Вернувшись из школы, Нана не успевает уйти к себе и когда Тошинори видит заплывший глаз и разбитую губу, у него темнеет в глазах. Но девочка гордо задирает подбородок и криво улыбается, морщится, слизывая кровь. Тошинори беспомощно оседает на ступеньку, сжимая и разжимая кулаки. На вопрос "Кто?" его боевая дочка небрежно дергает плечом: Мол, все уже в порядке. Тошинори мажет антисептиком разбитые костяшки, устало вздыхает и спрашивает:

— Мне нужно об этом знать?

Нана, помедлив, качает головой.

Тошинори не успевает спросить, что послужило причиной драки. Хотя он совершенно точно, уверен, что его девочка не начнет драку просто так.

— Меня дразнят... — Нана на мгновение запинается и договаривает почти шепотом, отвечая на безмолвный вопрос. — Потому что я беспричудная.

Тошинори приглушенно охает, почему-то чувствуя себя виноватым. А Нана, помолчав, неожиданно бодро продолжает:

— Зато у меня отличный удар левой.

С этим Тошинори полностью согласен и против воли улыбается, хотя должен сейчас серьезно с ней поговорить о том, что не стоит решать проблемы так радикально. Но вместо этого он сгребает ее в охапку, сажая к себе на колени. Нана прячет лицо у него на плече и беззвучно всхлипывает. В конце-концов ей всего семь и она сейчас переживает самую первую - и увы не последнюю - обиду. Тошинори гладит дочку по вздрагивающей спине и молчит. Он знает, как тяжело ей будет в этом мире, такой обычной, но не может уберечь ее от этого. Чувство вины неприятно царапается изнутри, нарастает, подкатывая к горлу от воспоминания о том, как он тоже был когда беспричудным и каково было ему. Тошинори сглатывает и говорит совсем не то, что должен, чувствуя что так правильно:

— Послушай, милая. Пусть у тебя и нет причуды, но не позволяй никому, даже себе, считать, что ты хуже других. Ты-умная, добрая, смелая. Ты замечательная и не смей думать иначе. Тшшш... Я люблю тебя и пока я с тобой, все будет хорошо.

И баюкает ее, целуя в макушку, пока она не выплачется.