Когда Юрка проснулся и вышел за пределы двора, было еще темно. На горизонте, скрытом от глаз, понемногу светлело, а воздух наполняла свежесть и прохлада.

      Каштанов двинулся в сторону моста, ведущего на другой берег к лесу. За ним находилась рощица, — поменьше, чем та, что была у рельс и разделяла железную дорогу с автобусной остановкой — которую в посёлке привыкли называть садом, хоть там и не росло плодовых деревьев.

      Как только Юра миновал несколько домиков, сзади послышался скрип калитки и топот ног.

      — Стоять! — Антон закинул руку ему на плечо, догнав. Он выдохнул, чуть не упав, когда Юрий остановился, повернувшись к нему.

      — Опаздываешь, — улыбнулся Каштанов, оглядывая Тоху. Сегодня он впервые за долгое время надел рубашку с узкими брюками, что обычно таскал в школе. На спине болтался его любимый мешковатый рюкзак с кучей сплетенных из веревочек брелоков.

      — Извиняй, было сложновато так рано проснуться, — выдохнул Черников, отпуская его и пристраиваясь рядом. — А ты как? Выспался хоть?

      — Относительно, — уклончиво ответил Юрка. Антон занес руку над его головой.

      — Мы же договорились лечь рано, — Юра отодвинул его ладонь.

      — Я и лег, успокойся. Проблема была в том, чтобы заснуть и проснуться, когда еще темно.

      — Тогда прощаю, — Тоха взял чужую руку в замок. — Хоть немного можно будет свободно походить так.

      — Ты уверен? — скосил на него глаза Каштанов.

      — А что такого? Думаешь, кто-то еще проснулся в полчетвертого, чтобы пойти посмотреть на рассвет?

      — Нет, — вздохнув, признал Юра, поддаваясь теплу чужих пальцев и пропуская его в сердце. — Скорее всего, они наслаждаются последним шансом выспаться…

      Антон на пару секунд рассмеялся, нежно сжав его ладонь в своей.

      — Как думаешь, скольким людям сегодня поплохеет на линейке?

      — Ставлю на то, что троим из наших, уж точно. И мне в том числе…

      — Да ну? — поднял брови Черников, подстраиваясь под темп чужих шагов и слегка размахивая их соединенными вместе руками. — Тут скорее я умру, а не ты. Ты у нас выносливый, если никуда бежать не надо. Даже это палящее солнце на линейке выдержишь.

      — Если ты умрешь, то и мне незачем эту пургу выслушивать, — фыркнул Юрка. — Каждый год одно и то же, по полтора часа лекции ни о чем…

      — Критикуешь образование? Как не стыдно.

      Юра только улыбнулся, отмахнувшись.

      — Единственные, кого я не критикую — ты и Гоголь…

      Антон ответил на знакомую улыбку, переводя взгляд на улицу.

      Светало. Со стороны, куда они шли, небесный купол становился всё светлее и облака над ними виднелись всё отчетливее, выделяясь темнотой.

      Первая птица запела вверху на одной из веток, когда ноги парней ступили на покрытую осадками траву. Низ брюк тут же стал мокрее, а носки кроссовок потемнели от влаги.

      Свисающие лапы деревьев скрыли их своими пока еще зелеными листьями от дороги, с которой они пришли. Дорожка тут же разделялась на две узеньких части — они двинулись по той, что проходила ближе к реке. По второй можно было попасть либо за школу, либо в другую часть поселка, соседствующую с трассой.

      — Фух, пришли, — Черников шагнул вниз по спускающемуся к воде склону, к которому они пробирались, сойдя с тропинки в бок. Стараясь не поскользнуться и не выпустить при этом чужую руку, он опустил рюкзак, до этого висящий на одном плече, на траву у пенька.

      — Сбрасывай свой, — ему всё же пришлось отпустить Юру, чтоб тот снял с себя сумку, кинув её рядом с его.

      К счастью рыжика, Каштанов, освободив плечи, сам протянул ему ладонь. Тоха взял её в свою, вместе с ним спускаясь к длинному помосту.

      — Будет обидно, если солнце уже взошло…

      — Не взошло, — заверил его Юрка, глянув на свои часы.

      Антон нетерпеливо прошел на край причала и облегченно выдохнул.

      Деревья рощицы, клонящиеся к холодной воде, остались сбоку, а мост, через который проходили, направляясь к лесу, сзади.

      Впереди раскинулась розоватая дорожка реки, отражающей рассвет. Привычных солнечных бликов не было и поверхность речки казалась необычайно матовой.

      — Фух…

      Черников вздохнул полной грудью, прикрывая глаза. Утренняя свежесть воздуха приятно холодила. В слабом аромате смешивалась влага мокрой зелени вместе со слабым оттенком кисло-сладкого, тяжелого аромата листвы растущих тут деревьев.

      Антон опустился на деревянную поверхность помоста, скрестив ноги бабочкой. Юра посмотрел на него сверху.

      — Не боишься испачкать форму?

      — Как видишь, нет. Не так уж тут и грязно. Да и кому какое дело до пыли на моей форме? — он потянул Каштанова вниз. Тот всё же поддался сжимающей его руке, сев рядом.

      Тоха тут же прильнул к нему, скользнув головой по плечу.

      — Можно? — заглянул он снизу в зеленоватые глаза.

      — Можно, — слабо улыбнулся тому, как мило Антон сейчас выглядел, Юрка.

      Черников вновь повернулся к рассвету. Там, где розоватая дымка подернулась золотом направляющегося вверх к горизонту солнца, проплывали продолговатые облака.

      По оранжеватому небу словно провели кистью с белой акварельной краской — такой нечеткой формы были сейчас эти неясные образы туч.

      На фоне о чем-то переговаривались птицы. Кто-то из них мягко насвистывал легкие мелодии, а некоторые прерывали складный оркестр громким треском, похожим на стрекот сверчков. Часто вслед за этим раздавалось быстрый, словно возмущенный, щебет близ берега, сливающийся с остальными, более мягкими голосами в кронах деревьев.

      Антон опустил взгляд на их с Юрой переплетенные пальцы, лежащие на шершавых досках помоста.

      — Юра, — тихо обратился он к Юрке рядом.

      Тот что-то вопросительно промычал в ответ, увлеченный созерцанием восхода солнца. Тоша протянул руку к его не до конца прикрытой воротом рубашки шее и осторожно провел пальцами по ключицам, слегка сдвигая ткань. Каштанов вздрогнул, опустив на него глаза — его щеки тронул пока едва заметный румянец.

      — Чего?.. — спросил он, не осознавая, что перешел на шепот.

      — Ты мне нравишься, — пробормотал Антон, уткнувшись носом в его шею и проводя рукой по плечу под рубашкой. Юрка покраснел еще больше, вдохнув слабый, еле уловимый на фоне свежего воздуха, запах печенья и полевых цветов.

      — Я знаю, — буркнул он, по привычке стараясь не поддаваться знакомому пьянящему аромату. Тоха усмехнулся, опалив своим дыханием чужую шею.

      — Ты мне тоже, — с заминкой ответил Юра, весь трепеща внутри от легких теплых прикосновений.

      — Тоже что? — лукаво заглянул, сквозь мутноватые линзы, в карие глаза Черников, поднимая голову.

      — Тоже нравишься, — шепнул почти в губы ему смущенный Юрий, отворачиваясь всем корпусом от воды.

      Антон устроился напротив него, протянув руку, ранее бывшую у рубашки, к слегка волнистым волосам цвета темного янтаря. Заправив их прядь за ухо, он осторожно снял с Каштанова очки, с глухим стуком положив их на помост рядом. Юра по привычке на секунду сощурился, моргнув пару раз.

      — Тош…

      — Да? — тот приблизился к нему. Юрка промолчал, не сумев выдавить из себя и слова. Он с трудом сфокусировал свой взгляд на веснушчатом лице, что находилось почти вплотную к его собственному. Сердце попустило удар, когда над ухом послышалось чужое прерывистое дыхание и мягкие губы коснулись виска.

      Первый солнечный луч блеснул из-за горизонта, ослепляя и даря блики до этого темной поверхности реки, что радостно засияла под теплым светом.

      Неожиданная яркая вспышка заставила закрыть глаза, когда губы слились в нежном, сладко-влажноватом поцелуе, пускай и не особо долгом.

      Антон отстранился, подрагивающими пальцами проводя по чужой щеке. Юрка, опомнившись, взял его руку в свою, отводя от своего лица.

      — Замерз? — он, не удержавшись, на секунду прижался губами к тыльной стороне чужой ладони, не поднимая взгляда на Черникова.

      — Ну… Немного, — с неловкой усмешкой признался тот. Юра отодвинулся, стаскивая с себя надетую на рубашку мастерку.

      — Так и знал, что что-то такое вытворишь… Не надо!.. — Каштанов остановил его руку.

      — У меня рубашка хотя бы плотная. Я прекрасно обойдусь без верхней одежды, в отличие от тебя, — говорил он, накидывая кофту на чужие плечи и укутывая Антона как можно теплее. Тот поблескивающим взглядом голубых глаз смотрел на лицо Юрки, пока он демонстративно ворчливым голосом бормотал что-то о «легкости этой чертовой рубашки, о которой он должен был помнить».

      Не сдержавшись, Антон рассмеялся, перебивая Юру своим звонким, как пение птиц, смехом. Тот явно смутился, отстраняясь. Тоха, смеясь всё тише, потрепал его по волосам, притянув к себе и обняв.

      — Ничего ты не должен был помнить, — улыбался он, водя руками по чужой спине и вдыхая знакомый запах старых книг. — Это мне надо было захватить с собой одежду потеплее, а ты…

      Антон, сияя, взял лицо вновь застеснявшегося Каштанова в ладони. Немного полюбовавшись свежим румянцем, он несколько раз едва уловимо поцеловал его — сначала лоб, потом щеку, а после и кончик носа.

      — Мне так нравится, когда ты смущаешься, заботясь обо мне…

Янтарный луч взошел на помост, осветив бледным золотом пыльную древесину. Какая-то из сидящий в кронах деревьев птица запела долгой трелью, запоздало приветствуя восход солнца.

      — А еще у тебя такие красивые глаза, когда ты без очков, ты бы знал, — продолжил сияющий Черников, когда встал, придерживая чужую мастерку, накинутую на плечи. Он протянул руку только что нацепившему обратно оправу Юрке, чтобы помочь тому встать. Тот благодарно кивнул, схватившись за неё.

      В голове Юры проносились хаотичные мысли, связанные с его любовью к Антону и с теми дурашливыми описаниями, что то и дело приходили в голову, коряво сделанные похожими на Гоголевские.

      Каштанов поджал губы, отведя взгляд и обхватив себя руками.

      — В чем дело? — поднял брови Тоха, заглядывая в чужое лицо.

      — Я… Всегда считал, что ты поцелован солнцем. Везде, кроме глаз, — уставившись в сторону противоположного берега, «сравнял счет» Юра. — А еще, — он глубоко вдохнул. — Мне всегда казалось, что они у тебя меняются в зависимости от настроения. Не то чтобы цветом, просто… Знаешь, вот это банальное «глаза — зеркало души». Так вот они почти всегда чистые и ясные, а как грустить начнешь, так… — он сомкнул веки, чтобы не видеть на себе чужого взгляда. — Так как шторм в вечно спокойном море — темный и страшный.

      — Почему сочиняю стихи я, а не ты? — только и смог вымолвить Антон, когда Юрка вновь повернулся к нему, всё еще не решаясь смотреть в лицо. — Ю-ю-юр.

      — Чего?..

      — А какие у меня сейчас глаза? — спрятал руки за спиной Тоха, смотря сквозь линзы.       Каштанов всё же обратил на него внимание.

      — Как теплый летний океан, — притворно-безразличным тоном, будто ему жутко надоели эти «душные» описания, ответил он. — Доволен?

      — Очень, — лучезарно улыбнулся Черников, взъерошивая чужие пышные волосы.

      Юра облегченно выдохнул.

      — Никогда больше не заставляй меня такое говорить…

      — А я и не заставлял, — обернулся к нему Антон, что первым возвращался к берегу.

      Когда они оба, уже стоя на траве, отряхнули брюки от пыли, внезапно раздался громкой чих.

      Тоха резко повернулся к Каштанову.

      — Это ты?

      — Нет, — с ноткой испуга честно ответил тот, помотав головой.

      — Твою ж…

      Антон вновь обернулся. Было видно, как он нервничает. Юрка подошел к нему поближе, схватив свою сумку и протягивая рыжику его собственную — вдруг придется быстро свалить.

      — Да я это…

      Из-за стены кустарника выглянула взъерошенная Ната, потиравшая нос и шмыгающая. По поводу первого сентября она натянула узкие темные джинсы и старую рубашку, явно одолженную Глебом — парни сразу узнали вечно не отстирывающееся пятно на её краю. Ничего лучше в её гардеробе, видимо, не нашлось.

      Тоха облегченно выдохнул, но вот Юра расслабляться не спешил.

      — И как давно ты здесь прячешься? — первым подал голос он, оглядывая девушку. Та спокойно вытащила из-за дерева свою потертую сумку прежде, чем ответить. Это слегка ослабило настороженность Юрия.

      — Понятия не имею, — честно выдала Наташка, отряхиваясь.

      — Следила за нами, что ли? — пошутил Черников, неспешно закидывая свой рюкзак на плечи.

      — Не, просто хотела попялить на утреннюю речку. С хаты выгнали — батя подумал, что, раз уже так светло, то мне пора валить на учебу. А спорить с ним с похмелья, — она многозначительно провела ладонью у горла. — Моя дорога от дома до школы тут же и проходит, если что, — она махнула рукой в сторону, где была часть поселка, чьи улочки были расположены почти вплотную к трассе. — А тут вы.

      — Так чего не вышла и не поздоровалась? — окинув Нату очередным подозревающим взглядом, спросил Каштанов.

      — Не хотела рушить атмосферу, — развела руками та. — Но можете не беспокоиться, отсюда ваших перешептываний не слышно.

      — Зато глазами видишь — жаль, их ветки не выкололи! — не сдержал секундной злобы Юрка. Антон схватил его за предплечье.

      — Юра, — предупреждающим тоном бросил он тому. Каштанов отошел на шаг назад, высвободив руку и скрестив её с другой на груди.

      — Так, спокойно. Я тут правда недолго — это раз. В кусты я полезла не потому, что ныкалась, а потому, что кулон Батона просрала там, — она подняла ладонь с веревочкой, на которой повис маленький талисман, — это два. Но то, чем вы занимались, сложно отсюда не заметить — это три.

      — Извини, — вдохнул Юра, разнимая руки и виновато глядя в пол. — Я просто…

      — Всё окей, — отмахнулась Ната, похоже, действительно не волнуясь. — Я б тоже, наверно, побесилась, не зная ситуации. А легковоспламеняемость твоей, э… души нам всем и так известна.

      — Так ты, ну… — Черников глянул на Юрку, чтобы убедиться, что тот не собирается снова сказать какую-то гадость.

      — Я поняла, что вы… вроде как в отношениях, да, — призналась девушка, кивнув и становясь немного серьезнее.

      — И?.. — махнул рукой Тоха в знак того, чтобы она продолжала.

      — И не очень-то удивлена, — пожала плечами Наташка. — Да и Глеб, думаю, тоже не особо бы удивился…

      — А он тут при чем? — изогнул бровь Юра, снова принимаясь мерить её взглядом.

      — При том, что мы оба гадали, что между вами происходит и почему этот, — она кивнула на Антона, — постоянно смотрит волком, если тебя кто-то касается. И почему вы стали меньше проводить время с нами, с чего решили изменить традицию одинаковых часов на парные и вообще… В этом духе, знаете. Не то чтобы мы прям совсем подозревали, но, — она развела руками. — То, что вы в отношениях — не особо удивительно. Да, кстати, — Ната вновь указала на Тошу. — На тебе старая рубашка Юры, если я не ошибаюсь. В общем, в следующий раз — если таковой будет — прячьтесь получше, — она окинула взглядом два смущенных лица.

      — Если что, — Наташа глянула на время на телефоне, — я не против всего этого… гейского, извините за мой «французский». Да и Батону, судя по нашим разговорам, тоже не особо это важно…

      — Батону? Вот уж рассмешила. С каких пор? — искренне удивился Юрка.

      — С тех пор, как в меня втюрился. Вы только посмотрите на эту мою «традиционность». А он умудрился вот это, — она указала на себя, — полюбить. Так вот, говорю как близкий ему человек, после этого все свои загоны стереотипные он выкинул.

      — Охотно верю, — вздохнул Черников.

      — Если что, я никому про вас говорить не собираюсь, — Наташка спрятала разбитый мобильник в задний карман. — Но, если вдруг вам интересно моё мнение…

      — Интересно, — кивнул Юра. Девушка напротив него усмехнулась.

      — То нам нужно начать топать в школу, а не то… Не знаю, случится коллапс вселенной, всё такое, — поправив сумку на плече, она развернулась к тропинке.

      — А если серьезно? — вздохнул Тоха.

      — Может, для вас это будет сродни совета врага, но, знаете… Мне кажется, нет смысла хранить ваши отношения в тайне, — начала Ната, идя впереди и ныряя между веток. — Я имею в виду нашу компанию. Остальные, конечно, обойдутся. Особенно родители, — мрачно добавила она, но тут же перешла на прежний тон. — Это понятно, что они не оценят. Но, не знаю как вы, а я уверена в том, что Сене и Глебу на вас будет особо, м… наплевать, — она пожала плечами, подходя к знакомой развилке и сворачивая в противоположную от реки тоненькую тропку.

      Каштанов с Антоном переглянулись и еле уловимо кивнули друг другу.

      — Ладно, насчет Батона — ты его девушка, тебе можно и поверить. Но Сеня-то почему должен принять?

      — Как говорил один прекрасный человек — пухлые люди злыми не бывают.

      — На минуточку, какой прекрасный человек? — уточнил Тоха.

      — Моя бывшая учительница химии, которая сама весила килограмм под сто пятьдесят. Но она и правда очень добрая, и веселая, — вздохнула, припоминая прошлое, Наташа.

      — А если серьезно? — нахмурился Юра. — Если мы скажем, а он растрещится на весь посёлок?

      Уловив нить страха в твердом тоне, Тоха на несколько секунд взял чужую руку в свою, нужно погладив и успокаивая.

      Ната вздохнула, задумавшись.

      — Не верю я, что он придерживается чего-то подобного. Никогда бреда из его рта не слышала, не хотелось бы себя огорчать…

      — Из его рта вообще мало что слышно, — заметил Юра, глядя в просвет между листьями, заполненный солнечным светом.

      Надо же, всего несколько часов назад он скучал за школьными коридорами, забыв о том, насколько ему одному легко там потеряться. Сейчас желание изменилось — лучше было бы просто снова уйти с Черниковым на помост и вечно наблюдать за рассветом, целуясь, и разговаривая о чем-то своем. И при этом никогда не думать о том, что нужно что-то от кого-то скрывать или что-то кому-то открывать…

      — Ладно, согласна… Давайте так — если я выясню, что у него с этим всё нормально, вы признаетесь?

      — Ты выяснишь? Каким образом? Сдашь еще нас…

      — Юрка, ты параноик, — на секунду обернулась к нему девушка, говоря трагичным тоном.

      — Ну извините, — пробормотал тот, смутившись.

      — Его можно понять, — вмешался Антон. — Если кто-то лишний прознает…

      — Я знаю, знаю, — Ната перешла на серьезный тон. — Ни дружбы, ни нормальной репутации, плюс еще возможная пожизненная пилка мозгов… И — не дай Бог! — поход в церковь для «излечения».

      — Ты думаешь, церковь способна на такое? — в голосе Тохи прорезалась секундная боль. Настала очередь Юрки поддерживать прикосновением.

      — Мой дорогой, религия — штука такая. Определенные люди могут под неё всё что угодно подогнать.

      Они наконец вышли на широкую дорогу и выстроились рядом.

      — Но вы лучше не думайте об этом. Это больно, а вам оно надо? Если вам это важно, то мне вот, например, абсолютно насрать, кого вы там любите по половой принадлежности — если оба счастливы, то всё окей. Это же главное, да? Чтобы вам было хорошо, — Наташа усмехнулась, глядя на парочку.

      — Ты, конечно, так выражаешься, что порой тошно, — выдохнул Юрка, — но вот в том, чтобы успокоить, талант имеешь.

      — Спасибо, — согласно кивнул Антон, смотря в сторону знакомого небольшого здания.

      Ната довольно усмехнулась.

      — Стоять, — она первая прервала шаг и повернулась к ним, протянув ладонь. — Значит, мы договорились. Я выясняю отношение наших «мушкетеров» к геям или чему-то подобному, а вы, в случае, если всё нормально, отныне честны перед нами.

      Черников первый положил свою руку на её ладонь. Юра, помедлив, всё же последовал его примеру.

      — Какие там детские клятвы есть, — пробормотала Ната. — Если я не выполню сказанное, клянусь драться и кусаться, и есть конфеты каждый день.

      Тоха улыбнулся, окончательно расслабившись после этой шутки. Наташка накрыла их ладони своей и они разрушили ручную пирамиду.

      — Вот и отлично. А теперь — время париться полтора часа под солнцем…