В весёлой компании молодых парней время пролетело стремительно. Хёну сказал, что было бы здорово, если бы у кого-то была гитара и кто-то умел бы на ней играть, ведь атмосфера располагала как никогда. Бомгю признался, что всегда хотел научиться играть на гитаре и после университета обязательно найдёт хорошие курсы и запишется на них. На том и сошлись, что в следующем году с него гитара и аккорды, а с остальных песни.

Однако Бомгю, как-то грустно взглянув на парней, пожал плечами — ему больше не за чем было возвращаться сюда. Родители на днях написали, что заберут бабушку в Тэгу, так как ей одной справляться с хозяйством становится всё труднее. Ёнджун помогал иногда, конечно, но у него была и собственная жизнь. Тэхён коротко улыбнулся — в следующем году его здесь тоже уже не будет. У него появилась новая жизнь, новая работа и новое место жительства. Здесь его больше ничего не держит.

Уголки губ Субина опустились. В его планах не было возвращаться сюда в следующем году. Ему бы очень хотелось, ведь Ёнджун... Он замечательный, невероятно добрый и милый, но Субину жизнь в Сеуле была ближе, хоть здесь он и чувствовал себя молодым, как никогда свободным и диким. Если учесть, что он смог спрыгнуть в озеро, посетил гей-клуб и гонки и целовался с парнем — поступки, которые он никогда бы не совершил, живя своей обычной жизнью в Сеуле. Ему ещё стоило обдумать о своих планах на будущее, ведь без Ёнджуна оно станет снова таким же скучным и серым, как и его прошлое. Кажется, уловив настроение Субина, Ёнджун тоже почувствовал тень грусти от скорого расставания. Им ещё придётся многое обсудить, но Ёнджун уже понимал, что любовь на расстоянии — не лучшая идея. Человеку нужно чувствовать рядом с собой другого человека.

Похоже, только Хёну не ощутил резкой перемены настроения, нависшее в воздухе угрюмой тучкой над хёнами. Он, как самый младший и наивный, уже предвкушал, как будет рвать глотку под мелодичные струны гитары вместе с Ёнджуном, который ещё и неконтролируемо начнёт танцевать.

На счёт тучки. Ночное и чистое небо стало затягивать густыми и тёмными облаками. Ощутив изменение погоды, первым засуетился Тэхён и сказал, что ему уже пора. Вторым ушёл Бомгю, который зевал уже последние полчаса. Затем начал собираться Хёну. Он хотел позвать и старших тоже, но, увидев в их взглядах что-то странное, передумал. В их взглядах читалась немая тоска. Он попросил их не засиживаться и поспешил домой, чтобы не попасть под дождь, если он вдруг начнётся.

— Почему ты больше не с той девушкой? — вдруг спросил Субин, вороша палкой тлеющие угольки, от которых исходил сильный жар, который заставил его лицо зарумяниться.

— Она бросила меня. Сказала, что хочет жить со мной и постоянные вопросы от родителей и друзей вгоняли её в депрессию, поэтому она стала инициатором. Это произошло после нашего посещения клуба. Мне тогда было грустно, но я понимал, что она была права. Я уже привык к тихой и размеренной жизни, что жизнь в Тэгу стала бы мне в тягость.

— Смею предположить, что жизнь в Сеуле принесла бы тебе ещё большую тягость.

Субин не хотел этого говорить, но слова сами вырвались. В его мыслях они прозвучали не так, будто ему было обидно. Он ударил палкой по переливающимся огненным уголькам, и ветер унёс искры вдаль, мгновенно остудив их.

— А ты бы хотел, чтобы я переехал в Сеул? — тихо спросил Ёнджун, беря чужие прохладные руки в свои тёплые.

Его голос мягко обволакивал слух Субина. Тот кивнул и повернулся к старшему:

— Не важно, что бы я хотел. Главное, чего хочешь ты. Хоть раз в жизни, послушай себя и прими правильное решение. Я... не хочу думать о том, что нам придётся пойти разными дорогами, но эти мысли постоянно всплывают наружу, когда этого меньше всего хочется. Давай проведём оставшееся время так, будто у нас есть ещё целая вечность, — горячо и с мольбой в голосе произнёс Субин, надеясь, что они больше не будут поднимать эту тему, иначе сердце невыносимо больно сжималось, будто оно сейчас же остановится.

— Не думай об этом, Субин-и, — Ёнджун тепло улыбнулся и обнял Субина.

Тот крепко обнял его в ответ, растворяясь в чужих объятиях. Ёнджун медленно провёл пальцами по ткани чёрного худи, нащупывая позвонки Субина и, ощущая на своей шее щекочущее дыхание. Субин чуть отстранился, взглянув в тёмные омуты напротив, в которых поблёскивало отражение тлеющих угольков. Рука Ёнджуна дотронулась до горячей щеки парня, и он приблизился к нему за любимым поцелуем. Субин услышал шипение со стороны умирающего костра и почувствовал, как капля упала ему на макушку. Подняв голову, его лицо окропили крупные капли дождя.

— Ещё мгновение назад небо было чистым, клянусь, — проворчал Ёнджун, вставая с места и проклиная испортившуюся погоду.

Они взяли с собой весь мусор и быстро прошли наверх по просёлочной дороге, держась за руки. С каждым их шагом дождь усиливался, а от их одежды не оставалось сухого места. Услышав раскат грома, они перешли на бег. Хёну уже был в своей комнате, когда парни зашли домой и оставили после себя дождевой след до комнаты Ёнджуна. Вспышки молнии освещали комнату на мгновение, но этого хватило, чтобы они смогли увидеть лица друг друга. На них читалась бесконечная нежность, а в тёмных глазах — предвкушение. Они потянулись друг к другу и припали губами друг к другу.

Субин поднял руки, давая возможность Ёнджуну снять с него худи. Сняв с него толстовку, Ёнджун сжал его за талию, сминая мокрую футболку так же, как и его сладкие губы. Субин прижался к Ёнджуну. Его сердце громко стучало по рёбрам, что звук ударов заполонил тёмную комнату, иногда освещаемую молниями. Он негромко застонал, почувствовав губы на ямочке между его ключицами, из-за чего Ёнджун чуть вздрогнул и захотел поскорее избавить от одежды и себя, и парня. Их майка и футболка оказались у их ног.

— Субин-и, ты хочешь этого? — спросил Ёнджун, развязывая шнурки на своих шортах.

— Да, да и ещё раз да, — ответил Субин, помогая Ёнджуну с шнурками.

Лицо Ёнджуна осветила вспышка молнии, и Субин заметил тень радости и желания на чужом лице. В ушах зашумело от переизбытка эмоций. Взволнованное сердце разгоняло по венам безграничную нежность, наполненную теплотой. Субин был уверен в своих желаниях, как и в Ёнджуне. Тот прыжок с высоты стал тому доказательством. Он избавился от страхов и предубеждений, которые мешали ему расслабиться в полной мере. Нижнее бельё Субина опустилось на пол, и он почувствовал на своём теле изучающие пальцы, нетерпеливо и с трепетом касающиеся его холодной после дождя кожи. В почти полной темноте чувства обострялись, воображение рисовало картины не хуже именитых художников, вспышки молний отпечатывали в зрачках лица друг друга и оголённые участки тела, делая друг друга в сто раз привлекательнее, от чего возбуждение нарастало с двойной силой.

Тело Субина превратилось в мягкое желе и с губ сорвался стон, когда Ёнджун опустился на колени и стал покрывать жадными и громкими поцелуями его бёдра, избегая прикосновений к его возбуждению, из-за чего Субин мелко дрожал от напряжения. Ёнджун прикусывал его бёдра, всасывая его тонкую кожу своими пухлыми губами и оставляя яркие и болезненные отметины. Не в силах больше удерживаться на ногах, Субин тяжело опустился на кровать и тут же оказался прижатым Ёнджуном, который не давал никакой передышки. Ёнджун коснулся языком затвердевших сосков и провёл по ним, втягивая их. Субин никогда не ласкал себя таким образом, трогая себя по возбуждённым соскам, поэтому для него это было в новинку, а ощущения были схожи на электрические разряды. Так, по крайней мере, он их себе представлял. Ёнджун прекратил ласки, услышав громкий раскат грома, который был близко, и на вопрос Субина, что случилось и почему он остановился, Ёнджун ответил, что всегда боялся грозы. Субин притянул его к себе, мягко целуя в конфетные губы, показывая, что бояться нечего. Ёнджун заметно расслабился и с громким причмокиванием отстранился от Субина и куда-то вышел из комнаты, но вскоре вернулся с пачкой презервативов и лубрикантом.

Субин устроился поудобнее, у изголовья кровати, наблюдая, как силуэт Ёнджуна оказался над ним, а кровать негромко заскрипела. Ёнджун коснулся своего полувялого члена, чтобы подрочить и надеть презерватив, но его руку перехватила ладонь Субина. Ёнджун убрал свою руку и невольно застонал, когда Субин провёл рукой по основанию, затем потянул вниз крайнюю плоть и начал быстро надрачивать у основания головки, ощущая, как половой орган парня твердеет. Ёнджуну пришлось удерживаться одной рукой за изголовье кровати, чтобы не упасть от этих манипуляций, другой рукой непроизвольно шуршал нераскрытым презервативом. Гроза за окном перестала его волновать. Его волновал сейчас только Субин.

Он коснулся руки Субина, чтобы остановить его, и открыл упаковку, быстро раскатав её по вставшему колом члену. Клубничный аромат лубриканта наполнил комнату, смешавшись с запахом дождя и дыма от костра, исходящего от их мокрой одежды на полу. Он выдавил обильное количество смазки на ладони и растёр её, чтобы разогреть, и провёл по члену. Субин, кажется, всё это время не дышал, вслушиваясь в пошлые звуки, от которых у него всё пробирало внутри и завязывалось узлом внизу живота. Но ему не было страшно. Капли дождя, стучащие по окну, успокаивали, а секундные вспышки молний радовали глаза, позволяя видеть обнажённого Ёнджуна и влюбляться в него снова и снова.

Ёнджун развёл ноги Субина в стороны, Субин почувствовал, как головка члена стала упираться в задний проход и медленно входить в него. Он непроизвольно сопротивлялся, но Ёнджун начал целовать его в губы, избавляя от остатков скованности. Субин постепенно расслабился, чувствуя заполненность с жгучей болью и сладким удовольствием. Ёнджун покрывал лицо Субина поцелуями, медленно двигаясь, чтобы Субин и он привыкли к новым ощущениям. Субин вцепился в плечи Ёнджуна, оставляя на загорелой коже полумесяцы от ногтей, чем сильно напугал старшего. Он хотел остановиться, но Субин попросил его продолжить. Ёнджун чуть не взвизгнул, почувствовав следы ногтей на своей спине. Он хмыкнул, не полностью понимая чувств Субина. Увеличив темп, пальцы Субина снова «прошлись» по его голой спине, оставляя следы уже явные полосы.

— Субин-и, тебе больно? — остановившись, поинтересовался Ёнджун, чуть напрягаясь.

— Нет, мне хорошо, Ёнджун, — ответил Субин, зарываясь пальцами в мокрые волосы парня и утягивая его в поцелуй.

Субин застонал в губы Ёнджуна, от которых у второго вскружило голову. Мокрые волосы липли к лицу, а до этого их прохладные тела горели от близости. Субин, казалось, вконец расслабился и наслаждался процессом, лаская себя и закатывая глаза от удовольствия. Внутри Ёнджуна растекалась тёплая патока, стоило ему на мгновение увидеть лицо Субина и его сведённые от блаженства брови к переносице.

Ёнджун был раздражён после разговора с Хёну. Точнее сказать, не разговором. Его брат не брал трубку, ведь на днях должна была приехать госпожа Ли. А она могла нагрянуть в самый неожиданный момент. Он смазал машинным маслом велосипед Бомгю, чтобы он не скрипел и цепь не выскакивала с каждым нажатием педали. Он успел спрятать велосипед до того, как Бомгю вошёл с радостными криками и повис на шее своего любимого хёна. Он стал тут же болтать о чём-то, но Ёнджун его не слушал, улыбаясь своему мелкому, которого не видел почти целый год.

— Я приехал с Субином! — возбуждённо воскликнул он. — Он очень хороший. Должно быть, вы подружитесь. Ну ладно, хён, иди познакомься с ним, а я возьму из машины наши вещи.

Ёнджун с широкой улыбкой покачал головой — Бомгю всегда был таким: громким, говорливым и энергичным. Раздражение из-за Хёну душило его уже не так сильно. За это можно было сказать спасибо Бомгю. Но по-настоящему его раздражение лопнуло, издав никчёмный писк, стоило ему выйти из гаража и чуть ли не столкнуться лицом к лицу с неизвестным парнем, который зажмурился из-за дисплея телефона Ёнджуна. Ёнджун застыл на месте, наблюдая, как солнечные зайчики запрыгали на чужом раскрасневшемся из-за жары лице. Он быстро убрал телефон в карман шорт, не переставая разглядывать незнакомца.

Парень открыл глаза, и его уши тут же вспыхнули, видимо, растерявшись и смутившись из-за внешнего вида Ёнджуна. Он привык ходить без футболки, и никого это никогда не смущало, но этот городской видимо был слишком нежен, либо слишком застенчив. Однако Ёнджун не мог не сказать, что он был не милым, был буквально воплощением неловкости и очарования. Опомнившись, и чтобы не показаться невежей, Ёнджун протянул руку, чтобы пожать чужую руку, но тут же захотел перемотать время вспять, ведь его рука была грязной. Тщательно вытерев её о шорты, но это почти не дало результата, и он с бьющим по мозгам раскалённым стыдом крепко сжал чужую руку, но в это время уверенно улыбался, будто всё так и должно было быть.

— Чхве Ёнджун, — представился первым он.

— Ч-чхве Субин, — представился в ответ Субин, чуть заикаясь. У него оказался низкий голос и бархатный тембр.

Ёнджун не мог сдержать улыбки. Внешний вид Субина, рюкзак за спиной, кепка, лежащая на голове чуть боком, раскрасневшееся лицо и кончики ушей контрастировали с его красивым и низким голосом. Ёнджун рассмотрел бросившиеся в глаза россыпь мелких родинок, небольшие губы, похожие на бантики, и тёмные, практически чёрные глаза, которые парень опустил, не выдержав зрительного контакта. Субин действительно отличался от местных жителей, от друзей Ёнджуна, и выглядел, как настоящий городской и столичный парень, но был слишком застенчивым. Пока он рассматривал лицо нового знакомого, Субин, почувствовав небольшой дискомфорт, убрал руку. Чтобы тот немного расслабился, Ёнджун спросил первое, что пришло в голову:

— Как тебе у нас? — Ёнджун подумал, что Субин должно быть не видел солнца за всё лето, раз он такой бледный. Вспомнив, что у него в кармане лежала конфета, которая никак не помогала от курения, решил спросить. — Хочешь конфету?

Конфета подтаяла и выглядела, мягко говоря, не очень, и отказ Субина был понятен для Ёнджуна, что он даже расслабился услышав отрицательный ответ. Он быстро закинул конфету в рот, чтобы больше не позориться перед новым знакомым...

Ёнджун вспомнил своё первое впечатление о Субине. Он тогда показался очень милым и очаровательным. Позже Ёнджун изменил своё мнение, но Субин действительно оказался таким, каким казался. Даже сейчас. Ёнджуну даже захотелось включить свет, чтобы рассмотреть выражение лица Субина и снова влюбиться.

С неконтролируемым стоном Ёнджун излился внутрь Субина, но не выходил из него, продолжая плавно двигаться и дыша неровно. Субин излился следом в ладонь, опуская размякшие ноги на кровать и рвано дыша. Ёнджун прилёг рядом с ним на спину, поморщившись от горящих следов на своей спине, затем заботливо вытер Субина салфетками. Он обнял Субина, укрывая себя и его одеялом.

— Как себя чувствуешь? — спросил Ёнджун, чмокнув Субина в мокрый лоб.

— Хорошо, — коротко ответил Субин. — Это было необычно и ярко. Я не знаю, как это объяснить, но это было ярко.

Ёнджун, кажется, понял о чём говорил Субин. Для него это тоже было необычным и интересным опытом. Он почувствовал, как в носу защекотало, он громко чихнул и шмыгнул носом.

— Будь здоров, Джун-и.

🌳🌳🌳

Они оба заболели после того, как промокли под дождём. Субин лежал с температурой три дня. Аджума и Бомгю ухаживали за ним: давали лекарства, сиропы и отвары. За эти дни он почти всё время спал, просыпался лишь тогда, когда нужно было выпить лекарства, заставить себя поесть и сходить в туалет. На четвёртый день ему стало немного лучше, и он узнал, что Ёнджун тоже заболел: очень сильно кашлял и температурил. Самое ужасное было то, что на следующий день нужно было уже уезжать. До последнего семестра оставалось всего две недели, за которые они с Бомгю планировали подготовиться к учёбе. Откладывать было нельзя, ведь заданий было очень много. Промыв нос, Субин надел худи поверх футболки, которую носил несколько дней, нацепил шорты и спустился к Ёнджуну, чтобы проверить его состояние и... попрощаться.

Не так он представлял их последнее времяпрепровождение.

Зайдя в дом, Субин услышал звук работающего телевизора из гостиной, где находился Хёну. Решив его не беспокоить, он украдкой проскользнул к комнате Ёнджуна и постучал по закрытой двери. Ответа не было. Тогда Субин приоткрыл дверь. В комнате было темно и душно. В носу у Субина засвербило, и он чихнул, разбудив больного. Голова Ёнджуна приподнялась. У него был красный нос, усталый вид и растрёпанные волосы.

— Бин-и, — прохрипел он, улыбаясь. — Какой сегодня день недели?

Он сел и откинулся головой к изголовью кровати. Субин присел напротив него с другого края и, опустив голову, произнёс:

— Пятница. Мы завтра уезжаем.

— Понятно, — ответил старший в нос и закашлялся.

На мгновение в комнате наступила тишина, нарушаемая только шмыганьем больных носов и звуками телевизора из гостиной. Всего несколько дней назад они впервые «попробовали» друг друга в этой комнате, а завтра им уже придётся расстаться. На какой срок — никто не мог сказать точно. Возможно, навсегда, на год или на месяц.

Субин боялся этого момента с того самого времени, когда осознал, что влюблён в Ёнджуна. Ему не хотелось плакать или биться в истерике. Ему было просто грустно. Грустно, что так и начавшаяся история подошла к своему логическому завершению. Грустно, что все те счастливые моменты останутся лишь воспоминанием, которые нельзя вынуть из головы, разлить по колбочкам и возвращаться к этим воспоминаниям в самые тёмные и беспросветные моменты жизни. Грустно, что придётся вернуться обратно и продолжить жить так, как будто и не было тех прекрасных дней, заставляющих биться сердце из-за такого по-хорошему простого «как кухонная табуретка» и поразительно доброго человека, как Ёнджун. Это лето подарило Субину вторую жизнь, полную радости, любви и приключений. Он никогда не забудет это лето, пропахшее клубничными конфетами и сигаретами, оставшимися горечью на кончике языка после их первого поцелуя.

— Кашляешь, как дед с сорокалетним стажем курения.

— Ворчишь, как дед с пятидесятилетним стажем.

Субин усмехнулся, обречённо глядя в нездорово блестящие от простуды глаза.

— Отдыхай и лечись, Джун-и, — Субин встал на ноги, неотрывно глядя на Ёнджуна, который жалобно смотрел на Субина. — И не приходи завтра, чтобы попрощаться, пожалуйста.

С этими словами дверь тихо захлопнулась. Присутствие Субина показалось призрачным бредом парня с температурой. Не более.

На следующий день парни выехали примерно в обед, когда было пасмурно и моросил дождь. Будто осень наступила раньше назначенного срока. Субин покачал головой, глядя, как Бомгю наступил в своих матерчатых кедах в лужу, когда направлялся к багажнику, чтобы загрузить вещи. Аджума обняла Субина на прощанье, поцеловала внука в обе щеки и помахала им, когда те выехали. Субин помахал ей с заднего сиденья, пока машина не исчезла из вида. Она была в курсе того, что её хотят перевести в Тэгу, но ей совершенно этого не хотелось. Здесь был её дом, её смысл жизни и остатки друзей, которые ещё ходили по земле.

Она направилась в сторону дома, чтобы зайти, но, увидев бегущего Ёнджуна по просёлочной дороге, остановилась и повернулась в его сторону.

— Не успел! — громко произнесла женщина, чтобы парень мог её услышать. — Бомгю с Субином только что уехали!

Ёнджун не остановился после услышанного, а, наоборот, ускорился насколько это возможно с его нынешним состоянием. Он согнулся пополам и закашлялся на несколько минут. Женщина погладила его по спине, в надежде, что парню станет лучше. В руках у него была коробка, которую хотел отдать Субину, но не успел. Он наконец выпрямился после приступа и вытер рукавом брызнувшие слёзы из-за кашля.

— Субин так любит клубнику. Я собрал для него... и не успел, — вяло произнёс парень, потирая слезившиеся глаза. — Хотите клубнику, аджума? Я теперь не могу на неё смотреть.

— Почему же?

— Потому что она слишком сладкая и даёт надежду, что всё будет хорошо, аджума, — он улыбнулся женщине. — А пойдёмте пить чай. У Вас вроде есть имбирь, а мне он сейчас сильно необходим.

Женщина только обрадовалась такому предложению и с радостью пригласила гостя в дом.