клара была тихой, приземистой дамой преклонного возраста, всегда в старомодных платьях и кардиганах. ричи поначалу казалось, они вовсе не сработаются: клара пришла на место его предыдущего терапевта, дилана, и на первых сеансах составляла ричи для себя с нуля. приходилось рассказывать всю свою историю с самого начала, запинаться как в первый раз. почти все это время ричи смотрел на фотографию, стоящую у клары на книжной полке: она сама с двумя дочерьми, - у всех троих одинаково заплетенные косы с оранжевыми и фиолетовыми лентами, - ее пожилая матушка и сестра дэниз в свадебном платье. он гадал, скажет ли клара об этом хоть что-нибудь, это ведь это без сомнения иронично, как в кино: пациент сжав пальцы добела вспоминает о приюте и прохладных отношениях с братом, пока на него с фотографии смотрит чья-то большая веселая семья.
но клара, даже если и заметила что-то столь очевидно забавное, ничего не сказала. если подумать, ее голос ричард мог бы запросто забыть, столько в то время говорил он и столько она молчала.
может, поэтому энди недолюбливал ее. ты можешь поговорить со мной, говорил он, ее задача — решать проблемы.
"с другой стороны, что вы должны мне сказать, что это ненормально, что мне должно быть стыдно, что мне нужно закрыться дома и не видеть больше белый свет, пока я не образумлюсь? какая глупость. даже я знаю, какая это глупость. мало того, что вы, как профессионалка, такого сказать не можете…" ричи с усилием провел пальцами по брови, надавил на висок, усмехнулся про себя. "какая глупость, черт возьми. почему я раньше это не сделал. мог целый год жить без пластинок синатры в шкафу. мог завести кошку. да что угодно."
энди сидит напротив него, прямой как эти невозможные столовые ножи в этом невозможно дорогом ресторане. кольцо все еще лежит на дне бокала все в пузырьках. как тошнотно банально, даже смешно, до боли в уголках рта смешно.
"все хорошо?" интересуется эндрю. его челка такая же соломенно-белесая, как салфетки, а брюки и пиджак всего на несколько тонов темнее. "ты не пьешь."
"у меня с утра дежурство."
"у меня вообще завтра три операции, но ты же можешь сделать глоток, ничего с тобой не будет. давай, это настоящее шампанское, а не псевдофранцузская чушь."
"энди," ричи подпирает щеку ладонью, устало-игриво прищуривается и наигранно вздыхает. хватает из корзины чистую вилку, размешивает в бокале пузырьки, пока кольцо, подхваченное этим маленьким вихрем, не дзинькает о стекло. "энди. я не могу принять твое предложение, прости, пожалуйста, но я ведь тебя не люблю."
если бы кто-то решил сделать из этого момента фильм, то, наверное, в пометках для монтажера указал бы "приглушить музыку". но нет, в колонках по-прежнему заливается ранняя тейлор свифт, официантка громко уточняет заказ у пожилой пары за соседним столиком, а на дисплее напротив гордон рамзи готовит лазанью и тоже что-то увлеченно объясняет, вот только звук у телевизора выключен.
лицо энди можно заменить на jpeg-файл со знаком вопроса на белом фоне, и ничего не поменяется. и от этой мысли ричи становится отчего-то ужасно смешно, истерически, освобождающе смешно, и это, должно быть, видно, потому что энди чешет крыло носа, как всегда делает в неловкие моменты.
"я не понимаю," ровным голосом говорит эндрю.
при чем тут любовь, в самом деле. как можно было о таком подумать, право слово.
абсурд.
"что сказать коннору?"
ричи чувствует, как все его истеричное веселье в один миг превращается в яд, как леденеет кровь и сползает с щек краска.
коннор. коннор, который регулярно ставит лайки на фото энди в инстаграме, изредка сухо интересуется ричиными делами в личных сообщениях у энди же. коннор, который превратил юношескую ссору в трехлетнюю игру в испорченный телефон. коннор, который живет в огромной квартире и так и не завел собаку. коннор, убивающийся в экспериментальной лазерной хирургии вместо своего любимого театра.
"что сказать коннору?" медленно повторяет ричи, отчеканивая каждое слово. "я пришлю ему открытку. после дождика взойдет солнышко! прости, что я бросил твоего приятеля из йеля, я совсем рехнулся."
"стенфорда."
"один хрен."
энди морщится на это, со вздохом выуживает кольцо из бокала, вытирает о салфетку. ричи наблюдает за этим с нескрываемым раздражением, тщательно контролируя дыхание. некрасиво. это слово снова находит свое место у него в голове, ударяется о стенки, будто заставка dvd-плеера.
"знаешь, что… тебе нужно отдохнуть," с полуулыбкой говорит эндрю.
"ты прав."
"поехали?"
ричи несколько секунд просто останавливает на нем взгляд. соломенные волосы собраны в хвост, длинные паучьи пальцы с идеально чистыми ногтями, кожаный портфель как у бизнесменов из 50-х. энди предпочитает такси, но, если бы все же купил машину, это определенно был бы электрический бирюзовый «эдисон», в который без всяких сомнений нельзя было бы садиться со стаканом из кофейни.
они даже не знакомились. просто так вышло. эндрю приехал с братом на рождественские каникулы, остался до нового года. дома у аманды было светло и просторно и невыносимо одиноко. ричи гладил подушку, пока говорил, проводил пальцами по шелковистым кисточкам на шторах, долго смотрел в окно.
коннор вытащил с чердака настольные игры, правила которых были знакомы им смутно. энди захмелел после трех бокалов шампанского и увлеченно рассказывал о своем персонаже из dungeons & dragons, — помнится, это был эльфийский принц-драконоборец. ричи слушал вполуха, но эндрю был очарователен. так получилось.
сейчас он смотрит выжидающе, бровь вздернута в раздраженной усмешке. он сжимает ключи от ричиной квартиры как очевидное приглашение молча повиноваться. он так и не повесил на них никакого брелка, и ричи находит это богохульством, что ли.
ричи моргает несколько раз. ричи кусает губы. а затем мотает головой и улыбается наконец.
"нет, энди."
клара мягко улыбается, провожая его до двери кабинета.
конечно, она не подала виду, но ричи готов поклясться, что после работы она рванет в «таргет» и ограбит их винный отдел.
когда он возвращается домой, спальня залита закатным солнцем. кончается лето, и духоту сменяет прохладный воздух, будто бы пропитанный чем-то синим, оттенком темных рубашек и ночного неба, когда на крыльце включают фонарь.
весь этот месяц он пробыл будто на дне океана. тонны воды над головой и заложены уши. и очень холодно. весь этот месяц только и тер глаза и избегал записи к кларе и смотрел по телевизору все подряд. кто бы мог подумать, что еще идет queer eye?
в больнице, разумеется, его разрыв с эндрю был уже мало кому интересен. те, кто еще обсуждал, придерживались мнения, что они еще сойдутся. может, заходил энди. может, даже принес шоколад на стойку информации. может, сестра эмбер даже схватила ричи за локоть и нырнула с ним за шкаф с препаратами столь резво, будто бы не разменяла на прошлой неделе шестой десяток. сестра эмбер была чудесной женщиной.
энди вернул ему ключи, но за вещами так и не заехал. первые пару недель он пытался звонить, чтобы "поговорить как взрослые", но ричи отвечал строчками из telephone леди гаги, и эндрю пришлось бросить это занятие.
весь прошлый месяц самая болтливая часть ординаторской предлагала ричи сходить в клуб/скачать приложение/записаться на курсы гончарного мастерства, предварительно удостоверившись, что туда записано по крайней мере трое мужчин до сорока. однако вероятность встретить патрика суэйзи близилась к нулю, приложения для знакомств кишели нынешними и перспективными владельцами бирюзовых «эдисонов», клубы отнимали слишком много сил, и вообще ричи бы предпочел завести кошку, чем напороться на очередного эльфийского драконоборца, большое спасибо.
к тому же, энди не торопился забирать свои пластинки и резной табурет из таиланда, коему в ричиной квартире зачем-то было необходимо находиться.
ричи спонтанно хотелось сделать что-то с волосами, танцевать по комнате, биться головой об стену очень тщательно, смотреть в одну точку, слушать раннюю бритни спирс, позвонить брату и долго молчать в трубку.
ричи сбросил сумку, снял ботинки, прижал ладони к лицу.
кто-то будто нажал кнопку, сбросил настройки, спустил давление.
ричи медленно выдохнул и, покачиваясь в выдуманном танце, пошел ставить чайник.
завтра эти чертовы пластинки отправятся на помойку.
"прошу прощения?.."
"вы пропахли средствами всякими, вдруг... следы заметаете. ладно, плохая шутка. генеральная уборка?"
"неудачный роман."
у гэвина рида день, сказать откровенно, не задался.
сначала пришлось выкуривать из здания старушку, которая была слишком погружена в шоу о свадебных платьях и не слышала эвакуацию. затем офицер перси, сынок богатенького папочки, захотевший поиграть в копа, уронил рацию. затем на плече стало расползаться что-то липкое и черное, и последней мыслью было "дома мне не сиделось", а прозвучало как "ой, блять"
ну а потом темнота, конечно.
хренова комедия.
какая-то зараза все же пронюхала, что он носит линзы, так что вместе с чувством собственного достоинства он потерял и восемьдесят процентов зрения.
и не вернут же, сволочи. и как домой ехать.
судя по отсветам на стене, скоро уже вечер. слышно, как медсестры что-то обсуждают вполголоса.
можно драматично начать вырывать из себя катетер или еще чего доброго попытаться встать и грохнуться у дверей в палату и возмущенно требовать сигареты, пока тебя везут зашивать заново. но всем этим вариантам, какими забавными бы ни казались, придется подождать – уж очень все кружится.
он будет списывать все на морфин. и точка. жирная такая. большущая.
"пусть поспит. в шесть можете кормить, оперировать больше не будем."
гэвин продирает глаза, — не то чтобы это сильно помогало, конечно, - и картинка накладывается на звук, и о боже, неужели его жизнь превратилась из ситкома в романтическую, сука, комедию.
вчерашний, — вчерашний же? сколько времени прошло? — первый встречный расплывается перед глазами, подозрительно красивый и подозрительно светящийся. как же там было, рай пуст, все ангелы здесь? сильно ты грохнулся, когда упал с неба? детка, твои родители случайно не…
"я больше никогда не буду есть яблоки," провозглашает гэвин рид, 36, и мгновенно вырубается на потеху воображаемой публики — и стоящей у изголовья медсестры.
гэвин пытается, он правда пытается не изображать мультяшного пса с высунутым языком и вытаращенными глазами каждый раз, когда видит силуэт доктора штерна в коридоре. он правда, честное слово, чтоб ему на месте провалиться, старается сдерживать слезливую щенячью печаль во взгляде, когда его зовут на перевязочную к другому врачу.
поэтому, когда сестра эмбер заходит с хитрой, — ему так кажется… может, это вообще не эмбер, — улыбкой и говорит, что к нему пришли, у рида нет никаких, никакошеньких надежд, потому что он выведал график ричарда штерна и знает все его выходные, и все же…
"сраный перси."
хренова грива, как у пастушьей собаки, мать его, чуть что на кондиционерном ветру не развевается! гэвин уж было надеялся, капитан его перевел на Очень Важное Место каким-нибудь Усатым Главнокомандующим Архива, ну или отдал андерсону на съедение.
"осторожнее с выражениями, у него твои очки," посмеивается темно-синяя клякса в дверях. тина. видать, как знала, при свидетелях перси из окна рид скидывать не будет. "не вижу веревки из простыней под кроватью. все так плохо?"
а вот это уже не ваше собачье. и вообще, где цветы, открытки, на крайний случай газировка в жестяных банках и сигареты в упаковке из-под йогурта? каждый день что ли он здесь номер снимает?
"слушайте, а это правда, что в больнице ни за что и никогда нельзя говорить, что сегодня что-то тихо?"
"правда."
"у нас тоже так."
"я не сомневаюсь."
ну, ладно, хватит вам, он не специально. он даже очки с собой не взял!
и в этот раз все не так серьезно. так что везет вдвойне — одна ночь, одна перевязка. в смену ричарда.
в каком-нибудь сраном ромкоме его бы уже ждала суперская лекция, мол, если так хотите меня увидеть, детектив рид, вот вам мой номерочек, икс икс оу, емае.
но ричи из молчаливых, пусть и из смешливых, и кроме "снова к нам?" ничего не сказал. эх.
зато целоваться с ним охрененно.
сколько способов есть, чтобы сказать кому-то "я хочу, чтобы ты сделал мне больно"?
какая все же странная фраза.
по правде говоря, ричи не знает, как сам отреагировал бы на нее, окажись он по другую сторону. что почувствовал бы, услышав эти слова от человека, которого любил.
а некоторым приходится признаваться еще и священникам. нет, правда.
господи, спасибо, что ему больше никогда не нужно ходить в воскресную школу.
как можно просить у человека, значащего для тебя так много, таких вещей? особенно после того, как гэвин почти бросил курить.
как объяснить твое желание быть уничтоженным и полностью подчиненным его воле, как…
как животное.
есть что-то ужасное в этой просьбе. будто ты стыдишься своей похоти и хочешь сбросить с себя всю вину, передать всю ответственность другому. это трусость, это низость, так говорит логика. ты хочешь осквернить чувство, которое делает тебя счастливым. есть в этом какая-то патология, повторяет полупрозрачный энди в подсознании.
так или иначе—
"я хочу, чтобы ты сделал мне больно."
можно и так. в прошлый раз просто восхитительно сработало, эндрю быстро смылся, только пятки сверкали.
"хорошо. скажи, как."
ричи получает свой ответ спустя лишь секунду. будто бы он отдал приказ. будто бы все это — все это — какой-то кошмарный розыгрыш. сейчас из кухни вальяжно выкатится энди.png под ручку со своим шикарным новым парнем, ситкомная аудитория заулюлюкает, а гэвин застегнет рубашку, достанет свой чертов значок и начнет зачитывать миранду.
ричи никогда не ловил панические атаки в постели и не собирается начинать, но гроза синеет на горизонте, и он лежит совершенно голый, ноги глупо болтаются, хочется выключить весь свет и никогда больше не включать. они так классно целовались, у него пылают уши и ноет внизу живота, и он так безбашенно втюрился, что на мгновение забыл о своем стыде.
ричи истратил всю свою храбрость, чтобы только не зажмуриваться и не вскочить с постели, и гэвин определенно чувствует, как тело под ним напряглось, окаменело, замерло. может, рид может учуять страх, как самая настоящая ищейка.
ричи бы сбежать, да куда сбежишь из собственной квартиры? ему бы начать по крайней мере мямлить и отнекиваться и, может быть, попробовать рассмеяться своей очевидной оговорке, но гэвин запускает пальцы ему в волосы, целует в уголок рта, смотрит с доброй и слегка ошарашенной улыбкой. будто бы они впервые друг друга видят за долгое-долгое время. и ричи думает, мне кажется, я люблю тебя. и хочется от этого смеяться и целоваться по углам и закидывать на рида ногу во сне, и бежать очень далеко, потому что он не умеет, в самом деле любить не умеет, и коннор был прав, и клара ошиблась. но мне кажется, я люблю тебя. и гэвин повторяет,
"скажи, как."
и ричи знает.
гэвин ворочается целый час, прежде чем выползти из постели аки древний воин из склепа, — хриплые стоны и впалые щеки! точная историческая копия! батарейки не входят в комплект, — и совершает несколько нервных кругов по кухне, прежде чем метнуться в ванную.
одеваться приходится бегом, и плевать, что они не договаривались к определенному часу, окей? ричи не завтракает, и это проблема. гэвин тоже не завтракает, но все же.
девушка в «вендис» бурит в нем дыру, — и как только безучастный взгляд может быть таким осуждающим? — пока гэвин возится с бумажными пакетами. милая пожилая дама в метро с ироничной улыбкой указывает ему на пропущенную пуговицу. какой-то драный кот с доброй мордой спешно перебегает улицу, и рид делает незапланированную остановку, чтобы безуспешно кыс-кыскать в подворотне с наггетсом в руке. животина на рандеву не является. рид нервно уминает наггетс рядом с мусорными баками.
может быть, истинными драными котами все это время были друзья, которых мы обрели в странствиях.
ричин многоквартирный комплекс похож на то, что получилось бы, если бы нью-йоркский браунстоун вырос на двадцать этажей и обзавелся парадным входом. это очень славный дом, и его очень любит закатное солнце. правда, тот, кто бы ни стоял за выбором плитки на пол первого этажа, похоже фанат фильма «сияние».
ричи открывает ему дверь не сразу — рид переступает с ноги на ногу и теребит воротник рубашки с тем неловким выражением лица, с которым обычно ждут видеозвонка.
ричи возится с замком, и у гэвина учащается пульс и холодеют руки.
ричи открывает дверь.
по правде говоря, гэвину осточертело слышать от себя один тот же вопрос.
кого ты обманываешь?
ричи хочется называть ангелом очень-очень тихо, уткнувшись носом в кластер родинок на левой лопатке. хочется как в третьем классе утопиться в ранней бритни спирс. хочется бегать вприпрыжку.
ричи улыбается счастливо и слегка застенчиво. у него красные-красные щеки и слегка влажные волосы. он в халате поверх футболки и пижамных штанов.
"ты принес мне поесть," слегка еще сонно вздыхает ричи. "спасибо."
гэвин вспоминает о двух пакетах с вендис, оглядывает их очень внимательно, и хочет сказать что-то нормальное, но оно звучит как "я взял вендис."
мы сегодня немного не в себе, а?
ричи многозначительно кивает. проводит рукой по волосам. его вздох немного дрожит.
"заходи, ну что ты."
когда гэвин был маленький, он все время смотрел один фильм, название которого, наверное, никому ничего не скажет. но там, в этом фильме, герой говорит — я узнаю, что это судьба, если у нее будут книги на столе и цветы в волосах.
заколка, которой ричи фиксирует отросшую челку, сегодня в виде крошечной маргаритки. ричи бездумно заводит несуществующую прядь за ухо. и гэвин знает, точно знает, на его столе множество книг.
ричи ведет его на кухню, ставит чайник, начинает разбирать пакеты.
от ричи пахнет мятными конфетами. господи.
когда гэвин смотрит на ричи, — неважно, дни, месяцы с момента той первой встречи, - у него в голове проигрывается та сцена, где рокки кричит «адриана!» под оркестровый триумф. так что, по сути, гэвин рид перестал себя обманывать очень, очень давно.
"ты принес мне… яблочный пирог?" слегка хмурится ричи. в сознании рида звучит стартовый пистолет.
"да. не надо было? ты говорил про гранаты, и у меня где-то даже записано про гранаты, но если тебе нельзя яблоки, слушай, я съем…"
"о, тебе их точно нельзя."
стоп.
"то есть?"
"ты что, не помнишь? мне запрещено находиться менее чем в ста метрах от человека, употребившего яблоки. таков закон," вздыхает ричи. и, все еще хмурясь, только уже не в шутку, "у тебя точно все хорошо?"
"нет, все отлично. все замечательно," спешит заверить рид. тупость! никто так не говорит, если у них в самом деле все прекрасно. просто он не думал, что ричи помнит все его подкайфовые подкаты.
"знаешь, я тоже очень волнуюсь."
ричи садится рядом, совсем рядом, пододвигает стул так, чтобы соприкасаться рукавами.
"можешь меня обнять?"
ричи никогда не приглашал никого завтракать — да и ужинать тоже. в этой игре есть что-то, что нравится ему ужасно. есть что-то заветное, как от свечек на торте, как от мигающих светофоров засветло. что-то, от чего хочется смеяться в лицо собственной тревоге, не боясь, что она застанет тебя врасплох ночью.
"знаешь," начинает он медленно. "знаешь такие тесты в интернете, там еще в конце говорят, на сколько процентов ты доминантен или сабмиссивен? есть еще такие, где все это делится на разные категории. их я тоже проходил. процент был очень высокий. а тип, если честно, не помню. будет забавно найти этот тест еще раз."
"мне кажется, это какой-то общий опыт."
"правда?"
"да, только у меня все где-то к середине сводилось. ни то, ни другое, впрочем, как и во всем."
гэвин фыркает. лицо у него слегка краснее обычного, и пятнышки на щеках из-за этого почти исчезают. ричи заставляет себя выдохнуть. получается очень шумно.
они успели уже многое обсудить в сообщениях. так проще. и все еще как странно и захватывающе было получать из ниоткуда вопросы вроде "слышал про систему светофора?" и самому предлагать стоп-слово, и еще сотни деталей. собираться играть — оно, прямо как в детстве, может быть даже интереснее игры.
совсем не как в каких-нибудь фильмах, где подобные разговоры ввиду медийного драматизма слегка, совсем капельку, чересчур монументальны.
честное слово, если бы гэвин вытащил из кармана пиджака контракт, ричи с нечеловеческим воплем закрылся бы в ванной.
но гэвин говорит об этом, кажется, с нарочитой непринужденностью. ричи знает его достаточно, чтобы понимать - они оба напуганы до чертиков.
у него был целый сценарий.
"у меня был целый сценарий."
ричи забирается с ногами на диван, щелкает кнопкой пульта. «разрушители легенд» готовятся взорвать фургончик с мороженым.
"я хотел… ну, на самом деле я собирался встретить тебя в ошейнике. но это просто фантазия. я тебе рассказывал, помнишь?"
гэвин кивает. послушно отодвигается, чтобы ричи было удобнее устроиться. ерзает слегка. шмыгает носом. одергивает рубашку.
"и… что было дальше?"
"дальше. я тебя честно не пытаюсь дразнить, прости, я остановлюсь, если ты…"
"нет, все в порядке. я просто обожаю смотреть, как усатый мужик взрывает штуки в костюме мороженщика. мы как нельзя кстати фантазии обсуждаем."
гэвин произносит это с абсолютным холодным спокойствием на лице, так что ричи, разумеется, прыскает ему в плечо. гэвин теплый и вздрагивает от прикосновения.
"господи," говорит ричи вдруг. "я так тебя люблю."
это на самом деле не так страшно, как казалось.
он трется носом и щекой о ткань ридовой рубашки, впечатывает поцелуй в плечо. бум! бум! фургончик охвачен огнем.
ему не нужно видеть гэвина, чтобы знать, что улыбка у него от уха до уха. ему не нужно — но все же. и риду совсем не обязательно отвечать — и все же он отвечает. и ричи хочется кричать и смеяться и бегать, прямо как разрушители легенд на экране. прямо как в конце какой-нибудь романтической комедии.