В позднее время заката ветер отчаянно хлестал по рамам, то ли намереваясь разбить стекло, то ли просто зазывая человека в башне пуститься за ним вдогонку. Окна то и дело дребезжали, чем бесконечно нервировали и без того теряющего терпение. Каждый раз, когда противный звук был особенно громким, он нервно дергал головой в сторону источника шума, но заставлял себя продолжать работу. Длинное белоснежное перо, заправленное в держатель, оставляло на бумаге багровые разводы. Рука писавшего едва заметно подрагивала, но этих калебаний хватало, чтобы текст с каждой строчкой становился все грязнее и неразборчивее. Обычно, мягкие буквы струились по бумаге нежными облаками, закругляясь в красивые завитки. В сегодняшней же его работе чем дальше шло повествование, тем грубее и агрессивнее становились края предложений. Будто кто-то провел лезвием по небосклону, разрезав затянутое небо на неровные, рваные куски. 

Едва текст был дописан, Никс смял все над чем работал и выбросил в корзину с мусором, которая находилась сбоку от письменного стола. Не долго думая, он взял чистый лист и, обмакнув перо в чернильницу, начал с начала. Первые предложения ложились на бумагу довольно легко. В какой-то момент даже померещилось, что он поймал нужные слова за хвост, но не исписалось и нескольких страниц, как ему снова показалось, что чего-то не хватает. Дойдя до конца, он поставил непозволительно жирную точку и избавился от написанного так же, как в прошлый раз. Ветер завывал.

Невысохшие чернила при замятии бумаги отпечаталась на ладонях и оставили ярко-алые разводы. Никс взял из ящика в столе выглаженный платок, начал тереть им пальцы, с шумом вышел из-за стола и направился к выходу из покоев. Корзина, куда он метал шарики из бумаги, была переполнена. Последняя пара черновых докладов возвышалась над самым краем и должна была вот-вот упасть на пол. Возможно, именно заполненность мусорной корзины сподвигла его остановиться. Он больше не мог заполнять то, что было заполнено до краев. 

Утром Никс должен будет передать доклад в судебный сенат, в Око 830¹. Там его должны рассмотреть, после чего перенаправить в правоохранительные инстанции города. Но всего этого не произойдет. После того, как до императрицы дойдет истинное положение вещей, дела Короля Воров никогда не коснутся руки столичной стражи, будь то серые латы или белая гвардия. Как только вор сбежал, героически спрыгнув с крыши, Никс приказал прекратить всякое преследование его сообщников и ни в коем случае не преследовать его самого. До того, как они встретились в Приэкстреме, короля Инкветара должны были просто повязать и осудить по нескольким предъявленным ему обвинениям. По инициативе самого Никса в перечне наказаний даже не было пункта казни. Инкветар был темной стороной столицы, король мог быть ключом к рассеиванию тьмы. Убивать его было бы растратой ресурсов. Никсу казалось, что он мог бы привлечь его на сторону императорской короны и обзавестись хорошим проводником в мир беззакония по ту сторону реки. Ничего не должно было предвещать беды. В плане Никса не было изъянов. После суда он протянул бы руку помощи и Королю не оставалось бы ничего, кроме как согласиться со всеми условиями. 

В плане не было изъянов, но, судя по всему, изъян был в его создателе. Никс Скандиака не был хорошим главнокомандующим. Конечно, с ним не согласилось бы множество людей. Возможно, с ним не согласилась бы и императрица, но Никс был и останется плохим кандидатом на эту должность. Было очень много более опытных мужчин и женщин, людей из знатных семей и тех, у кого сердце было из железа. Все они лучше справились бы с его обязанностями лишь за счёт того, что эти обязанности были бы для них желанны. Никс не мог похвастаться большим рвением к работе, но, как он считал, у него был высокий уровень ответственности. Его ошибка заключалась не в том, что у него не хватало знаний, Никс был совсем не чужой в стезе командования, решения разных организационных вопросов и защитных функций. Несколько лет своего юношества он провел вне столицы, осваивая военное мастерство рядом с наставниками. Его знаний было достаточно, чтобы грамотно выполнять свои повседневные обязанности. Мне не хватает, пожалуй… твердости, дальновидности и более чуткой проницательности. Он не мог прыгнуть выше потолка. Да и не хотел. Желание, а точнее его отсутствие — ещё один его порок. 

Король Воров.

Он недооценил этого человека и поспешил с действиями. Будь он чуть умнее, поступил бы по-другому. Когда около полугода назад Никс только заинтересовался, он предположил, что перед ним зазнавшаяся сова, к шее которой нужно подобрать правильный ошейник. Чем больше он узнавал, тем больше сомневался в совином происхождении Короля. Тогда он подумал, что перед ним грязная птица². До сегодняшнего дня эта теория не имела соперников. Личность этого человека, кем бы он ни был, была загадочна, а охраняли ее тонны слухов. Например, среди некоторых слоев общества сов Сплитрегума ходила байка, что однажды Король Воров запытал до смерти мужчину, который обманул его, продавая всякий хлам на рынке. Доказательств никаких, но зато купцы, работающие рядом с Инкветаром, отчаянно верили, что ни в коем случае нельзя обманывать Короля. Среди других ходила сказка, что у Короля есть огромных размеров ручной шипящий то ли пёс, то ли кот, который мог метать глазами молнии. Он спускал его с цепей, когда кто-то его сильно разочаровывал. Пёс рвал врагов на части, а те, кто пытались от него убежать, получали заряд в спину…

Всё небылицы, сущий абсурд. По докладам, которые присылали Никсу из Инкветара, никакой собаки у Короля никогда не было. 

Судя по информации, которую удалось собрать за несколько месяцев, этот человек не жаждал ни денег, ни славы, его также совсем нисколько не привлекала настоящая власть. Несмотря на то, что он носил титул короля, он совсем не вёл себя как истинный король. Могло показаться, что его интересовали только безделушки, за которыми он носится по всей стране как ошпаренный, но, по-мнению Никса, это было полной чушью. Либо же вторичной целью. Король подмял под себя целый район Сплитрегума, но не стремился им управлять. Он ни разу не заявил о себе, не диктовал свои правила и даже местные преступные банды никак не ограничивал в их деятельности. Что более важно: он никогда не был пойман на чем-либо и ни разу не раскрыл своих слабостей. Все выглядело так, будто ему было совсем не интересно всем этим заниматься, но ощущение вседозволенности и превосходства над другими ласкали его душу. Никс считал: что бы мир ни предложил Королю Воров, ему это было не нужно, но сам факт, что неограниченность находится в его руках, доставлял удовольствие. Ни для кого не секрет, что Инкветар самая неблагополучная часть столицы. Туда и гвардия редко захаживает, избегая острых конфликтов с бандами. Если дело не срочное, патрули туда не посылали вовсе. За последние несколько лет преступная активность значительно поменялась и всё после появления темной фигуры на доске. Изменения были конечно поверхностными. В этом районе не стало меньше беззакония, совсем нет, но как будто в самом Инкветаре изменилась ось вращения. Король не заставлял никого себе служить, но все равно умудрился стать центром, вокруг которого кружили все вокруг. Он не диктовал условия, но все всё равно их принимали. Король не следил за порядком, но все всё равно несли информацию в первую очередь ему.

Только имея значительную силу не только разума, но и тела можно было в одиночку держать в страхе целый район преступников и заставить их плясать под свою дудку. И когда он говорит плясать, это не преувеличено. Их страх перед ним граничил с нездоровой преданностью. Каждый раз, когда Никс посылал человека на разведку, чтобы найти больше информации о Короле, через раз они возвращались ни с чем. Даже за большую сумму местные не выдавали его имени. Что уж говорить, даже он сам не смог раскрыть тайну его личности, когда ему попался маленький член его «свиты». Имея на руках все эти факты, Никс все равно умудрился повести себя глупо, составив совсем неверный портрет. Нужно было догадаться, что перед ним не человек, но он не догадался. Он думал подобрать Королю ошейник, но не учел, что это животное никогда не носило ошейники. Вряд ли он знал, что такое подчинение.

Очевидно, Король Воров был не той проблемой, которую можно было спихнуть на городское самоуправление. Да и ни одной гвардии он не мог это поручить. Он сам заварил это и теперь только он может решить проблему. Единственное, что его останавливало — императрица. Он не мог начать какое-то серьезное дело без ее дозволения, особенно если угроза исходила от чего-то… иного.

Шаги эхом разносились по комнате, когда Никс ступал по узорчатой мраморной плитке. Белый цвет перекрывали тускло-серые хаотичные линии, кое-где переходящие в бледно-голубые геометрические узоры. Мягкий теплый свет от заходящего солнца пробивался через тонкий голубоватый тюль. Комната находилась в полумраке, все источники света были погашены. Никс не любил, когда в его комнате было слишком светло, и даже письмом и чтением занимался без должного освещения. Его глаза были очень чувствительны, что позволяло ему без особого напряжения довольно хорошо видеть в темноте. Никс был полон сомнений за предстоящее утро и все их недалекое будущее. Одна из причин его переживаний, возможно, в это время беззаботно готовилась ко сну. Легкий гнев коснулся его мыслей при воспоминании о сером пепле, но быстро улетучился.

О, лучше бы ему переживать.

Вторая причина его переживаний наблюдала за заходящим солнцем через тонкую вуаль и ожидала от него ответственных решений. Его страшила встреча с этой причиной. Как же мне перестать переживать?

В последние годы Сириус отдалилась от него еще дальше, хотя и с самого начала их отношения нельзя было назвать образцовым примером семейных уз. Помнилось еще года четыре назад она была более тепла к нему, чем сейчас. Больше интересовалась его успехами и мыслями. Несмотря на то, что ее оценки вряд ли можно было назвать хорошими, одного интереса в его сторону для Никса было достаточно, чтобы считать, что он на верном пути. Сейчас же, за исключением совместных завтраков, на которых они либо молчали, либо обсуждали рабочие вопросы, ничего не было. Совсем ничего. Между ними была пустая пустота. Их дуэт был словно подвешен, застыл в одном фрагменте, который прокручивался снова, снова и снова. Конечный итог не так сложно предсказать? Для него даже не нужен совет звёзд. Кто был виноват: ее растущая с каждым годом холодность, отягчающая грузом правления, или сам Никс, что не мог оправдать возлагаемых на него ожиданий? 

Он подозревал, что для него кончилось место в ее сердце, когда он стал главнокомандующим. Для нее он чего-то стоил, пока был послушным и делал что велено, но стоило ему взять в свои руки часть власти, что-то сломалось между ними. Хотела ли она видеть перед собой солдата, который соглашался бы со всем, что она скажет, или просто считала его посредственным, было не особо важно. Важны были холодные взгляды, граничащие с разочарованием, которые он иногда перехватывал. Не оправдал ожиданий. Не достоин любви. Недостаточно интересен. 

Разве мое положение не было твоей прихотью? 

Ткань мокрого хлопкового платка, которым он вытирал чернила, ощущалась невероятно грубой. Кожу саднило в тех местах, где он прошелся несколько раз. Возможно, дело было не в ткани, а в силе, с которой он давил…

Никс прекрасно справлялся с оценкой своих решений и поведения. Сейчас ему было противно от нерешительности, которая иглами вонзалась в него последние несколько часов. Это сильно давило на нервы. Он никак не мог определить для себя, какой вердикт желает услышать от ее величества при встрече. Она могла отреагировать остро, могла проявить снисхождение, а могла и вовсе обесценить угрозу. Всё-таки эта проблема была нестандартной и требовала исключительной осторожности. Хоть и по большему счету Никсу было все равно на судьбу Короля как отдельной личности, его беспокоило, какие проблемы тот может вызвать в будущем.

Чистой рукой Никс схватился за ручку входной двери, намереваясь открыть ее, но замер, так и не потянув на себя. Пальцы зачесались от желания вернуться к перу. 

Будто только ожидая этой заминки, ветер с новой силой громко ударил по окну. Затем еще раз и еще, будто зная, как сильно его манил каждый удар. Не удержавшись, Никс повернул голову и взглянул из-под полуприкрытых глаз на последние лучи заката. Звук яростно бушующих потоков за окном поставил точку в его не принятом решении. 

Поджав губы, он развернулся и начал раздеваться. Сбросил с себя верхний тяжёлый сюртук, нижнюю белую рубашку, перетянутую коротким поясным корсетом, и остался в плотно прилегающей к коже водолазке из тонкого, но прочного материала, сшитого серебряными нитями. Лишняя одежда бесформенной кучей осталась лежать на пушистом ковре из овечьей шерсти, в спальной части покоев. Только пребывая в крайней степени несобранности главнокомандующий шести крыльев мог позволить себе подобный бадрак. Не удостоив его даже взглядом, Никс направился к стеклянным дверям, ведущим на широкий балконный выступ. Распахнув двери и пропуская холодный ветер внутрь, он глубоко вдохнул. В свежем воздухе, пришедшем с северных земель, веяло запахом сухих вересковых полей и скошенной пшеницы. До того, как этот ветер начал нещадно биться о его окна, он облетел многие километры бесконечных полей, поднимая в воздух чудесные ароматы свободы и чего-то недосягаемого. Того, чего у самого Никса не было, но он так старался обрести. Возможно, это был покой.

Выйдя на балкон, на недолгие мгновения он позволил стихии врезаться в него со всей своей сокрушительной мощью. Затем, оставив сопротивление, расправил большие белые крылья и позволил ее потокам утащить себя вниз. Ему хватило несколько секунд свободного падения, чтобы почувствовать непреодолимое желание подняться вверх. Хватка ветра на высоте шести высот Экстрема была чудовищной и вырваться из цепких лап завихрений стоило бы любой птице больших усилий. Никс был превосходной птицей. Его техники полета ставились в пример по всему Нексуму. Ему не составляло большого труда бороться с ветром и в конце концов вырваться, чтобы взлететь ещё выше. 

Приземлившись на узкий выступ, Никс сложил крылья, прижав их плотно по бокам, как бы прикрывая себя с двух сторон от холода. Далекие огни города тускло подрагивали внизу. Чем дольше он сидел, всматриваясь вдаль, тем больше становилось света, делая Сплитрегум похожим на отражение звёздного неба. Одно лишь исключение: огни сотворенные жителями были намного теплее, чем безмолвные стражи ночи. 

На периферии зрения бесшумно мелькнула черная тень. Кто-то приземлился позади него. Луна была уже высоко, ветер поутих, а столица начала медленно засыпать. Никс не торопился начинать разговор первым. На самом деле он вообще не желал сегодня ни с кем говорить. Если бы ему было позволено, он просидел бы на этом узком и неудобном выступе всю ночь, не пошевелившись вплоть до утра. К сожалению, преследовавший его не отличался особым терпением. Скорее наоборот, нахождение здесь означало, что оно находилось на грани. Самообладание гостя вот-вот лопнуло бы само по себе, поэтому Никс не стал утруждать себя даже приветствием. Пусть гость сам сделает первый шаг, когда тонкая струна оборвется. 

Так и случилось. Спустя некоторое время человек спокойно поприветствовал:

— Главнокомандующий.

Судя по едва уловимую шуршащему звуку за спиной, его слова сопровождались низким поклоном. Никс обошелся легким кивком, но в ответ не произнес ни слова. Последний, кого он желал видеть этой ночью, явился докучать ему вопросами, ответ на которые он не мог дать. 

— Прошу простить за вторжение, — человек позади учтиво извинился, но тон его был совсем неискренним. Скорее холодным, как родниковая вода. — Мне хотелось бы, чтобы вы прояснили для меня складывающуюся ситуацию, — человек попросил, но в голосе ничего кроме требования. 

Никс наблюдал как группа птиц оседает где-то в западной части Прай-Беллума. Должно быть, это был небольшой патрульный отряд серых лат. С такого расстояния не рассмотреть. Ночью латы патрулировали с удвоенной силой, особенно в последние неспокойные месяцы. По крайней мере один отряд из двенадцати птиц должен был следить за порядком в одном районе. Чем ценнее была земля, тем больше патрулей посылалось.

— Я не совсем понимаю, почему главнокомандующий поступил так… как поступил. Не хочу показаться оскорбительным, но неужели вы не смогли справиться с этим человеком? Мне казалось, вся работа белой гвардии и серых лат была выполнена превосходно. Мы могли взять его ещё на вратах, но, помнится, именно вы настояли, чтобы его пустили внутрь. Как вы сказали тогда? — Человек сделал паузу, но, в который раз не получив ответа, ответил вместо него: — Вы сказали, что встретите его в хранилище, а после мы задержим всю шайку у восточных врат. Я прекрасно помню ваши слова.

О, он хотел быть оскорбительным. В его тоне мелькало едва сдерживаемое презрение. Он негодовал и был явно очень зол. Никс мог понять его негодование. Меньше всего этот человек терпел, когда планы резко меняются и его выставляют идиотом. 

Свое внимание Никс уделил дальней патрульной ратуше и не сводил с нее взгляд последние несколько минут. Ему всегда нравилось смотреть на острые линии архитектуры Сплитрегума. Прослеживающаяся острота могла показаться грубым эстетическим решением, но ему все чаще казалось, что в ней заложены сразу две черты сов: смертоносность в остроте форм и мягкость в изгибах. Совы опасные хищники, но их оперение невероятно мягкое на ощупь, а пушистые крылья совершенно бесшумны. Крыша ратуши плавилась под последними лучами заходящего солнца и сияла в свете луны. Разглядывая, как цвета красиво лежат на черепице, Никс грезил о двух вещах: пройтись по крышам города на закате и чтобы фигура позади убралась прочь и не беспокоила его еще хотя бы несколько часов. Генерала серых лат совсем не смущало, что он ни разу ему не ответил. Казалось, его вообще мало что волновало кроме собственной обиды. 

— Мне также любопытно почему, когда я отдал приказ о немедленном розыске, мне было выдано ответное распоряжение, в котором говорилось, что вы отзываете преследование? Столько раз мы могли просто повязать этих идиотов да даже просто убить на месте, но вы решили поступить самым нелогичным образом из всех возможных, и теперь вам же придется тратить время на их поиски. Почему? 

Ботинки громко шаркнули о камень крыши, послышался тяжёлый вздох, ознаменовавший заканчивающийся запас терпения. С одной стороны Никсу хотелось и дальше морить его игнорированием, с другой — у него чесались кулаки. 

— Пожалуйста, вы можете хотя бы сделать вид, что слушаете меня? Мне бы очень хотелось прекратить односторонний диалог. 

Никс прикрыл глаза, сдерживая агрессию, которая рвалась наружу. Вместо побега он, наконец, открыл рот и сдержанно в повседневной и расслабленной манере процедил:

— Генерал, неужели ваше нетерпение совсем никак нельзя обуздать хотя бы до утра? Я оскорбил вас, приказав вашим крыльям³ остановить преследование? Разве не ваша прямая обязанность подчиняться моему приказу? 

Его тон был тверд, ставил на место и не терпел возражений. Единственное чего желал Никс, так это несколько часов уединения прежде, чем его призовут к ответу в Софий 999, где он также должен будет отстаивать свои решения. Он ещё в обед предполагал, что Каспер Птилепсис будет первым, кто потребует у него ответы, но, если честно, хрупкое эго этого человека его совершенно не волновало. Особенно когда угроза нависла над самой крышей, а в его руках пока что не было меча для защиты. Грубый ответ на какое-то время заставил генерала замолчать. Между ними повисла напряженная тишина. Никс спокойно терпел взгляд, прожигающий спину, но в конце концов устало повернув голову и всмотрелся в темное пятно скрывающейся в тени башни. Каспер стоял чуть поодаль на краю широкой арки несколькими метрами выше него. 

Движение Никса тут же заставило выражение его лица измениться с яростного на принужденно нейтральное. Вежливо опустив взгляд, генерал серых лат заверил: 

— Ни в коем случае не хотел дать вам причины для сомнений во мне.

— Отлично, тогда я думаю, ты будешь не против оставить меня в покое. 

— Но… — генерал серых лат нахмурился, его яркие глаза цвета багрового заката рассерженно сверкнули в темноте.

— Завтра я предоставлю отчет о случившемся ее величеству, чтобы она озвучила свое мнение. После ты сможешь поговорить со мной, — Никс отрезал. Затем приказным тоном дополнил: — Для всех все своевременно. Ты не будешь исключением лишь потому, что потребовал разъяснений раньше других.

Каспер какое-то время всматривался в его лицо, будто ожидая, что Никс продолжит. Никс спокойно повторил с крошечным намеком на сталь в голосе: 

— Не исключение. 

Тогда Каспер негодующе фыркнул и, резко расправив черно-белые крылья, тихо сиганул вниз не сказав ни слова. Его уход должен был принести облегчение, но Никс почему-то его не почувствовал. Он ощутил скорее едкое послевкусие, как после бесполезной ссоры. Вместе с Каспером солнце окончательно скрылось за горизонтом, погрузив город в успокаивающую тьму. Безмолвное присутствие звезд, которое обычно давало покой, сейчас вселяло лишь чувство вины. Никсу мерещилось, что они мигают неодобрительно. Могли бы они говорить, не сдержали бы при себе осуждающих слов в его адрес. Он не съежился под угнетающим давлением с их стороны, наоборот, откинулся назад, положив голову на холодный камень и устремил глаза в бескрайнюю черноту. Когда холодный камень высосал из него все тепло, обхватил себя крыльями. Мгновения переливались в минуты, а те переходили в часы, но он продолжал неустанно смотреть в вышину. Так могло бы продолжаться и до утра, но вскоре на горизонте показались быстро бегущие тучи. Дождавшись, когда небо полностью затянет, Никс поднялся на ноги. Он потянулся, расправил крылья и сделал несколько резких взмахов, но не для того чтобы взлететь, а чтобы размять затекшие конечности и стряхнуть приставшие частицы мусора. Несколько мелких перьев подхватил ветер и унес в сторону. Никс боялся, что если щас решит взлететь, то крылья понесут его вслед ветру и он не сможет остановится. Поэтому ещё какое-то время он позволил резким порывам соблазнительно прочесать его крылья, а затем одним движением спрятал их. До своих покоев он решил добраться пешком. 

____________________

Покои ее величества императрицы Нексума, названной в честь самой яркой звёзды — Сириус, не имели ничего общего со словом скромность. Вся башня Софий 999 являлась территорией ее проживания. Никому из слуг не было позволено свободно разгуливать по ее коридорам. Завтраки, обеды и ужины ей доставлял приближенный советник. Он же потакал всякой ее прихоти и исполнял любые желания. Если бы ей не понравилось приготовленное мясо, он приказал бы казнить повара. Если бы простыни были недостаточно выглажены, горничной нашли бы замену в тот же день. Констант Латгардис — советник короны, был первым человеком, которому было дозволено находиться на расстоянии вытянутой руки от Сириус. Никс был вторым. Как на физическом, так и на более тонком уровне. Размеренным шагом скользя по винтовой лестнице, он старался унять беспокойство. Ничего особенного, лишь совместный завтрак. 

Советник, как всегда, встрепенулся, как только главнокомандующий появился в его поле зрения. Взволнованность не тронула его изящные черты лица, но было видно, что вид Никса пошатнул его невозмутимость. Когда они оказались напротив друг друга, он протянул ему руку в молчаливом, приветственном жесте. Никс пожал ее и кивнул: 

— Советник Латгардис. 

Рука в белой перчатке была холодной. Губы советника тронула полуулыбка, будто только одно появление Никса уже сделало начало его дня намного лучше. Он бодро заговорил в своей обычной слегка отстраненной манере: 

— Главнокомандующий, проходите. Сегодня на завтрак пашот с лососем в соусе. Очень советую не пренебрегать, но, если вам не по душе, я с радостью побеспокоюсь, чтобы принесли что-нибудь ещё.

Все это он выдал размеренным тоном, будто говорил о погоде. Со стороны показалось бы, что его слова заучены и он лишь проявляет учтивость, но загляни в его фиалковые глаза и увидишь задатки искренней заботы. Сегодня это был теплый сиреневый оттенок, что на фоне белых ресниц казался особенно яркими. 

— Спасибо за заботу, советник. Вам не стоит напрягаться. Пашот, или нет, я буду на завтрак то же, что и ее величество Сириус. 

— Как будет угодно. Вдруг передумаете — дайте знать. Ее величество скоро подойдёт, а пока присаживайтесь.

Никс кивнул и направился вглубь императорской залы. Высокое потолки сводились в купол в центре комнаты. Фонари в виде летящих белых птиц свисали каскадом, держась на матовых цепях. Советник последовал за ним, громко стуча каблуками. Похоже, ему так же как и генералу серых лат не терпелось поговорить. Его выдавало дыхание. Каждый раз, когда мысли рвались наружу, выдохи сбивались. Никс считал их, не задумываясь. Наконец, советник подобрал слова, мягко спросив: 

— Ваше высочество разрешит мне один вопрос? 

Мало кто всерьез называл его принцем, предпочитая титул главнокомандующего шести крыльев. Констант был одним из тех, кто предпочитал венчать его будущим императором. Из его уст это было настолько просто, что никак не смущало. 

— Всего один? — Никс вздохнул и упал на подушки длинной кушетки подле низкого обеденного столика. Подушки пахли молодыми листьями. 

Констант не смутился на очевидное недовольство. Он кротко улыбнулся, поправляя кудрявую челку: 

— Если вам не будет удобно выдержать даже один, вы можете заткнуть меня вовсе. Я не посмею больше вас донимать. 

Иногда такое поведение Константа можно было расценить как уважение и учтивость. В другом случае как излишнюю лесть, редко как заигрывания. Констант был человеком быстрой смены настроения, но рядом с Никсом все эти скачки всегда были в положительном ключе. С ним он был нежен и ласков, как кот. В конце концов, Никс смилостивился: 

— Задайте вопрос, а я решу, хочу ли дать ответ. Думаю, это будет честно. Отпускать вас ни с чем было бы слишком грубо с моей стороны. 

Глаза Константа засияли сапфирами, но улыбка чуть померкла. 

— Вчера вы, должно быть, весь день были взволнованы, — он начал совсем не с того, что ожидал услышать Никс. Надо же, хоть кого-то не интересуют мои промахи. Советник тем временем продолжал: 

— Я наблюдал за тем, как вас донимал этот невежда, серый Каспер. 

— Шпионил? — вопрос был брошен небрежно, как бы между прочим, но эффект был незамедлительным. 

— Что? — глаза советника расширились от удивления, но тон оставался спокойным, — ни за что, мой принц. Прогуливался мимо, — чуть погодя добавил: — бессонница. В наше время я почти не сплю, обременённый разными мыслями. 

— Так в чем ваш вопрос? Советнику интересно, почему я был не у себя или подробности нашей с Каспером размолвки? — Никс улыбнулся, но для искренней улыбки вышло довольно слабо. Советник слегка склонил голову набок, раздумывая. Хитрый кот. Казалось, его в равной степени интересовали оба вопроса, но ему нужно было сделать выбор. Серебряные украшения, пластины, идущие по его челюсти почти до подбородка, сверкнули в лучах восходящего солнца, пробивающегося через тонкий тюль. Украшение выглядело жутко неудобно, но, как ни странно, очень шло этому важному магу.

— Серый Каспер мне не нравится, а вот самочувствием принца я всегда обеспокоен. Если вам нужно с кем-то поговорить, я всегда свободен. В этом направлении моя бессонница, получается, совсем не обременительна, — Констант красиво рассмеялся. 

Никс равнодушно смерил его взглядом, после чего сказал: 

— Так это то, чего вы хотели? Беспокоиться обо мне? Спешу заверить, мне не нужна ваша поддержка. Лучше сосредоточьтесь на ее величестве. Ей нужно больше заботы, чем мне. 

Отвергнутый советник ни капли не растерялся. От его дружелюбных действий принц отмахивался уже не в первый раз. Если бы в это мгновение Никс смотрел на него, он заметил бы, как холодная тень скользнула по лицу, а затем исчезла без следа. Советник кивнул: 

— Как будет угодно. 

Иерархия императорской короны ставила их почти в равные условия, но тем не менее негласно считалось, что советник стоит ступенью ниже, чем Никс. И именно советник был тем, кто четко проводил эту линию дозволенности. Даже генералы позволяли себе общаться с Никсом более свободно несмотря на то, что стояли ступенью ниже. 

Когда их светская болтовня стихла, мысли Никса невольно начали блуждать, забегая в самые неожиданные углы. Он задрал голову к потолку, что на его месте вряд ли кто-то себе позволял прежде. С первого дня правления императрица поселилась в Софий 999, которая по праву считалась тронным залом божества и королей, но никак не гостиной, в которой можно было распивать чаи, ведя глупые разговоры. Когда-то здесь мудрейшая госпожа объявила войну Ардерхаю и Минаре Люксу.

Потолки были высотой в три размаха крыла небольшого размера, что позволило бы не только расправить их, но и более менее свободно перемещаться. Центральная зала башни когда-то была самым большим помещением во всем дворце, но силой действующей императрицы была нещадно переделана. Она разбила тронную залу на несколько комнат. Корона прошлого пришла в ужас от богохульства и неуважения, но им не пришлось терпеть слишком долго. Вскоре после коронации Сириус сменился не только привычный уклад, в котором королевство стало называться империей, но и вся старая корона полностью ушла в небытие. До Никса доносились только обрывки этих событий. Когда происходил дворцовый переворот, он был еще слишком мал, чтобы задумываться о переменах. Он вырос уже в новых услових и его воспитание отличалось от прошлых поколений. 

Строгие узоры на куполообразном потолке рябили в глазах, но давали какую-то особую умиротворенность. От потолка отходили массивные стены и такие же строгие угловатые колонны, обрамленные по кругу скульптурным декором в виде летящих каменных птиц. Комната, в которой находились сейчас Никс и советник, представляла собой треть от изначальной залы. Здесь стояло несколько светлых соф на каменных ножках, материал обивки ластился к рукам как мягчайшие пуховые перья, большой низкий стол по центру служил местом хранения кучи разных докладов из советов и отдельных важных чиновников. Если бы Никс покопался, он бы наверняка обнаружил бы там и бумаги, расписанные собственной рукой. Немаловажная деталь, которая говорила о личных предпочтениях императрицы, это ковры, а точнее — их отсутствие. На весь Софий 999 не нашлось бы ни единого ковра, зато в зонах отдыха были разбросаны бархатные и атласные покрывала, которые большими пластами свисали с соф и покрывали часть голого пола. Никс почти неосознанно запустил руку в складки бирюзовой ткани на своей софе. 

Кофе в чашках на столе давно остыло, когда острые женские каблуки застучали по плитке. Констант, успевший покинуть пространство Никса и отойти к окну, сразу же повернулся на звук, одновременно с этим небрежно поправляя лацканы своего сюртука небесного цвета. Сам Никс не спешил подниматься, лишь поднял голову и сел прямо, словно по струнке. В какой-то момент они оба смотрели на белые двери в ожидании ее появления. Никс почувствовал неловкость.

Двери отворились без скрипа и в комнату вышла молодая девушка в богато расшитом сером платье с разнообразными вставками из серебряных пластин и бесчестными, мелкими бусинами из драгоценных камней. По оголенной шее, плечам и декольте вниз струились тонкие звенящие цепочки, с которых свисали замысловатые украшения. Каждый миллиметр ее молодого тела был заполнен дорогим свечением, как и подобает девушке, носящей титул императрицы. Силуэт был похож на легкое перышко, опустившееся на гладь жидкого серебра. Длинные волосы цвета летных⁴ облаков были старательно собраны в большой пучок на затылке и закреплялись шестью длинными лазуритововыми заколками. Лицо Сириус скрывала полупрозрачная вуаль, которая крепилась на маленькие шпильки с камнями лазурита такого же оттенка синего, что и заколка. Вуаль скрывала верхнюю часть лица, прикрывая в первую очередь глаза, обрамленные густыми сероватыми ресницами, что делало ее взгляд слегка туманным. Но даже ей не под силу было скрыть насыщенно оранжевый цвет радужки. Глаза горели двумя яркими фонариками через тонкую ткань. Никс предпочитал не встречаться с ней взглядом, если ему предоставляли выбор. Ее возраст по меркам легенд считался чуть зашедшим за порог «зрелого», но по меркам смертных людей она выглядела едва старше двадцати пяти. Это могло создать ложную иллюзию равенства, пока не узнать её поближе.

Неизменным атрибутом ее облика оставалась корона. Это был плоский серебряный полуобруч, изогнутый в центре лба и уходящий за уши декоративными металлическими перьями. Подобный вид короны был не просто прихотью, дополняющей поистине императорский образ. Конкретно этот головной убор Сириус имел самую близкую форму к историческому канону. Это означало, что, согласно справкам, именно такую носила покровительница сов, богиня мудрости — Мортис Беллум. Сириус обожала делать акцент на своей связи с великой госпожой и не скрывала своих амбициозных желаний быть на нее похожей.

Сириус украдкой взглянула на своего верного советника, а затем повернула голову в сторону Никса. Ее лицо не выражало эмоций, но наученный годами Никс читал ее настроение по мельчайшим деталям. На шаткое расположение духа императрицы указывало все в ее утонченном естестве: манера походки, выбранная одежда и резкие взгляды, которые она метала как ножи. Едва задержав свое внимание на остывшем завтраке, Сириус, громко стуча каблуками, прошла в скрытую за ширмами дальнюю часть комнаты. Никто не смел подать голос, пока по комнате разносились звуки открывающейся дверцы клетки и хлопанья нескольких пар маленьких крыльев. 

Сириус через некоторое время вернулась, но не одна. На скользящем по полу подоле ее узкого платья бессовестно восседали три ярко-синих птички с золотыми лапками. Их размер едва превышал размер яблока, но излучаемое высокомерие не поддавалось никакому измерению. Золотой цвет лапок императорских питомцев был, пожалуй, единственным намеком на золото во всей башне мудрости. Оттого они тут же приковывали измученные серостью взгляды. 

Она прошла вдоль стола и разместилась в кресле, стоящем напротив Никса. Птицы нахохлились, плотнее прижавшись к ее ногам, но оставались тихими и неподвижными. Будто вовсе не живые. 

— Констант, присоединишься к нам или предпочтешь стоять? 

Вопрос был ничем иным, как завуалированным приказом, не подразумевающим под собой выбор в свободе действий. Тот молча прошел к ним и сел на одну софу с Никсом. Сириус скользнула взглядом по нетронутой еде и бесцветному лицу Никса. Она осуждающе велела: 

— Ешь. Не стоило меня ждать.

Никс молча взялся за столовые приборы и начал резать рыбу на части. Сириус продолжила замечание: 

— Только посмотри, на тебе лица нет. Как ты собрался докладывать мне о серьезных происшествиях, если твоя голова еще не получила утренний заряд энергии? 

Констант, внимательно слушая, взял со стола чашку остывшего кофе и сделал маленький глоток. Затем закинул ногу на ногу и беззаботно откинулся на спинку софы. Он усмехнулся: 

— Моя госпожа, вы сегодня выглядите просто невероятно. У вас в волосах лазурит? 

Сириус оторвала взгляд от Никса: 

— Да, скромный подарок из магистрата Сапиентии. Нравится? Мне кажется, этот оттенок синего хорошо сочетается с волосами. 

— Любой оттенок синего вам к лицу, не стоит скромничать, — Констант снова усмехнулся, делая глоток кофе. 

Губы Сириус, идеального оттенка розового, слабо изогнулись. Лесть была ей по душе. Самая яркая звезда была самолюбива и пользовалась всеми выгодами, которые ей полагались как правящему лицу. Она с радостью принимала дорогие подарки, носила самые невероятные платья, на изготовление которых могли уходить годы работы. Сириус также никогда не скрывала свою горделивость, а все окружающие ее излишества воспринимала как само собой разумеющиеся. Ее нога никогда не ступала по грязи, носа не касались зловония старых улиц. Тяжёлая пыль с дороги никогда не оседала на ее белоснежное лицо, а на зуб ей никогда не попадала рыбья кость. Кожа ее рук была нежна, ладони не видали тяжёлой работы, тяжестью она могла назвать разве что многочисленные браслеты со вставленными в них камнями. Вся внешняя натура императрицы была подобна нежному цветку, выращенному под колпаком и не видавшему невзгоды. Таким был ее светлый образ, но пусть он не будет обманчив. Сириус — самая яркая звезда на небе, но отнюдь не из-за любви к роскоши. Ее хитрый ум блистал в красном ореоле. Проще говоря, под красивой личиной скрывалась жестокая темная душа. 

— Ваше величество, я думаю, нам нужно уже перейти к делам, — Никс отложил приборы в сторону, не съев даже половины.

Сириус небрежно махнула рукой в его сторону: 

— Да, конечно, — она задумчиво покосилась на птиц в ногах. Затем начала медленно рассуждать: — Первостепенной задачей по прежнему являются переговоры с Инсидкором. Чем больше проходит времени в неустойчивых отношениях, тем больше меня это раздражает. Нужно либо предложить воронам то, что их устроит, либо указать мальчишке его место. Второе мне совсем не по вкусу. Меньше всего я желаю снова впутываться в конфликты и выслушивать недовольства. Мне хватало выступлений старого дурака, что сидел на троне перед ним. Что думают по этому поводу мои советники? 

Никс поднялся с софы и обошел ее, облокотившись на высокую спинку: 

— Вы правы, но, как и прежде, нас преследует одна и та же проблема. Мы хотим их калляин, не побоюсь сказать, мы зависим от их калляина, а вот им от нас ничего не нужно. Нам нечего предложить Инсидкору в обмен на их ценнейший ресурс. Наш прежний договор лишь акт предложения мира со стороны воронов. 

Сириус громко хмыкнула. Ее прекрасное лицо оставалось неподвижно, но голос граничил с резкостью: 

— Совсем уж нечего? Не хочет ли мой главнокомандующий намекнуть, что он готов отправиться на войну исполнять свой первостепенный долг?

— Если на то будет воля моей госпожи, но осмелюсь озвучить, что в глубине души я бы счел это решение неразумным, — Никс был невозмутим, но внутри слегка подрагивал, ожидая сурового взгляда в ответ на дерзость.

Ему на выручку пришел Констант. Тот уже допил свой кофе и нахально потянулся за нетронутой чашкой Никса: 

— Моя госпожа, в любом случае именно от вашего решения зависит какой указ издаст внутренний совет, но подумайте вот о чем, — его глаза потемнели, — если мы решимся на конфликт, хватит ли наших сил выиграть эту войну.

— Когда я проверяла последний раз, наши шесть крыльев были в своем лучшем состоянии. Никс? — Она качнула головой в его сторону. 

Никс подтвердил: 

— Это так. Нашей мощи вполне хватило бы, чтобы взять столицу воронов за несколько недель, но повторюсь, если бы мне дали выбор, я бы не стал этого делать. Самой тяжелой частью был бы разве что Экссуль...

— Хорошо, категоричное нет, — Сириус легко с ним согласилась и снова дала слово советнику. — Констант?

Констант бросил на Никса долгий нечитаемый взгляд. Никс не думал что сейчас обьявление войны обсуждается всерьез, поэтому в своих словах был менее осторожен, рассматривая нападение как один из маловероятных сценариев. Все таки как бы сильно Сириус ни желала укрепить свой императорский титул, она должна была понимать, что Сплитрегум совсем не готов к новой войне, когда после предыдущей едва прошло два десятка лет. К тому же она мечтала о мире и каждый год с раскрытым сердцем заверяла людей, что их ждут долгие века процветания без пролитой крови. 

— Думаю, господин главнокомандующий намеренно оставил мне слово о мальчишке вороне? Тут мало что можно добавить, но эта фигура на доске меняет все. Ваше величество, говоря от имени главы совета магов, скажу вам вот что: отбросив все имеющиеся негативные последствия, стали бы вы действительно переходить ему дорогу, зная как Бэлтрэй могущественен и жесток? Я могу со всей ответственностью заявить, что слухи о демоне под его крылом правдивы, но вы и так это осознаете, — Констант постучал пальцами по чашке. — На вашем месте я бы перешел к личной переписке. Внутренний совет ясно дал понять, что они бессильны. Бэлтрэй не сломается, пока с ним не начнут говорить на равных. Это мое предположение.

Сириус долго молчала, затем встала и не спеша направилась к окну. Она подняла одну руку на уровень лица и одна из птичек тут же вспорхнула и уселась ей на палец. Она громко вздохнула: 

— Значит, мы и правда опустимся до переговоров с одним единственным человеком? — Ее вопрос остался без ответа. — С этой паршивой крысой? Так и быть, составь сегодня обращение главе внутреннего совета. Никс, будь готов взять это дело на себя, я не думаю, что мое общение с ним продлиться долго. Думаю, с твоим мягким характером тебе будет легче надавить на него.

Сириус направилась к ширме, чтобы оставить там птиц с золотыми лапками. Это означало, что их завтрак подходит к концу, несмотря на то, что она совсем не притронулась к своей еде. Новый самопровозглашенный король воронов был очень большой головной болью для сов. Насколько было известно, он был обычным отбросом без фамилии и рода. Каким-то образом он смог подняться на самый верх и теперь диктовать им свои условия. Его фамилия, Бэлтрэй, не имела корней, а значит, скорее всего, Рэй придумал ее сам. 

Прежде, чем Сириус успела заявить о своем уходе, Никс поспешил остановить ее: 

— Есть еще кое-что, на что нам стоит обратить внимание.

Сириус равнодушно спросила из за ширмы:

— Речь о вчерашних нарушителях? Думаешь, это стоит моего внимания? На мой взгляд, ты достаточно взрослый, чтобы самому разобраться. 

Послышались скрежет закрываемой дверцы клетки и слабое чириканье. Затем по полу снова застучали каблуки и императрица вернулась в зал.

Никс повернулся к ней, чувствуя, как от долгого нахождения в одном положении затекла спина. 

— Я бы не беспокоил вас, не будь это важно.

— Хорошо, если так. Я тебя слушаю, но не затягивай. У меня есть ещё планы на сегодняшнее утро.

Никс очень сомневался, что она собиралась заниматься чем-то важным, иначе он об этом знал бы.

— Несколько месяцев назад я сообщал вам, что слежу за личностью, которая в последние годы получает все больше влияния в жилых районах Инкветара, — Никс начал издалека. — Для короны он особой угрозы не представлял. Насколько мне известно, за реальной властью никогда не гнался, хоть и местное отребье и повесило на него титул короля. Нам он мог бы принести много пользы, заручись мы его преданностью…

Сириус перебила: 

— Не представлял угрозы до вчерашнего инцидента, — она не выглядела заинтересованной, говорила отстраненно, будто лишь для того чтобы поддерживать беседу. — Если ты вел слежку, почему позволил устроить беспорядки? Заручиться поддержкой? Я помню эту часть. Интересная идея, правда, довольно хлипкая, но интересная.

Никс открыл рот, чтобы продолжить, но она снова не дала ему слова: 

— А знаешь, это неважно. Можешь не продолжать рассказ о преследуемых тобой целях, меня они мало интересуют сейчас. Подведи итог. Если ты решил оправдываться, заранее говорю, не стоит. Если действительно есть нечто важное, скажи.

На лице Никса не дрогнул ни единый мускул, лишь брови предательски нахмурились, выдавая его раздражение, но и с этим он быстро справился, возвращая своему лицу спокойствие. 

— Как будет угодно вашему величеству. Если вы все же передумаете и захотите подробно ознакомиться с этим делом, я подготовил материал для судебного сената. Что касается заключения, — Никс сделал паузу, подбирая слова. — Итог неоднозначен. 

— Как я должна это понимать? — Теперь уже и сама Сириус начала раздражаться.

— Это значит, что все последствия нарушения устранены, но с наказанием виновников стоит повременить. Это не мое оправдание, а необходимая мера.

Лицо Константа было безмятежно, как безоблачное небо. Он спросил с долей веселья в голосе: 

— Чем же эти нарушители особенны? Помнится, прошлых принц без вопросов приказывал казнить.

Ответ Никса на попытку играть с ним был безжалостным и прямым: 

— Моей первостепенной задачей было расследование и последующий арест Короля Воров. Лишь поэтому вчерашняя суматоха и произошла. Советник пытается высмеять меня или он сомневается во мне? Если это обоснованная критика, выскажитесь.

Улыбка на лице Константа потухла так же быстро, как зажглась. В игривого кота запустили сапог. Никс посмотрел на Сириус. Он оставался спокоен, когда вдруг сменил тему, спрашивая сразу в лоб: 

— Позвольте спросить, что ее величество знает о цикле возвращения бессмертной птицы? 

В комнате мгновенно стало душно. Лицо императрицы немного исказилось, но все же она продолжала излучать сдержанность. Она спросила с лёгким любопытством в голосе:

— Почему ты вдруг спросил об этом? Хочешь сказать она была среди нарушителей? Это очень смелое заявление. Не зли меня понапрасну.

— Я не могу быть уверен на сто процентов, но хочу попросить у вас дать мне разрешение разобраться с этим самостоятельно. Нам не нужны общественные волнения особенно после того, как Инсидкор публично отказывается от нас, — сердце Никса билось так сильно, что ему казалось в такой тишине все слышали этот дикий стук. Волнения ему предавал ее ненавистный взгляд.

Сириус долго молчала, не показывая никакой реакции на услышанное. Для нее могло быть шоком услышать о чем-то подобном, но, с другой стороны, она также могла не придать этому никакого значения. Прошлое Сириус было туманно, но вряд ли в нем было место для ненависти к вымершим фениксам. Никсу в первую очередь следовало заверить ее, что он справится и ничего ужасного не произойдет, а дальше он найдет способ решить все без последствий. 

Констант больше не рвался делиться своими мыслями. Он допил кофе и теперь тихо наблюдал за диалогом, но краем глаза Никс заметил, что тот крайне внимательно следит за реакцией Сириус. В этом было что-то глубокое. Наконец, она спросила:

— Вы встречались? — ее вопрос был безобиден, но отчего-то казался очень важным. Формулировка была странной.

— Да, — Никс особо не задумывался над ответом, — иначе бы я не стал выдвигать предположение. Я следил за его поведением все время до Приэкстрема, после я немного говорил с ним. Мне кажется, он…

Она нетерпеливо перебила, махнув рукой:

— Я имела в виду не эти пустяки. Меня совсем не интересует, какого человека ты встретил. Я говорила о другой встрече, — Сириус склонила голову набок и слегка постучала пальцем по виску, — испытай слияние однажды, ни с чем не перепутаешь. Раньше спутывания разума называли встречами, — она слабо усмехнулась. — Сейчас о таком разве что в книгах напишут, а прошло ведь всего ничего. 

Никс сомневался в своих словах, а когда сомневался — предпочитал молчать, но сейчас был не тот случай, когда он мог не дать ответа. С колебанием, но ответил: 

— Да, мы встречались, но встреча была мимолетна. Не думаю, что смогу порадовать вас достойным рассказом.

— Правда встречались? И что же ты увидел внутри? — Ее голос упал до полушепота. Вопросы вылетели чересчур быстро, оттого могло показаться, что императрица взволнована, но на деле она звучала требовательно, резко и в то же время отстраненно. В этот момент она была похожа на тяжелую грозовую тучу. Молния сверкнула, но гром никогда не прогремит. Никс почувствовал, как Констант на софе напрягся. Советник бесшумно поставил пустую чашку из-под кофе на столик и обратил свое внимание на Никса, ожидая его ответа. Его взгляд был цвета самой темной пурпурной ночи. Холодный, безжизненный и вместе с тем по-детски любопытный. От него больше не веяло игривой любезностью, но несмотря на это Никс совсем не ощутил опасности. Тишина затягивалась, а он так и не разгадал, какого ответа от него ожидали и какой следовало дать. Сириус могла потерять терпение в любой момент, поэтому он сказал первое пришедшее в голову — правду: 

— Я видел бесконечные вариации… отражений, — он нахмурился, не зная как лучше описать, — огонь отражался в зеркалах, зеркала друг в друге, а в самой глубине…

Сириус снова его перебила, словно ответ был очевиден с самого начала: 

— А в самой глубине дремало чудовище, — последнее слово она произнесла с особым пренебрежением знающего человека.

Никс хотел сказать совсем не это. В глубине отражения он видел раненую птицу. Огромная куча красных, как кровь, перьев спала в самом темном углу отражений. Хоть она и лежала смирно, сон ее был беспокоен. Никс не сказал, что источником отражающегося в зеркалах огня была одна единственная свеча. Эта свеча колыхалась, и каждый раз, когда она это делала, птица вздрагивала, будто от дурного сна. Сириус спросила, что он видел? На самом деле он соврал. Встреча длилась дольше, чем несколько мгновений. Никс даже не уверен, что увиденное причастно к бессмертной птице, но он был заинтригован и обеспокоен. Он вполне мог ошибаться, но точно знал, что нужно разобраться с этим самостоятельно. Птица не могла быть чем-то безобидным, наоборот, исходящая от нее энергия была столь велика, что подкашивались ноги. От того, насколько успешным будут его решения касательно вчерашнего происшествия, могло зависеть очень многое. 

Почему Сириус так ответила? 

Прежде, чем он подумал над следующим вопросом, его губы уже превратили мысли в слова: 

— Вы встречались?

Последний раз скользнув по нему взглядом, Сириус повернулась к окну спиной и громко фыркнула: 

— Нет, я никогда не встречала фениксов, но слухи об их бессмертном короле всегда ходят где-то рядом с совами. Он страшилка, не более. 

Она направилась к двойным дверям ведущим в другую часть башни. Схватившись за ручку, Сириус остановилась и сказала: 

— Занимайся этим, если тебе кажется, что дело стоит того. Я доверяю тебе этот вопрос, но будь осторожен и держи меня в курсе своих передвижений. Это не так важно, как тебе может показаться, не теряй в этом голову, даже если кажется, что это конец света. Инсидкор важнее.

— Осторожность даже не обсуждается, — Никс облегченно выдохнул. — У меня есть план. 

Сириус перевела взгляд на Константа, который, судя по стеклянному взгляду, давно погрузился в свои мысли: 

— Отправь неофициальное письмо в Инсидкор от моего имени. Пока Никс занят, я займусь этим. Хочу знать, что в голове Бэлтрэя. Ах да, у него коронация недавно была? Отправь что-нибудь от моего имени. Безделушку, которая может быть дикарю по душе. 

На этой ноте она хлопнула дверьми, увольняя их.

В позднее время заката ветер отчаянно хлестал по рамам, то ли намереваясь разбить стекло, то ли просто зазывая человека в башне пуститься за ним вдогонку. Окна то и дело дребезжали, чем бесконечно нервировали и без того теряющего терпение. Каждый раз, когда противный звук был особенно громким, он нервно дергал головой в сторону источника шума, но заставлял себя продолжать работу. Длинное белоснежное перо, заправленное в держатель, оставляло на бумаге багровые разводы. Рука писавшего едва заметно подрагивала, но этих калебаний хватало, чтобы текст с каждой строчкой становился все грязнее и неразборчивее. Обычно, мягкие буквы струились по бумаге нежными облаками, закругляясь в красивые завитки. В сегодняшней же его работе чем дальше шло повествование, тем грубее и агрессивнее становились края предложений. Будто кто-то провел лезвием по небосклону, разрезав затянутое небо на неровные, рваные куски. 

Едва текст был дописан, Никс смял все над чем работал и выбросил в корзину с мусором, которая находилась сбоку от письменного стола. Не долго думая, он взял чистый лист и, обмакнув перо в чернильницу, начал с начала. Первые предложения ложились на бумагу довольно легко. В какой-то момент даже померещилось, что он поймал нужные слова за хвост, но не исписалось и нескольких страниц, как ему снова показалось, что чего-то не хватает. Дойдя до конца, он поставил непозволительно жирную точку и избавился от написанного так же, как в прошлый раз. Ветер завывал.

Невысохшие чернила при замятии бумаги отпечаталась на ладонях и оставили ярко-алые разводы. Никс взял из ящика в столе выглаженный платок, начал тереть им пальцы, с шумом вышел из-за стола и направился к выходу из покоев. Корзина, куда он метал шарики из бумаги, была переполнена. Последняя пара черновых докладов возвышалась над самым краем и должна была вот-вот упасть на пол. Возможно, именно заполненность мусорной корзины сподвигла его остановиться. Он больше не мог заполнять то, что было заполнено до краев. 

Утром Никс должен будет передать доклад в судебный сенат, в Око 830Око 830 — высота Экстрема, в которой проходят крупные судебные заседания и составляются законы. Помимо нее в Экстреме есть еще пять высот. В порядке от самой высокой к самой низкой: Софий 999 — высота мудрости. Йусйуран 960 — высота магов. Санктитас 925 — высота поклонений. Профета 875 — высота пророчеств и будущего. Фалькас 800 — высота военных заседаний. Там его должны рассмотреть, после чего перенаправить в правоохранительные инстанции города. Но всего этого не произойдет. После того, как до императрицы дойдет истинное положение вещей, дела Короля Воров никогда не коснутся руки столичной стражи, будь то серые латы или белая гвардия. Как только вор сбежал, героически спрыгнув с крыши, Никс приказал прекратить всякое преследование его сообщников и ни в коем случае не преследовать его самого. До того, как они встретились в Приэкстреме, короля Инкветара должны были просто повязать и осудить по нескольким предъявленным ему обвинениям. По инициативе самого Никса в перечне наказаний даже не было пункта казни. Инкветар был темной стороной столицы, король мог быть ключом к рассеиванию тьмы. Убивать его было бы растратой ресурсов. Никсу казалось, что он мог бы привлечь его на сторону императорской короны и обзавестись хорошим проводником в мир беззакония по ту сторону реки. Ничего не должно было предвещать беды. В плане Никса не было изъянов. После суда он протянул бы руку помощи и Королю не оставалось бы ничего, кроме как согласиться со всеми условиями. 

В плане не было изъянов, но, судя по всему, изъян был в его создателе. Никс Скандиака не был хорошим главнокомандующим. Конечно, с ним не согласилось бы множество людей. Возможно, с ним не согласилась бы и императрица, но Никс был и останется плохим кандидатом на эту должность. Было очень много более опытных мужчин и женщин, людей из знатных семей и тех, у кого сердце было из железа. Все они лучше справились бы с его обязанностями лишь за счёт того, что эти обязанности были бы для них желанны. Никс не мог похвастаться большим рвением к работе, но, как он считал, у него был высокий уровень ответственности. Его ошибка заключалась не в том, что у него не хватало знаний, Никс был совсем не чужой в стезе командования, решения разных организационных вопросов и защитных функций. Несколько лет своего юношества он провел вне столицы, осваивая военное мастерство рядом с наставниками. Его знаний было достаточно, чтобы грамотно выполнять свои повседневные обязанности. Мне не хватает, пожалуй… твердости, дальновидности и более чуткой проницательности. Он не мог прыгнуть выше потолка. Да и не хотел. Желание, а точнее его отсутствие — ещё один его порок. 

Король Воров.

Он недооценил этого человека и поспешил с действиями. Будь он чуть умнее, поступил бы по-другому. Когда около полугода назад Никс только заинтересовался, он предположил, что перед ним зазнавшаяся сова, к шее которой нужно подобрать правильный ошейник. Чем больше он узнавал, тем больше сомневался в совином происхождении Короля. Тогда он подумал, что перед ним грязная птицаГрязная птица — птица не входящая в родословную ни одной семьи сов. Прототипами таких птиц стали: стрижи, воробьи, сапсаны итд. То есть, все птицы не совиного происхождения. Что примечательно такие птицы-люди характерны только для территории Сплитрегума.. До сегодняшнего дня эта теория не имела соперников. Личность этого человека, кем бы он ни был, была загадочна, а охраняли ее тонны слухов. Например, среди некоторых слоев общества сов Сплитрегума ходила байка, что однажды Король Воров запытал до смерти мужчину, который обманул его, продавая всякий хлам на рынке. Доказательств никаких, но зато купцы, работающие рядом с Инкветаром, отчаянно верили, что ни в коем случае нельзя обманывать Короля. Среди других ходила сказка, что у Короля есть огромных размеров ручной шипящий то ли пёс, то ли кот, который мог метать глазами молнии. Он спускал его с цепей, когда кто-то его сильно разочаровывал. Пёс рвал врагов на части, а те, кто пытались от него убежать, получали заряд в спину…

Всё небылицы, сущий абсурд. По докладам, которые присылали Никсу из Инкветара, никакой собаки у Короля никогда не было. 

Судя по информации, которую удалось собрать за несколько месяцев, этот человек не жаждал ни денег, ни славы, его также совсем нисколько не привлекала настоящая власть. Несмотря на то, что он носил титул короля, он совсем не вёл себя как истинный король. Могло показаться, что его интересовали только безделушки, за которыми он носится по всей стране как ошпаренный, но, по-мнению Никса, это было полной чушью. Либо же вторичной целью. Король подмял под себя целый район Сплитрегума, но не стремился им управлять. Он ни разу не заявил о себе, не диктовал свои правила и даже местные преступные банды никак не ограничивал в их деятельности. Что более важно: он никогда не был пойман на чем-либо и ни разу не раскрыл своих слабостей. Все выглядело так, будто ему было совсем не интересно всем этим заниматься, но ощущение вседозволенности и превосходства над другими ласкали его душу. Никс считал: что бы мир ни предложил Королю Воров, ему это было не нужно, но сам факт, что неограниченность находится в его руках, доставлял удовольствие. Ни для кого не секрет, что Инкветар самая неблагополучная часть столицы. Туда и гвардия редко захаживает, избегая острых конфликтов с бандами. Если дело не срочное, патрули туда не посылали вовсе. За последние несколько лет преступная активность значительно поменялась и всё после появления темной фигуры на доске. Изменения были конечно поверхностными. В этом районе не стало меньше беззакония, совсем нет, но как будто в самом Инкветаре изменилась ось вращения. Король не заставлял никого себе служить, но все равно умудрился стать центром, вокруг которого кружили все вокруг. Он не диктовал условия, но все всё равно их принимали. Король не следил за порядком, но все всё равно несли информацию в первую очередь ему.

Только имея значительную силу не только разума, но и тела можно было в одиночку держать в страхе целый район преступников и заставить их плясать под свою дудку. И когда он говорит плясать, это не преувеличено. Их страх перед ним граничил с нездоровой преданностью. Каждый раз, когда Никс посылал человека на разведку, чтобы найти больше информации о Короле, через раз они возвращались ни с чем. Даже за большую сумму местные не выдавали его имени. Что уж говорить, даже он сам не смог раскрыть тайну его личности, когда ему попался маленький член его «свиты». Имея на руках все эти факты, Никс все равно умудрился повести себя глупо, составив совсем неверный портрет. Нужно было догадаться, что перед ним не человек, но он не догадался. Он думал подобрать Королю ошейник, но не учел, что это животное никогда не носило ошейники. Вряд ли он знал, что такое подчинение.

Очевидно, Король Воров был не той проблемой, которую можно было спихнуть на городское самоуправление. Да и ни одной гвардии он не мог это поручить. Он сам заварил это и теперь только он может решить проблему. Единственное, что его останавливало — императрица. Он не мог начать какое-то серьезное дело без ее дозволения, особенно если угроза исходила от чего-то… иного.

Шаги эхом разносились по комнате, когда Никс ступал по узорчатой мраморной плитке. Белый цвет перекрывали тускло-серые хаотичные линии, кое-где переходящие в бледно-голубые геометрические узоры. Мягкий теплый свет от заходящего солнца пробивался через тонкий голубоватый тюль. Комната находилась в полумраке, все источники света были погашены. Никс не любил, когда в его комнате было слишком светло, и даже письмом и чтением занимался без должного освещения. Его глаза были очень чувствительны, что позволяло ему без особого напряжения довольно хорошо видеть в темноте. Никс был полон сомнений за предстоящее утро и все их недалекое будущее. Одна из причин его переживаний, возможно, в это время беззаботно готовилась ко сну. Легкий гнев коснулся его мыслей при воспоминании о сером пепле, но быстро улетучился.

О, лучше бы ему переживать.

Вторая причина его переживаний наблюдала за заходящим солнцем через тонкую вуаль и ожидала от него ответственных решений. Его страшила встреча с этой причиной. Как же мне перестать переживать?

В последние годы Сириус отдалилась от него еще дальше, хотя и с самого начала их отношения нельзя было назвать образцовым примером семейных уз. Помнилось еще года четыре назад она была более тепла к нему, чем сейчас. Больше интересовалась его успехами и мыслями. Несмотря на то, что ее оценки вряд ли можно было назвать хорошими, одного интереса в его сторону для Никса было достаточно, чтобы считать, что он на верном пути. Сейчас же, за исключением совместных завтраков, на которых они либо молчали, либо обсуждали рабочие вопросы, ничего не было. Совсем ничего. Между ними была пустая пустота. Их дуэт был словно подвешен, застыл в одном фрагменте, который прокручивался снова, снова и снова. Конечный итог не так сложно предсказать? Для него даже не нужен совет звёзд. Кто был виноват: ее растущая с каждым годом холодность, отягчающая грузом правления, или сам Никс, что не мог оправдать возлагаемых на него ожиданий? 

Он подозревал, что для него кончилось место в ее сердце, когда он стал главнокомандующим. Для нее он чего-то стоил, пока был послушным и делал что велено, но стоило ему взять в свои руки часть власти, что-то сломалось между ними. Хотела ли она видеть перед собой солдата, который соглашался бы со всем, что она скажет, или просто считала его посредственным, было не особо важно. Важны были холодные взгляды, граничащие с разочарованием, которые он иногда перехватывал. Не оправдал ожиданий. Не достоин любви. Недостаточно интересен. 

Разве мое положение не было твоей прихотью? 

Ткань мокрого хлопкового платка, которым он вытирал чернила, ощущалась невероятно грубой. Кожу саднило в тех местах, где он прошелся несколько раз. Возможно, дело было не в ткани, а в силе, с которой он давил…

Никс прекрасно справлялся с оценкой своих решений и поведения. Сейчас ему было противно от нерешительности, которая иглами вонзалась в него последние несколько часов. Это сильно давило на нервы. Он никак не мог определить для себя, какой вердикт желает услышать от ее величества при встрече. Она могла отреагировать остро, могла проявить снисхождение, а могла и вовсе обесценить угрозу. Всё-таки эта проблема была нестандартной и требовала исключительной осторожности. Хоть и по большему счету Никсу было все равно на судьбу Короля как отдельной личности, его беспокоило, какие проблемы тот может вызвать в будущем.

Чистой рукой Никс схватился за ручку входной двери, намереваясь открыть ее, но замер, так и не потянув на себя. Пальцы зачесались от желания вернуться к перу. 

Будто только ожидая этой заминки, ветер с новой силой громко ударил по окну. Затем еще раз и еще, будто зная, как сильно его манил каждый удар. Не удержавшись, Никс повернул голову и взглянул из-под полуприкрытых глаз на последние лучи заката. Звук яростно бушующих потоков за окном поставил точку в его не принятом решении. 

Поджав губы, он развернулся и начал раздеваться. Сбросил с себя верхний тяжёлый сюртук, нижнюю белую рубашку, перетянутую коротким поясным корсетом, и остался в плотно прилегающей к коже водолазке из тонкого, но прочного материала, сшитого серебряными нитями. Лишняя одежда бесформенной кучей осталась лежать на пушистом ковре из овечьей шерсти, в спальной части покоев. Только пребывая в крайней степени несобранности главнокомандующий шести крыльев мог позволить себе подобный бадрак. Не удостоив его даже взглядом, Никс направился к стеклянным дверям, ведущим на широкий балконный выступ. Распахнув двери и пропуская холодный ветер внутрь, он глубоко вдохнул. В свежем воздухе, пришедшем с северных земель, веяло запахом сухих вересковых полей и скошенной пшеницы. До того, как этот ветер начал нещадно биться о его окна, он облетел многие километры бесконечных полей, поднимая в воздух чудесные ароматы свободы и чего-то недосягаемого. Того, чего у самого Никса не было, но он так старался обрести. Возможно, это был покой.

Выйдя на балкон, на недолгие мгновения он позволил стихии врезаться в него со всей своей сокрушительной мощью. Затем, оставив сопротивление, расправил большие белые крылья и позволил ее потокам утащить себя вниз. Ему хватило несколько секунд свободного падения, чтобы почувствовать непреодолимое желание подняться вверх. Хватка ветра на высоте шести высот Экстрема была чудовищной и вырваться из цепких лап завихрений стоило бы любой птице больших усилий. Никс был превосходной птицей. Его техники полета ставились в пример по всему Нексуму. Ему не составляло большого труда бороться с ветром и в конце концов вырваться, чтобы взлететь ещё выше. 

Приземлившись на узкий выступ, Никс сложил крылья, прижав их плотно по бокам, как бы прикрывая себя с двух сторон от холода. Далекие огни города тускло подрагивали внизу. Чем дольше он сидел, всматриваясь вдаль, тем больше становилось света, делая Сплитрегум похожим на отражение звёздного неба. Одно лишь исключение: огни сотворенные жителями были намного теплее, чем безмолвные стражи ночи. 

На периферии зрения бесшумно мелькнула черная тень. Кто-то приземлился позади него. Луна была уже высоко, ветер поутих, а столица начала медленно засыпать. Никс не торопился начинать разговор первым. На самом деле он вообще не желал сегодня ни с кем говорить. Если бы ему было позволено, он просидел бы на этом узком и неудобном выступе всю ночь, не пошевелившись вплоть до утра. К сожалению, преследовавший его не отличался особым терпением. Скорее наоборот, нахождение здесь означало, что оно находилось на грани. Самообладание гостя вот-вот лопнуло бы само по себе, поэтому Никс не стал утруждать себя даже приветствием. Пусть гость сам сделает первый шаг, когда тонкая струна оборвется. 

Так и случилось. Спустя некоторое время человек спокойно поприветствовал:

— Главнокомандующий.

Судя по едва уловимую шуршащему звуку за спиной, его слова сопровождались низким поклоном. Никс обошелся легким кивком, но в ответ не произнес ни слова. Последний, кого он желал видеть этой ночью, явился докучать ему вопросами, ответ на которые он не мог дать. 

— Прошу простить за вторжение, — человек позади учтиво извинился, но тон его был совсем неискренним. Скорее холодным, как родниковая вода. — Мне хотелось бы, чтобы вы прояснили для меня складывающуюся ситуацию, — человек попросил, но в голосе ничего кроме требования. 

Никс наблюдал как группа птиц оседает где-то в западной части Прай-Беллума. Должно быть, это был небольшой патрульный отряд серых лат. С такого расстояния не рассмотреть. Ночью латы патрулировали с удвоенной силой, особенно в последние неспокойные месяцы. По крайней мере один отряд из двенадцати птиц должен был следить за порядком в одном районе. Чем ценнее была земля, тем больше патрулей посылалось.

— Я не совсем понимаю, почему главнокомандующий поступил так… как поступил. Не хочу показаться оскорбительным, но неужели вы не смогли справиться с этим человеком? Мне казалось, вся работа белой гвардии и серых лат была выполнена превосходно. Мы могли взять его ещё на вратах, но, помнится, именно вы настояли, чтобы его пустили внутрь. Как вы сказали тогда? — Человек сделал паузу, но, в который раз не получив ответа, ответил вместо него: — Вы сказали, что встретите его в хранилище, а после мы задержим всю шайку у восточных врат. Я прекрасно помню ваши слова.

О, он хотел быть оскорбительным. В его тоне мелькало едва сдерживаемое презрение. Он негодовал и был явно очень зол. Никс мог понять его негодование. Меньше всего этот человек терпел, когда планы резко меняются и его выставляют идиотом. 

Свое внимание Никс уделил дальней патрульной ратуше и не сводил с нее взгляд последние несколько минут. Ему всегда нравилось смотреть на острые линии архитектуры Сплитрегума. Прослеживающаяся острота могла показаться грубым эстетическим решением, но ему все чаще казалось, что в ней заложены сразу две черты сов: смертоносность в остроте форм и мягкость в изгибах. Совы опасные хищники, но их оперение невероятно мягкое на ощупь, а пушистые крылья совершенно бесшумны. Крыша ратуши плавилась под последними лучами заходящего солнца и сияла в свете луны. Разглядывая, как цвета красиво лежат на черепице, Никс грезил о двух вещах: пройтись по крышам города на закате и чтобы фигура позади убралась прочь и не беспокоила его еще хотя бы несколько часов. Генерала серых лат совсем не смущало, что он ни разу ему не ответил. Казалось, его вообще мало что волновало кроме собственной обиды. 

— Мне также любопытно почему, когда я отдал приказ о немедленном розыске, мне было выдано ответное распоряжение, в котором говорилось, что вы отзываете преследование? Столько раз мы могли просто повязать этих идиотов да даже просто убить на месте, но вы решили поступить самым нелогичным образом из всех возможных, и теперь вам же придется тратить время на их поиски. Почему? 

Ботинки громко шаркнули о камень крыши, послышался тяжёлый вздох, ознаменовавший заканчивающийся запас терпения. С одной стороны Никсу хотелось и дальше морить его игнорированием, с другой — у него чесались кулаки. 

— Пожалуйста, вы можете хотя бы сделать вид, что слушаете меня? Мне бы очень хотелось прекратить односторонний диалог. 

Никс прикрыл глаза, сдерживая агрессию, которая рвалась наружу. Вместо побега он, наконец, открыл рот и сдержанно в повседневной и расслабленной манере процедил:

— Генерал, неужели ваше нетерпение совсем никак нельзя обуздать хотя бы до утра? Я оскорбил вас, приказав вашим крыльямАрмия Нексума состоит из шести крыльв, которые имеют свою иерархию. Первые три крыла называются белой гвардией и носят бело-синюю форму. Вторая тройка называется серыми латами. Их форма преимущественно серых оттенков. Крыло, это подразделение состоящие из отрядов. В каждым крыле может быть разное количество подразделений, а в тех отрядов остановить преследование? Разве не ваша прямая обязанность подчиняться моему приказу? 

Его тон был тверд, ставил на место и не терпел возражений. Единственное чего желал Никс, так это несколько часов уединения прежде, чем его призовут к ответу в Софий 999, где он также должен будет отстаивать свои решения. Он ещё в обед предполагал, что Каспер Птилепсис будет первым, кто потребует у него ответы, но, если честно, хрупкое эго этого человека его совершенно не волновало. Особенно когда угроза нависла над самой крышей, а в его руках пока что не было меча для защиты. Грубый ответ на какое-то время заставил генерала замолчать. Между ними повисла напряженная тишина. Никс спокойно терпел взгляд, прожигающий спину, но в конце концов устало повернув голову и всмотрелся в темное пятно скрывающейся в тени башни. Каспер стоял чуть поодаль на краю широкой арки несколькими метрами выше него. 

Движение Никса тут же заставило выражение его лица измениться с яростного на принужденно нейтральное. Вежливо опустив взгляд, генерал серых лат заверил: 

— Ни в коем случае не хотел дать вам причины для сомнений во мне.

— Отлично, тогда я думаю, ты будешь не против оставить меня в покое. 

— Но… — генерал серых лат нахмурился, его яркие глаза цвета багрового заката рассерженно сверкнули в темноте.

— Завтра я предоставлю отчет о случившемся ее величеству, чтобы она озвучила свое мнение. После ты сможешь поговорить со мной, — Никс отрезал. Затем приказным тоном дополнил: — Для всех все своевременно. Ты не будешь исключением лишь потому, что потребовал разъяснений раньше других.

Каспер какое-то время всматривался в его лицо, будто ожидая, что Никс продолжит. Никс спокойно повторил с крошечным намеком на сталь в голосе: 

— Не исключение. 

Тогда Каспер негодующе фыркнул и, резко расправив черно-белые крылья, тихо сиганул вниз не сказав ни слова. Его уход должен был принести облегчение, но Никс почему-то его не почувствовал. Он ощутил скорее едкое послевкусие, как после бесполезной ссоры. Вместе с Каспером солнце окончательно скрылось за горизонтом, погрузив город в успокаивающую тьму. Безмолвное присутствие звезд, которое обычно давало покой, сейчас вселяло лишь чувство вины. Никсу мерещилось, что они мигают неодобрительно. Могли бы они говорить, не сдержали бы при себе осуждающих слов в его адрес. Он не съежился под угнетающим давлением с их стороны, наоборот, откинулся назад, положив голову на холодный камень и устремил глаза в бескрайнюю черноту. Когда холодный камень высосал из него все тепло, обхватил себя крыльями. Мгновения переливались в минуты, а те переходили в часы, но он продолжал неустанно смотреть в вышину. Так могло бы продолжаться и до утра, но вскоре на горизонте показались быстро бегущие тучи. Дождавшись, когда небо полностью затянет, Никс поднялся на ноги. Он потянулся, расправил крылья и сделал несколько резких взмахов, но не для того чтобы взлететь, а чтобы размять затекшие конечности и стряхнуть приставшие частицы мусора. Несколько мелких перьев подхватил ветер и унес в сторону. Никс боялся, что если щас решит взлететь, то крылья понесут его вслед ветру и он не сможет остановится. Поэтому ещё какое-то время он позволил резким порывам соблазнительно прочесать его крылья, а затем одним движением спрятал их. До своих покоев он решил добраться пешком. 

____________________

Покои ее величества императрицы Нексума, названной в честь самой яркой звёзды — Сириус, не имели ничего общего со словом скромность. Вся башня Софий 999 являлась территорией ее проживания. Никому из слуг не было позволено свободно разгуливать по ее коридорам. Завтраки, обеды и ужины ей доставлял приближенный советник. Он же потакал всякой ее прихоти и исполнял любые желания. Если бы ей не понравилось приготовленное мясо, он приказал бы казнить повара. Если бы простыни были недостаточно выглажены, горничной нашли бы замену в тот же день. Констант Латгардис — советник короны, был первым человеком, которому было дозволено находиться на расстоянии вытянутой руки от Сириус. Никс был вторым. Как на физическом, так и на более тонком уровне. Размеренным шагом скользя по винтовой лестнице, он старался унять беспокойство. Ничего особенного, лишь совместный завтрак. 

Советник, как всегда, встрепенулся, как только главнокомандующий появился в его поле зрения. Взволнованность не тронула его изящные черты лица, но было видно, что вид Никса пошатнул его невозмутимость. Когда они оказались напротив друг друга, он протянул ему руку в молчаливом, приветственном жесте. Никс пожал ее и кивнул: 

— Советник Латгардис. 

Рука в белой перчатке была холодной. Губы советника тронула полуулыбка, будто только одно появление Никса уже сделало начало его дня намного лучше. Он бодро заговорил в своей обычной слегка отстраненной манере: 

— Главнокомандующий, проходите. Сегодня на завтрак пашот с лососем в соусе. Очень советую не пренебрегать, но, если вам не по душе, я с радостью побеспокоюсь, чтобы принесли что-нибудь ещё.

Все это он выдал размеренным тоном, будто говорил о погоде. Со стороны показалось бы, что его слова заучены и он лишь проявляет учтивость, но загляни в его фиалковые глаза и увидишь задатки искренней заботы. Сегодня это был теплый сиреневый оттенок, что на фоне белых ресниц казался особенно яркими. 

— Спасибо за заботу, советник. Вам не стоит напрягаться. Пашот, или нет, я буду на завтрак то же, что и ее величество Сириус. 

— Как будет угодно. Вдруг передумаете — дайте знать. Ее величество скоро подойдёт, а пока присаживайтесь.

Никс кивнул и направился вглубь императорской залы. Высокое потолки сводились в купол в центре комнаты. Фонари в виде летящих белых птиц свисали каскадом, держась на матовых цепях. Советник последовал за ним, громко стуча каблуками. Похоже, ему так же как и генералу серых лат не терпелось поговорить. Его выдавало дыхание. Каждый раз, когда мысли рвались наружу, выдохи сбивались. Никс считал их, не задумываясь. Наконец, советник подобрал слова, мягко спросив: 

— Ваше высочество разрешит мне один вопрос? 

Мало кто всерьез называл его принцем, предпочитая титул главнокомандующего шести крыльев. Констант был одним из тех, кто предпочитал венчать его будущим императором. Из его уст это было настолько просто, что никак не смущало. 

— Всего один? — Никс вздохнул и упал на подушки длинной кушетки подле низкого обеденного столика. Подушки пахли молодыми листьями. 

Констант не смутился на очевидное недовольство. Он кротко улыбнулся, поправляя кудрявую челку: 

— Если вам не будет удобно выдержать даже один, вы можете заткнуть меня вовсе. Я не посмею больше вас донимать. 

Иногда такое поведение Константа можно было расценить как уважение и учтивость. В другом случае как излишнюю лесть, редко как заигрывания. Констант был человеком быстрой смены настроения, но рядом с Никсом все эти скачки всегда были в положительном ключе. С ним он был нежен и ласков, как кот. В конце концов, Никс смилостивился: 

— Задайте вопрос, а я решу, хочу ли дать ответ. Думаю, это будет честно. Отпускать вас ни с чем было бы слишком грубо с моей стороны. 

Глаза Константа засияли сапфирами, но улыбка чуть померкла. 

— Вчера вы, должно быть, весь день были взволнованы, — он начал совсем не с того, что ожидал услышать Никс. Надо же, хоть кого-то не интересуют мои промахи. Советник тем временем продолжал: 

— Я наблюдал за тем, как вас донимал этот невежда, серый Каспер. 

— Шпионил? — вопрос был брошен небрежно, как бы между прочим, но эффект был незамедлительным. 

— Что? — глаза советника расширились от удивления, но тон оставался спокойным, — ни за что, мой принц. Прогуливался мимо, — чуть погодя добавил: — бессонница. В наше время я почти не сплю, обременённый разными мыслями. 

— Так в чем ваш вопрос? Советнику интересно, почему я был не у себя или подробности нашей с Каспером размолвки? — Никс улыбнулся, но для искренней улыбки вышло довольно слабо. Советник слегка склонил голову набок, раздумывая. Хитрый кот. Казалось, его в равной степени интересовали оба вопроса, но ему нужно было сделать выбор. Серебряные украшения, пластины, идущие по его челюсти почти до подбородка, сверкнули в лучах восходящего солнца, пробивающегося через тонкий тюль. Украшение выглядело жутко неудобно, но, как ни странно, очень шло этому важному магу.

— Серый Каспер мне не нравится, а вот самочувствием принца я всегда обеспокоен. Если вам нужно с кем-то поговорить, я всегда свободен. В этом направлении моя бессонница, получается, совсем не обременительна, — Констант красиво рассмеялся. 

Никс равнодушно смерил его взглядом, после чего сказал: 

— Так это то, чего вы хотели? Беспокоиться обо мне? Спешу заверить, мне не нужна ваша поддержка. Лучше сосредоточьтесь на ее величестве. Ей нужно больше заботы, чем мне. 

Отвергнутый советник ни капли не растерялся. От его дружелюбных действий принц отмахивался уже не в первый раз. Если бы в это мгновение Никс смотрел на него, он заметил бы, как холодная тень скользнула по лицу, а затем исчезла без следа. Советник кивнул: 

— Как будет угодно. 

Иерархия императорской короны ставила их почти в равные условия, но тем не менее негласно считалось, что советник стоит ступенью ниже, чем Никс. И именно советник был тем, кто четко проводил эту линию дозволенности. Даже генералы позволяли себе общаться с Никсом более свободно несмотря на то, что стояли ступенью ниже. 

Когда их светская болтовня стихла, мысли Никса невольно начали блуждать, забегая в самые неожиданные углы. Он задрал голову к потолку, что на его месте вряд ли кто-то себе позволял прежде. С первого дня правления императрица поселилась в Софий 999, которая по праву считалась тронным залом божества и королей, но никак не гостиной, в которой можно было распивать чаи, ведя глупые разговоры. Когда-то здесь мудрейшая госпожа объявила войну Ардерхаю и Минаре Люксу.

Потолки были высотой в три размаха крыла небольшого размера, что позволило бы не только расправить их, но и более менее свободно перемещаться. Центральная зала башни когда-то была самым большим помещением во всем дворце, но силой действующей императрицы была нещадно переделана. Она разбила тронную залу на несколько комнат. Корона прошлого пришла в ужас от богохульства и неуважения, но им не пришлось терпеть слишком долго. Вскоре после коронации Сириус сменился не только привычный уклад, в котором королевство стало называться империей, но и вся старая корона полностью ушла в небытие. До Никса доносились только обрывки этих событий. Когда происходил дворцовый переворот, он был еще слишком мал, чтобы задумываться о переменах. Он вырос уже в новых услових и его воспитание отличалось от прошлых поколений. 

Строгие узоры на куполообразном потолке рябили в глазах, но давали какую-то особую умиротворенность. От потолка отходили массивные стены и такие же строгие угловатые колонны, обрамленные по кругу скульптурным декором в виде летящих каменных птиц. Комната, в которой находились сейчас Никс и советник, представляла собой треть от изначальной залы. Здесь стояло несколько светлых соф на каменных ножках, материал обивки ластился к рукам как мягчайшие пуховые перья, большой низкий стол по центру служил местом хранения кучи разных докладов из советов и отдельных важных чиновников. Если бы Никс покопался, он бы наверняка обнаружил бы там и бумаги, расписанные собственной рукой. Немаловажная деталь, которая говорила о личных предпочтениях императрицы, это ковры, а точнее — их отсутствие. На весь Софий 999 не нашлось бы ни единого ковра, зато в зонах отдыха были разбросаны бархатные и атласные покрывала, которые большими пластами свисали с соф и покрывали часть голого пола. Никс почти неосознанно запустил руку в складки бирюзовой ткани на своей софе. 

Кофе в чашках на столе давно остыло, когда острые женские каблуки застучали по плитке. Констант, успевший покинуть пространство Никса и отойти к окну, сразу же повернулся на звук, одновременно с этим небрежно поправляя лацканы своего сюртука небесного цвета. Сам Никс не спешил подниматься, лишь поднял голову и сел прямо, словно по струнке. В какой-то момент они оба смотрели на белые двери в ожидании ее появления. Никс почувствовал неловкость.

Двери отворились без скрипа и в комнату вышла молодая девушка в богато расшитом сером платье с разнообразными вставками из серебряных пластин и бесчестными, мелкими бусинами из драгоценных камней. По оголенной шее, плечам и декольте вниз струились тонкие звенящие цепочки, с которых свисали замысловатые украшения. Каждый миллиметр ее молодого тела был заполнен дорогим свечением, как и подобает девушке, носящей титул императрицы. Силуэт был похож на легкое перышко, опустившееся на гладь жидкого серебра. Длинные волосы цвета летныхЛетных — от слова лета́. Лета́ — время года, лето. облаков были старательно собраны в большой пучок на затылке и закреплялись шестью длинными лазуритововыми заколками. Лицо Сириус скрывала полупрозрачная вуаль, которая крепилась на маленькие шпильки с камнями лазурита такого же оттенка синего, что и заколка. Вуаль скрывала верхнюю часть лица, прикрывая в первую очередь глаза, обрамленные густыми сероватыми ресницами, что делало ее взгляд слегка туманным. Но даже ей не под силу было скрыть насыщенно оранжевый цвет радужки. Глаза горели двумя яркими фонариками через тонкую ткань. Никс предпочитал не встречаться с ней взглядом, если ему предоставляли выбор. Ее возраст по меркам легенд считался чуть зашедшим за порог «зрелого», но по меркам смертных людей она выглядела едва старше двадцати пяти. Это могло создать ложную иллюзию равенства, пока не узнать её поближе.

Неизменным атрибутом ее облика оставалась корона. Это был плоский серебряный полуобруч, изогнутый в центре лба и уходящий за уши декоративными металлическими перьями. Подобный вид короны был не просто прихотью, дополняющей поистине императорский образ. Конкретно этот головной убор Сириус имел самую близкую форму к историческому канону. Это означало, что, согласно справкам, именно такую носила покровительница сов, богиня мудрости — Мортис Беллум. Сириус обожала делать акцент на своей связи с великой госпожой и не скрывала своих амбициозных желаний быть на нее похожей.

Сириус украдкой взглянула на своего верного советника, а затем повернула голову в сторону Никса. Ее лицо не выражало эмоций, но наученный годами Никс читал ее настроение по мельчайшим деталям. На шаткое расположение духа императрицы указывало все в ее утонченном естестве: манера походки, выбранная одежда и резкие взгляды, которые она метала как ножи. Едва задержав свое внимание на остывшем завтраке, Сириус, громко стуча каблуками, прошла в скрытую за ширмами дальнюю часть комнаты. Никто не смел подать голос, пока по комнате разносились звуки открывающейся дверцы клетки и хлопанья нескольких пар маленьких крыльев. 

Сириус через некоторое время вернулась, но не одна. На скользящем по полу подоле ее узкого платья бессовестно восседали три ярко-синих птички с золотыми лапками. Их размер едва превышал размер яблока, но излучаемое высокомерие не поддавалось никакому измерению. Золотой цвет лапок императорских питомцев был, пожалуй, единственным намеком на золото во всей башне мудрости. Оттого они тут же приковывали измученные серостью взгляды. 

Она прошла вдоль стола и разместилась в кресле, стоящем напротив Никса. Птицы нахохлились, плотнее прижавшись к ее ногам, но оставались тихими и неподвижными. Будто вовсе не живые. 

— Констант, присоединишься к нам или предпочтешь стоять? 

Вопрос был ничем иным, как завуалированным приказом, не подразумевающим под собой выбор в свободе действий. Тот молча прошел к ним и сел на одну софу с Никсом. Сириус скользнула взглядом по нетронутой еде и бесцветному лицу Никса. Она осуждающе велела: 

— Ешь. Не стоило меня ждать.

Никс молча взялся за столовые приборы и начал резать рыбу на части. Сириус продолжила замечание: 

— Только посмотри, на тебе лица нет. Как ты собрался докладывать мне о серьезных происшествиях, если твоя голова еще не получила утренний заряд энергии? 

Констант, внимательно слушая, взял со стола чашку остывшего кофе и сделал маленький глоток. Затем закинул ногу на ногу и беззаботно откинулся на спинку софы. Он усмехнулся: 

— Моя госпожа, вы сегодня выглядите просто невероятно. У вас в волосах лазурит? 

Сириус оторвала взгляд от Никса: 

— Да, скромный подарок из магистрата Сапиентии. Нравится? Мне кажется, этот оттенок синего хорошо сочетается с волосами. 

— Любой оттенок синего вам к лицу, не стоит скромничать, — Констант снова усмехнулся, делая глоток кофе. 

Губы Сириус, идеального оттенка розового, слабо изогнулись. Лесть была ей по душе. Самая яркая звезда была самолюбива и пользовалась всеми выгодами, которые ей полагались как правящему лицу. Она с радостью принимала дорогие подарки, носила самые невероятные платья, на изготовление которых могли уходить годы работы. Сириус также никогда не скрывала свою горделивость, а все окружающие ее излишества воспринимала как само собой разумеющиеся. Ее нога никогда не ступала по грязи, носа не касались зловония старых улиц. Тяжёлая пыль с дороги никогда не оседала на ее белоснежное лицо, а на зуб ей никогда не попадала рыбья кость. Кожа ее рук была нежна, ладони не видали тяжёлой работы, тяжестью она могла назвать разве что многочисленные браслеты со вставленными в них камнями. Вся внешняя натура императрицы была подобна нежному цветку, выращенному под колпаком и не видавшему невзгоды. Таким был ее светлый образ, но пусть он не будет обманчив. Сириус — самая яркая звезда на небе, но отнюдь не из-за любви к роскоши. Ее хитрый ум блистал в красном ореоле. Проще говоря, под красивой личиной скрывалась жестокая темная душа. 

— Ваше величество, я думаю, нам нужно уже перейти к делам, — Никс отложил приборы в сторону, не съев даже половины.

Сириус небрежно махнула рукой в его сторону: 

— Да, конечно, — она задумчиво покосилась на птиц в ногах. Затем начала медленно рассуждать: — Первостепенной задачей по прежнему являются переговоры с Инсидкором. Чем больше проходит времени в неустойчивых отношениях, тем больше меня это раздражает. Нужно либо предложить воронам то, что их устроит, либо указать мальчишке его место. Второе мне совсем не по вкусу. Меньше всего я желаю снова впутываться в конфликты и выслушивать недовольства. Мне хватало выступлений старого дурака, что сидел на троне перед ним. Что думают по этому поводу мои советники? 

Никс поднялся с софы и обошел ее, облокотившись на высокую спинку: 

— Вы правы, но, как и прежде, нас преследует одна и та же проблема. Мы хотим их калляин, не побоюсь сказать, мы зависим от их калляина, а вот им от нас ничего не нужно. Нам нечего предложить Инсидкору в обмен на их ценнейший ресурс. Наш прежний договор лишь акт предложения мира со стороны воронов. 

Сириус громко хмыкнула. Ее прекрасное лицо оставалось неподвижно, но голос граничил с резкостью: 

— Совсем уж нечего? Не хочет ли мой главнокомандующий намекнуть, что он готов отправиться на войну исполнять свой первостепенный долг?

— Если на то будет воля моей госпожи, но осмелюсь озвучить, что в глубине души я бы счел это решение неразумным, — Никс был невозмутим, но внутри слегка подрагивал, ожидая сурового взгляда в ответ на дерзость.

Ему на выручку пришел Констант. Тот уже допил свой кофе и нахально потянулся за нетронутой чашкой Никса: 

— Моя госпожа, в любом случае именно от вашего решения зависит какой указ издаст внутренний совет, но подумайте вот о чем, — его глаза потемнели, — если мы решимся на конфликт, хватит ли наших сил выиграть эту войну.

— Когда я проверяла последний раз, наши шесть крыльев были в своем лучшем состоянии. Никс? — Она качнула головой в его сторону. 

Никс подтвердил: 

— Это так. Нашей мощи вполне хватило бы, чтобы взять столицу воронов за несколько недель, но повторюсь, если бы мне дали выбор, я бы не стал этого делать. Самой тяжелой частью был бы разве что Экссуль...

— Хорошо, категоричное нет, — Сириус легко с ним согласилась и снова дала слово советнику. — Констант?

Констант бросил на Никса долгий нечитаемый взгляд. Никс не думал что сейчас обьявление войны обсуждается всерьез, поэтому в своих словах был менее осторожен, рассматривая нападение как один из маловероятных сценариев. Все таки как бы сильно Сириус ни желала укрепить свой императорский титул, она должна была понимать, что Сплитрегум совсем не готов к новой войне, когда после предыдущей едва прошло два десятка лет. К тому же она мечтала о мире и каждый год с раскрытым сердцем заверяла людей, что их ждут долгие века процветания без пролитой крови. 

— Думаю, господин главнокомандующий намеренно оставил мне слово о мальчишке вороне? Тут мало что можно добавить, но эта фигура на доске меняет все. Ваше величество, говоря от имени главы совета магов, скажу вам вот что: отбросив все имеющиеся негативные последствия, стали бы вы действительно переходить ему дорогу, зная как Бэлтрэй могущественен и жесток? Я могу со всей ответственностью заявить, что слухи о демоне под его крылом правдивы, но вы и так это осознаете, — Констант постучал пальцами по чашке. — На вашем месте я бы перешел к личной переписке. Внутренний совет ясно дал понять, что они бессильны. Бэлтрэй не сломается, пока с ним не начнут говорить на равных. Это мое предположение.

Сириус долго молчала, затем встала и не спеша направилась к окну. Она подняла одну руку на уровень лица и одна из птичек тут же вспорхнула и уселась ей на палец. Она громко вздохнула: 

— Значит, мы и правда опустимся до переговоров с одним единственным человеком? — Ее вопрос остался без ответа. — С этой паршивой крысой? Так и быть, составь сегодня обращение главе внутреннего совета. Никс, будь готов взять это дело на себя, я не думаю, что мое общение с ним продлиться долго. Думаю, с твоим мягким характером тебе будет легче надавить на него.

Сириус направилась к ширме, чтобы оставить там птиц с золотыми лапками. Это означало, что их завтрак подходит к концу, несмотря на то, что она совсем не притронулась к своей еде. Новый самопровозглашенный король воронов был очень большой головной болью для сов. Насколько было известно, он был обычным отбросом без фамилии и рода. Каким-то образом он смог подняться на самый верх и теперь диктовать им свои условия. Его фамилия, Бэлтрэй, не имела корней, а значит, скорее всего, Рэй придумал ее сам. 

Прежде, чем Сириус успела заявить о своем уходе, Никс поспешил остановить ее: 

— Есть еще кое-что, на что нам стоит обратить внимание.

Сириус равнодушно спросила из за ширмы:

— Речь о вчерашних нарушителях? Думаешь, это стоит моего внимания? На мой взгляд, ты достаточно взрослый, чтобы самому разобраться. 

Послышались скрежет закрываемой дверцы клетки и слабое чириканье. Затем по полу снова застучали каблуки и императрица вернулась в зал.

Никс повернулся к ней, чувствуя, как от долгого нахождения в одном положении затекла спина. 

— Я бы не беспокоил вас, не будь это важно.

— Хорошо, если так. Я тебя слушаю, но не затягивай. У меня есть ещё планы на сегодняшнее утро.

Никс очень сомневался, что она собиралась заниматься чем-то важным, иначе он об этом знал бы.

— Несколько месяцев назад я сообщал вам, что слежу за личностью, которая в последние годы получает все больше влияния в жилых районах Инкветара, — Никс начал издалека. — Для короны он особой угрозы не представлял. Насколько мне известно, за реальной властью никогда не гнался, хоть и местное отребье и повесило на него титул короля. Нам он мог бы принести много пользы, заручись мы его преданностью…

Сириус перебила: 

— Не представлял угрозы до вчерашнего инцидента, — она не выглядела заинтересованной, говорила отстраненно, будто лишь для того чтобы поддерживать беседу. — Если ты вел слежку, почему позволил устроить беспорядки? Заручиться поддержкой? Я помню эту часть. Интересная идея, правда, довольно хлипкая, но интересная.

Никс открыл рот, чтобы продолжить, но она снова не дала ему слова: 

— А знаешь, это неважно. Можешь не продолжать рассказ о преследуемых тобой целях, меня они мало интересуют сейчас. Подведи итог. Если ты решил оправдываться, заранее говорю, не стоит. Если действительно есть нечто важное, скажи.

На лице Никса не дрогнул ни единый мускул, лишь брови предательски нахмурились, выдавая его раздражение, но и с этим он быстро справился, возвращая своему лицу спокойствие. 

— Как будет угодно вашему величеству. Если вы все же передумаете и захотите подробно ознакомиться с этим делом, я подготовил материал для судебного сената. Что касается заключения, — Никс сделал паузу, подбирая слова. — Итог неоднозначен. 

— Как я должна это понимать? — Теперь уже и сама Сириус начала раздражаться.

— Это значит, что все последствия нарушения устранены, но с наказанием виновников стоит повременить. Это не мое оправдание, а необходимая мера.

Лицо Константа было безмятежно, как безоблачное небо. Он спросил с долей веселья в голосе: 

— Чем же эти нарушители особенны? Помнится, прошлых принц без вопросов приказывал казнить.

Ответ Никса на попытку играть с ним был безжалостным и прямым: 

— Моей первостепенной задачей было расследование и последующий арест Короля Воров. Лишь поэтому вчерашняя суматоха и произошла. Советник пытается высмеять меня или он сомневается во мне? Если это обоснованная критика, выскажитесь.

Улыбка на лице Константа потухла так же быстро, как зажглась. В игривого кота запустили сапог. Никс посмотрел на Сириус. Он оставался спокоен, когда вдруг сменил тему, спрашивая сразу в лоб: 

— Позвольте спросить, что ее величество знает о цикле возвращения бессмертной птицы? 

В комнате мгновенно стало душно. Лицо императрицы немного исказилось, но все же она продолжала излучать сдержанность. Она спросила с лёгким любопытством в голосе:

— Почему ты вдруг спросил об этом? Хочешь сказать она была среди нарушителей? Это очень смелое заявление. Не зли меня понапрасну.

— Я не могу быть уверен на сто процентов, но хочу попросить у вас дать мне разрешение разобраться с этим самостоятельно. Нам не нужны общественные волнения особенно после того, как Инсидкор публично отказывается от нас, — сердце Никса билось так сильно, что ему казалось в такой тишине все слышали этот дикий стук. Волнения ему предавал ее ненавистный взгляд.

Сириус долго молчала, не показывая никакой реакции на услышанное. Для нее могло быть шоком услышать о чем-то подобном, но, с другой стороны, она также могла не придать этому никакого значения. Прошлое Сириус было туманно, но вряд ли в нем было место для ненависти к вымершим фениксам. Никсу в первую очередь следовало заверить ее, что он справится и ничего ужасного не произойдет, а дальше он найдет способ решить все без последствий. 

Констант больше не рвался делиться своими мыслями. Он допил кофе и теперь тихо наблюдал за диалогом, но краем глаза Никс заметил, что тот крайне внимательно следит за реакцией Сириус. В этом было что-то глубокое. Наконец, она спросила:

— Вы встречались? — ее вопрос был безобиден, но отчего-то казался очень важным. Формулировка была странной.

— Да, — Никс особо не задумывался над ответом, — иначе бы я не стал выдвигать предположение. Я следил за его поведением все время до Приэкстрема, после я немного говорил с ним. Мне кажется, он…

Она нетерпеливо перебила, махнув рукой:

— Я имела в виду не эти пустяки. Меня совсем не интересует, какого человека ты встретил. Я говорила о другой встрече, — Сириус склонила голову набок и слегка постучала пальцем по виску, — испытай слияние однажды, ни с чем не перепутаешь. Раньше спутывания разума называли встречами, — она слабо усмехнулась. — Сейчас о таком разве что в книгах напишут, а прошло ведь всего ничего. 

Никс сомневался в своих словах, а когда сомневался — предпочитал молчать, но сейчас был не тот случай, когда он мог не дать ответа. С колебанием, но ответил: 

— Да, мы встречались, но встреча была мимолетна. Не думаю, что смогу порадовать вас достойным рассказом.

— Правда встречались? И что же ты увидел внутри? — Ее голос упал до полушепота. Вопросы вылетели чересчур быстро, оттого могло показаться, что императрица взволнована, но на деле она звучала требовательно, резко и в то же время отстраненно. В этот момент она была похожа на тяжелую грозовую тучу. Молния сверкнула, но гром никогда не прогремит. Никс почувствовал, как Констант на софе напрягся. Советник бесшумно поставил пустую чашку из-под кофе на столик и обратил свое внимание на Никса, ожидая его ответа. Его взгляд был цвета самой темной пурпурной ночи. Холодный, безжизненный и вместе с тем по-детски любопытный. От него больше не веяло игривой любезностью, но несмотря на это Никс совсем не ощутил опасности. Тишина затягивалась, а он так и не разгадал, какого ответа от него ожидали и какой следовало дать. Сириус могла потерять терпение в любой момент, поэтому он сказал первое пришедшее в голову — правду: 

— Я видел бесконечные вариации… отражений, — он нахмурился, не зная как лучше описать, — огонь отражался в зеркалах, зеркала друг в друге, а в самой глубине…

Сириус снова его перебила, словно ответ был очевиден с самого начала: 

— А в самой глубине дремало чудовище, — последнее слово она произнесла с особым пренебрежением знающего человека.

Никс хотел сказать совсем не это. В глубине отражения он видел раненую птицу. Огромная куча красных, как кровь, перьев спала в самом темном углу отражений. Хоть она и лежала смирно, сон ее был беспокоен. Никс не сказал, что источником отражающегося в зеркалах огня была одна единственная свеча. Эта свеча колыхалась, и каждый раз, когда она это делала, птица вздрагивала, будто от дурного сна. Сириус спросила, что он видел? На самом деле он соврал. Встреча длилась дольше, чем несколько мгновений. Никс даже не уверен, что увиденное причастно к бессмертной птице, но он был заинтригован и обеспокоен. Он вполне мог ошибаться, но точно знал, что нужно разобраться с этим самостоятельно. Птица не могла быть чем-то безобидным, наоборот, исходящая от нее энергия была столь велика, что подкашивались ноги. От того, насколько успешным будут его решения касательно вчерашнего происшествия, могло зависеть очень многое. 

Почему Сириус так ответила? 

Прежде, чем он подумал над следующим вопросом, его губы уже превратили мысли в слова: 

— Вы встречались?

Последний раз скользнув по нему взглядом, Сириус повернулась к окну спиной и громко фыркнула: 

— Нет, я никогда не встречала фениксов, но слухи об их бессмертном короле всегда ходят где-то рядом с совами. Он страшилка, не более. 

Она направилась к двойным дверям ведущим в другую часть башни. Схватившись за ручку, Сириус остановилась и сказала: 

— Занимайся этим, если тебе кажется, что дело стоит того. Я доверяю тебе этот вопрос, но будь осторожен и держи меня в курсе своих передвижений. Это не так важно, как тебе может показаться, не теряй в этом голову, даже если кажется, что это конец света. Инсидкор важнее.

— Осторожность даже не обсуждается, — Никс облегченно выдохнул. — У меня есть план. 

Сириус перевела взгляд на Константа, который, судя по стеклянному взгляду, давно погрузился в свои мысли: 

— Отправь неофициальное письмо в Инсидкор от моего имени. Пока Никс занят, я займусь этим. Хочу знать, что в голове Бэлтрэя. Ах да, у него коронация недавно была? Отправь что-нибудь от моего имени. Безделушку, которая может быть дикарю по душе. 

На этой ноте она хлопнула дверьми, увольняя их.

Словарь:

¹ Око 830 — высота Экстрема, в которой организуются крупные судебные заседания и составляются законы. Помимо нее в Экстреме есть еще пять высот. В порядке от самой высокой к самой низкой: Софий 999 — высота мудрости. Йусйуран 960 — высота магов. Санктитас 925 — высота поклонения. Профета 875 — высота пророчеств и будущего. Фалькас 800 — высший военный звания.

² Грязная птица — не входящая в родственную душу ни одной семьи сов. Прототипами таких птиц стали: стрижи, воробьи, сапсаны и т. д. То есть, все птицы не совиного происхождения. Что примечательно, такие птицы-люди характерны только для территории Сплитрегума.

³ Армия Нексума состоит из шести крыльев, которые имеют свою иерархию. Первые три крыла обозначают белую гвардию и носят бело-синюю форму. Вторая тройка называется серыми латами. Их форма преимущественно серых оттенков. Крыло — это разделение отрядов. В каждом крыле может быть разное количество подразделений, как и в тех отрядах.

⁴ Летних — от слова лета́. Лета́ — время года, лето.