Дороти с мамой и Тотошкой переехали в Изумрудный Город. Однако, как оказалось, приключения ещё не кончились: Оловянный Дровосек из комиксов оказался реальной личностью, давно исчезнувшей без вести. Друзья отправляются на поиски, которые превращаются в запутанное расследование, ведь даже после победы над Лэнгвидир кто-то орудует в городе и пытается замести следы исчезнувшего Дровосека.

Поддаваться чужим уговорам — глупо. Поддаваться своим желаниям — опасно.

После окончания школы Алетейя переехала в другую страну, сбегая от своей самой большой ошибки и главного страха жизни. Спустя семь лет она соглашается на предложение своей лучшей подруги Эбби приехать к ней в гости и отдохнуть в небольшом городке посреди лесной глуши. Однако стоило ей только найти в озере странный кулон с сапфиром и познакомиться с Сарой, как то, от чего она бежала, начало догонять Алетейю.

С 1970 по 1997 года случаи пропажи людей резко возросли. Каждая новая вспышка пропаж сопровождалась различными аномалиями: От безобидных до необъяснимых. Ближе к 90-м годам ситуация стала проблемой.

Джейсон был смыслом ее жизни последние... десять? пятнадцать? лет. Селест готова была на все что угодно, лишь бы дать ему спокойное детство и уберечь от войны, потерять свою жизнь, но сохранить жизнь брата. Все. Что. Угодно. С того первого дня в волчьем доме.

Девушка затянулась. Не уберегла, получается.

Цепляться больше не хотелось. Не хотелось больше ничего, если быть честным - внутри все словно зачерствело. Только отвернуться и убежать подальше, чтобы больше не иметь с ним ничего большего. Но он упорно продолжал смотреть ему в глаза, чувствуя, как внутри все покрывается ледяной коркой. Вцепиться бы в него и спросить "Почему?".

Уже стёртый с навигационных карт хутор живёт своей жизнью вдали от чужих глаз. С соседями не дружат, чужаков не жалуют, как вдруг двое незваных гостей заявляются сюда что-то вынюхивать.

Тебя зовут Люциус. Ты полубог ада. Переодически ты вспоминаешь о нём. Но, кажется, ты никогда и не знал, кто это "он".

Мама родила девочку. Карие глазёнки, пушистые вихры на голове. Мама прижимает сопящий свёрток к себе, дарит ему нежную улыбку, какой Майк не видел уже пару лет. Папа гладит красные-красные пухлые щёки указательным пальцем.

Майк пытается вспомнить, сколько бы Гарретту было сейчас лет. Пытается понять, что чувствует сам.

Но из холодной пустоты в душе ничего не вычленяется, кроме привычной уже агонии.

Мой дядя пусть не был самых честных правил (не всегда уж точно), но зато всегда был богат. А ещё бездетный, поэтому очень любил баловать меня, единственного ребёнка его сестры.

Негласный девиз глэм-рока - «изысканное жизнепрожигание». И кому, как не Монти, это знать?

Как оказалось, не он один умеет прожигать свою жизнь.