— Цзинъи, не уходи далеко! — Сычжуй уж было не споткнулся, пока догонял друга, несущегося по улицам незнакомого им города. — Нам… нельзя.
Перевоплощённый небожитель только усмехнулся и закружился, восхищённо смиряя на себе новые-старые одеяния простого крестьянина, словно выбрал на этот раз что-то по-настоящему изысканное и свежее. Хотя на деле прохожие поглядывали за ним, как бы смотрели на ребёнка, который получил желанную игрушку и всё не хочет замолкнуть, настолько она ему нравится.
А ведь… их троица только выбралась на средние небеса. Но и не впервые случалось, что друг попросту терял над своими эмоциями всякий контроль, подобающий для вознесённого заклинателя.
— Мы уже здесь, А-Юань! Потрясающе! — Цзинъи неразборчиво подбегал то к одному прилавку, то к другому, то радостно восклицал и даже не думал слушаться приятеля, что так старательно пытался его остановить, привести в чувства.
Что ему ещё оставалось? Этот день с самого начала просто сумасшедший! Сычжуй с трудом выдавил из себя улыбку и жестом приказал стоящему позади Цзинь Лину оставаться на месте. А сам аккуратно схватил горе-божество за шиворот.
— А-И, — Лань Юань склонился прямо над его ухом. Средство быстродействующее, но часто Цзинъи просто терялся и от изумления застывал на месте, в то время как, казалось бы, настойчивый бог войны Жулань безучастно наблюдал со стороны и в очередной раз строил кислую мину, вопреки собственным стандартам оставаться равнодушным. — Пожалуйста, утихомирь свой пыл.
Он мягко улыбнулся.
Цзинъи же встрял на месте прямо перед тем, как схватить приготовленные на пару дешёвые маньтоу. В подобных базарных сборищах на каждом углу можно было встретить прилавки с ними, пускай и не везде делали угощения, достойные восхищения. Но в этот раз, отвлечения ради, Цзинъи, истекая слюнями, ткнул на сладость указательным пальцем.
— Х-хорошо, А-Юань, а пока давай купим их!
Цзинь Лин почувствовал себя настолько неловко, что захотел провалиться сквозь землю. Ну ей-богу! Этот парень просто ходячее бедствие! Столько благословения от учителя, столько потенциала, а манерам не научился даже после дюжины наказаний! Настолько беспечно вот так обращаться к незнакомым торговцам! И, по правде говоря, лучше бы он поскорее убрал руку подальше, пока мужчина не разгневался и не проклял самого небожителя, как того городского бродягу. Участь такого характера —непозволительно, а рассказать, как они попали сюда, и кем являлись на самом деле — немалый риск, уход от ответственности. Учитель выпрет их с небес за такую выходку…
— Лань Цзинъи! — воскликнул бог войны в жёлтых, но уже не таких дорогих одеждах. И меч, висящий на поясе, только прибавлял виду небожителя под прикрытием обычного юнца храбрости и мужества, а там и намерения указать соперника на верный путь. — Знай манеры! Совсем голову потерял уже?
Как услышал его Сычжуй, так удивлённо перевёл взгляд с озадаченного торговца на Жулане и тут же отвёл смущённого Цзинъи подальше. Всё обошлось благодаря неловкой паузой между обоими.
Эта сцена запечатлелась в глазах окружающих, словно им пришлось лицезреть что-то по-детски нелепое. Правда, кто же знал, что их забавная компания и вправду дорогие вознесённые? Лань Юань — один из искуснейших в своём роде литературный бог — всегда старался не сильно потакать желаниям Цзинъи, чтобы не навлечь на него ярость А-Лина, чтобы не выставлять их в дурном свете. Однако в этот раз… что-то пошло не так. Всегда задорный, самоуверенный и упрямый небожитель мало того, что пригласил вечного соперника прогуляться вместе с ними, так тот ещё и согласился! Раньше все думали, что такой исход более, чем опрометчив. По какому поводу Цзинъи так распоясался? И почему же столь внезапно?..
Всё же, Сычжуй часто не понимал друга, как хотелось бы, но зато в сердце его для Цзинъи всегда нашлось местечко, каким бы вредным и активным в свой звёздный час не бывал небожитель. Это даже… довольно прелестная черта, неистово симпатизирующая и Лань Юаню, и, представьте себе, самому Цзинь Лину. Последний скрывал это с особыми усилиями.
— Боже правый, — с короткой улыбкой вздохнул Цзинъи. — Ты как всегда с этим занудством! Я же не человека убил, зачем голосить через всю улицу?
И так было всегда. Цзинъи против Цзинь Лина — тот против него. Но Сычжуй привык, на самом деле. Спор не без шума мог укрепить их узы и вдвойне, поэтому в такие моменты литературный бог почти не старался их останавливать. Да, всему своё время. В конце концов, они втроём особенные друзья.
Пока мирская суета не прекращалась ни на секунду, а за троицей смотрели дети с оконных рам да проходящие ребята тоже не упускали шанса поднять себе настроение, Цзинъи и Цзинь Лин будто стояли в центре событий, окружённые приятным вниманием и шумихой.
— Ты не в том положении, чтобы указывать пальцем на товар, дурень, — твёрдо изъяснялся А-Лин, ненароком позабавив иронией сказанного и Лань Юаня. Не упустил он шанс проникнуться гордостью к собственному чувству юмора.
Но у Цзинъи также была своя хитрая тактика избавиться от высокомерного оппонента, доселе не применяя силу.
— А ты слишком задрал нос! Прекрати петушиться! — этим он решил вывести Жуланя из себя. — Что такого в том, что я хочу маньтоу? Или ты тоже проголодался? Что же не попросил, м? У меня, в отличие от некоторых, нет проблем с тем, чтобы спокойно завести разговор со старшими.
С каждым аргументом парень, казалось бы, твёрдо, решительно вступал на гордость бога войны и вот-вот Цзинь Лин бы схватился за рукоятку меча, но этого, к счастью, не стало. Сычжуй не выдержал, разумно встрял между ними посредником и уже строго рассматривал обоих, словно добиваясь от них соответствующего поведения.
Его правда: не стоит устраивать дуэли среди узких улиц, перед взорами множества простаков и таких же нахалов, возможно, пожелавших бы принять участие в состязании. Только потому, не зная, плакать ему или смеяться, бог литературы вежливо поздоровался с ошарашенным торговцем маньтоу и захватил сразу две штуки ароматного лакомства. Запашок мгновенно заставил передумать и Цзинъи, и Жуланя временно отложить разрешение беспричинного конфликта.
Сычжуй ещё раз тихо про себя усмехнулся и благородным тоном произнёс:
— Эх, холодными они уже будут не такими вкусными… Мне вас подождать, господа? — улыбка его светилась, словно яркий луч солнца, пока голос мягко разливался в тёплом летнем воздухе, из-за чего подозрений у прохожих просто не оставалось — этот светлый молодой человек очень вежлив со своими товарищами, он заслуживает глубокого уважения и признания друзей. Пускай и получает лишь крики да ругань…
«Редко такое встретишь в наше время»
Оба встрепенулись и сразу же налетели к Лань Юаню за вкусностями, всё нетерпеливо восклицая:
— А-Юань, прости, я больше так не буду! Пока они горячие!..
— Не слушай этого полудурка! Всё он врёт! И ведь не стыдно же потом обычным людям жизнь портить!
— Замолчи, не твоё дело!
— Не моё дело? Ты сам пригласил меня сюда. Неужели, чтобы выгнать?! Ты, подонок!
Хотя над ними лишь дети могли чуток посмеяться…
Ну, не редкость у этого народа — смеяться над богами, даже не знаючи их в лицо.
Никто бы не смел думать, что три эти юнца являлись теми, кто исполняет их мольбы и слушает молитвы, кто совершает кругосветные путешествия в поисках падших богичных слуг, демонов, кто в прошлой жизни учился и совершенствовался так усердно, как мог; теми, кто продвигал простой народ в науке, военном деле, оборонял сон и мирную жизнь граждан. Да и, возможно, это не совсем то, чего добивались небожители, время от времени посещая средние небеса… Просто Цзинъи всей своей детской, но просвещенной душой любил людей и хотел видеть, как они справляются с тем, что для него всегда считалось чем-то простым. Поэтому Сычжуй пообещал ему быть рядом. А Цзинь Лин… Цзинь Лин, в самом деле, любил их компанию даже больше, чем осознавал это в моменты уединения. Любил так, что привязался.
— Таф фкуфно! — Цзинъи с набитым ртом набросился прямо на Лань Юаня, но не успел и слова вымолвить вдобавок, как почувствовал изящные руки Цзинь Лина точно под собственными лопатками! — М?..
Оказывается, Жулань просто поставил его на землю.
— Подавишься, дурак.
Признаться, Цзинъи только обрадовался неожиданной заботе. Он очень искренний парень.
Но что проку Сычжуй объяснять им? Слишком они дети для богов, а чувства взаимны. И только от этого факта умиротворение мягкой пеленой застилало его чистую душу. Сокровенное желание потрепать их по голове, обнять и поцеловать в две щёки всегда будет чем-то смущающим, однако бог литературы никогда не посмеет сделать это без спроса.
Пока они просто влюблённые божества, поклявшиеся оберегать друг друга во что бы то ни стало, какой бы конфуз или трагедия не захотели разрушить их неразрывную связь.