То, что ко мне прилетел гость, никак не освободило меня от работы. Пока Элу спал, я хотел успеть всё шумное и на холоде, но не получилось. Мы с Тайаром должны были наколоть дров на кухню, но Тайар особо не торопился, а я не хотел рубить всё сам. Постепенно мы скатились в препирательства, кто больше работает, и кто должен работать больше. Переболтать Тайара не вышло, в способность Элу спать аж до обеда я поверить не мог, пришлось работать одному.

А потом Тайар вернулся бегом и очень резво взялся за дело. Я удивился, но промолчал, чтоб не сбить его настрой. Едва мы разбили последние чурбаки, подбежал Кес, оглядел дрова, попытался несколько моих поленьев пнуть в сторону Тайара, но был остановлен окриком Элу:

— Кес, не жульничай! Я всё вижу!

— Так нечестно! — взвыл Тайар. — Я только приступил!

— А кто тебе мешал работать, не отвлекаясь? — пожал плечами Элу, подходя поближе и тоже осматривая дрова. — И кто заставлял соглашаться на пари?

— Но…

Элу ехидно улыбнулся.

— Элу…

Элу улыбнулся еще более ехидно.

— Ладно, ты выиграл, доволен?

— Еще нет, — улыбка Элу стала совсем уж неприличной.

— Ладно, что ты хочешь?

— Еще не знаю, — мечтательно протянул Элу, и обернулся ко мне: — Морион, тебе еще что-то надо делать? Дрова носить?

— Нет, их мелкие отнесут. Пойдем, — я повёл его в мастерскую мастера Сога. Кес и Тайар отправились следом, на ходу пытаясь выпытать у Элу, что он придумал. Потому что помочь в мастерской они мне не смогут.

— Выиграл я, а не Морион, — безмятежно отозвался Элу. — И о таких вещах я помню долго, бесконечно долго. И воспользуюсь выигрышем, когда сочту нужным.

В мастерской меня ждали уже расчерченные шкуры, будущие сапоги. Я прихватил их, инструменты, и мы так же, всей компанией направились в наши покои. Пока дошли, Элу получил от Мии кувшин с горячим чаем, с которым он и продолжил обниматься. Опять замёрз. Кесу с Тайаром Мия вручила мешок орехов, корзину для скорлупы и корзину для ядрышек. Потом догнала, и вручила еще один набор корзин.

— Так я хоть знать буду, какой раззява оставил скорлупу среди ядер, — предупредила она. — И лично надеру ему уши, а потом отдам на расправу Нортону!

Да, предусмотрительно, в прошлый раз от выпечки плевался весь клан, Хасси даже зуб сломал, хорошо, что молочный. Только всё равно не поможет, братья обязательно что-то пропустят, а что-то и нарочно друг дружке подкинут. А Нортон за это навесит дополнительной работы, братья и ее запорют, а Нортон за это навесит… Вот, Тайар уже что-то подкинул Кесу.

— Элу, а почему ты ничего не делаешь?

Элу удивлённо посмотрел на Тайара:

— Наверное, потому что я гость.

Я решил сделать вид, что не услышал от Тайара вопиющей неучтивости. Я не Грайз, нудить о хорошем воспитании и правильном поведении не стану. Если Тайар не сообразит, что ляпнул, значит, совсем дурак, такого не научить. Если сообразит – сам сделает выводы.

— А дома ты что делаешь? — продолжил допытываться Тайар.

— Сплю.

— А еще?

— Ем. Иногда.

— Ну а еще?

— А что там еще делать? — искренне удивился Элу.

Я попытался представить его за колкой дров. Воображение не справилось. До этого мы с Кесом месили тесто, Тайар носил зерно на мельницу и муку в кухню. Элу, если что и носит, то только чушь, ее же и мелет. Ну и официальные приглашения с не менее официальными отказами. Да, он будущий дипломат, но так и я – будущий целитель, а от повседневной работы эта «будущность» меня не освобождает. Понятно, что какие-то обязанности у него есть, но говорить о них он не хочет.

— Элу, ты ведь маг, — Кес принёс переписанные конспекты. Пока он ходил, в его корзине появилось еще несколько скорлупок. — Здесь очень много непонятного.

— Я практик, не теоретик, — но конспекты взял. — Ого, и список вопросов! Но я хоть почитаю, о чем умные тайне пишут.

Элу погрузился в чтение, мы – в работу.

— Кес, кто автор этого конспекта? — нарушил тишину Элу. — Мне надо знать, на всякий случай. Я таких побаиваюсь, они, как правило, первыми жрать кидаются.

— Что? — не поняли мы.

— Не «что», а «кого». Кого увидят, — Элу разлёгся на диване, закинув ноги на спинку, томно потянулся. Я поспешно перевел взгляд на нож. Вырезать медленно, аккуратно и внимательно, на союзке любой дефект будет заметен.

— А что не так с автором конспекта? — уточнил Кес.

— Без фантазии он, и смотрит на магов как на… Либо ты их съешь, либо они тебя. Несколько… ограниченный взгляд. Почитать можно, но слепо верить всему не стоит. Запитаться от кого угодно можно, если уметь. Даже от непробудившихся. И «земля» из «схемы подпитки» не выпадает. Насильно от «земли» можно только по морде получить, это да, но вот добровольно «земля» может много отдать. Не знаю, правда, как там с получением. Автору этого конспекта «земля» даже по морде дать поленилась.

Элу повозился, на этот раз сворачиваясь в клубок, кутаясь в плащ. Я накинул на него одеяло, подержал ладонь рядом со лбом. Жара вроде нет, хорошо. Элу на мои манипуляции не обратил никакого внимания, а вот задумчивый взгляд Кеса меня насторожил. Элу сверился со списком вопросов.

— Связь… Ну, не знаю, как объяснить. Взаимодействие. Вот вы с Тайаром. У вас родственная связь. Вы дружите, это тоже связь. Вы вместе что-то делаете, это рабочая связь. И если вы еще и высокоуровневые маги, оба, то эти связи могут давать много разных эффектов… Когда отец дома, я чувствую, где он находится, и в каком настроении. Тетя всегда чувствует, когда я в неприятности попадаю, и спешит на выручку.

Элу говорил ровно, спокойно, а меня затрясло от ненависти. Я отложил нож и начал тщательно сравнивать на одинаковость парные детали. Нет, в таком эмоциональном состоянии лучше не работать, точно что-нибудь испорчу.

— Разрыв, — озвучил Элу следующий вопрос. — Лично не сталкивался, но видел. Внезапная смерть или что-то такое же мощное и страшное. Тихая смерть от старости такого эффекта не даст, магия у старых угасает. Так вот, разрыв… Хуже разрыва только сверхновая.

Тут Элу замолчал надолго, а меня вдруг накрыла тоска.

— А подробнее? — не выдержал Тайар. — Чего пихаешься?

Кес и Тайар молниеносно обменялись тычками, перешедшими в полушутливую потасовку. Я взглянул на Элу. Потянулся, сжал его руку. Элу вымученно улыбнулся, покачал головой, ушел в водную.

Кес и Тайар успокоились, вернулись каждый к своей работе. Я захлёбывался беспричинной тоской. Опять «пробуждение», будь оно пять раз покусано? Приступ закончился, а вскоре вернулся Элу, дрожащий от холода, с мокрыми волосами и покрасневшими глазами. Очень хотелось сбегать на кухню, заварить для Элу чего-нибудь успокаивающего, но любопытство удерживало на месте. Не так уж и часто Элу рассказывает что-то о своей жизни, пусть и опосредованно. Хоть и понятно, почему не рассказывает. Ничего приятного и веселого, а принять даже сочувствие – он слишком горд.

— Разрыв, — ровно сказал он, — это когда сидите, мирно беседуете, и вдруг собеседнику становится не до беседы, он разделяет агонию кого-то очень близкого. И сразу или через несколько дней уходит следом. Не обязательно, конечно, но часто. А сверхновая – когда всплеск такой, что маг сгорает в собственной магии. Выжить может, но… — Элу замолчал, часто моргая.

— Кто? — очень тихо спросил Кес, и я понял, что он опять соображает быстрее всех, но тактичность безнадежно запаздывает. А меня опять накрывает, наверное, пора заварить успокаивающую смесь. Мне. И Элу, ему всегда нужно. И остальным не помешает, может, перестанут лезть не в своё дело.

Элу сделал сложный жест и ушел в медитацию. Наверное. Я заглянул в спальню, откопал мешочек с травяной смесью и щедро высыпал всё прямо в кувшин, с которым недавно обнимался Элу. Долил холодной воды из водопада и поставил на жаровню. Дольше, чем на кухне, но уходить не хочется, и спешить некуда.

— Лотта, — Элу, не открывая глаз, повесил картинку той юной Кассиль, что мы видели на ярмарке. — Сверхновая, «огонь».

Некоторое время мы сидели молча. Что тут скажешь? Были бы мы с Элу одни, я бы обнял его. Как ни странно, на этот раз среагировал Тайар. Он просто положил руку на плечо Элу.

— Мы все тебе сочувствуем, — сказал он. Элу притянул его поближе, уткнулся лбом в плечо. Тайар заметно смутился, но вырываться не стал. Картинка таяла. На ней Лотта выглядела гораздо милее, чем на ярмарке. Без агрессивно подкрашенных глаз, в простой домашней одежде, с мечтательной улыбкой.

— Всё, я в порядке, — бледно улыбнулся Элу. Огляделся, заглянул в кувшин, бросил в него какой-то каст. — Вода нагрелась.

Я тоже заглянул в кувшин.

— Дождемся кипения.

Элу бросил в кувшин еще один каст, и вода забулькала. Очень хотелось уточнить, как именно в собственной магии сгорела Лотта, потому что то, что нарисовало воображение, может приходить в кошмарах. Но тревожить Элу болезненными воспоминаниями не стоит, да и ответ может оказаться страшнее воображения. Даже целительского. Я молча разлил отвар по кружкам.

Видимо, вопрос, как сгорает маг, мучил не меня одного. Кес с сомнением поболтал отвар в кружке.

— Элу, я знаю, что я скотина бесчувственная и лезу куда не надо, но как это – «сгорела»? В огне?

Элу молчал. Когда мы поняли, что объяснений не будет, он начал рассказ, запивая каждую фразу.

— Огненные – как Дети Моря. Между спокойствием и неуправляемой яростью – пара мгновений, как солому поджечь. В ярости огненные выходят на пик мощности, у каждого он свой. Сверхновые идут за пределы.

Я несколько раз выходил на уровень, равный сверхновой, но осознанно и контролируемо. Это ритуал с кучей условий. Среди условий – четкое понимание происходящего. Знание, как и куда применить полученную магию.

Настоящая сверхновая вспыхивает, не соображая, что происходит, на чувствах, эмоциях, инстинктах. У сверхновой есть только цель. Нет возможности здраво прикинуть риски, пути и варианты действий. Безопасно для себя использовать магию и выйти из сверх-уровня. Или опыта не хватает. На высшем уровне и без сверх-режима реальность искажается. Сверхновые очень редки, записей о них мало. В записях стихию указывают, огненные гибнут почти всегда, «воздух» и «вода» – по-разному. Лотта вышла против другого огненного, высокого уровня. На сверхновой она перебила его по мощности, но в опыте проиграла. На пол упало два мага, но опытный отделался обмороком, а Лотта умерла. Ее собственная магия перегрела мозг. До сих пор не знаю, мог ли ей помочь, я не успел даже сообразить, что происходит.

Элу замолчал, а я вспомнил Лотту на ярмарке, «моё сердце занято». И понял, против кого она вышла и почему.

Тайар сходил в спальню, вернулся с бутылкой.

— Лотта погибла как воин, помянем ее как воина.

Что в бутылке – знал только Тайар, и только он отхлебнул осторожно.

— Где ты ЭТО взял?! — просипел я.

— Это полагается закусывать, — сообщил Элу, кашляя и вытирая слёзы.

Кес молча хватал воздух. Тайар гордо вздернул подбородок:

— Да, я умею добывать интересные вещи. А вы просто пить не умеете.

Хорошо, что здесь нет никого из старших!

Я всё-таки сбегал на кухню, утащил немного хлеба и колбасы.

— Зачем перед обедом аппетит перебивать? — возмутилась Риса.

— Уверяю тебя, ничего аппетиту не сделается, мальчишки жрут, как стая диких крысок, — ответила ей Мия.

Надо же, мы – стая диких крысок. Да того, что я взял, одной крыске на один зуб! А нам на закуску. Мы еще выпили, на этот раз осторожно. Элу рассказал немного о Лотте, уже без слез.

— Стихии, — сухо зачитал Кес очередной вопрос. — И кто из нас кто. И почему тут такие невнятные определения?

Элу улыбнулся, слабо, но вполне искренне.

— Ты сейчас выглядишь, как лужа с родником. «Вода» пробуждается. У Тайара иногда искры проскакивают, он огонь, почти уже горит. Морион и Грайз оба темные, «земля». И оба выглядят не так, как должны бы, только у Грайза совсем немножко неправильности, почти обычная земля, а на Мориона кто-то что-то нехорошее повесил, сковывающее. Прямо поверх ваших клановых оков. У вас тут полно таких, с замурованной магией. Пересохшие родники, потухшие очаги, окаменевшая земля, затхлый воздух. Вы с Тайаром пока что самые живые. И Агата. Она тоже почти пробудившийся родник.

— И что нам делать? — Кес сверился со списком вопросов.

Значит, моя магия кем-то замурована, причем дважды? Интересно, кем и когда?

Элу пожал плечами:

— Смотря что вам надо. У тебя конспекты для низших и для высших. Сравни, сделай выводы, ты ведь умнее, чем показываешь.

— Безумие или замурованная магия? И лучше всего посередине, да? А как это зависит от меня? Элу, ты на этой шкале где?

— Немножко за гранью, — спокойно ответил Элу. – Как и весь клан Кассиль. И я не знаю, как вам с Тайаром не замуроваться, сами способы ищите. Мне кажется, Сэль специально выбрали гасить магию. Не те поколения, что сейчас, а те, что уже ушли. Быть низкоуровневыми безопаснее, хоть и скучнее.

Кес обстоятельно сделал пометки в конспекте, задал ещё вопрос.

— Элу, а в чем выражается твое безумие и как ты собираешься с ним бороться?

— Кес, а ты точно Сэль, а не Минну? Мне моё безумие безумием не кажется. Это весь остальной мир стукнутый. Но я знаю, что за гранью, у меня полно магов в окружении, чтобы точно указать мне мой уровень и место на шкале. Пока я понимаю, где нахожусь, есть шанс не свалиться еще дальше. Сдвинуться ближе к середине у меня если и получится, то только с возрастом и опытом, но шансов на это не так и много. Среди моих родственников-высших улетевших за грань больше, чем балансирующих. Мне неприятно об этом говорить, поэтому закроем разговор. Тем более, нас на обед зовут.

Едва Тайар вышел, Кес тут же поменял корзины местами и поспешил следом. Элу придержал меня за руку, и мы чуть не забыли, что куда-то собирались идти.

После обеда Элу еще немножко посидел с нами, пока Грайз его не прогнал. Вернее, не прогнал, о чем-то пошептался с ним.

— Обязательно передам, но ты с ней поосторожнее, — предупредил Элу. — Девы Кассиль – все ведьмы, каждая по-своему.

И Элу улетел, а я, как всегда, начал считать дни до следующей встречи или следующего бала, как повезет.

***

— Мор, ты спишь?

— Кес, вьёсс, что ты здесь забыл? Уже не сплю. Чего приперся?

— Поговорить.

— Чего?!

— Ничего! — Кес исчез.

Пару мгновений я лежал, тупо моргая, потом вскочил, одеваясь на лету. Кес не успел дойти до своей спальни.

— Пойдём на кухню? — предложил я.

Кес кивнул.

Угли в печи еще тлели, я подбросил щепу, раздул огонь и поставил греться воду.

— Ну? Зачем меня разбудил?

— Потому что только ты поймешь и не осудишь.

Что?! Что такое Кес собрался мне сказать?! Он такой же, как я? Только не это! Мироздание, пожалуйста, только не это!

— Ну или хотя бы выслушаешь и не осудишь, — продолжил нагнетать Кес. Я мысленно пошел вешаться. Грайз нас съест. Особенно меня, хотя я вообще ни при чем. — Я понял, что не хочу быть воином, мне это неинтересно. То есть, интересно, конечно, но куда интереснее знать, как устроен мир. Да, я ищу по всем кланам книги, читаю их. Я даже в Минну…

Кес запнулся, я перевел дух. Благодарю тебя, Мироздание!

— Мне сказали, что ты помогаешь книги делать, — кивнул я. — Из всех Сэлей ты считаешься самым умным.

Кес опустил голову. Смутился, что ли?

— Умным, да, — прошептал он. — Но я не могу понять даже, что со мной происходит. Я читал те конспекты по пробуждению, но читать и ощущать – это не одно и то же. Я меняюсь, а мир вообще рассыпается, я не знаю, что делать, и от этого мне страшно.

Ага, значит, Кеса накрыло. Я пошел к полке со специями, привычным жестом выудил из дальнего угла мешочек с успокоительным сбором, заварил. Интересно, Тайара накрывает? Если да, то как он справляется? Сцепив зубы, потому что настоящим мужчинам не пристало просить помощи? Еще и на Тайара тратить драгоценные запасы мне откровенно жаль. Себе налил кипятка, просто посидеть за компанию. Кес подозрительно понюхал отвар.

— Если ты рассчитывал на выпивку, будить надо было Тайара, а я целитель, и тут успокаивающие травы. Проверены на мне, пей, не бойся.

— Я думал, себе ты всегда вкусное завариваешь.

— Себе я завариваю эффективное. Не кривись, изначальный вариант не мог пить даже я.

Кес подул, сдувая всплывшие травинки, осторожно отхлебнул.

— Помнишь, Элу говорил про замурованную магию? Я не хочу. И сходить с ума не хочу. Не знаю, чего я боюсь больше. Скажи, тебе не страшно каменеть?

— Кес, ты нашел чем заморочиться. Не каменею я.

— Но Элу говорил…

— Элу вообще болтает без умолку, и почти всё время — откровенную чушь.

Мы помолчали.

— Те оковы, что лежат на тебе поверх «всеобщей сэльской скованности» – это обет молчания? Я же помню, когда-то ты живее был.

— Не знаю! — наверное, я сказал это слишком резко, у Кеса такое выражение лица появляется, когда он разгадывает головоломную историю прежде, чем автор сам ее раскрывает. Но я правда не знаю. И сам обет, его формулировку, я тоже не могу ни с кем обсуждать.

— Мор, я нашел описание магов «экстра», их еще называют «вне рамок». Им многое безразлично. Как принято, традиции, мораль. Они соблюдают только то, что удобно и выгодно им самим. И еще они не могут лгать. Ложь нарушает что-то в их восприятии мира, и они сваливаются в безумие. Они в безумие по любому поводу летят, но ложь – самый надежный, особенно если лгать себе. И Элу не лжет, если правильно спросить. Даже чушь он мелет только такую, чтоб все понимали, что это чушь.

— Зато как виртуозно он может уходить от ответов даже на самые безобидные вопросы!

— Так и спрашивать надо умеючи. Я читал про логику, правду тоже можно подать так, чтоб никто не поверил. И чего-то недоговорить. И от ответа уйти. Оказывается, в разговоре, как в драке. То есть, как в поединке. На каждый прием есть встречный. Я обязательно научусь. Но еще можно прямо спрашивать. И просить честно ответить. И то, надо смотреть, как собеседник отвечает. И потом разгадать его ответ. Например, я спросил про мораль, Элу сказал, ему на мораль плевать, а на этику – нет, но я плохо понимаю, чем они отличаются.

— А я – и подавно.

Мы еще помолчали.

— Магом «экстра» я не стану, мне мой разум слишком дорог, — сказал вдруг Кес. — И «высший» уровень тоже слишком опасен. Остается понять, как стать средним.

— А как стать высшим ты понимаешь? — удивился я. — Это просто?

— Я спросил у Элу, как он стал магом. Я думал, он перескажет то, что я испытываю, и мне станет понятнее, чего ожидать. А он сказал, через слияние с корнями.

— Что?!

— Слияние с корнями, — повторил Кес. — Я бы не решился. А если б Истинный Тайне его поглотил?

— Элу улетел в безумие до того, как стал магом! Как он до такого додумался?!

— Мор, ты хороший вопрос задал, до слияния с корнями действительно не каждый додумается. Наверное, у него были задатки для высшего, с ними он и улетел за горизонт. Не могли же его силой в слияние отправить, даже для Кассилей это слишком!

Я представил, и понял, что успокоительное нужно и мне. В корнях оставляют мертвецов. К корням уходят умирать высшие маги и некоторые средние. В слияние с корнями уходят сошедшие с ума. Добровольно или нет – я не знал и не хотел знать. И очень не хотел знать, как и почему к корням понесло Элу.

Кес сполоснул чашку, поставил ее на полку.

— Всё, спасибо, я успокоился.

Зато меня сейчас накроет! Но я только кивнул Кесу, и мы разошлись по спальням.

С тех пор Кес то пропадал где-то целыми днями, то не вылезал из гостиной, конспектируя книги по магии, которые ему удавалось выпросить в других кланах. Иногда он зачитывал непонятно-занудные фрагменты, пытаясь подключить нас к обсуждению. Грайз равнодушно пожимал плечами, намекая, что Кес мается дурью. Мы с Тайаром откровенно скучали, книги были рассчитаны на пробудившихся и уже что-то умеющих. Как освоить магию по книгам, мы понять не могли.

Я пытался учиться целительству, но успехами похвастать не мог. Во всех книгах я искал ответ, что творится с Элу, как еще ему можно помочь, остальное не казалось достойным внимания. Сосредоточиться не получалось, пробуждение магии накрывало всё чаще и разнообразнее. Однажды мне приснилось, что я шелкопряд, и безуспешно пытаюсь выбраться из кокона. Я еще не завершил превращение, но выбираться надо срочно, пока меня не сварили. Потом два дня ощущал себя недобабочкой-недогусеницей, беспомощной, безнадежно опаздывающей. И на все вопросы, обращенные ко мне, я мог лишь пожимать недоразвитыми крыльями и беспомощно разводить лапками.

Кес иногда будил меня, и мы сидели на кухне, распивая успокаивающие отвары с забористым алкоголем, который Кес тащил у Тайара, а тот, в свою очередь – у наставника. Где берет алкоголь сам Хальт, никто не знал, в нашем клане делали только вино, и того – совсем немного.

Темы для бесед становились всё более странными. Кес искал смысл жизни, Мироздания и всего остального, меня интересовала одна-единственная жизнь, но говорить об этом я мог лишь окольными фразами, через целительство и учебу, не называя имени. Вряд ли мы вообще слышали друг друга, но и эти подобия разговоров помогали не сходить с ума от одиночества.