Уже стемнело, магазинчик, и уютная забегаловка возле заправки были ярко освещены огнями. Хидан допил свою пепси, скомкал банку и забросил ее в урну. Еще два часа, и они, наконец, приедут в новый город.
Хидан немного постоял на улице, а потом сел в машину.
Младшая сестра снова разнылась: она устала от долгой поездки, и даже новые серии «Dora the Explorer» не могли заставить ее вернуться в авто. Мать гуляла с ней вокруг заправки, чтобы ее успокоить.
Телефон загудел: друзья, оставленные в Югакуре, слали ему сообщения, но у Хидана не было настроения им отвечать. Он выключил звук, и бросил мобильник на приборную панель.
Хидан вытащил из кармана коробок спичек, потряс им в воздухе.
Спички тихо шуршали внутри, Хидан смотрел на улицу через ветровое стекло. Мать с сестрой стояли у торгового автомата и покупали там сладости.
— Если ты что-нибудь выкинешь на новом месте — я тебя убью, — сказал он, убирая спички в карман.
Ответом ему была тишина. Но не молчание. Его слушали. Хидан не оглянулся, когда позади себя почувствовал знакомое соседство. Он сотни раз ощущал это своим затылком.
Хлопнула дверца машины, Цунаде села за руль.
— Дан, изь…ми киселадку, — сестра устроилась на заднем сиденье и протягивала ему «Твикс».
Хидан пошутил про то, что у него скоро «слипнется жопа», они засмеялись, машина тронулась с места.
Тяжесть в затылке постепенно ушла.
***
Дейдара шел домой через территорию заброшенного мотеля. Грянула оттепель, под ногами хлюпала грязь, моросил мелкий дождь. На Амегакуре обрушился циклон, ветер усиливался, по радио передали штормовое предупреждение. Ему позвонила бабка и велела как можно быстрее возвращаться домой.
В школе опять нагрузили домашкой, и чем больше Дейдару затягивала вся эта рутина, тем сильнее в нем росло чувство протеста. Хотелось выкинуть что-нибудь эдакое, запоминающееся, чтобы все раскрыли от удивления рты и долго обсуждали во всех подробностях, как он, Дейдара совершил…
Из заброшенного мотеля донесся смех, а вскоре из низкого, покрытого трещинами здания вышла группа парней.
Дейдара скривился, но бежать было поздно — его заметили. При других обстоятельствах они бы обменялись приветствиями, взаимными подколами и разошлись. Если бы в этой компании не было Учихи Саске.
Но он там был, и это в корне меняло дело. С Учихой у Дейдары было такое же противостояние, как у Тентен с Темари, очередную стычку которых он недавно наблюдал в «Бризе».
Саске как магнит притягивал к себе людей. Девчонки вокруг него вились толпами, и Дейдара не понимал почему — в его внешности не было ничего выдающегося. А то, что он вел себя, как мудак наоборот должно было их отталкивать, но нет. Очередная девочка-камикадзе решила признаться ему в своих чувствах, и была публично осмеяна.
Парни старались держаться с ним в одной компании. Никто не назначал Саске главным. Но никто и не оспаривал его лидерства, и Дейдару ужасно злило, что кучка людей почувствовала вожака в этом высокомерном ублюдке.
Не поддался этому дьявольскому обаянию только Какузу, чем заслужил от Дейдары беззвучное уважение.
— Че ты тут шляешься? — Саске окинул его уничижительным взглядом. — Думаешь, если ты смылся с тусы, то я все забуду?
Дейдара стиснул зубы.
Туса.
Там-то все и началось, на этой проклятой вечеринке. Он видел, что Саске тогда изрядно подвыпил, видел, как он добавлял себе в стакан «веселые таблетки». Дейдаре тоже предлагали, но он отказался. Он не любил вечеринки — ему на них было скучно. Но шататься по городу в одиночестве ему было еще скучнее, поэтому он пришел.
Он стоял у стены, покачиваясь в такт музыке, когда Саске подошел к нему и толкнул. По-настоящему толкнул, с такой силой, что Дейдара впечатался боком в стоявший у стены шкаф.
Дейдара не понял, что случилось: секунду назад к нему подошел Учиха, и вдруг его отбросило к противоположной стене. Он врезался в шкаф, плечо пульсировало от боли. Когда он хотел сказать Саске, не стесняясь в выражениях, кто он такой, и куда ему с такими приколами пойти, тот неожиданно ухватил его за грудки и прижал к стене.
— Ты думаешь, я слепой, да? — лицо Дейдары обдало несвежим дыханием. — Я прекрасно вижу, как ты смотришь на моего брата. Хочешь лечь под него, да? — колено Саске уперлось Дейдаре между ног. — Почувствовать его руки на своем теле? — Когда Саске попытался просунуть ладонь под кофту Дейдары, тот не выдержал, и ударил его прямо в челюсть.
Саске отшатнулся, Дейдара отпихнул его в сторону, выкрикнув: «Пошел к черту!» и выбежал из дома в чем был, не обращая внимания на то, что его кто-то зовет.
Его лицо все еще горело от клокочущей внутри злости и возмущения.
А еще от стыда.
Ведь Саске только что высказал вслух то, что Дейдара надеялся спрятать в своем подсознании даже от самого себя.
Дейдара не боялся драки: они с Саске были примерно в одной весовой категории, и Дейдара сам бы начистил Учихе хлебальник. Но сейчас Саске был не один, а с группой поддержки. Если он расскажет им о случившемся на тусе, это вызовет бурю насмешек, и вся компания решит «навалять педику».
Нужно срочно как-то выкручиваться, но сбегать нельзя, иначе репутация ссыклища ему обеспечена. Угораздило же его встретить Саске именно здесь!..
— Нашел себе нового парня? — ухмыльнулся Учиха, подходя ближе. — А то старый-то — выпилился.
Дейдара стиснул зубы: Саске говорил о Ли. В классе Рок Ли не любили, он был мишенью для насмешек, мальчиком для битья. При чем Ли не понимал этого, и все грубые слова в свой адрес и откровенные издевательства, он воспринимал как попытку подружиться. Дейдара видел, что этот парень не в порядке: на любое оскорбление он реагировал с улыбкой на лице, позволяя остальным мутузить себя дальше.
Однажды Ли упал возле «Бриза», кто-то из парней поставил ему подножку. Он нелепо растянулся перед входом, под дружный смех и улюлюканье Учиха хотел на него помочиться. Когда Саске расстегнул штаны, Дейдара налетел на него, чтобы вправить мозги. Ну не мог он пройти мимо, или поддаться стадному чувству и испытывать радость от унижения других.
Этот случай аукался ему до сих пор.
— Что ты несешь? — Дейдара ощетинился. Лучше не спорить, а все отрицать, выставить Саске перед всеми дебилом. — Прокурил последние мозги, и рассказывает тут сказки, а вы и уши развесили, — он обвел взглядом собравшихся.
Саске и остальные подошли ближе, вынуждая Дейдару отступить. Дейдара смотрел на одноклассников, ища поддержки: Шикамару, Киба, Шино…
Вы же нормальные ребята, что вы увязались за этим Учихой?!
Дейдара поскользнулся на скользкой земле, не удержал равновесия и свалился в бассейн. Небольшой бассейн, в форме боба, который никто не додумался оградить или закрыть на зиму брезентом. Он плюхнулся в тухлую воду, на дне бассейна плавал разный мусор.
Парни заржали, кто-то достал мобильник и стал снимать происходящее.
Пальто промокло, штаны тоже напитались вонючей жижей. Дейдара, чертыхаясь, встал, и искал взглядом, как выбраться из облицованной голубой плиткой ямы. Лестницы, разумеется, не было, а пока Саске здесь, никто из смеющихся придурков ему и руки не подаст.
— Черт! Черт! Черт! — бормотал он, ища взглядом пути к спасению. Скоро парням надоест смотреть, как он мечется, они начнут швырять в него всякий мусор, или Учиха предложит им что-нибудь похуже.
Послышался приближающийся собачий лай, компания засуетилась, решив, что это охранник. Показав напоследок средний палец, Саске вместе с остальными поспешил смыться.
Дождь усиливался, мимо бассейна пробежало что-то быстрое и темное. Раздался свист, и пес, громко гавкнув, вернулся к хозяину.
— Не сочти за грубость, но сейчас не время купаться, — к краю бассейна подошел высокий старшеклассник.
Дейдара знал этого парня: он был приятелем Сасори и старшего брата Саске.
Сасори с Итачи выпустились в прошлом году и уехали из Амегакуре. Кисаме был на год младше, поэтому доучивался здесь, завершая школьную программу — он уже в выпускном классе.
Кисаме наклонился над бассейном, и протянул Дейдаре руку. Дейдара ухватился за нее, и, наконец, поднялся на поверхность.
— Спасибо, — поблагодарил он, отряхивая одежду от прилипших к ней листьев.
— Это они тебя туда столкнули? — спросил Кисаме, кивком показав на лаз в заборе, через который все обычно попадали на территорию мотеля.
— Я сам упал, — недовольно отозвался Дейдара. Ни к чему Кисаме знать, из-за чего у них с Саске конфликт.
— Сам — так сам, — Кисаме не стал спорить, но по его тону Дейдара догадывался, что он все прекрасно понял.
Ветер сорвал с головы Кисаме капюшон, открывая сбритые виски и отросшую на правый бок черно-синюю челку. Дейдара не успел разглядеть его лицо: неожиданно из кустов выскочила здоровенная псина со стоящей дыбом черной шерстью.
Она была огромной, с горящими глазами и держала в зубах тяжелую палку.
Дейдара шарахнулся в сторону, а Кисаме остался спокойно стоять. Он не сразу сообразил, что собака его: только когда пес подбежал к нему, виляя хвостом, Дейдара заметил у Кисаме в руках поводок.
— Жесть, вот это он у тебя здоровый, — Дейдара осторожно приблизился, по-прежнему недоверяя дружелюбному виду псины.
— Бельгийская овчарка, — ответил Кисаме, цепляя к ошейнику поводок. — Грюнендаль. И это — она, ее зовут Самехада. Обычно мы тут гуляем, пришли, а здесь ты, — Кисаме взглядом указал на бассейн. — Идем ко мне, обсохнешь. Я живу близко, — он махнул рукой в сторону ряда домов, расположенных вдоль побережья.
— Да ну, — Дейдара поморщился от того, насколько он сейчас был жалок. — Я…
— Будет шторм, — Кисаме не дал ему договорить, указывая на неспокойное море. Ветер усиливался, волны яростно разбивались о берег. — К тому же, у меня твоя куртка, которую ты забыл дома у Чоджи, как раз заберешь.
— Зачем ты ее взял? — возмутился Дейдара. — Я потом бы за ней пришел! — ложь, но гордость не позволяла признать, как сильно его коробило случившееся в тот вечер.
— Я звал тебя, но ты не остановился, — Кисаме закатил глаза. — Твои вещи оказались бы на помойке раньше, чем ты бы за ними вернулся, — поводок натянулся, Самехаде не терпелось сорваться с места. — Идем, иначе нас смоет ливнем!
Дейдара снова хотел отказаться, но пролетевший мимо пластиковый стул заставил его изменить решение.
***
Гости прибыли поздно вечером. Какузу уже собирался лечь спать, когда услышал в коридоре шаги и незнакомые голоса. Кажется, среди них была маленькая девочка. Утром он не пересекался с новыми жильцами, и весь последующий день тоже. Они поселились в противоположном крыле дома: там находились гостевые комнаты, и примыкающие к ним ванная и туалет.
Но их невидимое присутствие все равно ощущалось. Повар теперь готовил на шестерых, горничные на этаже появлялись чаще. Иногда до комнаты Какузу долетали возмущенные вопли подростка и уставший, женский голос.
— Скажи ей, чтобы к себе ушла, а то она опять мне всю кровать обоссыт!
— Хидан, хватит! Это было всего один раз, на старой квартире! Больше она так не делает.
— Ну, мам!..
Это страдальческое: «Ну, мам!» Какузу слышал в разных вариациях чаще всего. И с каждым разом у него все сильнее росло любопытство. Хотелось посмотреть на этого бедолагу, которого прессует мамаша и младшая сестра.
Сам он был единственным ребенком в семье, а его мама умерла из-за болезни, когда он был маленьким. Он совсем ее не помнил. Больше отец ни с кем не сошелся, если у него и были другие женщины, то Какузу об этом ничего не знал.
Сейчас он чувствовал себя весьма замысловато, от того, что был втянут в чужую семейную зону, и наблюдал за ней изнутри.
Какузу отложил книгу и прислушался: голоса были совсем близко. Девочка что-то проговорила, но он не смог разобрать слов. Зато ее брата было прекрасно слышно:
— Ну, все, укатился! Нам нельзя туда заходить! Играй с теми, что остались.
Какузу вышел из комнаты. Дальше по коридору была спальня отца, но он не слышал, чтобы тот сегодня из нее выходил. По воскресеньям он всегда вставал на несколько часов позже.
Хидан с сестрой стояли на лестнице. Он с Какузу были практически одного роста, и на этом все сходства заканчивались.
Хидан был бледным, пепельные волосы были кое-как зачесаны пальцами назад. В широченной толстовке и потертых джинсах он напоминал Какузу незаконченную копию Курта Кобейна.
Его сестренка, завидев Какузу, тут же прижалась к ноге Хидана, пряча лицо. И Какузу не понимал: то ли она конкретно его испугалась, то ли она со всеми незнакомцами вела себя так.
— Что случилось? — спросил он, подойдя ближе.
— Да эта пиздося, — Хидан кивнул на прижавшуюся к его ноге девочку, — катала по коридору свои шарики, и один из них закатился в ту комнату, где у вас кабинет или типа того.
— …дося, — повторила за ним сестра, не понимая, что означает это слово.
На первом этаже располагались кухня, большая гостиная, комнаты для прислуги и отцовский кабинет. По прибытию гостям, конечно, сказали, что дом в их полном распоряжении, кроме той части здания, где работал отец.
— Я ей говорил, чтоб она одна тут не лазила, но эта козявка смылась из спальни, пока я зубы чистил, — Хидан недовольно покосился на сестру.
— …ик… ився …атать, — девчонка на мгновение отклеилась от ноги брата, и произнесла несколько невнятных слов.
— Что она говорит? — Какузу в недоумении смотрел на Хидана.
— Рассказывает, как шарик укатился, — вздохнул Хидан. — Она раньше хорошо разговаривала, но потом перестала, — взгляд Хидана на мгновение потускнел, он провел ладонью по собранным в хвост волосам девочки. — Это Кагуя, ей в августе будет четыре.
— У меня тоже день рожденья в августе, пятнадцатого, — ответил Какузу, слишком поздно сообразив, что собеседнику безразлична эта информация.
— О, в один день с малой, — хохотнул Хидан, и Какузу перестал чувствовать прежнюю скованность. Знакомство, наконец, состоялось.
— Я принесу ее игрушку, — Какузу вспомнил, что он тоже хозяин дома, и на него отцовские правила гостеприимства не распространяются.
***
Ветер свирепо молотил лысыми кронами, пронизывал до костей и хлестал в лицо моросящим дождем.
Дейдара с облегчением прошел под крышу, радуясь, что теперь колючие дождевые капли не смогут его достать.
Самехада принялась отряхивать от воды шерсть, подняв тучу брызг.
— Сейчас свет, наверно, отключат, — Кисаме вытирал лапы собаки выцветшим полотенцем, глядя, как под потолком мигала лампочка.
Дейдара стянул промокшие ботинки и отсыревшее пальто, которое, похоже, теперь не спасет даже химчистка. Вновь позвонила бабка, и сквозь прерывающуюся связь и помехи Дейдара сказал ей, что он остался у друга переждать непогоду. Не дав ей закончить тираду о вездесущем Сасори, который, в отличие от него, всегда был ответственным, он завершил звонок, и убрал телефон в карман влажных, липнувших к телу джинс.
— Тут у нас, типа кухня, — Кисаме стал показывать ему комнаты. — Если хочешь, есть, то вот, — он кивнул на стоявшие, на плите кастрюли.
На кухне современная техника располагалась по соседству со старомодным буфетом и резными шкафами в стиле 50-х. Через кухню была натянута бельевая веревка, на которой сушились внушительного размера мужские трусы.
— Черт, извини за такой вид, — Кисаме, смутившись, стянул одежду с веревки. — Это отец сегодня спешил на работу и не убрал, — он занес белье к нему в комнату. — Ну, замечательно, — протянул он с сарказмом, когда над их головами погас свет.
Дейдару разобрал смех от того, насколько все это было нелепо, и он, отфыркиваясь, сказал Кисаме: «Забей!»
Спустя несколько минут возни в руках у Кисаме оказалась зажженная газовая лампа.
— Ливень будет поливать где-то час, не больше, — Кисаме подбросил поленья в камин, рядом с которым, на своем потрепанном лежаке, спала Самехада.
На каминной полке стояли рамки с фотографиями многочисленной родни Кисаме, начиная от старых, черно-белых снимков и заканчивая современными.
— Близнецы? — спросил Дейдара, указав на снимок, где Кисаме стоял в компании двух одинаковых парней. Он никогда не видел близнецов вживую, и ему было ужасно интересно, каково это: иметь собственного двойника.
— Нет, — Кисаме покачал головой, — погодки. Мангетсу старше, — он указал на лицо парня, стоявшего справа.
Гостиная была настолько обычной, что ее обстановка стерлась у Дейдары из памяти сразу, как только он прошел в комнату Кисаме.
— Твоя куртка вон там, — Кисаме поставил лампу на стол, и кивнул на сверток, лежавший в потертом кресле.
Дейдара ответил: «окей», и огляделся, осматривая комнату, в желтоватом свете лампы. Простая мебель, как и везде — шкаф, кровать, письменный стол. На прикроватной тумбочке поблескивали пузырьки из темного стекла и блистеры от таблеток.
— Ты болен? — Дейдара удивленно вскинул брови, глядя на кучу лекарств.
— Это от кожных заболеваний, прыщи и все такое, — Кисаме недовольно поморщился. — Сейчас стало намного лучше, а раньше на лице был настоящий ад. Иногда мне казалось, что проще было бы обмотать его бинтами, облить бензином и поджечь, чем вылечить, — он косо усмехнулся.
Хоть Кисаме и свел все к шутке, Дейдара почувствовал себя виноватым в том, что лишний раз напомнил ему, как сильно он ненавидел себя в тот период. Кто его тянул за язык, зачем он вообще сует нос не в свое дело?!
А вот Сасори никогда бы не стал задавать таких бестактных вопросов, тут же отчитал его в голове голос бабки.
Потому, что Сасори плевать на других, мысленно ответил ей Дейдара.
Он подошел к столу. На нем стоял покрытый царапинами ноутбук, стопки книг — также, как и у него дома, да и у любого ученика из их школы. Зато на стене было кое-что необычное.
Дейдара с любопытством рассматривал газетные вырезки и приколотые к стене куски карты. Его взгляд все время выхватывал из газетных статей одни и те же фразы:
…без вести…
…найдена мертвой…
Вырезки крепились по бокам от большой фотографии женщины. Темно-русые волосы струились по плечам, в изумрудном платье на пуговицах, она улыбалась в камеру, и ее глаза сияли также, как бусы «морские камешки» у нее на шее, украшенные по центру золотистой звездой.
— Кто это? — спросил Дейдара, потихоньку подмечая на снимке знакомые черты. — Твоя сестра?
— Нет, — Кисаме покачал головой. — Моя мама.
Дейдара удивился тому, как молодо на снимке выглядела женщина, и хотел отвесить несколько комплиментов, когда Кисаме неожиданно произнес:
— Пятого марта 2016 года ее убили.
— Прости… мне жаль, — пробормотал Дейдара, ошарашенный этой новостью.
— Да все нормально, — отмахнулся Кисаме непринужденным голосом, как наверняка делал до этого сотни раз. — В полиции нам сказали, что это несчастный случай, но я в это не верю. У мамы был первый разряд по плаванью. Она не могла утонуть.
***
Какузу спустился вниз, и быстрым шагом добрался до кабинета отца. Он не запирал его на ночь, чтобы утром горничные могли там прибрать, а все важные документы хранил в громоздком, старомодном сейфе с дисковым механизмом.
Он по привычке постучал, но ему никто не ответил, дверь была приоткрыта. Какузу прошел внутрь.
Все было на своих местах: массивный стол, тяжелые шторы, книжные шкафы из дорогих пород дерева.
На стене висел огромный семейный портрет: первый владелец этого особняка со своими сыновьями.
Сенджу Бутсума был управляющим лесопромышленного комплекса в районе Амегакуре, ответственного за переработку и заготовку древесины. Он сколотил свое состояние на вырубке леса. Сейчас его бизнес по-прежнему процветал, отец планировал расширять предприятие.
Маленький, розовый мячик-попрыгунчик закатился под стол. Какузу отодвинул массивное кресло, и вытащил его. Выбираясь из-под стола, он задел макушкой лежавшие на краю бумаги, и те, с тихим шелестом, посыпались на пол.
Он беззвучно выругался, и принялся собирать их. Какие-то договора, длинные Excel-таблицы, Какузу сгребал документы в одну кучу, когда ему на глаза попался старый чертеж.
Это был особняк, в котором они сейчас жили, только комнат в нем было гораздо больше. Странно. Может, это одна из первых моделей здания? Отец говорил, что дед сам спроектировал этот дом, особняк возводили по его чертежам. Какузу достал из кармана мобильник и сфотографировал чертеж. Разберется с этим позднее, лучше быстрее убраться отсюда. Отец всегда был добрым, и никогда на него не кричал, но Какузу не хотел, чтобы тот видел, как он роется в его бумагах.
Последний лист был грязной, выцветшей ксерокопией. Какузу не обратил бы на него внимание, если бы взгляд не зацепился за имя, напечатанное жирным шрифтом прямо посреди документа.
Пульс подскочил, ладони вспотели, на несколько секунд он завис с открытым ртом, не в силах в это поверить.
Руки у него дрожали, у Какузу не с первого раза получилось сфотографировать на мобильник документы об усыновлении.
***
— Я собрал все случаи исчезновения людей в Амегакуре, — Кисаме ткнул пальцем в свою коллекцию вырезок. — Первый громкий случай — исчезновение трехлетнего ребенка у старого маяка почти тридцать лет назад. Потом было затишье на пятнадцать лет, а затем начали исчезать женщины, — Кисаме провел пальцем по выстроившимся в ряд фотографиям пропавших. — Их тела так и не нашли, и полиция считает, что это были «добровольные» исчезновения. Типа, женщины просто уехали, устав от жизни в маленьком городе. Только тело моей матери нашли в порту: во время прилива ее выбросило на берег. В полиции считают, что она упала с мостков в воду, когда возвращалась с работы, и не смогла всплыть на поверхность. Ее одежда и украшения исчезли, но полиция утверждает, что их украли бродяги, которые и нашли на берегу тело.
— Какая ужасная история, — пробормотал Дейдара, не зная, что еще сказать. Что вообще принято говорить при таких обстоятельствах? Тут даже идеальный Сасори бы растерялся. — Ты… считаешь, что все эти случаи между собою связаны? — он обвел взглядом стену.
— Конечно! — глаза у Кисаме загорелись азартом. — Взгляни на их фото, — он подошел к Дейдаре вплотную, и смотрел на стену поверх его головы.
Дождь в окно стучал все сильнее, будто в дом кто-то ломился. В комнате становилось душно из-за растопленного камина. Дейдара чувствовал, как одежда на его теле высыхала, шея потела из-за распущенных волос, и он собрал их в хвост на затылке. Он отращивал волосы нарочно, чтобы злить бабку, и подчеркивать различия между ним и Сасори.
— Твой хвост длиннее, чем у моей собаки, — усмехнулся Кисаме, отплевываясь от попавших в рот волос. Дейдара успел забыть, что он так был так близко, его увлекло разглядывание фотографий.
Незнакомые женщины смотрели на него со стены. Улыбчивые, в красивых нарядах, с уложенными волосами, в газетах печатали их лучшие фото.
Разрез глаз, прическа, телосложение…
— Они… они как сестры, — попытался объяснить Дейдара замеченное им сходство.
— Да, они все похожи, — подтвердил Кисаме. — Но полиция в упор не замечает это сходство. Они не хотят признавать, что здесь, в Амегакуре, прячется серийный убийца!
***
Какузу вышел из отцовского кабинета в смешанных чувствах. Мысли в голове путались, он до сих пор не мог понять, как относиться к своим находкам. Может, это ошибка, и все эти бумаги совсем не то, чем кажутся?.. Но если существует копия свидетельства об усыновлении, значит, где-то есть и оригинал. Например, надежно заперт в отцовском сейфе. А если это подделка, то зачем отцу заниматься подобным?..
Где-то здесь притаился обман, и Какузу очень хотелось докопаться до истины.
Он медленно шел по ступенькам: судя по голосам, возле лестницы велась оживленная беседа.
Так и есть: отец вышел из своей спальни, и, сев на корточки, знакомился с Кагуей, которая отвечала что-то непонятное, выглядывая из-за ноги брата.
— В августе будет четыре года? — Хаширама округлил глаза в притворном удивлении. — Да ты совсем большая!
Хидан снова выступал в роли переводчика. Из-за откушенного заусенца, на большом пальце возникла ранка, и он периодически слизывал с нее кровь, глядя куда-то мимо отца, кивая и отвечая, когда от него это требовалось. Похоже, его напрягало присутствие хозяина дома, но он боялся показаться невежливым.
Хидан понял, что дело плохо, когда Какузу возник в коридоре. Он видел это по ее лицу. Впервые в его жизни она волновалась, что не сумеет произвести впечатление. А не наоборот.
Какузу выглядел потрясающе. Так, будто никогда не знал унижений. Так, будто девчонки, которым он обещал перезвонить, всегда ему отвечали. Так, будто никто и никогда не причинял ему зла. И отец всегда его любил. И никакой Джашин не было и в помине.
Когда Какузу спускался по лестнице, Хидан рванул зубами кусок кожи на большом пальце.
— Ну, ты и скотина, Хидан! — Джашин отшатнулась от лестницы, обхватив ладонью укушенный большой палец. — Он был таким милым. Я просто хотела познакомиться с ним, — она обиженно поджала губы.
— Уйди, — прошипел Хидан, вытащив из кармана коробок спичек.
В ее глазах промелькнул страх. Джашин боялась боли.
Но любила причинять боль другим.
— Ухожу, ухожу, — со смехом ответила она, и попятилась в темноту коридора. — Какой же это прекрасный дом! — она закружилась, раскинув руки в стороны.
Ее отросшие волосы отливали серебром, подол ее черного сарафана, покрытый алыми кляксами, взлетал вверх, оголяя бледные бедра.
Мимо нее прошел отец Какузу. Завязалась непринужденная беседа, Хидан все смотрел как Джашин, танцуя, удалялась по коридору. Эта бледная сволочь была красивой, и она прекрасно знала об этом.
Хидан даже мог бы ее полюбить, не будь Джашин… собой.
Какузу протянул сестре Хидана потерянный шарик, та схватила его, с сильным заиканием выдав «спасибо».
— Я смотрю, вы уже подружились, — отец расплылся в улыбке. — Когда погода наладится, вы могли бы прогуляться по городу, да, Какузу? — он протянул руку и взъерошил ему на голове волосы, своим привычным, отцовским жестом.
Какузу еле сдержался, чтобы не отшатнуться. Он кивнул, и, пробормотав что-то про домашнее задание, скрылся у себя в комнате. Достал из кармана мобильник и открыл фотографию документа об усыновлении. Как проверить, настоящий он или нет? И что ему делать, если выяснится, что отец ему на самом деле не отец?
Хаширама производил впечатление честного человека, но Какузу был уверен — если он спросит прямо о найденном документе — то в ответ услышит ложь. Судя по датам — усыновление состоялось, когда Какузу едва исполнилось пять. Если документ подлинный — то, как долго Хаширама собирался молчать? Какузу шестнадцать, он уже не ребенок, и имеет право знать о своих настоящих родителях!
А если подделка, то для чего это нужно, какая от этого выгода?..
Он открыл на лептопе гугл, но не успел ввести в поисковую строку «усыновление» — в дверь постучали.
— Слушай, — на пороге стоял Хидан, смущенно заведя руку за голову, — я могу пока потусить у тебя? Малая опять мультики смотрит, у меня уже Дора головного мозга! — он засмеялся. Прежде, чем Какузу успел ответить, Хидан неожиданно серьезно добавил: — Ты в порядке? Выглядишь так, будто только что забил сваю.
— Что сделал? — не понял Какузу, пропуская Хидана в комнату.
— «Забил сваю» — это у нас в Югакуре так говорят, когда человек раскурил косяк, или принял дозу, — пояснил Хидан, забираясь с ногами на постель Какузу. — Иногда это означает типа потрахаться с кем-то, — Хидан поморщился, поняв, что сболтнул лишнего. — Хреново выглядишь, в общем, — он разгладил на большом пальце пластырь. — Можем пойти на цоколь вечером, если дождь прекратиться. Только надо дождаться, когда предки вернутся, а то малая за нами увяжется.
Хидан жил в мире жаргона и условных обозначений. Гулять у него означало «пойти на цоколь», а сестру он называл «малая», «козявка» и «эта пиздося». Ни от кого в Амегакуре Какузу не приходилось слышать такого раньше. Сам Какузу не был ханжой, и тоже мог выругаться, но у Хидана это превращалось в целый ритуал.
— Так… я могу типа, тебе чем-то помочь? — спросил Хидан, закончив рассказ о «югокурских приколах».
Какузу растерянно смотрел на него. Он не отказался бы от поддержки, но они с Хиданом знакомы всего пару часов. Можно ли ему доверять?..
— Если у тебя что-то личное, то ок, я не лезу, — Хидан поднял ладони вверх в примиряющем жесте. — О, ты тоже ее читаешь? — оживился он, увидев свежие тома манги на полке.
Искренность Хидана подкупала, Какузу не мог противостоять его обаянию. К тому же у них похожие вкусы. Так себе аргумент, но Какузу в тайне надеялся, что Хидан — это и есть тот самый настоящий друг.
— Обещай, что никому не расскажешь, — Хидан и Какузу столкнулись взглядами. Не стоило напирать на нового знакомого с такой звериной серьезностью, но Какузу предпочитал смотреть в глаза тому, кто задает вопросы, это позволяло сохранять ему ощущение контроля.
— Зуб даю, никто ничего не узнает, — заверил его Хидан. — Будь спок — я могила.
***
Серийный убийца. В Амегакуре — серийный убийца. Само словосочетание казалось неправдоподобным и даже смешным. Откуда в их дыре взяться серийному убийце? Серийный убийца — это что-то оттуда, из больших городов и новостей по телевизору.
— У нас маленький город, — с сомнением проговорил Дейдара. — Как можно совершить столько преступлений и не попасться? — он еще раз обвел взглядом снимки, насчитав на них восемь жертв. — И все эти женщины… как он их похищает, что никто ничего не замечает? Они же кричат, зовут на помощь, сопротивляются, в конце концов!
— Маленький город как раз и удобен тем, что можно спрятаться у всех на виду, — ответил Кисаме. — Никто не подумает что твой порядочный сосед — серийный убийца. А на счет того, как он их ловит, у меня есть одна теория, — Дейдара удивленно повернулся к нему. — В газетах про это не написали, но в интернете, в сообществе, посвященному пропавшим, некоторые свидетели рассказывали, что не за долго до исчезновения, соседи слышали громкий детский плач.
— И что? — Дейдара нахмурил брови. — Может, это их ребенок ревел, что тут такого?
— Там плакал младенец, а пропавшие женщины либо бездетны, либо их дети уже достаточно выросли, — продолжил Кисаме профессорским тоном. — Конечно, все это выглядит как очередная городская легенда, — вздох, — но, на мой взгляд, убийца мог использовать запись детского плача, чтобы заманить своих жертв в ловушку. Естественно, эту версию критикуют: есть книги, и даже фильм, где убийца использует такой прием. Но ведь это легко повторить и в реальной жизни, смерть не всегда оригинальна.
Дейдара задумался. Версия Кисаме имела разумное зерно: даже он не прошел бы мимо, если бы, например, из кустов раздавался плач ребенка. Но он до сих пор не мог поверить, что здесь, в Амегакуре, кто-то безнаказанно мог убивать женщин почти десять лет.
В самом верху, на стене висели материалы о недавно пропавших ребятах — Ино, Какаши, и Конан.
— Ты был с Конан в одном классе? — спросил Дейдара, вспоминая девушку с высокой прической, которая смотрела на него с фотографии.
В воздухе уже отчетливо чувствовалось приближение лета и каникул. Все ученики ходили, предвкушая долгожданную свободу, учителя тоже немного оттаяли, поддавшись этой магии последней весенней недели. Рок Ли оставалось жить один год и семь месяцев, но сейчас ни он, ни окружающие об этом еще не знали. Ли беззаботно висел на турнике вниз головой, и никому на школьном дворе не было до него никакого дела.
Дейдара подошел к актовому залу — там проходили репетиции перед предстоящим концертом, посвящённому концу учебного года и грядущему выпуску. Сасори готовил декорации для школьной постановки, и он принес брату краски, которые тот попросил его купить по дороге в школу.
Он приоткрыл дверь, и смотрел в щель, как брат сидел за столом перед сценой и чертил на большом листе картона. Рядом стоял Итачи, и что-то объяснял, показывая на колонны по бокам от сцены.
Итачи был другом и одноклассником Сасори. Он был добрым, всегда интересовался, как дела у Дейдары, когда приходил к ним домой, чтобы заниматься вместе с братом. А еще в нем была какая-то странная, ни на что не похожая красота, которую Дейдара даже не мог себе объяснить.
Волосы, скулы, линия плеч, походка… Все в нем было настолько ладно, что хотелось смотреть на него, не отрываясь. Временами Дейдаре казалось несправедливым, что ворчливому Сасори достался такой друг.
Итачи начертил ладонью петлю в воздухе, и они оба засмеялись. Дейдара удивленно смотрел, как его вечно хмурый, недовольный брат, смеялся над шуткой.
«Как ты это делаешь, Итачи?», хотелось спросить у него Дейдаре. Ни одна даже самая остроумная шутка рассказанная Дейдарой не могла заставить этого хмыря-Сасори улыбнуться, а Итачи развеселил его всего парой слов!
Итачи подошел к сидящему за столом Сасори, упер ладони в столешницу по бокам от него, и уткнулся лицом в его волосы.
Дейдара почувствовал, как кровь приливает к щекам. Столько нежности было в этом жесте, столько…
— Что-то интересное показывают? — спросила, подошедшая к дверям старшеклассница, кокетливо улыбнувшись.
Дейдара понял, что спалился, и был готов провалиться под землю от стыда. Если Сасори узнает, что он за ним подглядывал…
— Заходи, не бойся, я ничего им не скажу, — девушка подмигнула ему и подтолкнула к входу.
Дейдара прошел в актовый зал, прижимая к себе пакет с красками, все еще смущенный тем, что его поймали с поличным.
— Привет, Дейдара! — Итачи улыбнулся, и помахал ему рукой.
Живот слегка заныл от его взгляда. Дейдара поприветствовал его в ответ, испытывая сильное желание, сделать так же, как Итачи несколько минут назад.
Обнять его, и уткнуться лицом в его темные волосы.
— Да, мы вместе учились, — подтвердил Кисаме. — Жаль, что с ней это произошло, и с тем мальчишкой тоже. Надеюсь, мы узнаем правду о том, что с ними на самом деле случилось раньше, чем я стану полицейским.
— Ты собираешься поступать в полицейскую академию? — удивленно спросил Дейдара. В его окружении это был первый человек, которого заинтересовала данная сфера.
— Есть такие планы, — Кисаме косо улыбнулся. — Надеюсь, получится, там большой конкурс.
— Ты крут, — без преувеличения ответил Дейдара. Кисаме для него был по-настоящему крутым, по сравнению с липовым авторитетом Саске, или идолоподобным Сасори. У него были четкие цели и он, не стесняясь, рассказывал о своих увлечениях. Кисаме был из тех смельчаков, «тот, кто не со всеми», кто игнорировал школьную иерархию, и не пытался примкнуть к какой-либо социальной группе: «элита», «зубрилы», «отверженные». Кисаме не боялся быть собой. — Удачи тебе с этим!
— Спасибо, — дыхание Кисаме обожгло шею, он по-прежнему стоял совсем близко.
Дейдара посмотрел на фотографию Ино. Она висела рядом с остальными пропавшими женщинами, хотя была совсем на них не похожа.
— А почему ты поместил снимок с Ино сюда? — спросил Дейдара, рассматривая лицо девушки. — Она ведь другая.
— Она, действительно не похожа на типаж, который выбрал убийца, — согласился Кисаме. — Ино пропала вечером, и я подумал, что при плохом освещении, в полумраке, блондинку можно принять за другую девушку. Возможно, я не прав, и ее исчезновение не имеет отношения к истории «плакальщика», но…
Дейдара смотрел на дом, в окне которого горел свет. Девушка в белом халате продолжала тщательно расчесывать свои длинные волосы. Дейдара сощурился, не доверяя своему зрению.
Ино?.. Что она там делает? Ее дом в другой стороне. Может, это вообще не она?..
Он зябко повел плечами: не стоило уходить без куртки, но этот ублюдок Учиха…
— Дейдара! Эй, подожди!
Дейдара повернулся на зов, тут же позабыв о девушке, стоявшей у окна.
Дейдара не рассказал полиции, что видел Ино в том доме. Тогда бы ему пришлось объяснять, что он там делал, а ему этого не хотелось. Он вообще был не уверен, что видел именно ее. Было достаточно далеко, он был на взводе, и запросто мог все перепутать.
К тому же полиция установила, что Ино исчезла по дороге на вечеринку, значит, она не могла находиться в том доме, что стоял через несколько улиц от дома Чоджи, в котором собралась туса. И все же…
Может, все-таки рассказать? Хотя бы Кисаме, он уж точно решит, важная эта информация или нет.
Дейдара скосил глаза на пол, глядя на свои босые ступни. Рядом с его ступней, кожа к коже, стояла ступня Кисаме.
Погрузившись в воспоминания, Дейдара забылся, и прислонился к груди стоявшего позади Кисаме. Тот не отходил в сторону, думая о чем-то своем, его дыхание по-прежнему щекотало шею.
Было так странно: говорить о смерти и пропавших одноклассниках стоя вот так, бок о бок.
Ладонь Кисаме легла Дейдаре на плечо. Вторая ладонь последовала за первой. Дейдара еще раз взглянул на висевшие на стене фотографии и передумал.
Ино осталась с ним.
Загудели электроприборы, свет над головой снова зажегся. Дождь кончился, буря утихла.
Дейдара собирался уйти к себе, они с Кисаме прощались дежурными фразами, будто в его комнате ничего не произошло, и их странный разговор так и не состоялся.
— Кисаме, — решил добавить Дейдара, стоя на пороге. — Мне нравится твое лицо. Не сжигай его, пожалуйста.
Он кивнул. А потом Дейдара ушел, унося с собой улыбку Кисаме.