Ши Цинсюань частенько сбегал в небесные сады от суеты мирских дел. Здесь было тихо и, на удивление, умиротворяюще. Юному богу пришлось по душе это небольшое место, усеянное персиковыми деревьями, что всё время были в цвету, нравился небольшой пруд с четырехцветными карпами, которые всегда оживали, стоило Цинсюаню появиться вновь, но больше всего Повелителю ветров нравилось сидеть на резном мосту, с которого открывался прекрасный вид на земную жизнь, по которой он так сильно скучал. 

Кто бы мог подумать, что в небесных чертогах среди этого вечного благоухания найдется место даже реке, что бурным потоком бежала под этим мостом. Внешне она ничем не отличалась от любой земной воды, но стоило её коснуться, как по ладони пробегало лёгкое покалывание от бурного потока людских желаний. Таких простых и одновременно сложных, обыденных и самых глубинных мечтаний простых людей. 

— Молодой господин Фэн Ши довольно часто посещает наши сады. Манящий вид, не правда ли? — пара золотистых глаз с интересом разглядывали юного Повелителя ветров. 

— Ахах, да, здесь замечательно, — неловко рассмеявшись, Ши Цинсюань слегка смутился под пристальным взглядом.

Он уже не в первый раз сталкивался с этой чиновницей Средних Небес, но ему так и не довелось спросить из какого она дворца, и, даже представиться по всем правилам. От этого было неловко и слегка стыдно. Всего несколько десятилетий на небесах, а он так и не освоился здесь, еще и позволяет себе быть столь не учтивым. Брат бы точно отругал его за такое поведение, хоть он и совершенно не знал, где младший Ши бывает большую часть времени.

— У вас кто-нибудь остался там, внизу? — заметив блуждающий взгляд, женщина в чёрных одеяниях словно старалась отвлечь юного бога от беспокойных мыслей.

— А? Нет, к сожалению, нет. Я вознесся следом за братом, а больше у нас никого и не было, — Цинсюань прикусил губу и бросил взгляд на едва заметные крыши, тянущиеся к небу. — Скажите, а эта тоска… она пройдет? 

Ему казалось, что его вознесение произошло слишком рано, и он не успел скоротать свой земной век, не успел так многое сделать. Собеседница завела руки за спину и посмотрела вниз, о чем то глубоко задумавшись, а после, едва кивнув, ответила:

— Если не по кому тосковать, то вскоре пройдет. Земная жизнь забудется, а люди со временем будут казаться лишь песчинкой. Игрушкой в руках богов, ничего не стоящей.

— Да разве так можно? — Цинсюань ощущал возмущение, но сам не до конца понимал отчего оно клокотало в его душе. — Это ведь (чертовски) не справедливо!

Собеседница с удивлением на него взглянула:

— Несправедливо? — Ши Цинсюань кивнул в ответ. — Что же тогда есть справедливость, молодой господин Ши?

И юный бог разговорился, словно разогнавшийся ветер его слова неслись, как бурная река людских мечтаний под мостом. Впервые за долгое время Ши Цинсюань нашёл с кем-то общий язык, проговорив не один час. И эмоции от этого часа переполняли его настолько, что он далеко не сразу вспомнил, что не задал самый, пожалуй, важный вопрос:

— А как вас зовут? 

— Хэ.. 

— Цинсюань! — громогласно раздалось по сети духовного общения, отчего юный бог аж подпрыгнул. — Где тебя носит? 

— Не зачем так кричать, дагэ, — передал он, приложив пальцы к виску. — Скоро вернусь, не стоит так переживать!

Голос брата настолько неожиданно и громко возник в его голове, что Ши Цинсюань не расслышал ответ и хотел извиниться перед собеседницей, но её уже и след простыл, оставив в воздухе лишь едва уловимый аромат хвойно-древесный аромат можжевельника.