От письма, если говорить правду, стало только хуже. Острее ощутилось, что Роберт не близко, и как будто ещё больше разрослось одиночество. В замке полно слуг, Ана — Акр видит из окна — гуляет в саду, но все же это противное одиночество никуда не уходит.

Возможно, виновато само письмо, записка даже. Клочок бумаги, который почему-то оказался самым верхним в шкатулке.

Наверное, ей бы ревновать брата и лучшую подругу, но... Трисса развернулась к ним лицом, наблюдая за их тёплыми касаниями, за Нелли, которая, осмелев, убирала Тристану под шапку выбившиеся волосы. Она стояла в гражданском, и она боялась, но в ней все ещё чувствовалась военная выдержка, которая приправлена такой сильной нежностью, что Трисса не могла чувствовать ничего, кроме тепла, разлившегося в груди.

— Больше оптимизма, герцог. Постановка будет хорошей, а в этом году идёшь с такой прекрасной мной, — Клоринда улыбалась, и это звучало в ее голосе: теплом и добром, так и не скажешь, что перед ним сумеречная охотница.

— Вот ты сидишь грустная, а где-то в Устюге Дед Мороз тебе подарки готовит.

— Ты сейчас серьезно? — Ралина улыбается, всё-таки не сдерживается и поправляет волосы подруги. Ноэль чуть дёргается, но позволяет чужой руке прикоснуться к себе.

— Ну да? — Ноэль пытается подать плечами.

— Ты атеистка.

— Я не не верю в бога, мне просто все равно на это, а Дед Мороз... Ну согласись прикольно, если он всё-таки есть.

Оливия Пауэр никогда не думала, что ей понадобится протез: она ни на секунду не могла представить, что ей будет не хватать естественных конечностей. Впрочем, лагерь доказал ей что она ошиблась не только в этом.

Или история о том, что такое лагерь полукровок для полубогов.

Роберт любил библиотеку. Нет, не так, он не представлял жизни без нее, как ребенок не представляет жизнь без матери, даже если у него есть целый штат гувернанток и нянь. И по тем же самым причинам: в тишине библиотеки, Роберт обретал спокойствие, какое не мог получить даже в комнате, потому что и в ней были люди. Но не здесь.

Я долго колебалась, прежде чем сесть за этот сборник. Письма, представленные в нем, давно уже стали частью культурного кода римлян, а римляне всегда с неохотой позволяют своей литературе попасть в смертный мир, где она всякий раз претерпевает изменения. Однако именно эти письма не просто о римлянах, но и о сильных, волевых женщинах, которые не боятся любить, вести за собой армии, ломать общественные предрассудки и просто жить.

Хейзел не могла уснуть уже который день, что вполне обычно для полубогов. Необычна была сама причина, и её Хейзел не назвала бы даже под страхом смерти. Даже если причина эта зависит не от нее, а от ее тела, подростковых гормонов и расстояния между ней и ее девушкой.

Лиза никогда в жизни не хотела служить в Ордо Фавониус. Где родился, там и пригодился? Нет-нет-нет, только не в милитаризированном Мондштадте

Но только почему она стоит сейчас перед дверью магистра Варки, а румянец на её щеках и не думает слезать?

Аделаида с детства знала — счастье любит тишину, но почему-то ее счастье совершенно точно хотело кричать.