Удивление сменялось принятием, а после и радостью. Сердце Сычена стучало громко, ритмично, так, что его любой мог услышать. Столько бессонных ночей, сотни сожалений и десятки смененных чужих квартир, в которых всегда будет пусто. Он позвал и Юта пришёл. Прилетел в другой город, чтобы поговорить. Сычен боролся с желанием его обнять и только потом заметил, что улыбается своим мыслям. Это не страшно, Юта за такое не засмеёт. Он вообще никогда не высмеивает людей за их поведение, в этом он отличался от тех, кто окружал Сычена. 

На улице поднимался ветер, а они всё стояли на улице, не думая уходить.

- Я хочу поговорить, - серьёзно сказал Юта. - Я приехал ненадолго. 

- Ты снял номер в мотеле? Если нет, то мы можем поехать ко мне.

Не задавая лишних вопросов, Юта кивнул. Своей машины у Сычена никогда не было, но у матери всегда под рукой был её личный водитель и как бы сильно собственный сын не заставлял её нервничать, было спокойнее, когда она могла контролировать его передвижение. Юта сел в авто, поставив сумку себе на колени и молчал. Разговор был не для посторонних ушей и лучше было поговорить наедине, и они оба это понимали. Стало плевать на Юнциня и его план рассорить Юту с сыном Хуана. Теперь Сычен преследовал свои личные цели.

Сычен волновался намного сильнее, чем раньше, при других обстоятельствах. Он никогда не представлял себе их диалог, что говорить, а что оставить при себе, и глядя через отражения в окне на Юту, собраться было сложнее. Рассказывать о прошлом было трудно, труднее только объяснить свои поступки юности. Он не мог простить сам себя и слабо верил, что Юта сможет сделать вид, что теперь всё хорошо, что они другие люди, прошедшие через годы и готовые начать всё с начала. Сычен хотел, но отныне правила диктует не он.

Подъехав к мотелю, водитель открыл им двери и проводил оценивающим взглядом. Конечно, об увиденном обязательно узнает мать, но Сычена она больше не волновала. Уже нет. Их разговоры приводят всегда к дну - он плохой, а она хорошая, святая мученица, которой Господь послал недалёкого распутного сына. Ей было даже стыдно признавать, что они родственники, после того, как о личной жизни Сычена стало известно всем приближённым и бизнес партнерам. Об этом сплетничали даже кухарки в своих маленьких комнатках. Ему за себя не было стыдно никогда, потому он шёл на это по своему желанию. Он знал во что это выльется и не жалел - то был ценный урок.

Зайдя на второй этаж, Юта зашёл первым, скинув сумку на стоящий низкий столик, а сам присел на край застеленной кровати. Сычен не знал как начать разговор. Он закрыл дверь на ключ, словно кто-то мог неожиданно ворваться и всё испортить. Юта молчал. Обстановка нагнеталась. Столько всего нужно было сказать, но с чего стоило начать? С сожалений? С мыслей о собственной никчёмности? С того, что Сычен, не задумываясь, искал в прохожих отголосок Юты?

А может всё зря? Сычен помнил их первое знакомство, помнил то, что пригласил Юту к себе, потому что сильно рассорился с матерью и хотел отвлечься, но в итоге навлёк себя на проблемы. Они провели три месяца - из них два жили в старой, потрепанной, но дешёвой квартире, которую могли себе позволить. Сычен помнил и то, как к нему проявляли несказанную заботу, внимание, подарки, которые он не выкинул, но убрал подальше, чтобы не попадались на глаза. Помнил, что Юта был невероятно умён для того, кто вырос в неблагополучных условиях с пьющим отцом, но Сычен был эгоистом и ему хотелось избавиться от своего партнёра всеми способами, потому что получать любовь он не умел. Он поставил условия - Юта должен был бросить последний курс университета, либо они расстаются. Сычен уже представлял как покончит с затянувшейся игрой и окунётся в привычный омут, но на утро Юта стоял в их квартире, а в руках были документы об отчисление. Это был удар. Он был готов пойти на всё, только бы Сычен остался и это не могло не удивлять. Затем шло всё подряд - истерики, открытые измены, ещё условия, но Юта всё никуда не уходил. Садился и пытался всё обсудить, а Сычен сбегал и запирался, потому что чувствовал бессилие. 

- Сейчас сбежать у него не получится. Им придётся поговорить. Сычен садится на стул напротив, поднимая глаза, но тут же опуская в пол. Смотреть на него мучительно.

- О чём ты хотел поговорить? - с поддельным спокойствием спросил Сычен.

- Обо всём, что ты мне сказал. - Юта ни капли не нервничал. - Глупо было думать, что это всё останется как есть. 

- И что ты предпринял?

- Я расстался с Гуаньхеном. - Сычен вздёрнул голову не веря услышанному. Может быть ему это и было нужно, но менее удивительным это не стало. - Потому что я понял, что твоё возвращение что-то да значит.

Он должен был сказать это иначе. Сычен чувствовал, что под этими словами кроются другие три заветных, но Юта их не произносил. Он молчал. Раньше признавался много и искренне, но здесь и сейчас он словно ждал, что Сычен скажет всё сам. Это было трудно, и пусть эти слова уже мелькали между ними в порывах, вслух, при пристальном взгляде, такое говорить было опасно. Для Сычена проявление истинных эмоций равняется слабости, этому учила заботливая мать, но может всё же стоило побыть слабым хоть раз?

- Я просидел три часа в самолёте не для того, чтобы молчать. 

- Я знаю. - ему захотелось улыбнуться. - Ты стал таким серьёзным. Тебе это очень идёт. Я в растерянности, что мне теперь с тобой делать.

- Всё, что ты хотел, но не мог сделать раньше. Ты должен был научиться на своих ошибках. 

- Я научился тому, что все мои желания о свободной жизни ничего в итоге не принесли. Я не был свободен, я был одинок. И я понял это только тогда, когда в некоторых людях искал кого-то…кого-то на тебя похоже. Голосом, поведением, интересами, умом.

- И как? - Юта был удивлён, но виду не подал.

- Никак. Ты такой всего один, представляешь? Они все не стоят даже мизерной части тебя и я, думал, что тоже.

- Почему ты тогда ушёл?

Сычен ждал этого вопроса. Он заставил себя смотреть Юте в глаза, но вместо строгости читал в них только призрачное желание.

- Я испугался. - сказав, Сычен чуть не засмеялся, но голос подводил и смех был больше истерическим. - Ты был слишком преданным, слишком честным. Ты любил меня больше, чем самого себя. Меня не ставило на первое место даже мать, а ты делал всё, чтобы я не попросил и что бы не задумал. Ты меня слушал, ты мною интересовался, спрашивал, что я думаю, делал множество вещей, о которых я даже не просил. Ты был слишком хорошим. Я ведь не собирался с тобой встречаться, я просто хотел сделать тоже самое, что и со всеми, но ты всего за одну ночь придумал где мы будем жить и как назовём собаку. Мне не были нужны серьёзные отношения, потому что это было лишним, это было не нужным. 

- А теперь нужны, да?

- Я не знаю. - Сычен измученно выдохнул. Никто и никогда не заставлял вывернуть душу наизнанку. - Я боялся быть преданным. Я никому не был нужен так, как был нужен тебе. Что-то случилось. Ты что-то со мной сделал. Вся твоя искренность была настолько потрясающей, что я боялся, что однажды вскроется какая-то правда. Ты удивительный человек, Юта, ты самый лучший. Никто и никогда не давал мне столько за всю жизнь, как ты за три месяца и уже не даст, потому что три года я только и думал о тебе и о том, как ты. Я себя винил. Винил, упивался, забывался, снова винил и так по кругу. Не нужно жалости, я её не заслужил! Я отвратительно поступил с тобой и лучше бы я никогда снова не появлялся. Ты встретил хорошего человека, да ты практически женился, а я опять всё испортил, потому что проще прострелить себе висок, чем забыть о том, что я кому-то был нужен.

Голос дрогнул и Сычен не сдержался. Он закрыл лицо руками, пока горячие слезы текли по щекам и сжал зуба, чтобы не издавать звуков. Теперь он ненавидел себя ещё сильнее. До тех пор, пока руки Юты не оказались запредельно близко, гладя по голове и спине круговыми движениями и он шептал что-то успокаивающее. Это было неправильно, но так желанно. Сычен забыл какой он на ощупь, какие у него руки, какой у него голос, когда Юта старается помочь. Сычен давил в себе всхлипы. Тело всё дрожало от переполняющих эмоций, он просто не мог с ними справится. 

- Прости меня за всё. - непривычно высоких голосом просил Сычен. - Прости меня, пожалуйста.

- Всё хорошо. - Юта сел перед ним на колени и убрал руки от лица. - Не плачь, оно того не стоит. Ничего не случилось.

- Прошу тебя, не бросай меня. Не уходи.

- Я не уйду. Я сижу здесь, с тобой, видишь? Я не ухожу.

Сычен дышал медленно, сжимая и разжимая руки в кулак. Смотря в ютины чёрные глаза, хотелось кричать и бить всё, что попадётся под руку, потому что такого человека он не заслужил. Его слов, его заботы, его внимания. Сычен разрушил его жизнь, сломал отношения, но Юта всё равно сидел перед ним и вытирал слезы с глаз. Он невероятный. 

- Пожалуйста, скажи. - взмолил Сычен. - Ещё один раз, скажи мне это. Всего один, пожалуйста. 

Дважды Юте повторять не пришлось. Он аккуратно берёт его руку в свою, бережно, давая себе вспомнить какого это. И снова глаза в глаза. Сычен боится шевельнутся, он перестаёт плакать и дышать, кажется, тоже. Сердце вновь заходится в бешеном ритме. После глубокого вдоха, который отнимает у Сычена всю способность мыслить рационально, Юта говорит:

- Я люблю тебя.

И они оба стирают построенную временем границу меж собой. Сычен захлёстывают эмоции, выливаясь наружу и он уже не хочет себя останавливать. Пальцы скользят Юте в волосы, нежно впиваются в кожу и тянут ближе, так, что Сычен наклоняется и едва касается мокрыми от слёз губами губ Юты. Этот поцелуй был так же необходим как и весь сегодняшний разговор - сложен, но только так они могли идти вперёд. Целовать человека, которого ты бросил три года назад, растоптав все его мечты, было страшно. Сердце билось не от близости и счастья, а от того, что его в любой момент могли оттолкнуть. 

Юта смирно сидел, словно выжидая, когда это закончится. Ему нужны были ответы на все вопросы - чёткие и развёрнутые - а Сычен не хотел говорить, потому что не понимал о чём. Он сказал всё, что смог, остальное не важно или пора бы отпустить и забыть как страшный сон.

- Достаточно, - изрёк Юта, отодвигаясь назад. - Как бы хорошо не было, мне всё ещё мало, что ясно.

- Давай попробуем снова. - Сычена его серьёзность больше не восхищает, а пугает, как и то, каким сдержанным он стал. - С самого начала. Ничего никогда между нами не было и мы начинаем с нуля, как два незнакомца. Я не хочу тебя терять. Как я должен это доказать?

- Мне не нужны твои доказательства. Мы просто должны быть более реалистичными к тому, что происходит сейчас. Время упущено, мы выросли, но что-то всё равно заставило нас сойтись и как бы это не сводило с ума, нужно думать головой в первую очередь.

Сычен засмеялся.

- Ты стал таким…другим. Я тебя не узнаю.

- Я не хочу снова ощутить тоже, что и тогда, понимаешь? Нам нужно со всем разобраться. - Юта встал с колен и потянул его за руку вверх. - Пойдём, приведём тебя в порядок. 

- Не нужно, я сам. 

Сычен трясся, но на душе было спокойнее. Всё встало на свои места, пусть теперь и выглядело иначе. Случайные встречи, косые взгляды - это было так правильно и не обратимо. Сычен прикрыл за собой дверь в ванной и включил воду. Струи воды смыли высохшие слёза, усталость и подкрадывающуюся истерику. Всё не имело смысла.

Сычен смотрел на отражения в зеркале. В спальне сидел Юта, а значит была и маленькая уверенность в завтрашнем дне. Ничто не вечно, но повторимо, если приложить к этому свою руку. Им нужно было лишь сказать пару слов, прежде чем обещать и клясться. Они уже обжигались и друг о друга, и о себя самих, и о свои мечты, которым не было суждено сбыться, но Сычен хотел верить в лучшее. Он больше не тот, кем был пару лет назад, теперь нет. Сычен другой и не потому что кто-то вновь разбил его на части, а потому что он мог меняться в лучшую сторону. 

На телефон поступило сообщение.

Неизвестный номер:

Хорошая работа. Наблюдай за представлением из первых рядов.

Что это значило Сычена не заботило, он уже и забыл, что Юнцинь хотел поссорить Гуаньхена с Ютой для чего-то там. Теперь было всё равно. Юнцинь мог его достать и в Чикаго, и в Нью Йорке, и даже если бы он пересёк границу с Канадой, но руки Сычена оставались чисты, а дело сделано, пусть и из личных мотивов. 

Всё шло как нельзя лучше и ничто не могло омрачить их светлое будущее.