Прибыл личный врач. Как и говорила Люй Чжишу, он был молод, с красивыми чертами лица и стройным телосложением, он представился своим англоязычным именем – Энтони. [Для удобства общения с иностранцами, китайцы берут себе англоязычные имена.]

У доктора Энтони был очень спокойный характер и прекрасные манеры, вызывающие необъяснимое чувство старого знакомства.

Но Хэ Юй не мог припомнить ни его имени, ни лица, для него он был не более, чем неуместным знаком препинания.

Неуместный знак препинания начал лечить Хэ Юя гипнотерапией.

Доктор Энтони:

– Молодой господин Хэ, пожалуйста, лягте и расслабьтесь, следуйте за моим голосом. Сделайте три глубоких вдоха... Подумайте о самых счастливых моментах в вашем прошлом.

– ... А что если у меня их нет?

После нескольких мгновений ошеломленного молчания доктор Энтони сказал:

– Тогда подумайте о том, что, как вы надеетесь, произойдет.

Хэ Юй закрыл глаза и начал представлять.

Чего бы он хотел...

Может, он желал никогда не рождаться.

Может, он надеялся, что ни на него, ни на Люй Чжишу не повлияло бы лекарство, чтобы они оба могли быть нормальными.

Или, может...

«Когда я родился, и ты узнал, что я болен, ты должен был просто сразу меня задушить».

Под действием лечебного гипноза Хэ Юй закрыл глаза, его сознание медленно возвращалось к случившемуся несколько дней назад...

Ему виделось то, что произошло сразу после того, как он очнулся после падения.

Он спорил с Хэ Цзивэем.

«Вы проводите свои дни в страхе, а я провожу их как ходячий труп. Это тот самый случай совершенно бессмысленных взаимных мучений».

«Хэ Юй...»

«Тебе лучше уйти. Я не привык к твоему присутствию. В будущем я стану еще безумнее, и если об этом станет известно, то, боюсь, из-за меня, скорее всего, будут разрушены ваши репутации».

Разговор был в точности таким же, что произошел в реальности.

Но под воздействием гипноза Энтони сюжет постепенно начал меняться...

В реальности Хэ Цзивэй рассказал Хэ Юю секрете о «RN13». Но в этом гипнотическом сне Хэ Цзивэй успел только открыть рот, и в тот момент, когда он собрался заговорить, кто-то постучал в дверь.

Хэ Цзивэй, казалось, вздохнул с облегчением.

– Войдите.

– Господин Хэ, доктор Се уже здесь, он ждет внизу.

Именно так.

Хэ Юй лежал ошеломленный. Очевидно, что он все еще подсознательно надеялся на то, что Се Цинчэн вернется.

Он так сильно желал этого, но в то же время так сильно боялся. Услышав эту новость, во сне Хэ Юй напрягся и захотел встать, но его удерживали ремни, зазвенели металлические пряжки.

– Мне не нужен врач, кто велел пригласить его сюда?

Чем больше юноша жаждал его, тем больше боялся. Он сопротивлялся, словно злой дракон, пытающийся вырваться из цепей. В его глазах сверкал безумный блеск, такой, что даже служанка, пришедшая передать послание, не могла не сжаться от страха.

– Пусть уходит прочь!

– Думаешь, так легко было убедить его прийти?! – огрызнулся Хэ Цзивэй. – Если бы не тот факт, что он услышал о том, что ты выпал из окна и чуть не погиб, он бы даже не удосужился взглянуть на тебя!

Хэ Юй почувствовал еще большее унижение и злость:

– Тогда пусть дождется моей смерти и потом навестит мою могилу!

– Если ты еще заговоришь о смерти, я...

Хэ Цзивэй снова поднял руку.

Хэ Юй холодно взглянул на него, его миндалевидные глаза не мигая смотрели в лицо Хэ Цзивэя.

– …

Рука Хэ Цзивэя задрожала, потом опустилась.

Он глубоко вздохнул и направился к двери, чтобы уйти. Его последний взгляд казался безмерно расстроенным, встревоженным и очень измученным.

– Попросите доктора Се подняться, – сказал он слуге. – Меня ждет очень напряженный день. Мне нельзя опаздывать, иначе пропущу свой рейс, так что ухожу прямо сейчас.

На мгновение Хэ Юй так разозлился, что ударил кулаком по кровати, отчего лязгнули все пряжки его смирительных ремней. К сожалению, он не мог ни отвернуться, ни накрыть голову одеялом, все, что он мог сделать, это плотно сомкнуть глаза и напрячься телом.

Он будто не хотел быть униженным перед Се Цинчэном даже во сне.

Ни на грамм.

Но, когда Хэ Цзивэй и служанка ушли, не важно, как бы он ни упирался, сколько бы ни отрицал, как бы сильно ни ненавидел, он все равно услышал те знакомые шаги.

Шаги затихли у его кровати.

Хэ Юй задрожал от слишком сильной тоски.

Хотя это был гипноз и всего лишь сон, Хэ Юю показалось, что он почувствовал едва уловимый запах Се Цинчэна. Это был очень холодный запах дезинфицирующего средства, ассоциирующийся с хирургическими скальпелями, шприцами и клинической белизной больничных палат.

В прошлом, когда Хэ Юй чувствовал его, то всегда считал этот запах холодным, но сейчас почему-то он показался ему теплым.

Подошедший опустил голову и не произнес ни слова, словно и вовсе не хотел разговаривать. Он лишь посмотрел на раны Хэ Юя, а потом...

Щелк.

Раздался мягкий звук

Се Цинчэн расстегнул ремни.

Хэ Юй во сне напрягся, казалось, что в этот момент он почувствовал полное удовлетворение. Хэ Юй в реальности лежал с закрытыми глазами, а под его ресницами появились слезы.

Оказалось, что это именно то, чего он так желал во время приступа болезни.

Он надеялся, что Се Цинчэн своими руками расстегнет его ремни.

Он ждал, что Се Цинчэн узнает о том, что он действительно болен, что Се Цинчэн поверит, что он действительно болен, что Се Цинчэн сможет вернуться к нему.

– Очень хорошо... – Доктор Энтони наблюдал за его состоянием и продолжал задавать направление гипнозу, его голос звучал очень мягко, почти навязчиво. – Очень хорошо, чтобы вам ни снилось, продолжайте... Вы должны поверить, что сможете сами найти выход...

Однако, эта фраза...

Казалось, задела за живое.

Картина сна перед Хэ Юем стала размытой.

Найти выход?

Что это значит?

Он вспомнил холодный взгляд настоящего Се Цинчэна, вспомнил, как Се Цинчэн отверг его, сказав: «Мы должны расстаться. Рано или поздно тебе придется полагаться только на себя, чтобы выйти из тени в своем сердце».

«Я не твой мост, Хэ Юй, и Се Сюэ тоже».

«Хэ Юй...»

Хэ Юй.

Каждый слог – пронзающий до костей осколок льда.

Хэ Юй опять погрузился в сон – он все еще лежал в постели, а Се Цинчэн все еще был тем, кто расстегнул его ремни, но вокруг вдруг почему-то стало очень темно. Лицо Се Цинчэна тоже стало очень мрачным, как будто на него наложили какой-то холодный фильтр.

Ему снилось, как бледные губы Се Цинчэна открываются и закрываются.

Хэ Юй знал, что Се Цинчэн хочет сказать ему о причине своего возвращения. Он смутно подозревал, что эта причина принесет ему ни с чем несравнимую боль.

Ему захотелось, не медля, сбежать из этого гипнотического сна.

Но все было тщетно.

Во сне Се Цинчэн говорил решительно, с ударением на каждом слове – Хэ Юю некуда было спрятаться.

– Хотя я бы предпочел, чтобы ты умер, в этот раз я прослежу за твоим выздоровлением. Но не пойми меня неправильно, я приехал только из-за щедрого вознаграждения твоего отца, – Голос Се Цинчэна был ледяным и совершенно безэмоциональным. – Это вознаграждение больше, чем ты можешь себе позволить. Его более чем достаточно, чтобы после я никогда тебя больше не увидел.

– …

Во сне Хэ Юй почувствовал себя так, словно его ударили ножом, будто Се Цинчэн безжалостно нанес ему удар. Ему было так больно и обидно.

Вне сна дыхание Хэ Юя участилось, брови нахмурились.

Хэ Юй хотел вырваться из сна, но этот сон был словно демон в его сердце, которого Хэ Юй обязательно должен был победить.

Пребывая под гипнозом личного врача, Хэ Юй все глубже погружался в свое подсознание.

Продолжая спать, он снова увидел запылившуюся дверь гостевой комнаты.

Во сне Се Цинчэн вернулся и снова стал жить в комнате, которую Хэ Юй тщательно привел в порядок.

Но этот Се Цинчэн, вернувшийся из-за падения Хэ Юя, был крайне равнодушным. Каждый день, закончив записывать жизненные показатели Хэ Юя, он передавал ему шприц и наблюдал, как тот сам себе делает инъекции. Этот Се Цинчэн даже не удосуживался лично вводить ему лекарство.

Сначала Хэ Юй ничего не говорил. Возможно, из-за своей нелепой гордыни он вел себя как ни в чем не бывало, молча делал себе уколы, которые ему передавал Се Цинчэн, а затем отдавал ему шприцы обратно для утилизации.

Во время всего процесса оба не произносили ни слова, как будто снимались в немом кино.

Но позднее от этого молчания на сердце Хэ Юя становилось все тревожнее, и постепенно он перестал хотеть содействовать своему выздоровлению.

А сон все продолжался и повторялся.

Наконец, после того, как Се Цинчэн, как обычно, осмотрел Хэ Юя и передал ему шприц, Хэ Юй сел в виндзорское кресло, стоявшее в его спальне, но шприц не взял.

Неожиданно он задал Се Цинчэну вопрос очень спокойным, но граничащим с отчаянием голосом:

– Доктор Се, ты никогда не думал о том, что я могу взять шприц и использовать по другому назначению?

Се Цинчэн не обратил особого внимания на выражение лица Хэ Юя и сказал:

– Ну, не похоже, что ты так уж отчаянно желаешь умереть.

– Верно. Ты в самом деле хорошо меня знаешь.

Хэ Юй насмешливо улыбнулся, а потом вдруг выхватил шприц и, не моргнув глазом, воткнул в себя – не в вену, а в случайный участок плоти – и впрыснул лекарство...

Се Цинчэн мгновенно побледнел и тут же сделал шаг вперед, но было уже поздно – в месте укола кожа Хэ Юя быстро налилась пурпурно-синим и угрожающе набухла.

– Но, честно говоря, не то чтобы я так уж отчаянно желал жить, – мягко произнес Хэ Юй. Любой обычный человек уже давно бы корчился от боли, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

Будто бы игла вошла в тело какого-то другого человека.

Не отрывая своих черных глаз от бледного лица Се Цинчэна, Хэ Юй вытащил иглу. В шприце оставалось еще немного лекарства, все остальное ушло в становящийся все более неприглядным синяк под кожей Хэ Юя.

Не обращая на это внимания, Хэ Юй передал шприц обратно Се Цинчэну и сказал, чеканя слова:

– Вот. Сделай это.

Лицо Се Цинчэна совсем побелело, будто он был шокирован действиями этого безумца.

Хэ Юй:

– Это должен быть ты, Се Цинчэн… Иначе я не сделаю сегодня больше ни одного укола.

Его тон казался несколько угрожающим, но, если прислушаться, в его словах была какая-то скрытая печаль.

– Раз уж ты пришел за деньги, значит, должен их отработать. Ты должен хорошо работать.

Се Цинчэн, наконец, вышел из оцепенения и закрыл глаза.

– Не заставляй меня связывать тебя.

– Хах, давай, – бесстрастно произнес Хэ Юй. – Поступай, как и мои родители – свяжи меня. Ты ведь можешь это сделать.

Казалось, что в этом сне Хэ Юй довел Се Цинчэна до головной боли.

– Хэ Юй, чего именно ты хочешь?

Чего именно он хотел?

По правде говоря, он и сам не знал.

Хэ Юй понял, что у него в самом деле есть проблема – похоже, его все больше и больше заботил Се Цинчэн.

Когда Хэ Юй не мог увидеть Се Цинчэна, он чувствовал себя очень неспокойно, но даже когда видел его, то тоже не мог успокоиться. Се Цинчэн стал словно острой занозой в его сердце, причиняя ему смертельный дискомфорт, независимо от того, вытащили ли ее или нет.

Но так не должно было с ним быть.

Хэ Юй ненавидел гомосексуализм и никогда бы не вступил в связь с мужчиной, но в то же время он ловил себя на том, что вспоминает, как Се Цинчэн выглядит в постели. Сначала он думал только о теле Се Цинчэна, но позже ему захотелось ощутить и его эмоциональные реакции…

Это было невыносимо.

Ему постоянно казалось, что он не может вздохнуть, тревога тяжелым грузом лежала на его груди.

Во сне они вдвоем оказались в тупике. Наконец, Хэ Юй сказал:

– Знаешь, я никогда не хотел стать таким… Се Цинчэн, ты видел, как я рос. Ты знаешь, каким я был раньше… Я держался в течение девятнадцати лет, все ради так называемого «спокойствия», о котором мне так многие говорили… Но я больше не могу продолжать держаться... Мои родители заставляли меня притворяться нормальным, чтобы меня не заперли в психушке. Они осмелились это сделать, потому что я никогда не нарушал закон и правила. Я в самом деле жил как нормальный человек – несмотря на то, что это было противно и тяжело, несмотря на то, что я никогда не мог пожаловаться на свои страдания или заплакать во время приступов. Несмотря на то, что мне приходилось постоянно наблюдать за реакциями окружающих меня людей на радости и печали, и выдавать что-то удовлетворяющее их в ответ… Я смог это сделать… В течение девятнадцати лет человек, которому место в психушке, жил в обществе среди нормальных людей. Человек, который должен был быть заперт в клетке, гулял на свободе. Я постоянно боялся, что если о моей болезни станет известно, я превращусь из объекта зависти и восхищения в объект порицания и битья. Ни один из моих друзей не был настоящим, потому что никто из них не знал, какой я на самом деле – они просто тусовались с той маской, которую я носил... Мог ли я с кем-нибудь поговорить начистоту? Раньше я думал, что хотя бы твоя сестра, Се Сюэ, отличалась ото всех остальных. Но, как оказалось, я был слишком наивен… Я болен, Се Цинчэн, – сказав это Хэ Юй улыбнулся, но выражение на его лице было болезненным и опасно безумным. Ткнув себя пальцем в грудь, он сказал, – Я охеренно болен! Узнав правду, кто-то будет относиться ко мне так же, как раньше? Я вынужден всю жизнь прожить под маской нормального человека – даже у тюремного заключения есть свой срок, но сколько будет длиться приговор моей болезни?

Под конец его голос задрожал.

– Это длится девятнадцать лет, Се Цинчэн… Почему ты спас меня?.. До тебя никто из врачей не мог замедлить развитие болезни. Ты тот, кто дал мне надежду, но только для того, чтобы снова столкнуть меня в пропасть – так почему же ты спас меня? Зачем ты лгал мне? Ты ненавидишь меня, не так ли, Се Цинчэн?.. Что ж, знай, что я тоже тебя ненавижу!.. С того дня, как ты ушел, я так неебически сильно тебя ненавижу!

Хэ Юй практически никогда не сквернословил, но сейчас, в этом гипнотическом сне, он вышел из себя. Хаос слишком долго кипел в его сердце, и сейчас его прорвало, словно нарыв: хаос ворвался в его кровь, в его сердце, в его кости и плоть.

Во сне он ругался на Се Цинчэна, как настоящий девятнадцатилетний юноша – без разбора, не сдерживаясь, не подумав – он просто иррационально и импульсивно выплескивал на него все слова, что выходили из его горла.

Он ругался и ругался, белки его глаз покраснели.

Хэ Юй:

– Я так сильно ненавижу тебя, Се Цинчэн… Раз уж ты тоже меня ненавидишь, скажи, разве не было бы лучше, если бы ты с самого начал отказался приходить ко мне и просто оставил бы умирать? Если бы не эта болезнь, если бы не встреча с тобой, у нас обоих в жизни было бы на одного врага меньше, и мы бы не страдали так сильно… Мы с тобой не ненавидели бы друг друга так сильно, как сейчас.

Во сне Се Цинчэн ничего не ответил, лишь смотрел на Хэ Юя сложным взглядом. Затем, после долгого молчания, он развернулся.

– ... Я попрошу ассистента сделать тебе укол.

– Почему ты не сделаешь его сам, Се Цинчэн?! Ты боишься меня? – Глаза Хэ Юя были полны ярости, но его голос был ужасающе спокойным. – Или ты не хочешь испачкаться, прикасаясь ко мне?

– Можешь думать, что хочешь, – ответил Се Цинчэн. – Но в одном ты прав, Хэ Юй… Если бы не эта болезнь, если бы не встреча с тобой, у нас обоих в жизни было бы на одного врага меньше, и мы бы не страдали так сильно… А теперь, пожалуйста, возьми свои эмоции под контроль. Иначе мне в самом деле придется тебя связать.

– ... Отлично. Тогда тебе лучше связать меня, да побыстрее. Свяжи меня немедленно! – улыбаясь, Хэ Юй с налитыми кровью глазами откинул голову назад, его голос стал тише. – Иначе рано или поздно ты пожалеешь об этом.

Не обращая на него внимания, Се Цинчэн развернулся, толкнул дверь и вышел.

В тот момент, когда в гипнотическом сне Се Цинчэн вышел за дверь, грудь Хэ Юя, лежавшего на медицинской кушетке в реальности, часто вздымалась и опускалась, словно он был хрупким существом, находящимся на грани жизни и смерти. Когда дверь открылась и снова закрылась, он понял, что даже во сне Се Цинчэн больше не желал оставаться с ним рядом.

Его уход, казалось, оборвал в его груди последний вздох.

Хэ Юй резко проснулся, широко распахнув глаза и глотая ртом воздух.

Из его глаз покатились дорожки слез.

Его личный врач Энтони наблюдал за происходящим, сидя в кресле рядом. Он спокойно налил стакан воды и протянул Хэ Юю несколько таблеток и салфетку.

– В вашем сердце есть что-то, или кто-то, что причиняет вам мучительные страдания.

Хэ Юй:

– …

Доктор Энтони продолжил:

– Примите лекарство. По крайней мере, вы увидели причину этого приступа... И теперь, когда вы обнаружили причину, можете сами подумать над тем, как преодолеть ее и взять верх.

Доктор похлопал Хэ Юя по плечу.

Потом он сказал промокшему от пота юноше:

– На сегодня лечение закончено. Молодой господин Хэ, пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках. Не думайте больше об этом обстоятельстве или об этом человеке. Хорошо отдыхайте.

Автору есть что сказать:

Мини-театр:

После окончания главы.

Се Цинчэн:

– Ты прокачался, ты смог найти кого-то на мою должность.

Хэ Юй:

– Ты тот, кто не захотел возвращаться! Ты тот, кто не хочет меня! Ты тот, кто думал, что я лгу, и не обращал на меня внимания!

Се Цинчэн (равнодушно смотрит на него):

– …

Хэ Юй:

– ... Ладно, гэ, это была моя вина, я тот, кто виноват, окей?