— Сладость или гадость! — Хелен складывает пальцы пистолетом, наблюдая, как на лице Карлы появляется улыбка. Сегодня канун Дня Всех Святых, и она хочет провести ночь в новом Риме со своей девушкой. В конце концов, она служит в легионе именно ради этого, чтобы потом жить в этом городе с любимой и воспитывать кота.

— Я тоже кого-то похоронил — Джейсон бросает это посреди обеда в бункере, как будто это самая обычная часть его жизни. Впрочем, возможно так оно и есть, ведь большего он не помнит.

К счастью или сожалению.

Рейна положила голову на плечо Аннабет. От нее пахло сигаретами и сквозило усталостью, и этим она тоже притягивала к себе. Ее волосы щекотали шею, но Аннабет не убирала голову Рейны со своего плеча, как не уходила с крыши от уже прохладного октябрьского ветра.

Было в этом моменте что-то потрясающее, несмотря на все минусы.

Джейсон был смыслом ее жизни последние... десять? пятнадцать? лет. Селест готова была на все что угодно, лишь бы дать ему спокойное детство и уберечь от войны, потерять свою жизнь, но сохранить жизнь брата. Все. Что. Угодно. С того первого дня в волчьем доме.

Девушка затянулась. Не уберегла, получается.

Лео, о боги, он правда любил качков. Знаете, сильные руки, которыми прижимают к себе во время поцелуев, или которыми его зажимают у стены, или... Лео мог перечислить миллиард вариантов, в которых задействован он и человек с сильными руками (Джейсон). Ни один из них не имел хотя бы какой-то вероятности претвориться в жизнь: ну почему все качки такие недалёкие. Даже Джейсон.

Особенно Джейсон.

Только глупцы да первокурсники могут считать, что в академии работают. Все остальные, начиная со старших курсов до уже состоявшихся учёных знают: в академии живут, отдавая науке всех себя. Или, во всяком случае, большую часть.

Или сборник историй о жизни учёных и о том, как сохранить в себе человека, не превратившись в ходячую акашу.

Не то чтобы встретить девочку было удивительно само по себе: Люмин часто встречала их во время своих странствий, да и удивительнее было бы, скорее, не встреться ей не ни одна. Вот только они с Паймон были в тюрьме, а потому встретить тут девочку, маленькую девочку, лет восьми, не больше, было явлением необычным.

Им двадцать два, они уже в который раз приехали в лагерь не как дети, и теперь каждый их вечер проходил не в очереди в душ, а на берегу залива. Однако почему-то это единственное, что изменилось: от Перси исходило все то же тепло и спокойствие, что и десять лет назад, с ним было по-прежнему хорошо, и Аннабет была рядом с ним счастлива.

Аннабет Чейз честно старалась жить как все: она ходила на математику, посещала школьные дискотеки и сваливала мешкки под глазами на подготовку к экзаменам до глубокой ночи, а потом у нее заканчивались драхмы и тревога запускала свои щупальцы ей в голову: что если с Перси опять что-то случилось?

Они неслись по песку, задыхаясь от бега и смеха, а от счастья им сносило голову. Им было хорошо вместе, хорошо, как не будет ни с кем другим: только он даровал ей такое спокойствие, только с ним ей хотелось так по-глупому улыбаться, хотя она совершенно не знала причину.

Алоэвера — "Морем"