Снежные хлопья и пепел проносились над крышами Москвы, подгоняемые ветром, который пел свою заунывную песню между обнажёнными металлическими остовами разрушающихся зданий и изуродованных машин. Хотя Артём был готов к пронизывающему холоду, сопутствующему вечной ядерной зиме, он начал ощущать холод в пальцах сквозь двухслойные перчатки, которые в данный момент были заняты тем, что крутили туда-сюда циферблат радиоприёмника. Когда холод начинал просачиваться сквозь тяжёлые слои толстой одежды и тактического снаряжения, природа обычно давала понять, что пора завязывать на сегодня.

      Артём перевёл переключатель приёмника в положение «выкл». Он смотрел, как жёлтый свет исчезает за стрелкой станции, и удручённо вздохнул в свой противогаз, на стёклах которого образовалось довольно много инея. Он находился здесь уже более трёх часов, дольше, чем большинство людей в Метро готовы были бы провести здесь. Не только из-за холода или злобных мутантов, жаждущих тёплой кровоточащей пищи, но и просто потому, что радиация — это не то, с чем стоит шутить.

      Он не был глупцом. Артём всегда держал счётчик Гейгера включённым, когда находился на поверхности, и поднимался только на те крыши, которые не заставляли маленькую коробочку кричать на него из-за небезопасного уровня загрязнения. В любом случае, проводить в облучённом городе больше пары часов было не очень полезно для здоровья, особенно когда он поднимался туда каждый второй день. Жители Выставки наверняка считали его сумасшедшим, даже если не говорили ему об этом прямо. Артёму было всё равно, у него были свои причины часто подниматься на поверхность.

      Каждый день, проведённый на промёрзших крышах, сканируя радиоволны в поисках признаков цивилизаций за пределами Москвы, не был для него потерянным днём. Он должен был надеяться, что эти поиски не напрасны, что они не бессмысленны.

      Артём запихивал громоздкий приёмник в рюкзак, когда его внимание привлекло мерцание на периферии. Он выглянул за край и увидел группу сталкеров, которые, по его предположению, пробирались по разрушающимся улицам Мёртвого города. Единственная причина, по которой он предположил, что это сталкеры, заключалась в том, что ни Рейнджерам, ни Красным, ни Нацистам не было нужды сейчас находиться на поверхности, учитывая текущее состояние политического климата в Метро. Если только не назревает что-то, о чём он не знает, но это было бы глупым шагом с любой стороны, учитывая, что и Красные, и Рейнджеры пострадали после битвы на D6. Впервые за долгое время политика в Метро зашла в тупик, и между фракциями было относительно тихо, пока Красные восстанавливали разрушенную осадой крепость, а Мельник набирал новых рейнджеров в Орден.

      Группа внизу держалась относительно тихо, слишком хорошо зная, какие угрозы таятся вокруг них. Слишком много болтовни всегда привлекало бы внимание, и ни к чему хорошему. Что первоначально привлекло внимание Артёма, так это оружие, которое они несли, а также ещё больше оружия, перекинутого через их плечи и спины. Металл оружия блестел, когда они шли, что, должно быть, и насторожило его в первую очередь.

      Их снаряжение было похоже на снаряжение Артёма, обеспечивая достаточную защиту против любого зверя или человека, который случайно встретится на их пути; вот только оно не было похоже на спартанское. На самом деле, с такой высоты он не мог сказать, что это была какая-то серьёзная защита. Вечный туман и вихри снежного пепла тоже не способствовали хорошему обзору. Тем не менее Артём не спешил спускаться, особенно если учесть, что они могли быть враждебно настроены. Он не был настроен лезть в самую гущу событий, таща на спине тяжёлую рацию. Меньше всего ему нужен был разбитый приёмник с множеством пулевых отверстий.

Когда группа скрылась из виду, Артём решил, что сейчас самое время спуститься вниз и вернуться в туннели того места, которое он называл домом. Таймер его фильтра приближался к нулю, а постоянное серое пасмурное небо начинало темнеть, уступая место ещё одной смертельной московской ночи.

***

Неделю спустя Артём снова был на поверхности, крутил туда-сюда циферблат своего приёмника в поисках кого угодно и чего угодно. Он взял несколько дней отпуска после того, как Анна нагрубила ему по поводу постоянных вылазок на поверхность, убедив, что лучевая болезнь — это не шутка, и что ему лучше следить за собой. Никому не нравилось, что Артём подвергает себя опасности ради того, во что они не верили, но только Анна заговорила об этом. Часть Артёма была благодарна за то, что она заботилась о его благополучии, но другая его часть ненавидела, что никто не был на его стороне, когда дело касалось поиска других человеческих жизней. То, что Анна не была на его стороне, несомненно, огорчало. Никто из его друзей и соратников не верил в начинание Артёма.

      Однако это не помешало ему снова подняться на поверхность.

      Сегодня было легче — не так холодно, как обычно, скорее всего потому, что ветер не хлестал, как несколько дней назад. Тучи всё ещё нависали над головой в своём постоянном мрачном состоянии, почти не позволяя солнечным лучам освещать разрушенный город. В этот раз Артём смог терпеливо просидеть около пяти часов, лишь на два с половиной часа переместившись в другое здание, чтобы поймать более сильный сигнал. Но всё равно безрезультатно.

      Он устал и проголодался, но именно низкий запас фильтров заставил Артёма сдаться и вернуться на станцию «Выставочная».

      Когда Артём осторожно спускался по разваливающейся лестнице, звук шарканья быстро насторожил его. Он резко остановился и прислушался. Казалось, только одна пара шагов доносилась со второй площадки, всего на один этаж ниже, чем та, на которой находился Артём. Он перебирал в голове возможные варианты, размышляя, какой подход предпринять. Артём думал, что всё это время он был один, но его мысли вернулись к группе людей, которых он видел всего неделю назад.

      Только, судя по звуку, это была не группа людей.

      Кто в здравом уме стал бы подниматься на поверхность без напарника? Если у вас закончатся патроны или вы сделаете неверный шаг в неподходящий момент, смерть от мутанта вам обеспечена. Артём не был исключением, он знал это, но всё равно рисковал во имя своей личной миссии. Он был хитёр и умел уклоняться от стай голодных тварей, а также всегда держал наготове счётчик Гейгера.

      К потенциально враждебно настроенным людям нужен был совсем другой подход, чем к монстрам. Конечно, ввязавшись в драку с носачами, можно предупредить ещё большее количество чудовищ о своём местонахождении звуком выстрела, но люди? У людей всегда было оружие на поверхности, и они определённо были лучше оснащены, чтобы уничтожить вас быстрее, чем что-либо другое. Артём не мог допустить ошибку, поэтому он сидел и слушал.

      Шаги удалялись всё дальше от лестницы, едва слышно хрустя по льду и мусору. Было ясно, что тот, кому принадлежат эти шаги, старается не шуметь, а то и вовсе скрыться. В связи с этим возник вопрос: знал ли этот человек об Артёме? Если да, то как давно?

      Как только звук вроде бы затих, Артём пополз по бетону, не выпуская из рук оружие. Он старался ступать как можно тише, огибая каждый угол. Он заглядывал за стены, снова и снова, пока в конце концов не оказался на площадке второго этажа. Артём поднял свой автомат Калашникова и, наконец, посмотрел в коридор через прицел своего оружия, только чтобы увидеть быструю вспышку чего-то, выбежавшего из-за угла. Это действие сразу же выдало, что этот человек абсолютно точно знает о присутствии Артёма и, возможно, даже подманивает его к выходу.

      Он всё равно решил пробираться вперёд, проверяя, нет ли других признаков жизни, заглядывая в каждую полуразрушенную комнату, ожидая, что в любой момент по коридору посыплется град пуль. Артём не стал бы делать первый шаг, стреляя из собственного оружия — не зная, кто преследует его первым.

      В конце концов он добрался до конца коридора и затаил дыхание, осмелившись заглянуть за угол.

      Там была ещё одна лестница, но на этот раз в конце коридора поменьше, где стояла фигура, держась руками за перила и ожидая. Когда взгляд Артёма встретился со взглядом другого человека, фигура спустилась по лестнице и направилась на первый этаж.

      Не может быть. Не может быть. Это…

      Эти глаза не могли принадлежать никому другому.

      …Разве?

      Артём, вопреки здравому смыслу, помчался за знакомой фигурой, даже не будучи на сто процентов уверенным, что внизу его ждут ещё люди, готовые наброситься на него. Он должен был знать, он должен был убедиться, что это не…

      Его ботинки шлёпали по бетонным блокам, хрустя и скребя по разрушенному бетону и ржавому металлу. Артём последовал за фигурой, на которой, к его удивлению, не было никакой тактической экипировки, кроме наколенников и толстой куртки, с толстыми ремнями, перекинутыми через верхнюю часть тела, предназначенными для боеприпасов и оружия.

      Мужчина вбежал в одну из первых комнат на первом этаже, и Артём тут же упёрся пятками в пол, резко остановившись. Он поднял свой калаш и посмотрел в прицел, в то время как его сердце бешено колотилось в груди. Артём принял смелое решение высунуть голову из-за дверного косяка.

      — А, ты смотри! Артём, какая встреча, а? — Павел покачивался на пятках, нахально ухмыляясь под противогазом. Он поднял руки в игривой форме капитуляции. В одной из его рук был пистолет, но палец Павла не лежал на спусковом крючке, и ствол не был направлен на Артёма.

      — Скажи, почему бы нам не поболтать? Я могу заверить тебя, что это безопасно, не надо так раздражаться.

      Смертельная хватка Артёма на автомате не ослабла. Его голова вертелась слева направо, сканируя окрестности, пытаясь вычислить возможную засаду с помощью ограниченного обзора. Убедившись, что за ним и по бокам никого нет, Артём обернулся к Павлу, который, должно быть, сошёл с ума где-то за три секунды, потому что снял противогаз и извлёк его из-под шапки.

      Артём был ошеломлён этим поступком, ещё больше, когда Павел решил бросить на землю и маску, и пистолет. Он снова поднял руки в жесте — я безоружен и не представляю для тебя угрозы.

      — Да ладно, что это за взгляд? Я просто хотел поговорить с тобой, — Артём указал стволом автомата на противогаз Павла, немым вопросом спрашивая, не сошёл ли он с ума.

      — Я уже сказал, что здесь безопасно. Разве это не известное здание, которое регулярно используют сталкеры? — спросил Павел и глубоко вдохнул воздух, чтобы доказать свою точку зрения. — Понятно, что такие места не очень распространены, но я на твоей территории, Артёмыч. Ты должен знать, что воздух в этом здании не так уж плох для дыхания.

      Местонахождение этого здания совершенно вылетело из головы Артёма на фоне неожиданного появления Павла, но он оказался прав. Артём был ошеломлён, увидев стоящего перед ним человека — явно не мёртвого, да ещё и на территории Выставки рейнджеров. Было удивительно, что Павел вообще добрался до этой части метро в одиночку, не подвергшись нападению или захвату со стороны Спартанского Ордена, который регулярно бродил в этом районе.

      И, пожалуй, самым важным вопросом было «почему». Почему здесь и почему сейчас? У Артёма сложилось впечатление, что последние несколько месяцев Павел был трусом, затаился среди Красной Линии, чтобы никогда больше не видеться, скорее всего, прячась от стыда за разрушенную дружбу. Но, видимо, Артём ошибался, так как он ясно видел Павла своими глазами.

      Даже если кто-то был предателем или продал его во имя простого выполнения приказа, Артём не мог заставить себя позволить умереть тому, кто был ему когда-то дорог. Даже если это было то, что Павел заслужил — даже если Артём имел полное право убить его — это было просто против его собственных моральных устоев.

      Сейчас, когда этот ублюдок стоял перед Артёмом, он снова почувствовал, как его захлёстывает тоска. Эмоциональная боль вонзилась в него резко и извилисто, как нож в живот. Это не было так больно, как много месяцев назад, когда Павел предал его, или когда Артёму пришлось столкнуться с ним на Красной площади. Нет, это была остаточная боль, которая слишком долго не проходила и только сейчас вспыхнула в виде гнева. Артём опустил ствол, шагнул вперёд в разрушенную комнату и с размаху ударил кулаком в лицо Павла.

      Костяшки пальцев Артёма попали между носом и щекой Павла, в точку прямо под глазом. Его руки были в перчатках, поэтому от сильного удара не последовало почти никакого звука, кроме шороха рукава Артёма. Это было показателем того, что он, вероятно, не сломал Павлу нос, так как он не треснул, несмотря на ярко-красную жидкость, которая теперь скатывалась по его губам.

      — Тьфу, бляха-муха… Ты точно знаешь, как нанести хук справа, — проговорил Павел в свои руки. Он согнулся пополам и слегка пошатывался, а кровь капала между его пальцами на грязный пол. Его голос был приглушён руками, а речь звучала более гнусаво, чем обычно, из-за свежего свёртывания крови в носовых пазухах.

      — Я… Блин, думаю, я заслужил это.

      Артём раздражённо поднял обе руки — одна из них была занята тем, что сжимала оружие, но чувство осталось, — как бы говоря: «Да, ты думаешь?»

      В тот момент, когда Павел встал и зажал переносицу, чтобы остановить кровотечение, в воздухе раздался знакомый вой. Звук был слишком близким, по мнению Артёма, он был настолько громким, что волосы на его шее встали дыбом. Вскоре к нему присоединились ещё два воя, потом три, потом четыре и так далее. Это был призрачный оркестр песен стражей, становившийся всё громче и громче по мере приближения стаи, созданный только для них двоих.

      Артём бросил свирепый взгляд на Павла, тот в ответ только пожал плечами.

      — Эй-эй-эй, не смотри на меня так, я думал, что этот район э-э-э, относительно безопасен!

      «Безопасного места нет нигде, — сухо подумал Артём. — Даже в туннелях».

      Он убедился, что в его калашникове достаточно патронов, прежде чем перебросить пистолет Павлу, который как раз закончил натягивать противогаз на лицо. Кровь всё ещё текла из носа — по рту и подбородку размазались ужасные красные полосы, — но, по крайней мере, она значительно замедлилась.

      — Так, Д’Артаньян, ты прикрываешь мою спину, а я — твою, ясно? — позвал Павел, перекрикивая вой и вопли.

      Несмотря на то, что у него защемило сердце, Артём решил проигнорировать прозвище, которое Павел использовал для него до того, как всё пошло прахом. Меньше всего ему хотелось отвлекаться на ненужные эмоции, сражаясь с голодными, облучёнными тварями.

      Из-за особенностей маленькой комнаты стражи не могли легко одолеть их двоих. Окно было закрыто досками, и единственным выходом была дверь, которую сейчас быстро разрывали сильные стражники. Дуэт стоял спина к спине, уничтожая монстров с точной точностью и в унисон.

      — Я слышу, как к нам приближается кто-то ещё, нам лучше убраться отсюда! — крикнул Павел, перекрикивая выстрелы и клацанье зубов.

      Артём знал, что суматоха определённо привлечёт ещё больше внимания, и лучше всего будет убраться оттуда к чертям собачьим и переждать, пока всё не очистится, а затем, в конце концов, вернуться в туннели. Единственное, что он мог сделать, это идти вперёд и надеяться, что Павел последует за ним. В конце концов, они с помощью друг друга спаслись из концлагеря Рейха, и Артём ни секунды не сомневался, что им удастся выбраться и отсюда.

      Он просто не знал, готов ли он к тому, что Павел тоже вернётся с ним на станцию «Выставочная».

      В тот момент, когда число стражей, казалось, уменьшилось, представился удобный случай. Артём показал двумя пальцами в сторону двери, и Павел кивнул. Артём первым выбежал из комнаты и помчался по коридору, слыша, как Павел бежит за ним, время от времени ругаясь и стреляя в преследовавших их стражей. Как только они оказались в конце коридора, Артём провёл Павла через довольно большую дыру в стене здания, которое вело прямо наружу.

      Как только они оба прошли через дыру, Артём пробежал несколько сотен метров, а затем скользнул за опрокинутую на бок машину — идеальное место для адекватного прикрытия. Павел не отставал, оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что за ним ничего нет, и рухнул на землю рядом с Артёмом. Они вдвоём перезарядили оружие и затаили дыхание, прислушиваясь. Изнутри здания по-прежнему доносился гул, который в конце концов прекратился совсем.

      В конце концов, стало слышно, как то, что осталось от стражей, бегут по снегу и обломкам в ту сторону, куда Артёму идти не хотелось. Судя по звуку, стая направлялась на юг, что было хорошей новостью для них обоих, так как Артёму нужно было идти на север, чтобы вернуться на станцию «Выставочная».

      Павел и Артём одновременно повернулись и посмотрели друг на друга. Павел ухмылялся, а Артём думал о том, как смешно он выглядит с засохшей кровью на лице, превращая своё серьёзное выражение в глупое. Может быть, немного гротескным, но кровь из носа — ничто по сравнению с теми ужасами, которые большинство рейнджеров видели за последние двадцать лет.

      Если бы до предательства Павла всё было по-прежнему, Артём мог бы улыбнуться в ответ и, возможно, посмеяться над их нынешней ситуацией. Из них получилась хорошая пара друзей и ещё более хорошая команда: они всегда были на одной волне и понимали друг друга, даже если Артём оставался немым. Сражаться рядом с человеком, который понимает его язык молчания, особенно в самых тяжёлых обстоятельствах, было очень увлекательно.

      Артём мог бы с такой же лёгкостью вернуться в зону комфорта и товарищества с Павлом, но безопасности больше не было. Всякое доверие между ними было разрушено, и возврата к прежним отношениям не было — всё равно ничего не изменится.

      Но то, как задорно улыбался Павел из-под противогаза, заставило Артёма дважды подумать об этом. Раз Корбут и Лесницкий мертвы, возможно, он сможет дать Павлу второй шанс. Артём всегда мог попытаться наладить отношения со своим старым другом, конечно, по одному маленькому шажку за раз.

      Это откровение должно было вселить в него надежду, но вместо этого оно только больше напугало его.

      Артём поспешно поднялся на ноги, перепрыгнул через опрокинутую машину и бросился бежать оттуда — куда угодно, лишь бы подальше от Павла. Какая-то часть Артёма кричала, чтобы он вернулся и помог ему добраться до другой станции или хотя бы до другого туннеля метро, но Павел был умён и знал, что делать на поверхности, и наверняка смог бы справиться сам. Именно он нашёл Артёма, пробираясь по территории Рейнджеров — «Выставочная», которая была уже далеко от Красной линии. И хотя его грызло чувство вины, ужас от того, что он притащил Павла на свою родную станцию, казался куда более опасным, чем от того, что более чем оснащённый майор справится с ним на поверхности.

      Артём забегал в здания и выбегал из них, пробегая между разрушенными зданиями и обвалившимися дорогами на случай, если Павел решит последовать за ним. Его мысли неслись со скоростью миллион миль в час — столько вопросов без ответов и сложных эмоций, от которых хотелось убежать. Среди хаоса его мыслей сознание Артёма продолжало бросать ему одно единственное предложение, как бы он ни старался игнорировать его.

      Неужели теперь я трус?