Взглянув на себя в зеркало было сложно поверить. Белый, выглаженный костюм на нём смотрелся смешно. Все эти “почести” были впервой. Юта явился к Хуану-старшему два года назад таким, каким выглядеть привык - немного потрепанным, сонным, в домашнем. Сегодня юбилей, большой праздник для читы Хуанов, ему нужно соответствовать. Юта смирился со своим отражением в зеркале. С утра он по указу Гуаньхена приводил себя в порядок, заплетая волосы туже, чем обычно, а Гуаньхен прицепил “невидимки”, чтобы всё не распалось. Юта бы соврал, если бы сказал, что не любит, когда он ему помогает заплестись. В этом было что-то своё, интимное, то, что остается между двумя. Гуаньхен обожал подобные вещи, потому что так он проводил больше времени с любимым человеком. Пусть он и никогда не произносил вслух, но он скучал. Скучал по беззаботности, скучал по тому, как они не спали по ночам, потому что днём Гуаньхену было мало Юты до ломки, а ночь была тиха и принадлежала только им. Юта тоже скучал по этому. Сегодняшний день должен был что-то исправить.

К дому подъехала белая машина без шашки такси. Гуаньхен оглядел её со всех сторон. Юта не предавал этому значения, покуривая в сторонке. Из авто выходит высокий, молодой американец и Гуаньхен тут же берёт своего парня под руку, не дав даже выкинуть сигарету в урну. 

- Господин Хуан, - почтительно кланяется он.

- Кевин, как давно не виделись! - с улыбкой на устах говорит Гуаньхен.

- Ваш отец послал меня за вами. Если вы готовы, то мы можем ехать.

Кевин открыл дверцу пассажирских мест и стал ждать. Юта вопросительно взглянул на него, но Гуаньхен не позволил медлить, подтолкнув вперёд. Дверь захлопнулась. Стенка с закрывающимся окошком, которое делило салон на водителя и пассажиров. Юта положил руки себе на колени. Он впервые ездил на чём-то столь дорогом и боялся пошевелиться. Гуаньхен же буквально упал на сиденье, закинув ногу на ногу и сразу же прикрыл окошко. Сбоку располагался маленький столик с прозрачными стаканами и бутылками воды. Юта видел такие только в кино, а личных водителей пару раз в Чикаго. Он взглянул на расслабленного Гуаньхен. Ему всё это далеко не ново, ведь он с самого рождения имел нянечку, гувернантку, репетиторов и охрану, наблюдающую за ним со стороны. Юта не мог представить, как Гуаньхен спокойно променял такую жизнь на однокомнатную квартиру, пусть и его собственную. Юта не понимал, как он мог выбрать его.

- Нервничаешь? - спросил Гуаньхен. - Я тоже. Не уверен, что готов к разговору. Это слишком спонтанно. 

- Главное, что это произошло, а остальное не важно.

- Мне сложно в это поверить. Наверное, если бы отец сам позвонил, то было проще. Хотя о чём это я? Чтобы отец сам позвонил? Не в этой жизни.

- Но вы часто разговаривали раньше, - вспоминает Юта.

- Раньше у него и дел было меньше. - Гуаньхен протягивает руку и открывает “окно”. - Кевин, как поживает отец? 

- Господин недавно ездил в санаторий. В последнее время он часто болеет и жалуется на сердце.

- Отцу нездоровится? Почему никто мне ничего не сказал?

Но Кевин не ответил. Ответа на вопрос у него не было, как и у других. Гуаньхен закрыл “окно”, откинувшись на спинку сиденья. Хуан-старший был человеком сдержанным и немногословным, потому Юта не удивился, что он не посвятил сына в свои проблемы. Как бы они не ссорились, Хуан-старший хотел для своего сына только лучшего. 

Всю дорогу Юта не решался заговорить. Он смотрел как город постепенно сменяется небольшими домиками, улочками, районами без ярких огней. В Чикаго все дома были похожи - серые и старые, у половины даже не было заборов, но там, где жил отец Гуаньхена всё было иначе. Подъехав к дому, Юта вышел из машины первым и глубоко вздохнул. Воздух отличался от городского.

Само поместье не могло не радовать глаз - большой, деревянный, трехэтажный дом с балконами и садом на заднем дворе. Высокий забор с автоматическими воротами. Охрана по всему периметру, прислуга, садовник, официанты накрывают столы на улице. Юта проходил по дорожке из камня держа Гуаньхена под руку. Они оба трусили, переступая порог. Кевин уверенно вёл их на второй этаж. Слуги, заметив Гуаньхена, расцвели словно бутоны. Они кланялись и говорили как рады его видеть. Юта ощущал как уверенность наполняет Гуаньхена, но стоило подойти к кабинету отца ближе, всё улетучилось.

Хуан-старший сидел на мягком диване, попивая чай, когда Кевин привёл гостей.

- Отец, - робко и боязливо поклонился Гуаньхен.

- Сынок, - по-доброму отвечал хозяин дома, предлагая сесть с ним за стол. - Я рад, что ты принял моё предложение. И тебя, Юта, я тоже рад видеть.

- Для меня большая честь сегодня быть здесь. 

- Оставь, Юта. Лучше расскажите как обстоят ваши дела. Как твоя работа, сынок? 

И Гуаньхен рассказывал. Во всех подробностях, говорил и о чём-то помимо работы, говорил мельком о планах на будущее, а отец слушал не отводя глаз. Юта видел его усталость, которая сменилась неким блеском, и он был счастлив. 

- Кевин сказал, что тебе не здоровится. Почему ты не сказал мне раньше?

- Пустяки. В моём возрасте обычное дело, тебе не о чем волноваться. 

- И всё же, я бы хотел знать об этом.

- Я должен извиниться.

- Всё хорошо. Просто в следующий раз сообщи если тебе станет хуже. 

- Нет, - перебил его Хуан-старший. - Я хочу извиниться перед вами за то, что наговорил. Мне жаль, что из-за моей глупости мы потеряли контакт. Сынок, прости меня. И ты, Юта. Я сожалею, что поступил так с вами. 

- Я никогда не держал на вас зла, мистер Хуан. - честно говорит Юта.

А Гуаньхен молчит. Смотрит то на отца, то в окно и думает о своём. И вдруг улыбается непринужденно и радостно. Все ждут, что он скажет, но отцу и сыну слова оказались вовсе не нужны.

Гуаньхен остается сидеть в кабинете, а Юта спускается в сад. Там тихо, а на фоне жужжат пчёлы. Официанты расставляют круглые столы для гостей. Через пару часов здесь будет уже не протолкнуться. Юта закуривает в сторонке, поглядывая на окно кабинета, из которого доносятся разговоры и, кажется, смех. На улице начинает смеркаться, время близится к вечеру. Ворота открываются, а за ними въезжают машины, ещё и ещё. Джонни бы умер на месте, если увидел столько дорогих моделей. Из дома выходит хозяин с сыном под руку и приветствует гостей. По их лицам видно, что Гуаньхена никто не ждал. И тем не менее, они здороваются, обнимаются и говорят как сильно скучали, но половина из них даже не назовут его по имени. 

Праздник оказывается в самом разгаре. Взрослые женщины и мужчины, вероятно друзья по работе, произносят тосты за здоровье и за процветание хозяина этого вечера. Сбоку от столов играет музыка. Хуан-старший пригласил музыкантов джаза на праздник, чтобы создать подходящую атмосферу. Юта присоединяется к Гуаньхену за стол, поднимая со всеми бокал. Сегодня успешному бизнесмену исполняется ровно пятьдесят. 

Все пьют и веселятся. Несколько взрослых дам упросили Гуаньхена с ними потанцевать, закружив меж собой, и подливая в его бокал вино. На Юту же никто не обращал внимания, кроме пары мужчин, которые шептались то ли о нём, то ли о работе. Пусть даже перемывали ему кости, Юту это не беспокоило. Сегодня прекрасный вечер и ничто не должно его испортить. 

- Пойдём со мной. - сказал Гуаньхен, взяв парня за руку и поведя за собой в дом. 

Они зашли в ванную комнату на первом этаже. Благо, в доме никого не было. Гуаньхен прикрыл дверь и ринулся к раковине, включая воду тонкой струёй. 

- Меня пытаются споить, - улыбаясь, рассказывал он, пока капли стекали с лица и рук. - Миссис Орлан не унимается. А я помню как она знакомила меня со своей дочерью. 

- Как ты себя чувствуешь? 

- Отлично, я даже почти не пьян. - ухмыльнувшись и закрыв кран, Гуаньхен расплетает волосы. - От этих танцев всё распушилось. Не поможешь? 

Юта берёт резинку в свои руки и бережно собирает его вьющиеся волосы в хвост. Гуаньхен закрывает глаза, наклоняя голову назад. Пальцы ведут по коже, невзначай касаясь шеи, когда Юта подбирает вывалившиеся локоны и заправляет обратно, трогая за ухом и несильно оттягивая волосы, но из этого ничего не выходит. Гуаньхен подмигвает в зеркало и разворачивается лицом, устроив свои ладони на его широких плечах. Глаза в глаза. Юта слышит порывистое дыхание, оказывающиеся вблизь к его губам. Из-за выпитого вина картинка расплывается, но он чувствует как Гуаньхен виснет, обнимает и пытается шептать на ухо. Он вовсе не пьян, ведь ведёт себя так часто, когда ему что-то нужно и Юта знает чего он хочет прямо в эту минуту. Их обоих не по-детски ведёт друг от друга. У Гуаньхена стальное терпение, он привык ждать ответа, ждать поощрения, <i>любви</i>, но сегодня его терпение на исходе. Он примыкает губами к Юте, переложив его руки себе на талию и прижимает к стене ванной комнаты. Время перестаёт существовать и плевать, что, возможно, их отсутствие кого-то смутит. Нет, сейчас это неважно и то, что у Юты волосы тоже все выбились от частых касаний, так даже лучше. Главное только то, что Гуаньхен улыбается и его холодные пальцы под пиджаком. Становилось жарко. В глазах друг друга они утопали, безвозвратно падали вниз. Кусались и кое-как сдерживали своё безумие. 

- Я люблю тебя, - полушепотом, между вздохами и ласками Гуаньхен произносит на ухо и целует в висок.

И тут дверь открывается. Раздаётся щелчок, а затем в комнату входит кто-то. Гуаньхен делает резкий шаг назад, стараясь сделать непринужденный вид. А Юта замирает, чувствуя как к горлу подбирается тошнота. Перед ним стоит Сычен.

- Извините.

Он закрывает дверь и убегает. У Юты накатывают эмоции и теперь на воображение такое списать сложно. То ли алкоголь в крови, то ли увиденное, берёт своё и он сгибается над унитазом, прочищая желудок, падает на колени. 

- Ты чего? - спрашивает Гуаньхен, придерживая ему волосы руками.

Юта только машет головой, продолжая кашлять. Он дышит, подрагиваясь. Алкоголь ли? Он выпил всего ничего. Гуаньхен отводит его на свежий воздух и подаёт минеральную воду в стакане. В голове происходит помутнение. Юта успокаивает мол, всё хорошо, он сможет досидеть до конца банкета. Они возвращаются к гостям, встают за стол и продолжают слушать речи. У Юты дрожат руки, но он прячет их в карман, чтобы никто не увидел. 

Только сейчас, среди толпы народа и лиц, Юта разглядел за соседним столом Сычена. Что он здесь делает? На банкете и вообще в Нью Йорке? Конечно же на что-то он мог ответить сам себе. Сычен - сын влиятельных родителей, а значит косвенно он знает Хуана-старшего. Теперь Юта не мог собраться с мыслями. Три года назад, под знойным солнцем Чикаго, Сычен покинул их общую квартиру не сказав ни слова и не оставив записки. Он просто исчез, а вместе с ним и вера то, что эти отношения были самыми лучшими. Юта помнил тот холод от голых стен. Сычен заставил его верить в то, что в мире нет ничего хорошего, что люди не нужны друг другу и любовь это сказки. Юта его не слушал. Он был ослеплён, был слишком сильно влюблен в того, кому не было дела. Тогда он простил бы всё - ссору, оскорбление, безразличие, измену; простил бы не думая о том, что для Сычена он не особенный и единственный, а один из десятка с кем просто удобнее, чем с остальными. Юта ни разу не слышал, чтобы Сычен назвал то, что происходило между ними “отношениями”, потому что всё это больше походило на обычный секс, в котором чувствам не было места.

Банкет близился к завершению. Гости ещё не покидали своих мест, но джазовая музыка стихала, официанты уносили посуду, кто-то прощался. Гуаньхен, взволнованый состоянием своего партнёра, поспешил попрощаться с отцом и попросить Кевина отвезти их домой. Юта, облокотившись на столик, смотрел как машины покидают двор. Среди незаинтересованных в нём лиц, он всё ещё видел Сычена, который пристально смотрел в ответ. В его карих глазах нельзя было прочесть эмоций, но Юта был уверен, что ему глубоко плевать на эту встречу, как и на самого Юту. Будь они последними людьми на Земле, их разговор никогда бы не состоялся. 

Попрощавшись со своим отцом, Гуаньхен переполненный радостью и красным вином, желал поскорее попасть домой. Юта смотрел на него с обожанием. В свете фонарей и звёзд, он казался ещё привлекательнее. Но за его спиной показался силуэт. Тонкий, невзрачный, с высоко поднятой головой, словно праздник жизни принадлежал ему, худощавый.

И с пистолетом в руке. Юта понял это не сразу, оружие сливалось в темноте, но оно было настоящим и его дуло было направлено Гуаньхену в спину. На улице было слишком пусто - охрана вышла за ворота или вошла в дом. Если бы незнакомец нажал на курок, то никто бы не успел. Адреналин подскочил. Забыв обо всём, Юта ринулся вперёд, перехватывая Гуаньхена за плечи и разворачивая. Теперь на мушке был не он.

В воздухе прогремел выстрел. Сначала боль оказалась тупой и Юта сжал зубы, но с каждой минутой она становилась сильнее. Он качнулся и упал на колени, потянув Гуаньхена за собой вниз. Белый пиджак становился бордовым. Кровь растекалась по нему, подобно сегодняшнему вину по белой скатерти. Голоса становились не слышны, но Кевин звонил в скорую, это было можно разобрать. Гуаньхен прижимал Юту к себе. Его лицо было перекошено ужасом. Он покачивался, прося не засыпать и поговорить с ним, но у Юты не было на это сил. Он сжимал плечи Гуаньхена и зубы. Неужели это конец? Вот такой простой, без “розовых соплей”. Юте захотелось улыбнуться. Умереть, защищая дорогого человека даже и не жаль, наоборот, героически. Он всегда думал, что не доживет и до тридцати, а ведь жаль, Юта столько ещё хотел сделать. 

Он приложил голову к плечу Гуаньхена и закрыл глаза. Ни боли, ни голосов, ни рук любимого человека. Юта больше не чувствовал ничего.