Инк смотрит на своё отражение в мониторе компьютера. Кривит лицо и со вздохом раскручивается на кресле, чтобы взгляд поплыл и перестал показывать залезший под корку мозга офис. От рубашки и галстука хотелось избавиться–она зло дёргает галстук, будто это он виноват, что она застряла здесь, в пустом здании, один на один с...
–Инк, конечно же знала, что что-то не так, но предпочитала не двигаться с места и просто сидеть в офисе. Ужасно увлекательное занятие–смотреть в стену.
Инк закатывает глаза и фыркает, если бы её воля–высказала бы всё, что накопилось за эти годы. Эррор просила называть её "Рассказчица", ага, конечно, для такой занозы в мозгах Инк она определённо хочет слишком много. Из-за чистой вредности Инк называет её "Эррор"–она ошибка и вирус в жизни Инк, столько нудеть про свои истории–нужно быть упорной и упёртой дурой, чтобы не заметить как Инк страдает от скуки проходя из раза в раз одни и те-же сценарии.
–Это неуважительно! Я вкладываю силы и смыслы в каждую историю. Только недалёким умам они покажутся скучными, Инк.
О, конечно, сильный смысл был вложен в историю, где Инк давит под прессом. Философы мира гадают над посылом и глубоким дном этой истории и совершенно точно, этот конец существует не потому что Инк пошла вопреки сценарию, конечно нет. С каждым разом Инк жалеет, что не может говорить всё больше. Это нестерпимо. Язык жестов помогает, безусловно, но, ох, какие бы она эпитеты воздвигла бы только для одной Эррор–один из главнейших был бы "эгоистичная су-"
–Держи свои мысли под контролем, пожалуйста! У нас рейтинг вообще-то! И, конечно же, эта концовка не про это–не раздувай самомнение.
Инк выходит из своего кабинета и слышит уже зазубренный текст про пропавших коллег, про конференц зал, про кабинет босса, про- о, подсобка. Инк поднимает ехидный взгляд и показывает язык скрываясь в подсобке.
–Нет, не смей. Что там интересного? Швабра? Пыль? Неужели мои истории настолько скучные, что даже подсобка интереснее? Я теряюсь в догадках, может расскажешь?
Подсобка была уютная и Эррор каждый раз забавно злилась на прятки в ней, иногда, затихала и Инк могла отдохнуть от постоянной болтовни, которая разрывала голову, а Инк прекрасно знает, какого это, когда разрывает не только голову, но и всё твоё тело. От воспоминаний бежит дрожь и в горле встаёт ком, но она никогда не насытится той яростью в поставленном голосе Эррор, никогда.
–Буду считать, что это комплимент.
Инк раздражённо воет и садится возле стены, чтобы больно удариться об неё головой–может, хотя бы это заглушит вездесущий монолог.
Из постоянных вопросов у Инк, чаще всего, всплывает только один: почему у неё так много тату и откуда это пятно на щеке? На эти вопросы Эррор никогда не отвечает и быстро уходит от темы, будто сама не знает, что вполне вероятно–они обе застряли тут и совершенно не помнят кем были до и было ли вообще это "до". В голове иногда вспыхивают странные образы синих нитей, огромной кисти, бессвязнная фраза "скорей разбуди меня, Солнышко", жёлтый фон... Их много и они никогда не складываются в одно целое–кусочки из разных пазлов никогда не смогут собраться в цельную картинку.
Инк поднимает голову к потолку и показывает "иди сюда". Она слышит раздраженный вздох и как Эррор отходит от микрофона–она никогда не отказывалась от просьбы прийти к Инк, что всегда радует и вводит в диссонанс. Они чрезвычайно много спорят, ругаются, но всегда находят компромисс, как бы это не выводило обоих. Слышится скрип двери подсобки и возникает знакомый силуэт.
–Так, что там про "синие нити"?
В этом переплетении–их двое.