состояние Се Сюэ было ненамного лучше, но ей было чуть спокойнее от того, что тетушка Ли жила с ней. Пока они разговаривали, Се Цинчэну неожиданно поступил еще один звонок. Поэтому, сказав Се Сюэ еще пару слов, он повесил трубку.

Звонил Чжэн Цзинфэн.

– Привет, старина Чжэн.

– Сяо Се, сотрудник нашего подразделения только что видел парнишку, который был с тобой в архиве.

У Се Цинчэна кольнуло в груди.

– Его выписали из больницы?

Чжэн Цзинфэн утверждающе хмыкнул, но это было явно не то, о чем он хотел сказать. Он продолжил:

– Ага. Ах да, сколько лет этому ребенку? Восемнадцать? Девятнадцать? Я забыл...

Се Цинчэн:

– ... Почему ты спрашиваешь?

– Думаешь, мне так интересно? Разве не ты просил меня, чтобы я сообщал тебе, если что-то случится?

Костяшки пальцев Се Цинчэна слегка побледнели.

– Что с ним случилось?

– Да ничего особенного. Я понял, что между буржуазией и нами, пролетариями, действительно пролегает пропасть. Черт, в восемнадцать или девятнадцать я проводил все свое время на тренировках. В любом случае, я думаю, что несмотря на то, что твоего маленького друга выписали из больницы, он все еще в паршивом настроении – он поехал на шикарной машине в клуб «Skynight»... О, глянь, об этом даже есть сообщения в чате нашей рабочей группы. Судя по всему, он гнал свой спорткар как ракету, и им удалось остановить его только перед клубом. Он согласился сотрудничать, но его отношение было настолько мерзким, что выйдя из машины, он хлопнул дверцей и сказал, чтобы они просто отбуксировали его машину и убирались к чертовой матери, тем самым они избавят его от необходимости искать водителя.

Се Цинчэн:

– …

– Ты ведь слышал про клуб «Skynight», верно? Это не то чтобы хорошее место – нельзя сказать, что оно нелегальное, так как бизнес оформлен правильно, и они не переступают черту. Но все знают, насколько сомнительные вещи могут происходить в ночных увеселительных заведениях...

Се Цинчэн глубоко вздохнул. Перед его внутренним взором возникло мягкое задумчивое лицо Хэ Юя. Независимо от того, был ли этот его вид притворным, он все равно превратился в холодное окровавленное лицо, обернувшееся, чтобы кинуть на него взгляд у телебашни.

– Понял. – Се Цинчэн поднял руку, поднес ее ко лбу. Прислонившись к окну, он сказал: – Спасибо, старина Чжэн.

– Не за что. В будущем тебе следует больше прислушиваться ко мне и перестать зацикливаться на деле своих родителей. Ты должен позволить своему сердцу дышать. Мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии.

Повесив трубку, Се Цинчэн надел пиджак и направился в клуб «Skynight».

Се Цинчэн думал о Хэ Юе, когда он был младше, и стоял перед диваном, не желая жертвовать чувством собственного достоинства, но и не желая видеть, как он уходит. Печальный, упрямый мальчик, который заставлял себя вести себя так, будто все в порядке, и смотрел на Се Цинчэна.

«У меня много карманных денег, я могу…»

Я могу нанять тебя.

Я не хочу тонуть в этом водовороте, пожалуйста, спаси меня... спаси меня, хорошо?..

Он так и не смог между строк разглядеть слова, которые Хэ Юй не мог произнести, его криков о помощи. Самоуважение Хэ Юя позволило ему сохранить последние остатки достоинства перед Се Цинчэном, но он упустил последний шанс попросить о помощи.

В тот год он покинул его.

Но когда они встретились снова, Хэ Юй, казалось, не держал на него такой уж сильной обиды.

И в момент его величайшей нужды именно этот ребенок отправился с ним в опасное логово зверя и едва не поплатился за это жизнью.

Когда Хэ Юй протянул ему руку, то сказал, что он когда-то сделал то же самое для него.

Но Се Цинчэн поступил так из-за своего положения, из-за своей работы, из-за того, что он выполнял свои обязанности, как ему и полагалось.

Все-таки, почему этот ребенок так поступил?

Се Цинчэн закрыл глаза.

Слова Чжэн Цзинфэна эхом звучали в его голове. Он сказал, что Хэ Юй отправился в ночной клуб «Skynight», что Хэ Юй мерзко вел себя...

Он знал, что Хэ Юй никогда не вел себя так раньше.

Ради признания, ради чужого мнения, ради интеграции в общество и ради упорного сопротивления своей болезни Хэ Юй никогда не поддавался своим желаниям, не пил отравленного вина Мефистофеля. Он отказался впадать в грех, отказался признавать поражение: он жил, работая в десять, в сто раз больше, чем обычные люди, стремясь к совершенству во всем, что делал. Он слишком боялся разочаровать других.

Будучи больным, он старался полагаться на собственные силы, чтобы другие не отказались от него, чтобы они не приравняли его к умершим пациентам № 1, № 2 и № 3.

Все это время он изо всех сил взывал о помощи.

Именно поэтому он так боялся совершить ошибку. Боялся, что был недостаточно выдающимся. Боялся, что другие разочаруются в нем.

Но в итоге его все равно бросили.

«... Се Цинчэн, несмотря на то, что вы не больны, вы еще более бессердечны, чем я».

В этих словах была сдержанная насмешка, но на самом деле в них была искренняя мольба. И хотя Се Цинчэн услышал эти слова, он не услышал скрытой мольбы мальчика, плакавшего кровавыми слезами.

Се Цинчэн знал.

В этом плане он действительно подвел его.

Этот ребенок так сильно доверял ему. Несмотря на то, что он никогда не был особенно добр к нему, всегда вел себя с ним строго по-деловому. Для Хэ Юя это уже был пример искреннего и равного отношения, которое трудно было представить.

Так что Хэ Юй не ошибся, когда ругал его. Се Цинчэн был бессердечным человеком, который все сделал неправильно и ничего не сделал правильно.

-

Внутри клуба «Skynight».

– Ох, молодой господин Хэ. Какой редкий гость, какой редкий гость...

Управляющий клуба был умным стариком: его костюм был идеально отглажен, а сам он был так же хитер и изворотлив, как крыса, вывалявшаяся в жире.

Он все продумал, пока Хэ Юй разговаривал с автоинспекторами. Хотя Хэ Юй и не часто приезжал сюда, он все равно был членом клуба. Раньше, когда ему нужно было наладить связи от лица семьи, он приводил сюда клиентов, чтобы расслабиться.

Обычно Хэ Юй приходил и оставался здесь лишь на короткое время. Поболтав с клиентами в своей мягкой, утонченной манере, он задавал атмосферу, а потом спускался вниз, выписывал чек и говорил менеджеру, чтобы тот перед уходом перевел остаток на свою карту.

Но сегодня все было иначе.

Сверкнув глазами, управляющий обнаружил, что молодой господин Хэ никого с собой не привел и пришел совершенно один. Весь город уже слышал о том, что произошло в Шанхайском университете. Учитывая, что у Хэ Юя в этом фиаско была одна из главных ролей, управляющий посчитал совершенно нормальным, что тот испытывает стресс и ведет себя странно.

Управляющий предположил, что после того, как в Хэ Юя выстрелили, молодой человек пересмотрел свое отношение к жизни и решил, что его дни должны быть наполнены большим количеством событий. Поэтому, наконец, вернувшись в свет, он, как и другие молодые господа его поколения, пришел сюда в поисках истинного смысла жизни.

Для управляющего Хэ Юй был ходячей «Amex Black Card». [American Express Black Card – эксклюзивная платежная карта, предлагаемая состоятельным лицам только по приглашению.] Поэтому он спешил выслужиться и с улыбкой приветствовал Хэ Юя. Даже если бы молодой господин Хэ сказал, что хочет, чтобы его мама пришла поболтать с ним, управляющий, скорее всего, без колебаний набрал бы чертову междугороднюю горячую линию и купил бы ей билет на ранний рейс.

– Молодой господин Хэ, на каком этаже желаете быть сегодня вечером? Я сейчас же организую для вас лучшее обслуживание...

Перед тем как отправиться сюда, Хэ Юй перевязал огнестрельные раны на руке. Сейчас он был одет в простую сезонную черную водолазку с длинными рукавами и джинсы. Он даже надел бейсболку, которая придавала ему студенческий вид, но из-под надвинутого на глаза козырька виднелись миндалевидные глаза, окутанные тьмой, которые и у взрослого редко можно встретить.

Когда Хэ Юй поднял голову, экстравагантно-ослепительные огни «Skynight» отразились в его затуманенных глазах.

Он сказал:

– Верхний этаж.

На верхнем этаже было нескольких больших приватных апартаментов, обеспечивающих исключительное уединение. Обслуживающий персонал этих апартаментов был лично обучен владельцем. Каждый из них был умнее другого. Это место идеально подходило для обсуждения любых деловых вопросов.

Конечно же, ценник за это был заоблачный.

Управляющий подумал, что старший отпрыск семьи Хэ – тот еще кадр. Он даже не удосужился прилично одеться, требуя доступа на верхний этаж. Ему повезло, что сегодня он столкнулся с самим управляющим. В противном случае, если бы на его месте оказался один из его тугодумов-подчиненных, молодому господину Хэ в этом невероятно повседневном студенческом виде, скорее всего, было бы отказано во входе.

Размышляя так, управляющий поблагодарил свою счастливую звезду за то, что ему удалось избежать этой сцены. В противном случае, учитывая сегодняшний необычный внешний вид и поведение Хэ Юя, он мог бы разнести тут все вокруг, если бы разозлился.

– Веди, – мягко произнес Хэ Юй, засунув руки в карманы джинсов.

Управляющий поспешно с улыбкой поклонился и затораторил:

– Да-да, проходите сюда, молодой господин Хэ.

Автору есть, что сказать:

Хотя сегодняшняя атмосфера не слишком подходит для мини-театра, я все равно не смогла сдержаться, чтобы не пошутить...

Хэ Юй:

– Се Цинчэн, я больше не Хэ «Эдвард» Юй, я Хэ Юй из клана Ниохужу. [Древний маньчжурский род, известный тем, что из него вышло множество императриц, императорских наложниц и высокопоставленных чиновников.]