На часах девять утра. В Харрикейне взошло солнце и вовсю светило, слепя глаза. Была середина мая, и немногочисленное население городка уже ходило в легкой летней одежде.
К низкому белому зданию подошла среднего роста девушка со светлыми волосами, собранными в высокий хвост и вздернутым розовым носиком в веснушках. На ней были белая футболка, черные джинсы и бежевые кроссовки. Зеленые глаза её глядели с радостью и нетерпением.
— С добрым утром!
Девушка быстро обернулась и увидела молодого парня, который подошел к ней и встал немного поодаль, устремив взгляд на вывеску с красной каймой и лампочками по краям:
«Место Пиццы Фредди Фазбера»
Пока парень рассматривал пиццерию, девушка в свою очередь рассматривала этого незнакомца, одетого в обыкновенные черную толстовку и синие джинсы. Невысокий, худощавый. Плоское вытянутое лицо с острыми чертами, длинным прямым носом и темно-карими глазами. Черные короткие волосы были тщательно причесаны и уложены.
Парень обернулся к ней и улыбнулся:
— Извини пожалуйста, если напугал… Мое имя — Льюис. Я буду работать здесь. Кассиром. — Он неловко хихикнул. — Ну а ты?
— Ничего страшного. — Девушка улыбнулась в ответ. — Я Ванесса. Я тоже здесь буду работать, но охранницей.
— На дневной смене? — Льюис наклонился слегка вперед, в его глазах было видно беспокойство. — Или… На ночной?
— На дневной, — нахмурилась и ответила Ванесса, недоумевая, почему ее новый коллега так обеспокоился и задал этот вопрос.
— Тогда хорошо, — вздохнул Льюис, его выражение лица вновь стало беззаботным и веселым. Он зевнул, выпрямился и долго потянулся. Сунул руки в карманы и наклонил голову набок. — Ты раньше уже бывала в этих заведениях? Как работница или посетительница?
— Возможно, когда-то в детстве была, — задумалась Ванесса, прижав кулак к щеке. — Да, точно, была! Тогда был мой девятый день рождения. Аниматроников было трое. Фредди, Бонни, и, эта, как ее звали-то, она еще с кексом была…
— Курица Чика, — подсказал Льюис. — У кекса тоже было имя. Его звали Карл.
— Да, да, Чика! Они были меховыми и такими пушистыми — так и хотелось погладить… Был еще Фокси, но я его ни разу не видела. В Пиратской Бухте вечно стояла табличка о его неисправности, и шторки были задернуты. — Девушка вздохнула. — Я редко бывала в пиццериях Фредди Фазбера и им подобных. Но очень хотела. Часто мечтала, что, когда вырасту, буду ходить туда если не каждый день, то хотя бы каждую неделю… — Ванесса вздохнула и печально улыбнулась. — Какой наивной глупышкой я тогда была.
— Но теперь-то ты будешь сюда ходить каждый день — пиццерия и по выходным работает тоже! Тем более что всем работникам гарантирована бесплатная пицца. Поэтому же ты хотела ходить в пиццерию каждый день, верно? Не считая, конечно, аниматроников. — Льюис хихикнул.
— Да, пицца всегда была первоначальной причиной моей приязни к этому месту, — усмехнулась девушка. — Аниматроники — это конечно неплохо, но мне не нравился Бонни, хе-хе… Я считала его жутким.
— Да-а, его много кто считал жутким… — пробормотал Льюис, отведя взгляд в сторону.
Тут он почуствовал себя так, словно ему медленно сворчаивают шею, а в глаза запускают червей.
— Эм, знаешь, ха-ха, я часто боялся своей же игры. Особенно меня пугал Бонни.
— Да ты что? Правда? *смех*
— Да, это так! Он мне правда снился в кошмарах.
— Понимаю, мне тоже.
— Особенно, конечно, Той Бонни?
— О, так ты знаешь, да?
— Конечно, знаю! Но меня пугал именно Бонни из первой части…
— Льюис? Хэй, Льюис? — Ванесса осторожно тронула Льюиса за плечо. — Все хорошо?
— А? — Парень вздрогнул и обернулся к блондинке. — Д-да, все в порядке, я просто кое-что вспомнил… Вспомнил, да.
Вдруг белые жалюзи на окнах быстро поднялись вверх, яркий солнечный свет проник в огромное помещение, и Ванесса с Льюисом увидели внутренность пиццерии: три сцены — большая прямоугольная, такая же, но поменьше и небольшая круглая — все были закрыты плотными занавесами. Дощатый пол сверкал, как и черно-белый шахматный неизменный кафель на стенах. Везде были развешаны гирлянды из бумажных звезд. На столах были разложены блестящие колпаки и разноцветная одноразовая посуда.
Жалюзи поднял парень в фиолетовой одежде с густыми черными волосами. Бледное лицо его озарилось улыбкой, едва он увидел за окном застывших от восторга ребят, и парень опрометью бросился к красным дверям пиццерии. Ванесса и Льюис услышали стук упавшей на пол доски, шум поворачиваемого в скважине ключа и звон замка. Еще миг — и двери распахнулись, на пороге стоял их запыхавшийся работодатель. На полу лежала доска, служившая засовом, и огромный замок.
— Ванесса Адамс и Льюис Доукинс! Рад вас видеть. Что же, — Майкл Афтон широко улыбнулся и сцепил руки в замок на уровне груди, — ваш график я вам уже прислал на почту. Форму сейчас принесу. Официально пиццерия откроется через десять минут. Заходите, можете присесть куда-нибудь, сию минуту приду! — Майкл подобрал с полу доску и замок и сбегал в помещение, на двери которой висела табличка «Кладовка».
Ванесса и Льюис присели на два стула с большими пятиконечными звездами на спинках и переглянулись. Оба молодых человека страшно волновались, одновременно предвкушая радость работы в этом прекрасном месте.
Спустя пару минут Майкл вернулся и отдал работникам пакеты с формой, параллельно инструктируя:
— Там два комплекта, чтобы пока одна была в стирке, другую вы могли бы надеть… Можно надевать сверху на обычную одежду, форма не жаркая. По некоторым числам будет приходить проверка, и тогда вы обязательно должны будете прийти в форме — это я вам тоже пришлю. В остальные дни, если вы забудете или не успеете надеть форму, я вас не буду слишком ругать, она нужна в основном для того, чтобы вас можно было легко узнать среди толпы. А бейджики у вас должны быть обязательно и всегда, без них никак!
В пакетах же лежали и бейджики. Льюис стянул через голову толстовку, под которой была серая футболка, и надел коричневую широкую тонкую футболку и прикрепил на нее бейджик со своим именем. Ванесса последовала примеру Льюиса. Штаны и второй комплект остались в обоих пакетах нетронутыми.
— Мистер Афтон? — Ванесса встала со стула и начала расправлять одежду. — А как именно эту форму надо стирать?
— Ванесса, пожалуйста, обращайся ко мне по имени, — со вздохом произнес Майкл. — Либо как «мистер Шмидт», хорошо? Я… Не очень люблю свою фамилию, и в принципе, у нас в пиццериях принято было друг к другу обращаться по имени… Форму эту можно стирать как обычную хлопковую одежду — то есть, гладить и класть в стиральную машину можно.
Ванесса не очень поняла, почему Майкл попросил обращаться к нему по имени, но кивнула и поблагодарила. Мало ли, почему человек фамилию не любит. Много может быть причин.
— Отлично! Так, Льюис, инструкция лежит прямо на кассовом аппарате, там все легко, не волнуйся. Ванесса — кнопка экстренного вызова полиции вот здесь. Вроде бы все. Вопросы есть? — Адамс и Доукинс покачали головой — нет, вопросов нет. — Чудно, тогда я вас оставляю. Удачи!
Майкл подобрал со стола кипу документов, нажал на кнопки поочередно возле каждой из трех сцен и скрылся в кладовке, захлопнув за собой дверь. Занавесы сцен начали медленно подниматься.
Льюис поглядел ему вслед, обернулся к Ванессе и протянул ей ладонь.
— Можешь звать меня Давко.
— Хорошо, Давко. Я Несс, — пожала ему руку Ванесса и улыбнулась.
***
— Пап, долго еще?
В комнате было и так светло, так еще света добавляли и искры от сварки.
— Да, Бетти, долго.
Моток проводов с зеленым глазом покачнулся на столе и чуть не рухнул на пол, но ему удалось удержать равновесие и усесться поудобнее.
— Пап, здесь так тесно и скверно.
— Лиззи, потерпи, еще немного осталось. — Уильям поднял «забрало» и включил лампу, оглядывая свою работу. Вздохнул. Еще немного… И я соберу тебя обратно. — Я понимаю, как тебе плохо. Держи себя в руках.
— Если бы они у меня еще были, — с тоской протянула Бетти, и единственный ее глаз на тот момент накрылся металлическим веком, оглядывая свое «тело». Комок проводов, не превышающий пятидесяти сантиметров в длину. Передвигаться неимоверно трудно.
Прошло еще десять минут, и Уильям наконец отложил инструменты в сторону.
— Пришло время перенести тебя в новое тело.
Афтон с трепетом подобрал связку металлических трубок с ремнантом Элизабет в свои ладони в грязных тканевых перчатках, поднес к открытому настежь отсеку эндоскелета и бережно положил внутрь. Захлопнул крышку, сварил ее края и перенес эндоскелет на поверхность разгоряченного металлического стола.
Вопль девочки послышался отцу как сквозь ком ваты; Уильям сосредоточился на прозрачных трубках, обвивавших эндоскелет, по которым быстро потекла жидкость, меняющая цвет от светло-сиреневого в блестку до грязно-серого в черных ошметках. Едва ремнант достиг апофеозного бурого оттенка, Уильям выключил нагрев «духовки» и перенес эндоскелет на холодную до инея столешницу. Ремнант остыл и принял бесцветную форму.
— Чудно, — вздохнул Уильям и повернул тумблер диска на груди эндоскелета. На секунду возник высокий резкий звук, и картинка изменилась — теперь на столе лежала девочка с розовым бантом в рыжих волосах, в розовой рубашке, бархатной голубой юбке, черных ботинках и разных носках: один голубой, с солнцем, другой фиолетовый, с пасхальным кроликом.
Девочка глубоко задышала и медленно открыла глаза — сперва бездонные черные с белыми яркими точками, они быстро превратились в ярко-зеленые. Увидев отца, Элизабет приподнялась со стола и нерешительно обняла Уильяма худыми бледными руками. Тот обнял ее в ответ.
— Лиззи, слушай меня внимательно и не перебивай, — начал быстро-быстро шептать ей на ухо Уильям, — наш старый друг, Генри, хочет меня с тобой и своей дочерью прикончить. Почему именно, скажу позже. Он открыл пиццерию, которая на самом деле является ловушкой. Он достал все мои дневники и записи насчет ремнанта, и теперь знает, как нас с тобой убить. Наивный, глупый идиот… Наша с тобой задача — не откликаться на его зов. Не выходи из дома, не выходи из этого подвала. Иначе тебе и мне конец. Нам нужно сделать свои копии, чтобы Генри подумал, будто мы и впрямь решили прийти по его приглашению. Ты будешь делать Разрушенную Цирковую Малышку, я — Разрушенного Спрингтрапа. Можешь навешать на свою детку подслушивающих устройств, чтобы знать, что творится в пиццерии, чтобы знать, куда, если что, мы могли бы убежать отсюда. Не беспокойся, это не трудно, я помогу тебе со всем. Главное, чтобы в твоей фальшивке было как можно больше деталей от твоего старого тела. Чтобы Генри поверил твоей фальшивке. — Уильям поглядел в глаза Элизабет и погладил ее по щеке. — За непослушание накажу позже, у нас мало времени. После того, что произойдет с этим хламом, мы можем потом задуматься и о нормальной жизни. Поняла?
— Да, я поняла, — прошептала Элизабет и вновь обняла отца. — Ты будешь гордиться мною, папочка!