Яркие вспышки, звуки машин, писк в ушах. Гуаньхен, разбивающиеся стекла и тишина. Молчание, холодные батареи, а Юта всё никак не может вспомнить, как оказался снова в Чикаго. В своей квартире - однокомнатной, маленькой - с вещами на полках. Он помнит, как в него стреляли, как кровь растекалась, как пачкал об него руки Гуаньхен, прося не засыпать, но он все же уснул. Юта ходил по квартире, словно она всё ещё принадлежала ему. Все вещи, вся посуда, мебель стояли там же где и раньше. Такой и есть загробный мир? Холодный и напоминающий о тех днях, которые прошли. На кухне раздаются шаги. Юта не понимает в какой части дома находится сам, но делает шаг вперёд и вот она - старая плита, деревянный стол, стеклянная посуда. Холод пропадает. Чьи-то теплые руки обвивают талию, а дыхание щекочет шею. Юта знает что, прямо сейчас расплачется. Если Гуаньхен попал в загробный мир вместе с ним, то значит его не удалось спасти. Или он не смог смириться с утратой. Это разочаровало еще больше. Руки скользнули вниз, касаясь ютиных пальцев.

На чей- то руке было кольцо. Толстое, серебряное, без гравировки, но с красным камнем снаружи. Юта дарил украшения Гуаньхену на протяжении двух лет, просто засыпал с головой, но такого кольца не дарил никогда. Не дарил ему. Юта чуть поворачивается. Волосы у Гуаньхена черные, длинные и вьющиеся, а у него короткие, прямые и темно-русые.

- Я ждал тебя.

Это был Сычен.

- Что ты здесь делаешь? - со спокойствием спросил Юта.

- То же, что и ты.

- Я видел тебя. Ты не мог умереть.

- А кто тебе сказал, что ты умер?

Подобно лебедю в пруду, Сычен кружил вокруг. Он был везде, кажется, что вся квартира была соткана из него. Каждый сантиметр. Пусть Юту он больше не обнимает, но позабытое тепло всё ещё висело в воздухе. 

- Ты ведь не собираешься со мной выяснять отношения? - чуть более нервно спросил Юта, но тут же отступил. - Почему я вижу тебя?

- Потому что тебе это нужно.

- Ложь. Я прекрасно жил без тебя три года и ещё столько же проживу.

- Ложь, - копирует Сычен его, усмехаясь. - Мы оба прекрасно знаем, что не будь того парня рядом, ты бы без раздумий кинулся ко мне. 

- У тебя завышенное чувство собственной важности. Будь ты сейчас настоящим, я бы в жизни с тобой не заговорил.

- Если я не настоящий, то какой? - кокетливо спрашивал Сычен. Этот жест узнаваем из тысячи.

- Лживый, подлый, холодный и пустой. Что здесь, что там. 

- Я - часть твоих воспоминаний. Голос разума, если так угодно. И твой разум выглядит именно так. Даже в последние секунды жизни, ты нашёл силы вспомнить обо мне.

Глупости. Если бы его слова были правдой, то на этом месте стоял кто-то другой. Гуаньхен, Джонни, старые школьные друзья, отец. Кто угодно, но не Сычен. Юта давно отпустил и оставил всё, что с ним связано.

- Тебя ждут, - улыбнулся Сычен, - но не волнуйся мы еще обязательно встретимся. Просыпайся. 

И снова холод и писки. Земля уходит из-под ног, стены падают. У Юты кружится голова, давит на виски. Вновь повсюду белые вспышки, которые с каждой минуты становились ярче и быстрее, а писк громче. Он не чувствовал своего тела, оно легкое как перо.

- Давай, чувак, пора просыпаться.

Джонни?

- Я не хочу отчитываться перед Стивом за тебя. Просыпайся. 

Белые вспышки сменяются чернотой, а писк в ушах исчезает. Юта открывает глаза и в нос ударяет запах таблеток и моющих. Белый потолок, белые лампочки, кремовые стены. Тело становится тяжелым. Он с трудом поворачивает голову. Джонни сидит на стуле, смотря в свой телефон. Юта пытается позвать его по имени, но в горле всё пересохло и он издаёт невнятный протяжный стон.

- Чувак, - радостно воскликнул Джонни. - В чём дело? Воды?

Юта ощущает себя ребёнком, который может только мотать головой. Он с трудом садится на постель, сжимая зубы от боли в мышцах. Джонни поддерживает его голову руками и подносит минералку к губам. 

- Ты меня напугал. Звоню, значит, на твой мобильник, узнать как дела, а мне отвечает какой то хмырь и такой "мистер Накамото в больнице ". Я вообще ничего не понял, но приехал как только смог. Гуаньхен у операционной просидел пол ночи. Я отправил его в машину спать. Только тебя перевели в палату и я ходил каждый день. 

- Сколько?

- Сколько ты проспал? Ну дня три уже будет. Мы все ждали пока ты проснёшься, а этот хмырь всё "он не очнётся, он не очнётся". Ещё и вокруг Гуаньхена вился. Я бы на твоём месте за ним приглядывал.

- Хмы-рь?

- Американец. Молодой, спортивный. "Господин Хуан, прошу вас поехали со мной". Пока тебя не было я всё держал под контролем, честно. 

Юта опускается на подушку и вздыхает. Три дня немалый срок, должно быть он стоял на пороге смерти. Видеть и слышать, что Джонни за ним присматривал, непривычно. Казалось бы они лишь коллеги и друзья по умолчанию, но он каждый день его будил. Удивительно.

- Мне нужно встать. - хрипит Юта.

- Что? Зачем? 

- Нужно найти врача и сказать, что мне полегчало. Пора домой.

- Домой? Ты серьезно, чувак? Тебя чуть не убили, да через тебя пуля прошла! Какой домой?

- Позвони Гуаньхену. Я хочу с ним поговорить.

Эмоции Джонни было не описать - он был рад, что Юта открыл глаза и зол, что он забивал на всю серьёзность. И всё равно набрал номер Гуаньхена. Время было ближе к одиннадцати вечера, но после случившегося он плохо спал, а может и не спал вовсе. Джонни приложил телефон к уху Юты.

- Алло?

- Дорогой, это я, - в трубке повисает молчание.

- Ты давно пришел в себя? Как твоё самочувствие?

- Всё тело затекло. Я хочу домой. Кевин сейчас с тобой?

- С чего ты взял?

- Джонни сказал, что он не отходил от тебя. 

- Его приставил отец. - признался Гуаньхен. - Он очень испугался за тебя. После операции, отец выбил для тебя личную палату. Он звонил своим друзьям, все уже ищут того гада, который это сделал.

- Твой отец так распереживался. 

- И я тоже. - на выдохе произнёс Гуаньхен. - Я приеду.

- Уже поздно. Отоспись и приезжай завтра. Навряд-ли за это время я куда-то денусь.

Юта не мог представить поскольку эти три дня были мучительными для Гуаньхена. Ему хотелось поскорее домой, к себе, но стоило об этом подумать, как в глазах снова стоял силуэт не того человека и квартира, всё ещё обжитая, как в первые два месяца.

Они познакомились вскользь, в электричке, когда каждый ехал на учёбу. Юта подсел к нему, первым заведя странноватый разговор, смысл которого уже и не вспомнить. Ему было двадцать три, Сычен на два года младше. Первое знакомство оказалось провальным, но Юта был упрямый и настырный. И всё же на него не обратили должного внимания. Свои попытки он закончил, но через пару дней Сычен сам взял его номер и пригласил к себе в тот же день. Благо их улицы были близки. На радостях ослеплённый Юта уже видел, как добивается расположения, но оказалось, что Сычен добиваться не требовалось - он уже был готов ко всему. Ко всему, кроме того, что одна совместно проведенная ночь может значить для Юты так много. В его глазах Сычен был прекрасен любым - злым, спокойным, трезвым, пьяным, с ним рядом или в объятиях другого человека. Юта осознал слишком поздно, что "отношения" были нужны потому, что Сычен считал его мальчиком из книжек про плохих парней и ему хотелось чего-то запретного. Хотелось уйти в отрыв, забыться, побегать от полиции, попробовать что-то запретное.

Но Юта таким был только снаружи. Его перестали прельщать кражи и пьянки, шум и красивые лица, как с обложки. Он хотел любви, хотел духовного соития больше, чем физического.

Случившееся пришлось долго отпускать, но Юта нашёл в себе силы. И всё же, Сычен пришедший в его жизнь вновь заставлял получиться.