Вести распространяются по школе, словно злокачественная опухоль. Слишком быстро, слишком разрушительно. Особенно для Чхве Ёнджуна. Он заперся в ванной комнате и никого к себе не впускает. В области груди неконтролируемо жжёт, на языке ощущается горький привкус, а слёзы будто иссохли. Внутри — как в безжизненной пустыне. Ёнджун не проронил ни единой слезы. Он сидит на холодном кафеле в одной пижаме, обхватив голову руками. Его знобит и тошнит.

В который раз он спрашивает себя, когда его жизнь свернула не туда и началась беспросветная глубокая яма. Сейчас проблемы с отцом и унижения, которые испытали Ёнджун и его мама, меркнут, становятся совершенно незначительными по сравнению со смертью Сокджина. Ёнджун ещё не может до конца осознать, что мракоборца больше нет. Меньше всего на свете ему хочется сейчас увидеть его бездыханное и холодное тело, чтобы убедиться, что всё это не сон. Он хочет оставить в своих воспоминаниях образ яркого, слегка эксцентричного и с превосходным чувством стиля молодого парня. От него дух перехватывало и сбивалось дыхание. И теперь это всё лишь в прошедшем времени.

Из-за двери комнаты слышны перешёптывания Адама и Рюджин, разбивающиеся капли воды из крана о поверхность раковины и больше ничего. Ёнджун медленно выпрямляется, сминая ткань пижамы в области груди и стискивая челюсти до боли. Ему стало бы легче, если бы слёзы хлынули потоком, но он не может плакать. От этого боль ощущается острее.

Его сгорбленная фигура выходит из ванной. Уставшая Рюджин, но не такая бледная, как накануне, обеспокоенно ищет на лице Ёнджуна следы скорби. Он выглядит измотанным, бледным, покрытым испариной, и кажется, что его вот-вот вырвет, но больше ничего. Она сразу же хмурится, ища какой-то подвох. Пока Адам не может проронить ни слова, чтобы утешить его, Рюджин первой нарушает тишину:

— Как ты?

Единственное, что она может сделать в такой ситуации, — это убедиться, что с ним более или менее всё в порядке.

— Нормально, — произносит он, проходя мимо неё, но Рюджин ощущает от него горьковатый и кислый запах, который вызывает недоверие.

— «Нормально»? Ты не можешь чувствовать себя «нормально», — произносит она, сверля взглядом его спину. — Вы ведь были близки, так?

Ёнджун грузно опускается на край кровати, ощущая прилив несвойственного для него раздражения. Он стискивает челюсти, чтобы что-то ответить, но слова душат его и застревают в глотке.

— Ёнджун… — зовёт его Рюджин, глядя с сочувствием, но ощущая исходящее от него напряжение.

— Что ты хочешь от меня услышать? — с раздражением наконец выпаливает Ёнджун, вскидывая голову. Гримаса злости искажает его бледное, покрытое испариной лицо, на которое падают растрёпанные волосы. — Хочешь, чтобы я бился головой о стену? Кричал и крушил всё вокруг?

— Но так и поступают те, кто теряет кого-то из близких, — не унимается Рюджин, зеркаля его выражение лица. — Ты ведь не бездушный камень! Покажи нам, наконец, то, что ты чувствуешь!

— Хватит учить меня, как жить, — сквозь зубы шипит он. — Мне хватило твоих оскорблений за последние пару недель, ясно? — Голос становится громче и ниже. — И где ты была сегодня ночью, а?

— Не твоего ума дело, где я была! — кричит она, тяжело вбирая воздух в лёгкие через надувающиеся ноздри. — И если тебе так интересно: мне повезло, и я не превратилась!

— Ребята, — вмешивается Адам, становясь между ними. Он кладёт руки на плечи Рюджин и слегка надавливает, заставляя её отступить на несколько шагов. Рюджин послушно отходит, но продолжает прожигать Ёнджуна взглядом через плечо Адама. — Давайте все успокоимся. — Он оборачивается к Ёнджуну, затем к Рюджин. — Мы все на взводе. Поговорим позже, когда все остынут.

— Я не собираюсь с ней ничего обсуждать, — на эмоциях произносит Ёнджун, избегая взглядов Адама и Рюджин.

— Да пошёл ты! — плюёт Рюджин и, дёргая плечами и вырываясь из рук Адама, яростно ступает из комнаты.

— Рюджин! — зовёт её Адам, меланхолично глядя на захлопнувшуюся дверь, с надеждой, что она сразу же вернётся. Затем поворачивается корпусом к Ёнджуну. — Она успокоится, вот увидишь, Ёнджун.

Тот ничего не отвечает. Просто ложится в кровать и отворачивается от Адама, свернувшись калачиком.

— Одному Мерлину известно, чего она добивается от меня, — слышится его приглушённый голос.

— Она хочет, чтобы ты был с ней… с нами честен, вот и всё. Ты и Сокджин… — Слова застревают в горле, оставаясь невысказанными, чтобы сберечь затаившиеся чувства Ёнджуна. Затем его голос становится тише, с примесью печальных ноток: — И мне очень жаль. Рюджин не имела права срываться на тебе.

Ёнджун мычит «угу, спасибо», заворачиваясь в одеяло. Он слышит тяжёлый вдох Адама, его колебание, а затем тихо хлопнувшуюся дверь.

В наступившей звонкой тишине Ёнджун чувствует, как его конечности замерзают, поэтому сильнее кутается в одеяло. Тело становится тяжёлым, голова — пустой. От внезапно обрушившейся боли в области груди он снова стискивает челюсти, сжимая пижаму и пряча лицо в подушку.

Ему хочется выть. Да вот только горло сжимает и нетерпимо саднит, будто он проглотил стекло.

***

Напряжённый воздух в комнате тяжёлым грузом свисает с потолка, давя на грудную клетку. Даже в такой давящей обстановке Бомгю остаётся в комнате, слушая одну и ту же песню, громыхающую почти на полную громкость. Его серое лицо спрятано в подушку, дыхание ровное и размеренное, из-за чего складывается ощущение, будто он спит. Но он просто лежит с закрытыми глазами.

Субин не знает, что делать и что говорить. Сегодня непростой день. Сидя на своей кровати, он украдкой скользит взглядом по худощавой фигуре, укрытой лишь лёгким пледом. Он хотел бы понять, что именно чувствует к Бомгю и прав ли был слизеринский придурок, сказав, что Субин влюблён в лучшего друга. Но сегодня его сердце полно страха и тревоги. Он чувствует вину за то, что испытал облегчение, узнав, что Бомгю не был причастен к первому убийству. На свой стыд он был не уверен, что Бомгю находился в комнате в тот раз.

А в этот раз Бомгю точно находился в комнате. Перед полнолунием, к его счастью, они, кажется, помирились. Почему кажется? Потому что Бомгю вчера первым заговорил и попросил прощение за странное поведение в последнее время. Субину не нужны были его извинения, ведь он ни в чём не был виноват. Ему достаточно того, что Бомгю снова сидит в комнате и занимается своими делами. Не хватает той открытости, как раньше, но Субин винит в этом только себя. Ведь это он чуть не разрушил их дружбу из-за чувств, которых сам до конца не понимает.

Субин прячет руки в карманах толстовки. Они ужасно чешутся — хочется прикоснуться к Бомгю и обнять, как раньше. Но сейчас это невозможно. Он боится спугнуть его. Бомгю, вероятно, будет чувствовать себя неловко. Субин не уверен, но, кажется, Бомгю догадался: его чувства далеки от дружеских, и поэтому избегает его. Это лишь ничем не подкреплённые догадки, но Бомгю — не глупый парень с обострёнными чувствами.

Руки сжаты в кулаки. Ногти впиваются в кожу. Разум подбрасывает воспоминания, когда они с Бомгю оставались наедине. Смотрел ли Субин на Бомгю не как на друга, а как-то иначе? И всё же любовь выражается по-разному. Можно любить другого как друга, как любовника или чёрт знает как ещё. Субин плохо умеет выражать свои мысли и чувства. Он может лишь сказать, что ему всегда нравится быть рядом с Бомгю, оставаться удовлетворённым тем, что он в безопасности — рядом с ним или без него. Больше всего ему нравится смотреть, как Бомгю преображается, беря в руки гитару и выпуская из-под длинных пальцев ласкающие слух мелодии. Субину нравятся все. Но больше всего нравится та, главным героем которой он не становится — и не станет — никогда. Каждая строчка той песни пропитана свободой, молодостью и бунтарством*.

Бомгю в эти моменты становится самым красивым человеком из всех, кого знает Субин. Жаль, что в последнее время он не берёт гитару в руки.

— Тихо сегодня.

Субин вздрагивает. Негромкий голос Бомгю заставляет его вынырнуть из раздумий. Он замечает, что Бомгю снял наушники и сидит на кровати, глядя в сторону. Субин даже со своей кровати видит его дрожащие пушистые ресницы и опущенные вниз уголки бледных губ. Чёлка Бомгю совсем уже отросла с начала учебного года и теперь обрамляет лицо, делая его до невозможности привлекательным. Субин встречается взглядом с Бомгю, который поднял голову, и неожиданно для себя чувствует, как его щёки окрашиваются лёгким румянцем. Он быстро опускает взгляд на свои бёдра в голубых джинсах, почувствовав жар в кончиках ушей, скрытых тёмными волосами.

Бомгю тушуется, бегло рассматривая лицо Субина. Он резко вскакивает с кровати и направляется к двери.

— Ты куда? — Субин смотрит на его затылок, подавшись вперёд и не решившись встать, чтобы остановить.

— Нужно встретиться с Тэхёном. По поводу домашки, — бросает Бомгю, остановившись в дверях, а затем за ним негромко захлопывается дверь.

Субин не может не почувствовать тоску, сканируя закрывшуюся дверь. Он подползает спиной к стене, поджимая согнутые в коленях ноги к груди. Он снова всё испортил и спугнул его. Субин обнимает себя за колени и прижимается лбом к ним.

***

Бомгю теперь понимает, почему у Субина так часто учащался пульс. Всё из-за него. В замке стояла относительная тишина, и Бомгю не составило труда услышать грохочущее на всю комнату сердце Субина. Они вчера всё обсудили перед превращением Бомгю, но он всё же не может быть полностью откровенным с другом, который… влюблён в него.

Миновав лестницы, Бомгю оказывается на последнем этаже, перед ним появляется дверь. В Выручай-комнате только когтевранец. Сегодня здесь всё по-другому: мягкий диван, камин, отбрасывающий тёплый свет в полутёмную комнату, на журнальном столике рядом с диваном стоят тарелка с печеньем и стакан молока. Подойдя ближе, Бомгю видит, что это овсяные печенья с шоколадной крошкой. Он переводит взгляд на когтевранца, укутавшегося в плед и мирно сопящего на диване.

Вся уютная атмосфера отзывается в Бомгю небольшой неловкостью, будто он случайно увидел то, чего не следовало, и вторгся в личное пространство без приглашения. Бомгю замечает колдографии на камине и осторожно подходит ближе, чтобы лучше рассмотреть людей, изображённых на них. Судя по счастливому выражению лица маленького Тэхёна, он был в окружении своих родителей. Его мама с такими же большими глазами, как у него, чмокает сына в щёку и затем смотрит в объектив, а отец обнимает их обоих. Тэхён похож на него по чертам лица: чёткими скулами и высоким носом. Теперь Бомгю кажется, что он не должен быть здесь.

— Ты не рано? — раздаётся сонный голос Тэхёна за спиной.

Бомгю напрягается, услышав его голос, а затем нерешительно поворачивается.

— Да, может быть, рановато…

Тэхён выглядит сонным и растрёпанным. Бомгю находит его очаровательным, и странные чувства разрастаются в груди, заставляя краснеть. Он спешит отвернуться, чтобы скрыть румянец.

— Сейчас принесу пергамент, — доносится хриплый после сна голос Тэхёна, а затем Бомгю слышит, как шуршит откинутый плед и шаги, шаркающие по мягкому ковру.

Бомгю становится жарко от камина, поэтому он решает отойти к дивану, чтобы сесть. Он окидывает взглядом спину Тэхёна, который одет в чёрную майку и собирает пергамент, перо и чернила со стола. Бомгю и не замечал раньше, что Тэхён такой крепкий, судя по его широким плечам и жилистым рукам. Странно, что он не мог дать отпор тем придуркам, которые его доставали. Бомгю мысленно бьёт себя по лбу за нелепые умозаключения, отводит взгляд от фигуры Тэхёна и хочет провалиться сквозь землю.

Он чувствует, как диван слегка проседает рядом. Наконец, он делает глубокий вдох и смотрит, как Тэхён при помощи палочки пододвигает ближе журнальный столик и кладёт на его край чернила. Чтобы выкинуть из головы неуместные мысли, Бомгю начинает разговор первым:

— Ты здесь ночевал?

Тэхён мотает головой.

— Нет. Я пришёл недавно. После новостей мне стало тревожно и захотелось вернуться домой. Поэтому комната стала такой.

Теперь до Бомгю окончательно доходит, что это за место — безопасная зона Тэхёна. Всё здесь — уютный камин, ароматные печенья и стакан молока — должно напоминать Тэхёну о доме, родителях и детстве. Даже Бомгю мог бы сказать, что это мило и весьма неожиданно. Видимо, даже такие расчётливые люди, как Тэхён, нуждаются в особенном месте, где они могут быть самими собой. За всё время знакомства у Бомгю сложилось именно такое впечатление об этом когтевранце. Пусть его намерения казались благородными на первый взгляд, Бомгю всё ещё не может смириться с непреложным обетом. И если кто-то проболтается — последствия могут быть катастрофичными. И ответственность лежит на Тэхёне — целиком и полностью.

— Бессонная ночь?

— Скорее наоборот. Вырубился рано и проснулся поздно. Теперь чувствую себя переваренной лапшой и всё ещё хочется спать, — усмехается Тэхён, потерев глаза.

Бомгю понимающе кивает, но всё же не может не задать вопрос:

— Провалы в памяти тебя ещё преследуют?

Тэхён отвечает кивком, а затем хмурится, взглянув на Бомгю.

— У тебя есть что-то сказать? Говори прямо.

— Я… — мнётся Бомгю, сразу же отступив. — Я ни в чём тебя не обвиняю. Просто ты жалуешься на провалы в памяти, а в школе уже второе убийство…

— Видишь связь, умник? — с досадой фыркает Тэхён. — Так почему ты сидишь здесь, а не побежал ещё к мракоборцам?

— Я просто спросил. — Бомгю поднимает руки в знак капитуляции. — Ты ведь, наверно, просто устаёшь на учёбе и в клубе.

— Именно, — отрезает Тэхён, не желая больше обсуждать данную тему. Он сердито макает перо в чернила. — Так с чего начнём?

Бомгю пожимает плечами — он не уверен, о чём хочет написать. Ему вообще кажется, что заниматься учёбой в нынешних реалиях просто неуместно и абсурдно. Он слышит учащённое сердцебиение Тэхёна и списывает это на раздражение. Бомгю бы тоже, скорее всего, рассердился, если бы кто-то стал его обвинять или намекать на причастность к убийствам, поэтому прикусывает язык, чтобы не продолжить разговор о чужих провалах в памяти. Ходил ли он в медпункт по этому поводу? И не кажется ли ему самому это немного странным? У него не было его фотоаппарата почти месяц — что он мог пропустить за это время?

Вдруг приходит озарение.

Бомгю приоткрывает рот, прикрывая его ладонью, и смотрит на Тэхёна глазами, расширяющимися с каждой секундой. Тэхёна замечает это и снова хмурится, вопросительно приподняв одну бровь.

— У тебя фотоаппарат с собой? — тихо спрашивает Бомгю, будто их может кто-то услышать.

— Оставил в комнате, а что?

Тэхён всё ещё в замешательстве смотрит на него: почему он вдруг вспомнил про фотоаппарат?

Бомгю резко вскакивает с дивана и начинает расхаживать перед Тэхёном с задумчивым видом, не обращая внимания на его вопрос. Он выглядит так, будто его мозги вот-вот закипят от интенсивного мыслительного процесса.

— Бомгю? — Тэхён с удивлением наблюдает за мельтешащим гриффиндорцем. — Ты какой-то… взбудораженный…

Тэхён не видел его таким, поэтому поведение Бомгю вызывает у него множество вопросов. В конце концов, Бомгю останавливается на секунду, а затем снова начинает медленно расхаживать туда и сюда перед ним.

— Знаешь, у меня в голове однажды выстроилась теория о том, что я не один оборотень в школе, — тараторит Бомгю, и Тэхёну приходится напрячься, чтобы поспевать за его мыслями и словами. — А что, если этот человек убийца и скрывается среди учеников?

— Ты разве не можешь это почувствовать? Не знаю, почуять или ещё как-нибудь — не знаю, как у вас это устроено. — Тэхён внимательно наблюдает за Бомгю, задумываясь над его словами.

— В том то и дело, что я не чую его, а оборотни, между прочим, воняют, уж поверь. — Бомгю морщит нос. — И если существует ещё один оборотень помимо меня, и если он не убийца, то он определённо аноним.

— С этого места поподробнее. — Тэхён откладывает перо, подаваясь вперёд.

— Я слышу практически всё, если не в наушниках, но видел ли ты кого-нибудь с наушниками или берушами? Я вот не замечал. Если это так, то этот человек слышит почти всё, как и я, но использует это. — Он останавливается и прижимает пальцами переносицу. — Но зачем? Каков его мотив?

— Я понятия не имею, — честно отвечает Тэхён, так как связи ни с чем он не находит, хотя и не копал глубже.

— Я тоже, Тэхён, понятия не имею. Помнишь, ты сфотографировал меня, и вместо нормальной фотографии вышло оно? Моя сущность… — На секунду в его глазах вспыхивает омерзение, а затем он становится вдруг спокойным. — А вдруг ты смог запечатлеть другого оборотня, и он выглядит таким же чудищем? Как я.

Тэхёну хочется возразить: Бомгю не чудище. Но понимает, что он имеет в виду.

— Даже не знаю, Бомгю… А если ты ошибаешься? — всё ещё сомневается Тэхён.

— Тогда я просто не знаю. Просто я цепляюсь за каждую мелочь и теорию, — произносит он чуть ли не сокрушённо, затем переводит взгляд на Тэхёна и мягко ухмыляется. — Насчёт тебя я не прогадал, кстати. Я догадался, что ты анимаг.

— Ладно, я схожу за фотоаппаратом и взглянем на фотографии. — Тэхён встаёт с дивана с задумчивым видом, но сомнения всё ещё мучают его.

Как только он скрывается за дверью, Бомгю, наконец, опускается на диван, чувствуя напряжение во всех конечностях. Он переводит взгляд на огонь в камине и тихо вздыхает.

Сейчас ему больше всего хочется забить голову различными теориями, лишь бы не думать о том, что произошло в школе сегодня ночью. Возможно, это неправильно, но если его теория окажется верной, они смогут прийти к чему-то путному, и меньше людей пострадают.

Бомгю поворачивает голову в сторону открывающейся двери, но вместо Тэхёна видит вошедшего Кая. Он выгибает бровь, встречая его взгляд. Кай выглядит не менее удивлённым, глядя на Бомгю.

— Не ожидал, что ты будешь здесь, — произносит он, проходя по комнате к столу в углу, за которым обычно сидит и делает уроки.

— Да, я просто жду Тэхёна. Мы будем выполнять совместную домашку по рунам, — отвечает Бомгю, наблюдая за Каем, который отпирает выдвижной ящик и вынимает оттуда несколько пергаментов.

— Я вам не помешаю? — спрашивает он, не глядя на него, и раскладывает пергаменты на столе.

Бомгю колеблется пару секунд, прежде чем ответить, а затем качает головой:

— Нет, конечно, Кай.

За всё время их знакомства Кай показался Бомгю спокойным и уравновешенным парнем. Они с Тэхёном, судя по всему, близкие друзья, и Кай всегда заботится о нём, когда они засиживаются допоздна в Выручай-комнате, всегда говорит, что нужно сделать перерыв или идти спать. После случая с анонимной запиской, где главными героями стали Кай и Адам, он перестал ходить с мягкими игрушками. Тэхён сказал Бомгю по секрету, что до него стали докапываться студенты. Сам Бомгю считал его чудиком, но он поменял своё мнение, ведь Каю тоже приходится нелегко. И он тоже по-своему уязвим.

Видимо, чтобы отвлечься от происходящего ужаса в школе, когтевранец решил заняться тем, что у него лучше всего выходит и что помогает отвлечься. Даже такие спокойные люди, как Кай, чувствуют тревогу.

Вскоре Тэхён возвращается с камерой в руках. Он здоровается с Каем, и тот отвечает тем же, не поворачивая головы и не отрываясь от своих записей.

Тэхён садится рядом с Бомгю.

— Я ведь так и не отблагодарил тебя за то, что помог мне с фотоаппаратом, — произносит Тэхён, включая камеру.

— Ерунда, — отмахивается Бомгю. — Я ничего не сделал. Скажи спасибо моей маме.

— А ты нас познакомишь?

— Если подвернётся случай, то я обязательно познакомлю её с тобой со словами: «Мам, знакомься, это Тэхён. Из-за этого кретина я могу умереть в любой момент».

— Не думал, что ты умеешь шутить, — произносит Тэхён со слабой ухмылкой. — Если твоя мама такая же красотка, как ты, то обязательно так и скажи.

Бомгю рдеет моментально и с округлившимися от возмущения или смущения глазами уставляется на Тэхёна, который начинает нескромно смеяться. Бомгю чувствует, как краснеют даже его уши, а из ноздрей поваливает почти видимый пар. Всё-таки больше от возмущения. Плечи Кая, слышавшего их разговор, дёргаются в немом смехе.

— Иди ты, — задыхаясь от возмущения, выпаливает Бомгю. — Чёртов милфхантер.

— Кто знает, может, в будущем ты будешь называть меня «папой», — не унимается Тэхён, продолжая издеваться, — или «папочкой». — И подмигивает ему.

Бомгю слышит свист в ушах, словно вскипающий чайник, а сам хватает воздух ртом, пытаясь ответить, но ничего не может с собой поделать и скрывает горящее лицо холодными ладонями. Довольный Тэхён не сдерживает ухмылки и громко смеётся. Через щели между пальцами Бомгю наблюдает за смеющимся Тэхёном. Его большие глаза превратились в щёлочки, обнажились ровные белые зубы с острыми клыками, а также появилась впадинка на щеке. Бомгю медленно опускает руки вниз, не понимая, куда делось его возмущение, которое вытеснил странный лёгкий трепет. Он раньше не замечал, что Тэхён может быть таким. Может, потому, что тот сейчас без очков или причина в чём-то другом. Но Бомгю зависает на некоторое время. Он отводит взгляд к горящему камину:

— Идиот… — негромко бормочет он, всё ещё чувствуя прилив смущения этим дурацким разговором. — Давай уже смотреть колдографии.

Тэхён кивает в знак согласия, довольный своей маленькой провокацией, и начинает листать колдографии. Бомгю внимательно следит за каждым снимком, выискивая что-то необычное. Заинтересованный Кай начинает посматривать на них, отвлекаясь от своих дел. На снимках в основном запечатлён Кай, студенты с разных факультетов на занятиях, в коридорах, в Большом зале. Бомгю замечает подозрительную голову на одном из снимков и просит сделать поближе. Странная голова оказывается с большими ушами, зубами и глазами, как у серого волка из сказки о Красной Шапочке.

— Кто это? — спрашивает он, пытаясь разглядеть эмблему герба факультета на мантии.

— Бомгю, мне кажется, это ты, — произносит Тэхён с лёгкой усмешкой.

Бомгю чешет затылок в замешательстве. Он переводит разочарованный взгляд на профиль когтевранца.

— Ты уверен?

— Да, вот, рядом с тобой Субин. — Он указывает на сидящего рядом гриффиндорца.

Снимки, судя по всему, были сделаны ещё до того, как они перестали общаться. Бомгю задерживает взгляд на хмуром Субине, почувствовав укол горечи. Он произносит с досадой:

— Ты прав. Это я. Но давай посмотрим ещё.

Сзади спинки дивана встаёт Кай, заинтересовавшийся занятием парней.

— Что делаете? — спрашивает он, облокотившись на спинку и положив голову на руки, согнутые в локтях.

— Ищем оборотня, — спокойно отвечает Тэхён, продолжая листать колдографии.

— Оборотня? — переспрашивает Кай, опустившись ниже. Его голова оказывается между Тэхёном и Бомгю.

— Бомгю считает, что если оборотень не убийца, то это аноним. Ведь кто ещё может знать все секреты, если у него не острый слух, как у оборотня, — объясняет Тэхён.

Кай хмыкает, глядя на анимированные изображения.

— А я бы подумал про Удлинители ушей**.

— Удлинители ушей? — Бомгю приоткрывает рот, переводя взгляд на Кая и нервно глотая слюну.

— Да. Я слышал, что их усовершенствовали и теперь можно подслушивать даже без провода.

— Почему я не подумал об этом? Чёрт, нужно было расспросить в лавке, кто купил их тоже… Я такой идиот, — болезненно стонет Бомгю, зарывая лицо в ладонях.

Он опускает руки и смотрит в огонь, осознавая, как все его теории обращаются в прах. Мысли бурно крутятся в голове, словно неконтролируемое торнадо. Почему он не подумал о таком очевидном изобретении, как Удлинители ушей?

— Бомгю, не расстраивайся, — произносит Тэхён, пытаясь подбодрить его. — Мы не можем быть уверенными ни в чём: Удлинители это или оборотень…

— Мы всего лишь дети. Дети часто совершают глупости, как, например, эти сообщения. — Кай тоже пытается подбодрить поникшего Бомгю. — Это работа для Мракоборцев, как и расследование убийств.

— В любом случае, спасибо, — звучит глухое бормотание Бомгю, — но я бы хотел посмотреть ещё фотографии, Тэхён.

Тэхён с недоумением хлопает глазами, взглянув на Бомгю, но передаёт ему устройство. Бомгю листает все фотографии, видит некоторые знакомые лица студентов, профессоров, природу, но ничего необычного не замечает. Повседневные колдографии начинаются с сентября, а до этого — снимки городских пейзажей окраин Лондона, природы, мамы и самого Тэхёна. Бомгю хмурится сильнее по мере листания фотографий, и чем дальше нажимает на кнопки, тем больше кажется, что он врывается в частную жизнь когтевранца, поэтому передаёт фотоаппарат обратно.

Что-то всё равно не вяжется.

Кай возвращается за стол. Тэхён выключает фотоаппарат и снова берётся за пергамент, а Бомгю продолжает раздумывать. Он украдкой поглядывает на Тэхёна, мучимый вопросами. Почему именно в начале этого семестра память Тэхёна ухудшилась и он стал делать эти снимки? Бомгю также заметил, что снимков самого Тэхёна не было после лета этого года. Он снова вступает на тропу сомнений и боится того, что ждёт его впереди — густой и таинственный лес, полный загадок. Мелькает пугающая мысль: что, если Тэхён тоже оборотень? Но Бомгю бы его точно учуял. Понял бы.

Бомгю вдруг резко хватает фотоаппарат Тэхёна со стола и включает его. Тэхён вздрагивает от неожиданности.

— Что ты делаешь?

— Можно тебя сфотографировать? — как ни в чём не бывало произносит Бомгю с глупой улыбкой.

— Ты издеваешься? — Тэхён цокает, глядя на него из-под тёмной чёлки. — Может, уже хватит подозревать меня?

Бомгю всё же щёлкает фотоаппаратом, игнорируя Тэхёна. Вспышка и колдография готова. Тэхён сердито поджимает губы.

— Хватит заниматься ерундой, Бомгю!

Бомгю успевает открыть колдографию, прежде чем Тэхён хватает фотоаппарат из его рук. Он выглядит рассерженным, и Бомгю невольно ощущает раскалённый стыд, разливающийся по всему телу. На колдографии нет ничего необычного. Только оскорблённое и разочарованное лицо Тэхёна. Он ведь пришёл сюда, чтобы отгородиться от внешнего мира, а Бомгю всё испортил.

— Прости, Тэхён, я повёл себя глупо, — произносит Бомгю тихо, боясь смотреть ему в глаза.

— Ладно, давай забудем об этом. На чём мы остановились? — Он кивает на пергамент.

Бомгю всё равно чувствует себя ужасно, и внутренний голос твердит, что он зашёл слишком далеко. Ему хочется уйти, оставить Тэхёна с другом, чтобы они обсудили, какой он козлина, но Тэхён неожиданно начинает выглядеть спокойнее, как будто действительно ничего не произошло. Это странно для Бомгю, но одновременно утешающе.

***

Как и ожидалось, в понедельник из Министерства прибывает новая глава Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Она не ломает спектакль, как Сокджин, а сразу приступает к делу. Бомгю приводят пару мракоборцев в бывший кабинет Кима. Как только они заходят, ему сразу же становится не по себе: этажом выше убили мракоборца — в месте, которое считалось самым безопасным в стране. Его жестом приглашают сесть на стул. Бомгю садится, и его кадык невольно дёргается вверх. У окна стоит девушка в длинном тёмном плаще, повернувшись спиной к вошедшим. Она молча смотрит в окно.

— Чудный день, не находите? — Её голос высокий и молодой, но есть в нём что-то неестественное.

Бомгю теряется на секунду, не зная, что ответить. Ему некомфортно в этом кабинете. Нервозность зашкаливает. В первый раз, когда его допрашивали, было не по себе, а теперь перед глазами мушки плывут и температура в теле поднимается. Ему действительно есть что скрывать от мракоборцев.

Девушка разворачивается. На накрашенных неяркой помадой губах играет улыбка — не вызывающая доверия, а лишь пробегающая холодком по позвоночнику. Молодая девушка-азиатка невысокого роста на небольших каблуках подходит ближе к столу и садится в кресло. Бомгю ощущает от неё волны нетерпения, которые она силой подавляет, заставляя давить из себя любезную улыбку. Её короткие светлые волосы колышутся, когда она наклоняет голову вбок.

— Чхве Бомгю, верно? Меня зовут Чон Соён. — Она щурит глаза, пристально изучая Бомгю, но так, будто уже знает все его секреты. — Надеюсь на твоё сотрудничество.

— Сотрудничество? — Бомгю смотрит на неё, округлив глаза и уставившись в её прищуренный взгляд.

Она кладёт руку на стол, а другой отодвигает ящик и вынимает пузырёк с бесцветной жидкостью.

— Это, — она кладёт его на стол, — сыворотка правды.

Бомгю начинает чувствовать, как холодеют пальцы ног и рук: это ведь незаконно.

— Не переживай, я не собираюсь давать его тебе, — добавляет она с ленивой усмешкой. Бомгю это нисколько не расслабляет. — Пока что, — говорит она с пугающей улыбкой, и у Бомгю пересыхает во рту, а внутри всё сжимается. — Я знаю, что ты оборотень, Бомгю. Ещё знаю, что ты очень хороший парень, принимающий волчий аконит каждое полнолуние.

— Чего вы от меня хотите? — не выдержав, прямо спрашивает он.

— Чтобы ты рассказал мне всё, о чём знаешь. Кто странно себя ведёт? Что говорят студенты?

Бомгю качает головой, избегая её взгляда.

— Я ничего такого не слышал.

— Правда? — Её голос остаётся вкрадчивым, во взгляде скользит тень. — Возможно, тебе известно что-то, что неизвестно другим студентам и профессорам?

— Мне известно не больше, чем другим, — хмурится Бомгю, чувствуя, как образуется неприятный и густой осадок от этого разговора.

— Ясно. — Соён снова берёт в руку пузырёк, чем заставляет Бомгю напрячься. — Если ты не знаешь, то можешь идти. Но помни, что моя рука может однажды дрогнуть над твоим тыквенным соком.

Бомгю чувствует, как смесь возмущения и отвращения от методов Министерства мерзко свербит внутри. Ему хочется бросить вызов, сказать, что это не лезет ни в какие ворота, показать клыки и гримасу своей сущности, но вместо этого он вскакивает со стула. Он оказывается за пределами кабинета быстрее, чем слышит стук упавшего из-под него стула. Касается горла и ослабляет галстук, хватая воздух ртом, будто только что побывал в гнезде ядовитых змей. Она не сделала и не спросила ничего особенного, но Бомгю теперь понимает, что Сокджин был мягким и пушистым котёнком. Именно поэтому и поплатился жизнью — оказался слишком беспечным и недооценил убийцу.

Бомгю приходит на занятие по рунам с небольшим опозданием. Он садится за свободную парту и пытается сосредоточиться на переводе рун. Его сосредоточенность прерывает кусочек пергамента, прилетевший по затылку. С раздражением он поворачивается, чтобы бросить не менее раздражённый и убийственный взгляд на того, кто это сделал, но натыкается на Тэхёна, кивнувшего на лежащий пергамент на полу. Бомгю не видит его глаз из-за отражающегося света из окна в линзах, но чувствует, что тот чем-то взволнован или напуган. Бомгю поднимает пергамент с пола и раскрывает его.

Я нашёл кое-что странное в снимках

Встретимся в Выручай-комнате после занятий

Бомгю быстро комкает пергамент, почувствовав, как его сердце тревожно забилось быстрее, глухо отдаваясь в ушах. Он снова поворачивается к Тэхёну и только сейчас замечает его побледневшее лицо, контрастирующее с тёмными волосами, синяки под глазами и уставший, измученный вид, будто здесь он оборотень, а не Бомгю.

Бомгю едва заметно кивает и снова склоняется над рунами. Его внимание теперь рассеивается, и он начинает отвлекаться на всё подряд: на скрип пера, на лекции профессоров, на шёпот студентов за стенами.

В наушниках играет «Дитя четверга»***, пока Бомгю перескакивает со ступеньки на ступеньку, спеша на встречу с Тэхёном. От нетерпения он теребит край рукава мантии, пока перед ним не появляется дверь в Выручай-комнату. Сдёрнув наушники и выключив музыку, он быстро заходит внутрь и пробегается глазами, ища среди других студентов Тэхёна, но его не оказывается в комнате. Заметив тёмную кудрявую макушку, он быстро направляется к Хюнину.

— Привет, Кай, а где Тэхён?

Хюнин поднимает голову и отвечает спокойным тоном:

— Он сказал, что сегодня останется в комнате.

— Как это? Но мы должны были встретиться. — Бомгю растерянно хлопает глазами, на что Кай лишь безразлично пожимает плечами, будто это его не касается. — Ладно, спасибо, Кай.

Бомгю выбегает из Выручай-комнаты. Он в лёгком замешательстве. Тэхён не мог так с ним поступить: сначала сказать, что у него что-то есть, а затем не прийти на место встречи. Он перешагивает через ступени винтовой лестницы, чтобы попасть в башню Когтеврана, и оказывается перед массивной дверью с бронзовым молотком в форме орла. Бомгю небрежно стучит по дубовой двери молотком: он слышал когда-то от других студентов, что нужно поступить именно так, иначе птица может не пустить. Бомгю вздрагивает, когда раздаётся глубокий и спокойный голос орла:

— Студент львиного факультета? Что ж, ответь на мою загадку, и я впущу тебя. Вот моя загадка, слушай:

Он был до тебя и будет после,

Без тела, но не бесплотен вовсе.

Ты чувствуешь, как он идёт,

Но ни шагов, ни голоса не найдёшь.

Кто он?

Бомгю на секунду задумывается, повторив про себя загадку. Он даже почувствовал подвох, ведь она была слишком простой.

— Время, — произносит он уверенно.

Дверь с мягким скрипом распахивается, и Бомгю оказывается в просторной гостиной Когтеврана. Он мельком разглядывает внешнее убранство, замечая небольшую библиотеку прямо в гостиной, и ощущает едва уловимое чувство зависти: будь такая библиотека в гостиной его факультета, он мог бы вообще не выходить из башни. Студенты, находящиеся внутри, вытаращивают на него изумлённые глаза. Бомгю спрашивает у первого попавшегося пятикурсника, где находится комната Кан Тэхёна, и ему сразу же показывают дрожащим пальцем на комнату для мальчиков этажом выше. Поблагодарив заикающегося студента, Бомгю быстро поднимается наверх и стучится в деревянную дверь. В ответ он слышит удивлённое: «Войдите» — и распахивает её.

Бомгю заходит в комнату, идентичную их с Субином, только оттенки здесь иные — преобладают синий, голубой и серебристый. Посередине комнаты лежит ковёр с изображением ворона. На подоконниках и даже на полу располагается множество растений в горшках. Бомгю сразу же невольно принюхивается. Он не так хорошо разбирается в травологии, но некоторые растения ему знакомы по запаху ещё с ранних курсов, а остальные совершенно незнакомы. Кроме того, в воздухе ощущается аромат древесного геля для душа и шампуня, тянущийся из ванной комнаты. На тумбочке Тэхёна лежит кипа пергаментов и стопка книг, на которых стоит фотоаппарат. У него небрежно застелена кровать, пологи, заправленные наверх, кое-где выбиваются и свисают вниз. Носки разбросаны возле кровати, а форма валяется на стуле. В отличие от опрятной и чистой стороны Кая, его сторона выглядит хаотичной и живой.

— Бомгю? — Тэхён просовывает голову из ванной комнаты. Его влажные волосы свисают сосульками, а сползшие набок очки запотели. — Что ты здесь делаешь?

— Я… — Бомгю не знает, что сказать, и растерянно разглядывает покрасневшее после душа лицо Тэхёна. — Ну, это я должен у тебя спрашивать.

Тэхён хмурится, пытаясь что-то вспомнить, а затем скрывается за дверью. Бомгю слышит шелест одежды и догадывается, что тот одевается. Отчего-то его уши краснеют при мысли, что Тэхён был без одежды, когда выглядывал.

Он садится на кровать Хюнина, нервно постукивая ногой по ворсу ковра.

Тэхён возвращается в комнату уже одетый в широкую домашнюю серую футболку и такие же брюки. После его босых ног остаются вмятины в ковре. Бомгю засматривается на чужие ноги, чувствуя себя настоящим извращенцем, но не может оторвать взгляд от его пальцев, выглядывающих из-под длинных штанин. Тэхён садится на край своей кровати и смотрит на него с едва заметной усмешкой.

— Что ты должен у меня спросить?

Бомгю отводит взгляд с его ног — и тут же сталкивается с чужим лицом. Внимательный, насмешливый взгляд ясно даёт понять: Тэхён заметил, куда он пялился. От этого у него теплеют щёки, и он сразу начинает сыпать словами:

— Шутка? — Бомгю вскидывает брови. — Ты ведь сам написал мне записку, что нам нужно встретиться в Выручай-комнате после занятий. Но тебя там не было!

— Я? Написал тебе записку? — спрашивает Тэхён с искренним удивлением, почти недоверием.

— Да… — запинается Бомгю, чувствуя, как становится ещё глупее, чем раньше, когда пялился на чужие ноги. — Написал, что что-то нашёл в фотографиях… — Бомгю надувает щёки и шумно выдыхает. — Ты серьёзно сейчас или прикалываешься надо мной?

Тэхён поджимает губы и качает головой.

— Я не прикалываюсь над тобой, Бомгю.

Бомгю выбросил ту записку сразу же после занятия и сейчас об этом очень сильно жалеет. Не может же быть, что ему это приснилось.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — признаётся Бомгю, выглядя обескураженным. — Ты написал записку, что нужно встретиться после занятий в Выручай-комнате и что ты нашёл кое-что в фотографиях. Можно посмотреть? — Он кивает в сторону фотоаппарата.

Тэхён согласно кивает, не сводя с него глаз. Бомгю сосредоточенно сводит брови к переносице, всматриваясь в людей на снимках. Если в первый раз он ничего особенного сам не заметил, то и сейчас не замечает ничего необычного. От напряжения у него начинает болеть голова, и он решает убрать в сторону фотоаппарат.

— Что ты делал после занятий? — спрашивает Бомгю, не поднимая взгляда.

— Я поднялся в комнату, немного почитал и сходил в душ, а потом пришёл ты.

Бомгю бросает взгляд на его тумбочку с книгами и пергаментом. Он чувствует себя обманутым. Но здесь всё же что-то другое, и Бомгю понятия не имеет, что именно. Не ложь. Что-то глубже. Неужели это и есть провал в памяти? Если это так, то Бомгю его искренне жаль.

— Когда, говоришь, начались твои проблемы с памятью? — осторожно интересуется Бомгю.

— Где-то с начала семестра, — отвечает Тэхён. — Ты ведь не думаешь, что я забыл про эту записку? Или… — Он сглатывает ком в горле, и Бомгю видит сменившееся спокойствие беспокойством. — Ты ведь думаешь, что я мог бы быть причастным к чему-то? — Он не называет слово «убийство», так как оно вызывает слишком сильные эмоции, страх и оцепенение.

— Я думал, — честно признаётся Бомгю. — Если это происходит бессознательно — у тебя проблемы. Но ты не оборотень. Я в этом уверен.

Бомгю сам себе удивляется, когда перемещается с кровати Кая на кровать Тэхёна, оказавшись к нему ближе, чем обычно. Внезапно появившаяся необходимость узнать всю правду и защитить Тэхёна от несправедливости снова заставляет его совершать глупые поступки. В первый раз он чуть не до смерти напугал школьного хулигана, а теперь берёт Тэхёна за руку. Он не знает, как поддержать по-другому. Он не тактильный вовсе, но когда Субин делал так, то ему хоть немного становилось легче. Сейчас Тэхён нуждается в поддержке, и Бомгю может только взять его за руку.

Рука Тэхёна тёплая и мягкая, в отличие от его мертвецки холодных пальцев. Этот контраст даёт им обоим пощёчину. Тэхён, ошарашенно приоткрыв рот и расширив глаза, смотрит на его руку поверх своей, а Бомгю мнётся, чувствуя себя ещё более глупо, быстро дёргает руку обратно, мгновенно вспыхнув от стыда, и выбегает из комнаты.

— Бомгю, стой!

Он не останавливается. Он думал, что так Тэхёну станет легче, но сделал только хуже. Себе уж точно. Как теперь смотреть ему в глаза? Вроде бы он не сделал ничего ужасного или страшного, но внутри всё свербит и клокочет, заставляя лицо покрываться испариной от обрушившегося стыда.

Лучше бы про него снова написали гадость, чем вновь испытывать это чувство, заставляющее все его внутренние ржавые шестерёнки начать оживать.