Естественно, для Се Цинчэна поездка домой к Хэ Юю обернулась тем, что он провел там всю праздничную ночь.

Двадцатилетний Хэ Юй, наконец, чувствовал, что может игнорировать уничижительные слова Се Цинчэна о том, что «в древние времена ты считался бы несовершеннолетним», и, пустившись во все тяжкие, снова и снова вступал с ним в связь.

И даже когда посреди ночи появился Хэ Цзивэй и обратился к Хэ Юю через дверь спальни, это не сбило его настрой, а наоборот только еще больше его возбудило. Се Цинчэн же был вынужден терпеть усилившиеся фрикции.

Се Цинчэн думал о том, что этот сукин сын Хэ Юй вообще не человек. В процессе Хэ Юй дважды доводил его до потери сознания. А когда Се Цинчэн приходил в себя, то вновь видел перед собой размытый образ Хэ Юя, и их бурная страсть продолжалась. Они занимались этим всю ночь. За исключением необходимого отдыха, Хэ Юй ни на минуту не прекращал свое распутство.

Оба проснулись только во второй половине следующего дня.

Когда Се Цинчэн открыл глаза, то обнаружил рядом с собой Хэ Юя, смотревшего на него прилежным взглядом.

– Гэ… доброе утро.

– ... Который час? – спросил недостойно охрипшим голосом Се Цинчэн.

Хэ Юй слегка покраснел и прошептал:

– …Уже… почти два часа дня…

У распластанного на кровати Се Цинчэна едва дрогнули длинные ресницы. Ему понадобилось много времени, чтобы медленно прийти в себя и разобраться с тем, что творилось в его сердце.

К счастью, благодаря своему холодному темпераменту, он привык сохранять спокойствие. Неважно, насколько он был опьянен страстью, когда занимался этим, когда все закончилось, он очень быстро восстановил свое самообладание.

Се Цинчэн вздохнул и, так ничего и не сказав, потянулся своей изящной белоснежной рукой с татуировкой к одежде, брошенной у изголовья кровати, пытаясь нащупать сигареты в кармане.

Хэ Юй его остановил.

Это животное, которое совершенно диким образом вело себя в постели, исторгая при этом из своего рта всякую чушь, натешившись всласть, сейчас сидело с виноватым видом, и почти умоляюще проблеяло:

– Не кури, это вредно для твоего здоровья.

Взбешенный до предела Се Цинчэн холодно на него зыркнул:

– А ты, значит, для моего здоровья полезен?

Осознававший свою вину Хэ Юй промолчал.

Через некоторое время он тихо сказал:

– Гэ, давай, я помассирую тебе поясницу.

– ...

Хэ Юй взялся за саморекламу:

– Тебе будет очень приятно.

Слыша из уст Хэ Юя слова «очень приятно», Се Цинчэн чувствовал себя довольно неприятно. Он проигнорировал его предложение. Возможно, самой правильной тактикой поведения с такой идущей напролом большой псиной было именно игнорирование. Если обратишь на него внимание, его «хвост» встанет торчком, и это никогда не закончится.

Раз Се Цинчэн его игнорировал, Хэ Юй решил взял инициативу в свои руки и осторожно прикоснулся к его пояснице.

Хэ Юй не надавливал слишком сильно, но прикладывал силу именно там, где это было нужно. Массируя, он спустился от талии к бедрам, а затем к икрам.

Когда-то он читал японскую романтическую повесть «История Сюнкин»*, в которой рассказывалась история о паре влюбленных, которые одновременно были учителем и учеником, а также хозяином и слугой. В этой истории ученик-мужчина однажды положил ноги учителя на свою теплую грудь, чтобы она согрелась и почувствовала себя лучше.

Когда Хэ Юй читал этот эпизод, он посчитал это ненормальным проявлением безрассудной влюбленности, не найдя в этом поступке ничего такого, отчего бы трепетало сердце. Но прямо сейчас, когда он массировал тело Се Цинчэна, Хэ Юя вдруг озарило пониманием, насколько глубока была любовь того персонажа. Не удержавшись, Хэ Юй потер, согревая, бледные, со светло-голубыми прожилками вен ступни Се Цинчэна, а потом прижал их к своему сердцу мягко массируя.

Се Цинчэн чуть приоткрыл глаза, взглянул на Хэ Юя и, наконец, не удержался и спросил:

– Специально научился?

Хэ Юй опустил ресницы и, неторопливо растирая массажные точки на тыльной стороне стоп, тихонько угукнул.

– С чего вдруг решил научиться?

– Когда мы были в деревне Ицзя, я видел, что тебе было холодно. Так что, когда мне было нечем заняться, я понемногу учился. Это очень эффективный способ стимулирования кровообращения и уменьшения застоя крови.

– …

Се Цинчэн снова замолк на какое-то время.

После оперы он собирался сказать Хэ Юю, что у их отношений нет будущего, поэтому не стоит их продолжать.

Но тут случилось двадцатилетие Хэ Юя.

А потом случилось много еще чего.

В этот тихий полдень Се Цинчэн слушал, что говорит Хэ Юй, наблюдая за тем, как тот мягко разминает его немного ноющие чувствительные точки, а те слова так и не были произнесены.

Се Цинчэн был очень решительным человеком, и, приняв решение, сердцем он становился тверд. Он не знал, почему рядом с Хэ Юем, колебался все больше и больше.

Это было совсем на него не похоже, и становилось просто невыносимо.

Как будто в него все глубже проникал яд.

Была суббота. Они вдвоем еще какое-то время отдыхали в постели, а, когда встали, приняли душ и умылись, было уже почти четыре часа дня.

Хэ Юй вышел из комнаты разведать обстановку. Хэ Цзивэй ушел, похоже, занятый делами компании, оставив на столе подарок и поздравительную открытку. Звукоизоляция в особняке была хорошей. Хэ Юй был уверен, что Хэ Цзивэй прошлой ночью особо ничего не услышал. Скорее всего он подумал, что Хэ Юй просто привел домой какую-нибудь подружку на ночь.

Откуда бы он мог знать, что человеком, который прошлой ночью был в постели Хэ Юя, был Се Цинчэн?

Не говоря уже о том, что Хэ Цзивэй, знавший Хэ Юя с рождения, и подумать бы не мог на то, что его сын станет заниматься сексом с тридцатилетним мужчиной.

А из тех, кто был знаком с Се Цинчэном, никто бы не смог себе представить, что такой мужественный и холодный человек, как доктор Се, окажется в постели со студентом, с расфокусированным взглядом и охрипшим голосом…

Когда Хэ Юй вернулся в комнату, Се Цинчэн стоял, рассматривая лужайку за окном.

Именно на ней они с Хэ Юем впервые встретились.

Стояла поздняя весна, переходившая в начало лета. Тогда он шел здесь, держа в руках букет из гортензий сорта «Бесконечное лето». Легкий тюль с букета сорвало порывом ветра, один из детей, игравших вдалеке, поднял тюль и протянул ему.

Тогда Хэ Юй был таким послушным, таким маленьким ребенком, достававшим ему только до пояса. Тот, кто в будущем добьется его…

– Се-гэ.

Хэ Юй вошел в комнату, прервав размышления Се Цинчэна.

– Давай поедим вместе. – Опасаясь, что тот откажет, Хэ Юй добавил еще одну фразу, – Некому разделить со мной торт.

Се Цинчэн на мгновение задумался. Стоит ли ему, взрослому мужчине, переживать из-за сексуальных отношений с двадцатилетним дьяволенком, когда они уже и так все сделали?

Казалось, что он был несколько разочарован сам в себе, но сделал вид, что ему все равно и ответил:

– Хорошо. Я тебя приглашаю.

Они ушли, воспользовавшись приватным лифтом Хэ Юя, по дороге их никто не видел. Когда они сели в такси, Хэ Юю показалось, что что-то здесь не так. Он задавался вопросом… Обычно, после всего такого, разве это не мужчина должен приглашать жену поесть чего-нибудь вкусного, что-нибудь ей прикупить, чтобы доставить удовольствие?

Почему после того, как он всю ночь развлекался с Се Цинчэном, это Се Цинчэн в конечном итоге «платит по счетам»?

Се Цинчен же молча сидел, откинувшись на сиденье, повернувшись лицом к свету, мелькающих за окном уличных фонарей. Он словно погрузился в какие-то мысли, и счастливым совсем не выглядел. Хэ Юй решил, что ему сейчас тоже лучше помолчать, чтобы ничем его не спровоцировать.

Хотя на этот раз Се Цинчэн, натянув штаны, не повернулся к нему спиной, делая вид, что не знает его, как делал это раньше, Хэ Юй все равно испытывал что-то вроде посттравматического стрессового расстройства. Его беспокоило то, что Се Цинчэн неохотно согласился составить ему компанию, только лишь для того, чтобы не испортить празднование его дня рождения... Он был из тех «дядюшек», кто легко уступает мягким просьбам. Несчастный молодой господин Хэ пытался «нащупать» какие-то выходы из этой ситуации.

Се Цинчэн попросил водителя отвезти их в ресторан с хого.

Ресторан с хого оказался полон молодежи. Похоже на то, что его владельцем была какая-то интернет-знаменитость. Когда он только открылся, спекулянты продавали желающим в него попасть место в очереди за сто юаней.

Они приехали в относительно раннее время, поэтому им не пришлось ждать. Когда они сели за столик, Се Цинчэн достал свой мобильный телефон, отсканировал код и, подтолкнув телефон к Хэ Юю, равнодушно произнес:

– Давай, заказывай все, что захочешь.

– ...

Какое-то странное ощущение.

Как называют того, кто, скажем так, в поте лица трудился день и ночь напролет, а после того, как закончил, его ведет на ужин интимный друг, возможно тот, что был снизу?

Его называют жи-го-ло.

Жиголо Хэ Юй категорически не признавал самого себя жиголо.

Однако в слух он этого все-таки не осмеливался произнести.

Под спокойным взглядом своего «спонсора», Хэ Юй взял его мобильный телефон, заказал несколько вроде бы неплохих блюд, а затем послушно вернул телефон Се Цинчэну.

Се Цинчэн:

– Это все?

– Я не часто ем хого. Гэ, закажи ты.

Се Цинчэн слегка нахмурился:

– Я тоже не часто его ем.

– Тогда почему ты?..

– Се Сюэ нравится хого, – ответил Се Цинчэн. – Она часто сюда приходит. Я думал, что вам, молодежи, все это понравится.

И тут Хэ Юй почувствовал, что у него появился шанс.

Куда они ходили, когда Се Цинчэн в последний раз приглашал его на обед? Ха! В вегетарианский ресторан для людей зрелого возраста! Одни водянистые овощи, пресные и холодные, съев которые немедленно захочется податься в буддизм.

В тот раз Се-гэ поглумился над Хэ Юем, без слов давая тому понять, насколько глубокая между ними пропасть, и насколько неуместно быть им вместе.

На этот раз Се Цинчэн решил подойти к выбору с точки зрения молодежи.

И хотя он ошибся со своим выбором, потому что Хэ Юй был нетипичным представителем молодежи – на самом деле ему не очень нравилось, засучив рукава, есть палочками очень горячую пищу, приготовленную в хого – на сердце у Хэ Юя все равно потеплело.

Он сказал Се Цинчэну:

– Рядом с тобой, я готов съесть что угодно.

Се Цинчэн бесстрастно отметил про себя: «В последний раз, когда я водил тебя в вегетарианский ресторан, ты говорил совсем не так».

Он заказал для Хэ Юя еще несколько блюд, включая панна-котту в виде кролика** из детского меню. Блюда подавали быстро, одно за другим. Хого все-таки получилось шикарным: «ледяное мясо», лучшая мраморная говядина, белое, мягкое сало в сочетании с кроваво-алым цветом. Все это бурно кипело в котелке и доходило до готовности. Аромат и жир, выделявшиеся при приготовлении, усиливали цвет и запах, точно удовольствие от оргазма.

Сырая рыба, сырое мясо.

Разделанное и нарезанное, предоставленное на выбор.

Неудивительно, что молодым мужчинам нравилось такое есть.

Похоже, что Се Цинчэн случайно заказал тарелку устриц. Когда подали блюдо с пухлыми, нежными, глянцевыми устрицами, Хэ Юй чуть приподнял бровь, задаваясь вопросом, был ли в этом какой-то подтекст.

Говорят, что богатые замужние женщины среднего возраста, имевшие любовников, чтобы восполнить их силы после бурных сексуальных утех, заказывают им устриц. Неужели Се Цинчэн хочет, чтобы Хэ Юй с удвоенной силой…

Парой секунд спустя он осознал, что сам все себе напридумывал.

Се Цинчэн окликнул официанта:

– Мы это не заказывали.

Официант быстро перепроверил заказ, с поклоном извинился и сказал:

– Тогда считайте это блюдо подарком для двух джентльменов.

Договорив, он ушел.

Через некоторое время официант спешно принес еще одну тарелку нежных, пухлых устриц и поставил ее на столик прямо напротив столика Хэ Юя и Се Цинчэна. За тем столиком действительно сидела богатая женщина средних лет в платье с глубоким V–образным вырезом, с пышной грудью и широкими бедрами, а перед ней сидел красивый парень, по виду студент.

Богатая женщина подцепила палочками устрицу. Зажатое между палочками мясо устрицы трепетало, едва силясь выжить.

Женщина кокетливо смеялась, а взгляд ее ивовых глаз был подобен шелку. Она заботливо набирала с расставленных блюд нарезанные тонкими ломтиками кусочки сырой рыбы и мяса, сладкие и острые, и подкладывала их в тарелку молодого человека. Она определенно баловала своего мальчика:

– Кушай, милый, ночью предстоит еще так много работы...

Хэ Юй:

– …

Се Цинчэн:

– …

Глядя на непроницаемое выражение лица Се Цинчэна, Хэ Юй поспешил отвлечь его внимание другими блюдами:

– Гэ, попробуй. А что с этими устрицами? Официант, немедленно унесите, они выглядят несвежими.

Но, говоря об этом, Хэ Юю только-только исполнилось двадцать, и он так давно не спал с Се Цинчэном.

Что там один день и одна ночь – трех дней и трех ночей ему будет недостаточно, чтобы наверстать упущенное.

В конце трапезы Се Цинчэн заказал лапшу долголетия. Он опустил ее в хого, затем выловил для Хэ Юя, немного наполнил миску утки-мандаринки перченым бульоном из свиной грудинки и бульоном из курицы, а потом пододвинул ее к Хэ Юю.

– Тебе нужно это съесть. Двадцать лет – круглая дата, лапша долголетия лишней не будет.

Держа в руках миску, Хэ Юй какое-то время просто смотрел на него:

– Се Цинчэн…

Се Цинчэн сказал ему:

– Отставить сантименты.

Хэ Юй легонько потерся о его ногу под столом.

Се Цинчэн нахмурился, желая отстраниться, но Хэ Юй схватил его за запястье на столе. Рука Хэ Юя охватила его вокруг тонкой татуировки, похожей на браслет.

Под покровом белоснежной скатерти никто не мог увидеть, как нога юноши слегка трется о ногу мужчины. Снова и снова. Словно дракон, обвивающийся для спаривания. Сначала пять касаний, пауза, еще два касания и одно в конце.

Даже когда Хэ Юй был кротким, в его улыбке все равно было что-то хулиганское:

– Понимаешь, о чем я?

Се Цинчэн вытянул свое запястье из его ладони, затем взял со стола бокал и спокойно сделал глоток слабого вина.

Красное вино смочило его бледные губы, придав им ярко-красный оттенок. Он немного откинулся назад, чувствуя, что нет никакой необходимости прикидываться дурачком, и чтобы показать, что он не боится Хэ Юя. Се Цинчэн равнодушно произнес:

– Тебе уже двадцать, но ты до сих пор любишь шутки из младших классов средней школы.

Этот старший был полон энергии, несмотря на то, что всю прошлую ночь напролет его трахал юнец. На кровати, в которой Хэ Юй спал с возраста шести или семи лет, Се Цинчена оттрахали до дрожи во всем теле. Не в силах унять эту дрожь, он был вынужден снова и снова принимать страсть юноши. Если бы он был женщиной, то теперь боялся бы, что забеременел. Вчера его голос звучал хрипло и низко, так приятно. Сейчас, когда он открывал рот и говорил эти слова, звучали ли они для Хэ Юя сурово?

Хэ Юй почувствовал, будто у него немного пересохло в горле, словно он обжегся горячим из хого.

Пока Хэ Юй, словно помешанный, смотрел на Се Цинчэна, у него зазвонил телефон. Он пришел в себя… Звонила Люй Чжишу.

Едва он принял звонок, как мать тут же спросила его:

– Хэ Юй, где ты? С кем?

Хэ Юй взглянул через стол на доктора Се, и в сердце его заиграло желание подразнить.

– Я у врача.

Люй Чжишу оторопела:

– У врача? Тебе снова стало плохо?

– Нет, просто... массаж в спа... физиотерапия.

Люй Чжишу вздохнула с облегчением:

– А я подумала… ой! Хорошо, что все в порядке. Мамин рейс вчера задержали, и я не смогла вернуться. Я звонила тебе, но ты не отвечал, и я не смогла провести с тобой твой день рождения. Не сердись.

Хэ Юй со всей искренностью улыбнулся:

– Разве я могу?

– Где ты? Я только-только вернулась домой, попрошу водителя забрать тебя. Мама приготовила для тебя...

– У меня на вечер есть еще кое-какие планы, так что я пока не вернусь, – прервал Люй Чжишу Хэ Юй. – Мам, занимайся своими делами, я вешаю трубку.

--

– Алло?.. Алло?..

Люй Чжишу стояла в особняке, сжимая в руке мобильный телефон, перед ней сновала прислуга, занятая подготовкой места для вечеринки в честь дня рождения. Люй Чжишу была озадачена и зла. Через некоторое время она спросила экономку:

– Где сегодня Хэ Юй? Когда он ушел? Что по камерам наблюдения?

– Госпожа, вы же знаете, у молодого господина есть свой приватный лифт и проход. Он так хорошо разбирается в компьютерах, что никогда не позволяет камерам наблюдения охватывать его область, так что…

От злости Люй Чжишу топнула ногой. Она развернулась и отправилась в гараж, желая поехать в университет и проверить, не с этой ли лисицей-фавориткой Се Сюэ ее сын.

Ждать она не могла. Набирая номер водителя, чтобы попросить себя подвезти, она уже направлялась к наиболее часто используемому «Куллинану».

Как только Люй Чжишу открыла дверцу машины, она почувствовала себя полной дурой.

На заднем сиденье машины царил беспорядок, валялся галстук, салфетки и…

Глаза Люй Чжишу неверяще округлились, лицо то синело, то бледнело – на то, что совсем недавно здесь происходил импульсивный бурный любовный роман, указывал презерватив, валявшийся на заднем кожаном сиденье!

Им пользовались, но внутри ничего не было.

Люй Чжишу сразу сложила два плюс два. Конечно, Хэ Юй сначала его надел, а потом решил, что ощущения недостаточно приятные, поэтому снял его и просто…

Ее лицо резко перекосило.

Хэ Юй, вопреки ожиданиям, в самом деле дошел до этого шага с Се Сюэ?.. Нелепость какая-то! Он, он действительно зашел слишком далеко. Он, что, не боялся, что она может забеременеть?

Автору есть, что сказать:

Мини-театр:

Се Цинчэн:

– Хочешь? Тогда сам и двигайся.

Хэ Юй:

– Ууууу… Прости, я не так хорош. Гэгэ, я все еще хочу… Умоляю тебя… уууу…

Се Сюэ:

– Я так понимаю, мой старший брат – верхний.

Чэнь Мань:

– QAQ Я понимаю это. Мой гэ – верхний.

Чжоу Муин:

– Я так понимаю, мой сын – верхний.

Фуси:

– Нет, никто из вас ничего не понимает.