Тошинори стареет медленно: в его светлых волосах почти незаметна седина, только в уголках глаз появляются морщинки, резче становится горькая складка у губ. Он стареет и, как ни странно, это радует его. Это значит, что болезнь отступила, значит, что он еще жив. Болезнь отступила, но сила «Один за всех» покинула его. Ему так сложно привыкнуть, что он больше не герой, не сможет быть им ни на секунду. Однако Изуку по-прежнему смотрит на него с щенячьим обожанием и зовет Орумайто. Смотрит сверху вниз и улыбается ярко и задорно: «Все хорошо, потому что я здесь!»
— Изуку, — ворчит Тошинори, — сталкер! Я же просил тебя звать меня по имени.
С того дня, как он решился и сделал предложение Инко, прошло уже лет пять. Так забавно смотреть, как Деку — высоченный и широкоплечий — виновато отводит глаза и, кажется, краснеет.
— Мальчик мой, а ты совсем не изменился, — качает головой Тошинори.
Изуку смотрит на него долго, внимательно, серьезно, будто ища в нем что-то, а потом снова улыбается:
— Вы тоже, Орумайто! — И прежде чем Тошинори успевает возмутиться, тихо добавляет, — Ты всегда будешь моим героем, отец…
Тошинори стареет, иначе как объяснить влагу в уголках глаз. Старость сентиментальна. Изуку делает вид, что не замечает этого. Изуку обнимает осторожно, словно боясь задеть, поломать хрупкие кости. Отстраняется, когда Тошинори сердито пихает его локтем в бок со словами: «Я не стеклянный, Деку!»
— С днем рождения, Тоши, — у Изуку в руках фотография в рамке. На ней Оллмайт в расцвете своих сил стоит в супергеройской позе, а рядом стоически сдерживает смех такой же молодой Дейв. Оллмайт с фотографии улыбается широко и ярко, как умеет только он. Оллмайт нынешний сглатывает комок в горле.
— Спасибо, мой мальчик.