— Па, па, па, па..

Катрина была неприхотлива. Она беспрекословно соблюдала режим дня, ела то, о чем они договорились с Ньютоном в самом начале, на Новый Год (эти двое материалистов предпочитали Новый Год Рождеству) попросила немного мелочевки типа бижутерии и одежды, на день рождения — игровую приставку. Конечно, приставка (особенно если не перепрошивать и законопослушно закупать для нее игры) — весьма дорогое удовольствие, но для Исаака это была капля в море. Катрина хорошо об этом знала, но большего просить не смела — совесть не позволяла.

Но иногда...

— Пау-у-ук, — наконец произнесла полностью слово Катрин, долго протянув последнюю гласную и прижав палец к стеклу.

Ньютон чуть наклонился, проследил глазами за неспешно шевелящимся восьмилапым созданием.

— У тебя арахнофобия? — спросил мужчина, повернувшись к племяннице. Без издевки в голосе, наоборот, с участием.

— Нет! — Катрин покачала головой. — Я люблю пауков. Они милые. — Тут она оторвала пальцы от стекла, вскинула руки вверх и запрыгала на месте (по-прежнему не отрывая взгляда от паука). — Они милые-милые-милые, я их люблю!!! Я... Можно мне паука? Пожалуйста!

Подобные ситуации уже случались. Один раз Катрин не смогла пройти мимо качелей и качалась на них полчаса кряду, в другой раз ее невозможно было оттащить от полки с сухими завтраками, пока Исаак, не сдавшись, не положил наконец коробку в тележку.

Сейчас выдался очередной такой момент, когда не последовать воле юной Бартон было невозможно.

Насчет животных в доме Ньютон был консервативен. Одним из первых озвученных племяннице правил было "Никаких новых млекопитающих в пределах участка и дома" (в этом правиле можно было также и разглядеть запрет на приглашение в дом гостей или гостий, как быстро сообразила Катрина и не особо расстроилась — хоть в школе она и была душой компании, однако в гости к себе она никогда никого не приглашала и не видела в том нужды). Но пауки в класс млекопитающих не входили.

Ньютон пригляделся к членистоногому, чтобы определить его видовую принадлежность.

— Это же птицеед. Умереть ты от него не умрешь, но его укусы тяжело переносятся человеком, а от тактильного контакта чешутся руки.

— Ну... Ну что поделать... У всех свои недостатки... Не стану ее тискать, раз ей это не нравится, — пожала плечами Катрин. - А вообще глупо продавать такую штуку как домашнюю питомицу.

Энтузиазма в ее голосе заметно поубавилось, но разочарования она пока не испытывала. Ядовитые укусы с последующей температурой и головной болью ей помехой не казались.

— Не так уж и глупо, весьма популярно в некоторых кругах. И... Это с большей вероятностью самец. — Исаак кивнул Катрин в ответ на ее недоуменный взгляд: — Самки птицеедов живут дольше, а мы с тобой живем при капитализме, естественно, что с большей охотой тебе продадут маложивущего самца, нежели самку. 

— А можно как-то определить сейчас пол?

— По экзувию можно было бы, но я его тут не наблюдаю. — Ньютон был более чем уверен в том, что Катрин не знает значения этого слова, но последовал другой вопрос:

— А почему его или ее птицеедом назвали? Птиц ест?

— В тот момент, пока Мария Мериан зарисовывала этого паука — да, ел, — еле заметно улыбнулся Исаак и взял Катрин за руку. Он заметил, как чувствительная девочка начала огорчаться от все большего количества нелицеприятной информации о красивом птицееде, и поспешил предотвратить окончательный крах.

— Ха-ха-ха! — Крах был успешно предотвращен, Катрин рассмеялась и доверительно сжала его ладонь в ответ. — А кого ел? Какую птицу?

— Колибри.

— А расскажи про Марию! 

Избежать покупки птицееда было невозможно, и Исаак это отлично понимал, но нисколько не переживал по этому поводу ни с финансовой, ни с любой иной точки зрения. Он рад был научить племянницу чему-то новому, и этот момент подходил просто замечательно. Ньютон с горем пополам проглотил слезы, выступившие от фразы о том, что гравюрщица Мария Сибилла Мериан была швейцарского происхождения, и спокойно продолжил свой рассказ.