Когда Фурина в бессонные ночи задумывалась об этом, это казалось самой настоящей глупостью. Девушка? У нее? И такая до невозможности прекрасная, что кажется, будто это она часть божества, а не сама Фурина? Наивные детские грёзы да и только. Но наступало утро, и Янь Фей, сладко зевая, поворачивалась к ней, приподнималась на руках и целовала её, Фурину, не причесанную, без макияжа, со следами бессонной ночи. Целовала, а после утыкалась ей в ключицу, щекотя нежную кожу своим дыханием.
Янь Фей была похожа на кошечку, маленькую, озорную прохвостку, которая дернет выбившуюся из прически прядь, а после отбежит подальше и там вольётся в диалог с остальными спутниками в их путешествии, нет-нет, а всё-таки поглядывая на нее, словно бы играющаяся питомица, которая все ждёт, как же хозяйка отреагирует. Она была точь в точь вот этот самый котенок, за котором Фурина следила уже несколько минут.
Котенок стоял около воды, наблюдая, как волны подбегали к берегу, но не успевал вовремя среагировать, мочил лапки и отходил. Он оборачивался, замечал Фурину и начинал обнюхивать её, знакомясь. Фурина пыталась сидеть не двигаясь, чтобы не спугнуть, но все равно в какой-то момент теряла равновесие или начинала смеяться, и котенок тогда отрывался. А через секунду снова начинал изучать её. Янь Фей так же почему-то не отбегала от неё, когда Фурина в очередной раз делала что-то совсем неправильное: отвечала излишне театрально, по привычке скрывая свои переживания и вообще всю себя, или, напротив, вела слишком напористо, пытаясь, но все безуспешно, быть хорошей девушкой.
— Я забыла подписать, что не занимаюсь гражданскими делами, кошмар, — Янь Фей, слишком неожиданно появившаяся из чайника, сказала это едва ли не плача. Девушка прижимала к себе стопку бумаг — их развлечение на эту ночь.
— Когда-нибудь я поставлю оперу о бесстрашной героине, которая бралась за любое дело, мирила целые народы, поднимала экономику страны, а потом её пригласили на свадьбу — Фурина прижала Янь Фей к себе, и девушка прильнула вся, как кошечка, которая могла принять люблю форму, чтобы как можно больше касаться хозяйки.
— Это похоже на Люмин.
— Не, Люмин я на свою свадьбу приглашу не в качестве моей невесты.
И они рассмеялись. Смех Янь Фей не был мелодичен, но он был настоящим. Она не давила его в себе, она смеялась в полный голос, и Фурина всегда ей восхищалась. Пожалуй, даже слишком сильно, или это и была любовь?
Во всяком случае, именно ради Янь Фей она готова была снова взяться за судебные дела. И уж это точно была любовь.