Из них троих, только Се Цинчэн не знал о том, что сейчас происходит в аэропорту, так как находился в больнице.

Они с директором вели обсуждение.

Директор сказал:

 – Разработка антидота для этого препарата не должна занять много времени, но он не будет похож на то, над чем ты работал для нее. Прошло уже несколько лет, однако...

Се Цинчэн собрался что-то сказать, но тут завибрировал его телефон.

Он взглянул на экран, и, увидев, что это сообщение от Хэ Юя, сразу же сказал директору:

– Подождите, мне нужно ответить на сообщение.

Директор задумчиво произнес:

– Кто это? Раньше ты даже на сообщения от жены так быстро не отвечал...

Се Цинчэн уставился на него острым, как штык, взглядом.

Директор:

– … считай, что я ничего не спрашивал.

Се Цинчэн все же пояснил:

– У меня есть кое-какое дело, это сообщение по делу.

Договорив, он нажал на иконку «WeChat» и открыл чат с Хэ Юем.

Хэ Юй: «Хуан Чжилун мертв».

Прочитав шокирующее сообщение, Се Цинчэн был потрясен. Мертв? Но ведь с ним было связано столько тайн, как он мог вот так просто взять и умереть?

За первым почти сразу последовало второе сообщение: «Ситуация была критическая. Он взял заложника, им пришлось его убить».

Се Цинчэн терпеть не мог, когда Хэ Юй вот так отправлял ему сообщения одно за другим. Он был очень встревожен этой новостью, поэтому сразу же ответил: «Где Цзян Липин? Что с ней?»

***

Виу-виу…

Огромная колонна полицейских машин под рев сирен, с включенными мигалками неслась в сторону шанхайского муниципального бюро общественной безопасности.

В одной из этих машин, молча опустив голову, сидела Цзян Липин.

Она не умерла.

Хуан Чжилун был не слишком меткий стрелок. Пуля, которую он выпустил в нее, в итоге только поцарапала ее и прошла мимо, попав рядом в пуленепробиваемую стеклянную перегородку аэропорта.

Сейчас ее лицо было забрызгано кровью, взгляд слегка расфокусирован. Казалось, что она еще не отошла от недавно перенесенного шока и что-то сильно ее тревожило.

Хотя все уже было кончено, и Хуан Чжилун был мертв, настроение Цзян Липин по какой-то причине было далеко от радостного.

Она выглядела даже несколько потерянной.

Когда полицейский закончил накладывать ей повязку, она равнодушно сказала:

– Спасибо. – Потом она попросила, – Не могли бы вы дать мне сигарету?

У полицейского не было с собой женских сигарет, он попросить у коллеги обычную сигарету, и передал ее Цзян Липин.

– Не возражаете против такой?

– Не возражаю. Мужчины, женщины – все они одинаковы.

 Усмехнувшись, Цзян Липин зажгла зажигалку, наклонилась ближе к ней, чтобы прикурить, и медленно сделала затяжку.

Молодой полицейский смотрел на нее со смесью интереса и благоговения:

– Я слышал, что ты тот самый информатор, который тайно связывался с Чжэн Цзинфэном?

Цзян Липин фыркнула, однако выражение ее лица нельзя было назвать равнодушным или высокомерным.

Молодой полицейский со всей искренностью выпалил:

– Это просто потрясающе… Мы всегда думали, что это был мужчина.

Цзян Липин смерила его ледяным взглядом. Зажав сигарету в зубах, она неопределенно произнесла:

– Я ведь уже говорила, мужчины и женщины одинаковы.

– Сестрица, да я не это имел в виду, – молодой полицейский немного смутился и замахал рукой, – ... Я имел в виду, что ты невероятно крута, намного круче множества других информаторов…

Цзян Липин прервала его, все еще сжимая сигарету в зубах:

– Не мог бы ты включить мне песню на своем телефоне?

– Да-да, конечно.

Хотя Цзян Липин и была информатором, она совершила множество преступлений, поэтому ее личные средства связи были конфискованы, а одна ее рука была прикована наручниками к решетке у окна полицейской машины.

Однако сопровождавшие ее полицейские относились к ней хорошо. Они прекрасно осознавали, что без помощи Цзян Липин операцию по нейтрализации Хуан Чжилуна не удалось бы провернуть настолько легко.

Молодой полицейский протянул ей телефон.

– Спасибо.

Приняв телефон, Цзян Липин открыла плеер, нашла детскую песенку и нажала кнопку воспроизведения.

«Брось, брось, брось платок, положи его тихонько за спину друга, никто ему не скажет...»

У сопровождавших ее полицейских по коже побежали мурашки. Они недоуменно переглядывались, задаваясь вопросом, почему Цзян Липин вдруг поставила ту самую песню, которая звучала при убийствах.

– Не волнуйтесь, – почувствовав их настороженность, спокойно произнесла Цзян Липин. – Я не хочу никого убивать.

Она прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.

– Тот, кого мне больше всего хотелось убить собственными руками, уже мертв…

Пока звучала песня на ее лице читалось легкое удрученное выражение, которое постепенно сменилось умиротворением.

Для полицейских эта песня была связана с убийствами у телебашни и делом «Чэн Кан», она казалась слишком странной, но для Цзян Липин это была лишь обычная детская песенка. Слушая ее, она погрузилась в воспоминания о далеком прошлом…

– Сунь Пин! Тупая ж ты свинья! Каждый раз, как мы сдаем тест, ты тянешь нас вниз!

В ее памяти всплыло старое, убогое здание деревенской школы.

Все тогда было черно-белым, потому что жизнь в те дни были тяжелой и монотонной.

Тогда ее звали не Цзян Липин. Ее звали Сунь Пин, она училась в средней школе «Надежда» деревни Ицзя.

Она была не шибко умной и обычно получала низкие оценки, из-за чего часто подвергалась насмешкам.

– Как же бесит…

– Только глянь на ее тупой вид.

Она была самой непопулярной ученицей в классе, и в девяти случаях из десяти именно ей подкладывали платок, когда на уроках физкультуры играли в эту игру.

Она в панике поднималась и бросалась бежать. Тело ее было плохо развито, от чего она походила на перепуганную птицу, и это вызвало смех у ее одноклассников.

– Беги быстрее, Сунь Пин.

– Посмотрите на ее ноги, больше похоже на бамбуковые палки.

– Похоже на одну из тех тощих куриц, что растят у нас дома!

Сунь Пин не знала, почему не сдавалась. Каждый раз, когда над ней вот так издевались, она стискивала зубы и, как слабый, но непокорный росток фасоли, она, сгорая от стыда, поднималась с земли, переводила дыхание и под откровенные насмешки, пошатываясь, продолжала бежать.

Конечным результатом обычно было ее неуклюжее падение на землю. Старая игровая площадка была вымощена угольным щебнем – угольная пыль попадала ей в нос и на лицо… Небо, земля, люди… все было тусклым и покрытым пылью.

Пока в поле зрения девочки не появилась чарующая вспышка красного цвета.

Это была очень красивая женщина с высокими скулами, прямым носом и решительным взглядом, но в то же время она выглядела томно и соблазнительно. У нее были солнцезащитные очки, сексуальные красные туфли на высоком каблуке, волосы с модной химической завивкой, и стильное красное платье с отложным воротником и V-образным вырезом, выгодно подчеркивавшее талию.

Тогда у Цзян Липин еще не было четкого представления о «красоте».

Но в тот момент ее сердце было глубоко потрясено той красотой, в которой одновременно сосуществовали сила и очарование.

Женщину окружали люди.

Она в сопровождении других зашла во двор и увидела упавшую на землю посреди игры с платком Цзян Липин. Женщина сняла солнцезащитные очки, открыв под ними пару классических очаровательных глаз красного феникса.

– Больно?

– Нет, нет... – Цзян Липин вдруг почувствовала себя глупой и некрасивой, словно гадким утенком перед прекрасным лебедем. Ей хотелось провалиться сквозь землю.

Женщина улыбнулась споткнувшейся девочке и протянула ей руку:

– Малышка, давай помогу тебе подняться.

Тогда Цзян Липин впервые увидела ее…

Жену Хуан Чжилуна.

Цзинь Сюхэ.

Цзинь Сюхэ действительно была директором средней школы «Надежда» в деревне Ицзя, но занималась она совсем не тем, в чем ее заподозрил Се Цинчэн и остальные. Цзинь Сюхэ не знала о промысле своего мужа. Она была очень добросердечной женщиной и взялась за управление школой, стремясь создать для деревенской молодежи более лучшие условия обучения, и предоставить им больше возможностей.

А вот Хуан Чжилун, узнав о намерениях своей жены, разработал план, чтобы использовать эту школу для поиска подходящих объектов в своих преступных интересах.

Тогда Цзинь Сюхэ еще не подозревала о том, что доверилась не тому человеку. Она видела заинтересованность мужа, который с энтузиазмом хотел ей помочь. Он не только предложил ей помощь в сборе денег и найме учителей, но еще и помогал ей с поездками по сельской местности, чтобы агитировать деревенских отправлять своих детей в эту школу. Она была очень тронута.

Это освобождало ей больше времени, которое она могла посвятить образовательному процессу.

«Брось, брось, брось платок...»

Игровая площадка школы «Надежда» была небольшой. После уроков ученики любили поиграть в «Брось платок». Когда Цзинь Сюхэ была директором школы, она часто стояла под деревом павловнии во дворе и с улыбкой наблюдала за их играми.

– Учитель Цзинь! Я нашел четырехлистный клевер, дарю вам!

– Директор Цзинь, директор Цзинь, я поймал маленькую бабочку, вам нравится?

Ее родители были чиновниками, и замуж она вышла за человека с не низким социальным статусом, однако ей уже давно надоели и бизнес, и политика мегаполиса, и стоящие за ними хитросплетения интриг. Какие бы приятные подарки она ни получала на званых вечерах, они были не так ценны, как маленькие цветочки и травинки, которые с улыбками на невинных лицах дарили ей дети.

Человеческое сердце может чувствовать искренность другого сердца.

Ее доброта была вознаграждена искренним восхищением ее учеников.

Одной из девочек, кому она больше всего нравилась, была Цзян Липин.

Помня о том, что директор Цзинь может их увидеть на игровой площадке, выглянув из окна своего кабинета, и о том, что иногда она выходила из кабинета, зажав женскую сигарету в губах, и, улыбаясь, наблюдала за тем, как они играют, Цзян Липин упорно тренировалась бегать. Мало-помалу она превратилась из гадкого утенка, который только и мог, что неуклюже падать и смущаться, в ловкую и подвижную ученицу, которая могла заслужить аплодисменты директора.

Когда песенка о платке заканчивалась, Цзян Липин, легко побеждавшая остальных учеников, с улыбкой поворачивалась в сторону красивой женщины.

Никто не узнавал бы Цзян Липин, увидев ее в детстве.

Директор Цзинь был первым учителем, который подбадривал и хвалил ее.

Насколько важно для ученика признание учителя? Оно может зажечь ярко-красный свет в серой массе, оно может заставить звезды засиять среди темной ночи, оно может изменить жизнь человека.

Поэтому, когда Цзинь Сюхэ улыбалась, Цзян Липин чувствовала, что, как бы сложно ей ни давалась учеба, как бы много она ни бегала, она не ощущала усталости.

Она не хотела разочаровать своего учителя.

– Учитель Цзинь, почему вы курите?

По мере того, как отношения Цзян Липин и Цзинь Сюхэ становились все более близкими, Цзян Липин иногда по собственной инициативе приходила в директорский кабинет, чтобы помочь с уборкой. Не видевшей мира девушке было все любопытно, поэтому она и задала такой вопрос Цзинь Сюхэ.

Та ответила:

– Раньше я училась заграницей. Учеба слишком сильно давила на меня, тогда у меня и вошло это в привычку.

– Я думала, что курят только мужчины.

Цзинь Сюхэ стряхнул пепел с сигареты и равнодушно произнесла:

– Мужчины и женщины одинаковы.

Договорив, она чувственно поджала губы и устремила взгляд своих прекрасных глаза на горную цепь за окном. Солнце окрасило черты ее лица в золотистый цвет.

В ее мягкости была неописуемая твердость.

– Значит, я тоже могу попробовать?

– Нет, ты еще слишком молода. Курение вредно для твоего здоровья. – Директор Цзинь повернулась к ней и протянула конфету, – Вот, лучше съешь это.

Цзян Липин осторожно взяла конфету, а потом спросила:

– Когда я смогу стать такой же, как учитель Цзинь?

– Усердно учить, спустись с этой горы, и тогда ты станешь человеком намного лучшим, чем я.

Цзян Липин посмотрела на ее силуэт и тихо произнесла:

– Нет никого лучше вас... Спасибо вам, вы изменили жизни многих людей.

Время пролетело быстро, в мгновение ока Цзян Липин закончила учебу.

Она поступила в очень хороший колледж и собиралась отправиться в Шанхай. В день ее выпускного Цзинь Сюхэ позвала ее в свой кабинет и вручила молодой девушке красиво упакованную подарочную коробку.

Когда коробка открылась, внутри оказалось изысканное красное платье.

– Поздравляю тебя, Сунь Пин, ты уже взрослая девушка. Я знаю, тебе нравятся те платья, что я ношу. Когда я ездила в Гонконг по делам, то выбрала там одно для тебя. Это молодежная модель, надеюсь, тебе понравится.

Говоря это, Цзинь Сюхэ встала у окна и улыбнулась.

За окном на ветвях дерева расцветали бутоны цветов.

– Я знала, что ты вырастешь хорошей, умной и доброй девочкой.

Цзян Липин была вне себя от радости, слезы благодарности наполнили ее глаза. Она снова и снова кланялась Цзинь Сюхэ, держа в руках подарочную коробку и обещая, что отныне она будет порядочным человеком, будет усердно учиться и никогда не подведет ожидания учителя Цзинь.

Однако, она не знала, что это будет последний подарок, который она получит от своего учителя.

Поскольку Цзян Липин предстояло скоро уехать, она поспешила вернуться домой и принялась вышивать картину со всем буйством красок весенних цветов, которую, собиралась подарить своему учителю в качестве ответного подарка. Она сидела над вышивкой днями и ночами, глаза ее покраснели. Ее родители рано умерли, поэтому некому было проконтролировать, чтобы она не засиживалась допоздна. Спустя неделю напряженной работы вышивка, наконец, была готова.

Она хотела подарить картину директору Цзинь как можно скорее. Ее не волновало, что на дворе был уже одиннадцатый час ночи и темно. Она спешила пробежать больше десяти ли по ночной дороге [больше пяти км] до школьного общежития, чтобы вручить свой подарок.

Но добравшись до места она увидела, как Цзинь Сюхэ спорит с каким-то мужчиной.

– Я хочу, чтобы ты объяснился мне прямо сейчас! Куда, черт возьми, подевались эти ученики?

Кто был этот мужчина?

Цзян Липин не могла четко разглядеть.

Едва Цзян Липин приоткрыла дверь в комнату, как в эту самую дверь прилетела и разбилась чашка с водой. Цзян Липин от испуга замерла и не смела больше пошевелиться.

Тем, кто бросил чашку, была директор Цзинь. Мужчина стоял к двери спиной, его фигура возвышалась, как гора.

– Успокойся немного, я ведь уже объяснял тебе про обучение актерскому мастерству. Ты и сама понимаешь, что после прихода в компанию такого рода становится меньше контактов с внешним миром. С чего ты взяла, что люди пропали? Кроме того, у нас совместный проект с факультетом искусств Шанхайского университета. Разве что-то может произойти? Не стоит тебе слушать всякие сплетни.

– Совместный проект с факультетом искусств? – Цзинь Сюхэ прищурилась, шаг за шагом приближаясь к мужчине.

Она ударила ладонью по столу.

– Думаешь, я все мозги растеряла после родов, да? Думаешь, я ничем не интересуюсь, а только сижу в деревне и учу, не обращая внимания на то, что происходит вокруг? И что я верю всему, что ты говоришь? На, сам посмотри. И объясни мне, блядь, что это такое!

В мужчину со шлепком прилетела стопка бумаг.

Мужчина взял бумаги и принялся их пролистывать.

После первых нескольких страниц дальше он смотреть не стал.

Сложно сказать, было ли это детское шестое чувство, но Цзян Липин вдруг ощутила в повисшей тишине большую опасность.

Это было тревожное, жуткое чувство.

Мужчина отложил стопку бумаг на край стола и, опустив голову, подошел к Цзинь Сюхэ.

Женщина в красном смотрела на него с крайним возмущением, ее глаза были полны обиды. Взглядом она пронзала его, точно иглой:

– Что? У тебя есть какое-то объяснение?

Мужчина с опущенной вниз головой сказал:

– Почему ты не рассказала своим родителям, раз уж узнала об этом?

– Им обоим уже за восемьдесят, а ты хочешь, чтобы я рассказала им такое? Я хочу услышать хоть слово правды из твоих уст! Так скажи мне, правда ли все это? Ты имеешь дела с австралийской подпольной организацией… И творишь...

Дрожа от гнева, она схватила одну из бумаг, скомкала ее и швырнула в лицо мужчине.

– Творишь настолько бесчеловечные вещи!

Комок бумаги отскочил от плеча мужчины и докатился до края двери.

Цзян Липин увидела...

Это была фотография расчлененной молодой девушки!

Цзян Липин тут же рухнула на пол!

Свет и тень в приоткрытой двери переменились, мужчина подошел к Цзинь Сюхэ ближе:

– Ты собрала так много улик, но все равно спрашиваешь меня о правде. Не могу сказать, чувствую ли я сейчас облегчение или сожаление... Да, Сюхэ, это моих рук дело.

– Ты...

– Но я ничего не мог с этим поделать. Я больше не хочу быть обычным учителем, где все смотрят на меня свысока и не замечают мой талант. С меня достаточно. Я прихожу в твой дом каждый китайский Новый год, и все, что мне дарят твои родители, это мимолетные презрительные взгляды. Хватит, надоело! Ты ведь знаешь, когда-то я был лучшим учеником в своей деревне. Я стал золотым фениксом, вылетевшим из куриного гнезда... Мне суждено быть неординарным. Я хочу достичь величия, как думаешь, можно ли достичь величия, работая учителем? Ничего нельзя добиться будучи учителем.

Раздался громкий шлепок.

Цзинь Сюхэ ударила мужчину по лицу.

Ее всю трясло, она сплюнула и сказала:

– Да пошел ты, говнюк!.. Один хороший учитель может изменить жизни многих людей! Вот поэтому я приехала сюда и стала директором, несмотря на все прелести жизни в городе! А что насчет тебя? Что делаешь ты? Ты убиваешь людей! Ты совершаешь преступление!!! Да ты... Ты хуже собаки... Я поверить не могу... Я не могу поверить в то, как раньше доверяла тебе... Я позволила тебе забрать у меня так много учеников…

Цзюнь Сюхэ не могла унять свою дрожь, пока говорила.

– Ты забрал у меня так много учеников... Они все...  Они все...

Мужчина тихо произнес:

– Это была жертва, которую необходимо было принести. То, чем мы занимаемся, не зло в чистом виде. По сути это не совсем торговля наркотиками или людьми. Раз уж ты кое-что разузнала о той австралийской компании, то должна понимать, что это научная организация. Все это делается для достижения наилучших результатов, нужно лишь только...

– Нужно лишь только? – резко перебила его Цзинь Сюхэ, – Нужно лишь только что?!

– …

– Ты с ума сошел! Это человеческие жизни! Это живые люди!

– Это просто кучка сирот, копошащихся на самом дне, точно муравьи.

Мужчина попытался подойти и обнять ее, чтобы успокоить.

Но Цзинь Сюхэ резко оттолкнула его, словно что-то мерзкое.

– Ты ненормальный... Ты чудовище... Ты совсем спятил... Я иду в полицию… Я иду в полицию!

Их спор разгорался с новой силой, и в тот момент…

Цзян Липин увидела, как мужчина вытащил из-за спины нож.

… Мужчина был вооружен.

С того самого мига, как он вошел в комнату, он ждал этого момента.

Прежде, чем Цзинь Сюхэ успела закричать, мужчина уже замахнулся на нее ножом!

Брызнула кровь!

Этот удар, казалось, словно разбил оковы на демоне.

Мужчина пытался удержать Цзинь Сюхэ, бил ее и наносил удары ножом...

В комнате царил хаос, двое дерущихся людей кидались из стороны в сторону.

Молодая девушка была напугана и обозлена. Пока душа ее металась в сомнениях, ее сердце наполнилось храбростью. Она уже собиралась вбежать, чтобы спасти своего учителя, но тут избитая до полусмерти Цзинь Сюхэ вдруг подняла голову и увидела ее в щель приоткрытой двери.

В этот момент кровь в ее жилах словно превратилась в лед.

У Цзинь Сюхэ была разбита голова, кровь стекала по ее лицу, и только по красивым глазам, от рождения полным горделивости, Цзян Липин могла понять, что это был ее учитель.

Красное платье женщины упало на пол. Разорванное и растоптанное, словно раздавленная роза.

Цзян Липин неподвижно стояла за дверью, уставившись на Цзинь Сюхэ. В голове у нее гудело, она не могла вымолвить ни слова. Женщина перед ее глазами постепенно расплывалась. Оказалось, что это слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам.

Она стояла и беспомощно смотрела на нее широко распахнутыми глазами, а в руках сжимала ту самую картину с вышитым разнотравьем весенних цветов, которую хотела ей подарить.

Цзян Липин увидела, как окровавленные губы Цзинь Сюхэ зашевелились, беззвучно повторяя какие-то слова.

Сначала ей показалось, что Цзинь Сюхэ молит о пощаде или кричит от боли, но через несколько мгновений она осознала, что ее взгляд был полностью сосредоточен на ней, стоящей за дверью.

Цзинь Сюхэ говорила…

Уходи отсюда.

Уходи...

Это были последние слова, которые оставил ей учитель.

Прежде чем Цзян Липин успела среагировать, здоровенный мужчина снова занес нож и ударил Цзинь Сюхэ в спину!

Стало очень тихо.

Настолько тихо, что даже падение иголки прозвучало бы как раскат грома.

Спустя несколько секунд с залитым кровью лицом Цзинь Сюхэ безмолвно упала на пол...

Рухнула.

На пол.

…

Долгое время Цзян Липин думала, что ей это все приснилось.

Все произошедшее для ее сознания было сплошным абсурдом. Она просто не могла понять, как кто-то мог подумать о том, что можно убить Цзинь Сюхэ.

Единственным четким воспоминанием о том кошмаре было последнее, что она увидела – лицо того мужчины…

Это был муж Цзинь Сюхэ.

Хуан Чжилун.

Хуан Чжилун убил человека... Хуан Чжилун убил человека! Он убил свою жену! Он убил ее учителя! Он убил их учителя!!!

Цзян Липин тогда была очень наивна, поэтому первое, что она сделала, когда вышла из прострации, это отправилась в полицейский участок округа Цинли, чтобы сообщить о преступлении. Она ревела, словно сумасшедшая, бессвязно описывая полиции произошедшее:

– Он убил... Всё в крови... Хуан Чжилун убил... Он убил свою жену... Он убил моего учителя... Это был он! Это Хуан Чжилун! Точно Хуан Чжилун! Идите и проверьте! Улики есть! В той комнате! Там должна остаться кровь! Там кровь! Возьмите анализ ДНК! Идите и проверьте!!!

Однако тот уезд был слишком опутан сетями коррупции. Ее порыв был не больше, чем трепыханиями мотылька, попавшего в паутину. Окончательный ответ для нее от полиции был таков: «Директор Цзинь внезапно почувствовала себя плохо, поэтому вернулась для лечения в Шанхай. О каком убийстве ты говоришь?»

Получив такой ответ, Цзян Липин быстро осознала всю серьезность проблемы.

Она знала, что за ней наблюдают.

Цзян Липин сразу приняла решение. Она отличалась от Цзинь Сюхэ. Цзинь Сюхэ почти всю жизнь находилась под надежной защитой своих родителей, поэтому не была склонна думать о людях плохо. Поэтому, даже получив в руки такую информацию о Хуан Чжилуне, она не обратилась с самого начала в полицию, а решила перед этим расспросить своего мужа.

Со своей стороны, Цзян Липин никогда так сильно не доверяла людям. Она знала, что даже по такому делу можно сфабриковать данные, а ей, как истцу, больше нельзя было оставаться в этом маленьком уезде. Быстро собравшись она бежала из уезда Цинли, она пряталась, переезжая с места на место. Несколько раз она отправляла анонимные заявления, но все эти письма были словно камни, брошенные в море. Ответа на них не было. Вместо этого она сама несколько раз только чудом спасалась от преследования преступной организации.

Свое обучение Цзян Липин так и не продолжила, а за пазухой она хранила яркую вышитую картину с весенними цветами. Та служила ей напоминанием о том, что она должна отомстить за Цзинь Сюхэ...

Излишне говорить, как много страданий, опасностей и препятствий она перенесла и преодолела на своем пути.

Конечно же, Цзян Липин могла выбрать для себя хорошую жизнь, но она не могла забыть, как учитель Цзинь упала в лужу крови. Она не могла забыть, как впервые увидела ее, как та протянула перепачканной в пыли ей руку и с такой красивой улыбкой сказала: «Малышка, давай помогу тебе подняться».

У той маленькой девочки не было ни родителей, ни родственников… Одинокая и всеми осмеянная… Именно Цзинь Сюхэ изменила ее беспросветную жизнь и помогла ей выбраться из горной деревушки. Разве она могла забыть то убийство? Разве она могла позволить Цзинь Сюхэ остаться неотомщенной?

В итоге...

Спустя много лет, страдая от лишений и невзгод, стерев свои имя и фамилию, убегая снова и снова, блуждая между черным и белым, Цзян Липин, наконец, познала насколько глубоки воды, стоящие за всем этим. Она изменилась.

Мало-помалу, от невежества и незнания до холодной расчетливости.

От растерянности и паники до жестокости и беспощадности.

От…

… совершенно заурядной школьницы-недоучки до человека, затаившегося на «темной стороне» общества.

Сунь Пин была мертва.

Цзян Липин выбралась из своего кокона. Она была полна ненависти, полна планов и большого жизненного опыта. Она изменила свою внешность, и, наконец, присоединилась к компании Хуан Чжилуна, став его правой рукой!

Она стала значимым членом организации.

Ей открывались все более неприятные и грязные вещи.

Став опорой Хуан Чжилуна, она, наконец, поняла, как Хуан Чжилун использовал силу таинственной австралийской исследовательской организации, чтобы наладить связи и скрыть шокирующие кровавые пятна той ночи.

Убив свою жену, Хуан Чжилун взял среднюю школу «Надежда» полностью под свое крыло, и вскоре после этого ушел с должности профессора в университете, предложив Ван Цзянькану занять свое место. Он решил создать развлекательную компанию, чтобы под предлогом отправки студентов заграницу было легче заметать следы.

Он притворялся очень хорошо.

Он притворялся слишком хорошо.

В глазах всех он всегда оставался любящим господином Хуаном.

В его офисе на углу рабочего стола всегда стояла фотография Цзинь Сюхэ.

– Я познакомился со своей женой, когда работал преподавателем. Она училась в аудитории по соседству от моей. Когда я впервые ее увидел, она очень торопилась, потому что забыла надеть форму для участия спектакле. Я подошел к ней и в шутку предложил ей свою рабочую форму... А она расплылась в искренней улыбке и сказала: «Я не могу взять вашу форму, учитель Хуан, ведь она идет вам больше всех».

Преодолев множество трудностей, Цзян Липин, наконец, скрывая свое истинное лицо, стала самым доверенным человеком Хуан Чжилуна. Когда она впервые пришла в его офис, он заметил, что она смотрит на фотографию Цзинь Сюхэ, и с улыбкой на лице рассказал эту историю.

Тогда он не заметил, как на мгновение Цзян Липин сжала кулаки до побелевших костяшек.

– Сяо Цзян, тебе тоже очень идет красный, как и ей.

Цзян Липин подумала, что ее взгляд навсегда останется прикованными к той старой фотографии, но, в конце концов, она отвернулась и даже слегка улыбнулась мужчине.

– Рада, что господину Хуану нравится.

Вот так она и затаилась в компании Хуан Чжилуна.

С сердцем полным окровавленных шрамов.

Все еще продолжала скрываться.

Каждый день она видела, как человек, убивший Цзинь Сюхэ, продолжал жить прямо у нее под носом. Сколько раз она наблюдала, как они растрачивают человеческие жизни, и была не в силах их остановить.

Ей приходилось изо всех сил подавлять мягкость в своем сердце… Она не могла проявить ни капли слабости. И когда они вместе спали, она не могла сказать ни слова, которое могло бы вызвать у Хуан Чжилуна подозрения.

Не смотря на все это, Хуан Чжилун все равно очень внимательно наблюдал за ней, поэтому Цзян Липин никогда не удавалось заполучить весомые улики.

Чем больше она узнавала об этих людях, чем больше видела закулисной истины, тем больше она чувствовала, что вывести их на чистую воду будет очень сложно. На взгляд Цзян Липин, ни один из тех, кто попал в эту организацию не был невинен. Она должна была заставить их всех заплатить кровью, а затем собственными руками убить человека, что был хуже зверя.

Она думала, что сможет сдерживать свою ненависть столько, сколько потребуется.

Пока однажды дело не коснулось психиатрической больницы «Чэн Кан». Тогда она впервые соприкоснулась с тем, к чему раньше организация не позволяла ей приближаться. Она узнала, что в той больнице под вымышленным именем был спрятан человек.

«Та покойница, Цзян Ланьпей, была очень важна для Хуан Чжилуна».

Организация отправила Цзян Липин файл с заданием по внутренней связи.

«В старом доме семьи Лян хранятся ее настоящие данные. У тебя есть несколько недель на то, чтобы все «прибрать».

Цзян Липин слишком часто занималась «уборкой», поэтому буднично, на ходу просматривала детали задания. Без особого интереса она пробежалась взглядом по строчкам, пока не зацепилась за одну. В тот момент ей показалось, будто небо рухнуло на землю. Она чуть не споткнулась и не упала.

Что... Что она только что прочитала?!!

Она нашла ее!

Цзян Липин думала, что она умерла, и никак не ожидала, что та была жива! Но когда Цзян Липин, наконец, нашла ее, та уже окончательно и бесповоротно превратилась в пепел... Судьба сыграла с ней злую шутку!

Цзян Липин хватала ртом воздух. Все ее тело трясло.

…

В секретном файле с заданием, который прислала ей организация, было черным по белому написано:

Покойная Цзян Ланьпэй.

Настоящее имя – Цзинь Сюхэ!!!