Этот кретин продолжал говорить до последнего. Никогда в жизни Эдвард не сталкивался с человеком настолько же тупым, насколько эпатажным. Сальватор Марони каждое утро начинал с репетиции своего дня на сцене, а в результате закончил свой путь на подмостках. Гениальный драматург девятнадцатого века наверняка найдёт сюжет для этой истории если сделать ему заказ.
Эдвард же не имел никакого отношения к мастерам пера и даже не режиссёр. Он всего лишь второстепенный персонаж пьесы. Может быть, злодей, но кто вообще обращает внимание на злодеев?
- Офицеры, клянусь, я понятия не имею почему Сальватору пришло в голову выбрать именно этот паб. Раньше мы всегда встречались в “Пеппере”. Всем известно что даже алкоголь там качественнее. Ужасная трагедия! О чём мы говорили? О, да о сущей ерунде: о чём вообще могут говорить два приятеля за пивом? Девушки, личная жизнь, всё такое…
Как оказалось - много кто. Эдвард, разумеется, рассчитывал вызвать у окружающих определённую реакцию своим выступлением, но не предполагал такого ажиотажа. Полицейские собрались, казалось, со всего штата: здание паба оцепили и проверили хозяина и всю партию алкоголя на соответствие законным нормам. Как Эдвард и подозревал: в таком заведении пиво и водку не то что разбавляли, они были просрочены на несколько месяцев вперёд, а желудки местных посетителей не сворачивались в трубочку только потому что были привычны к такого рода извращениям. Хозяина оштрафовали на неподъёмную сумму, а чуть позже - посадили за неуплату штрафа. Полицейские ещё пару недель маячили вокруг, опрашивая всех знакомых Сальватора и второго главного подозреваемого по делу - разумеется, Эдварда Нигму. Даже вышла небольшая статья в местной газете, разоблачающая алчность местного производителя и призывающая горожан и студентов выбирать только проверенные места для приятного досуга. Что интересно: не смотря на резонанс, которое событие вызвало в узких кругах, журналисты практически не заинтересовались историей, не считая ту небольшую заметку, написанную как будто для практики студента-первокурсника. Волей-неволей начнёшь верить в таинственный заговор мафии, оберегающий тайну господина Марони.
А вот на факультете поползли слухи. Всю неделю после того как господа полицейские отпустили Эдварда с благословением и подозрениями, тот ходил в приподнятом настроении, которое приходилось весьма тщательно скрывать. Сначала он планировал приложить некоторые усилия для распространения своей версии событий. Это не сложно - вложиться в обсуждение здесь, шепнуть там, подложить записку преподавателю на кампусе с сообщениями, вертевшимися у всех на языке, но не имеющими ни малейших доказательств - побыть кукловодом, дёргающим за ниточки. Но оказалось, марионетки оборвали нитки и справились со спектаклем сами, обставив своего Папу Карло.
Эдвард стал подозреваемым номер один. Не только как человек, разговаривавший с Сальватором в последний раз, но и как тот, кто возник в окружении бедолаги словно из ниоткуда. Разумеется, это обстоятельство тоже подогревало интерес окружающих. Поговаривали - и Нигма хохотал от этих сплетен пол ночи, пока не уснул, обессиленный, - что Эдварда подослали конкуренты покойного Сала. Говорили, что его наняла местная мафия, которой не нравилось распространение итальянского влияния на уютное академическое захолустье. Говорили даже, что Эдвард не просто случайно подкупленный засранец без чести и совести, но настоящий ассасин с Сицилии, обменявший пребывание среди горячих красоток и тёплых пляжей на обшарпанные стены общежития из-за какого-то казуса, случайной ошибки, из-за которой он теперь должен семье Сальваторе денег. Легенда обрастала подробностями и вот уже сам Эдвард не узнавал своей личности в том вымышленном персонаже, придуманном однокурсниками - словно другой, незнакомый Эдуардо Нигма сошёл со страниц дрянных детективных романов да так и остался в реальности.
Хуже всего оказалось наблюдать за убитой горем Барбарой. Не смотря на печальную судьбу своего несостоявшегося суженого, она не прекратила пить, но даже удвоила свои ежедневные походы по клубам в поисках компании. Даже когда Сал был жив и их отношения оформились во что-то настоящее из эфемерных слухов, Кин едва ли сдерживали социальные условия и собственная порядочность. Теперь же Барбара могла наслаждаться свободной жизнью без ограничений и перспектив. Даже университет заканчивать оказалось незачем. И даже наивные библиотечные девицы только-только выпорхнувшие из родительского гнезда не обманывались её бодрым видом и язвительными фразами.
- Ну и что с того что этот лох решил подохнуть? - говорила она, размахивая бокалом, наполненным водкой с ромом и закинув ногу, обутую в туфлю на высоченном каблуке на колено соседу, - Это что, я жизнь свою останавливать должна? Он бы небось не остановился! Мы ничего друг другу не были обязаны, поэтому нехрен делать вид что я должна соблюдать целибат как правильная вдова. А этот придурок пусть проваливает! Видеть его рожу загадочную не могу!
Это она всё о нём, об Эдварде. После того как Нигму выпустили из застенков полицейского участка, Барбара отказывалась с ним разговаривать под любыми предлогами. Эдвард приходил к ней выразить соболезнования - не столько ради сохранения отношения, сколько ради Джима и Лесли, Кин ведь всё ещё была их подругой, - но всякий раз оказывался выдворен вон.
- Полицейские говорят, что ты ни к чему не причастен, но я-то знаю, что это не так! И в байки твои не верю! Салу нечего было делать в том баре тем тупым вечером, и ты знаешь, что там случилось на самом деле!
- Но Барбара! - восклицала тогда Ли, как правило уже разозлённая достаточно чтобы игнорировать чужое горе и вступиться за своего не к месту молчаливого партнёра, - Эд ни в чём не виноват! Он же сам рассказал, что Сал решил попробовать новые места.
- И пригласил его?
- Почему бы и нет? Они начали хорошо общаться под конец года!
- Вот именно, - шипела Барбара, тыкая в Эдварда своим изгрызенным ногтем, покрытым безвкусным, кричащим маникюром. - “Хорошо”. “Хорошо”, Ли! Но не “отлично”! Они не находились на той стадии, когда Сал приглашал тусить вместе с собой наедине. С ним общались почти все ребята с нашего потока, даже кое-кто постарше, это правда! Но в этом вопросе Сал был разборчивее некуда. Он умел выстраивать социальные связи так чтобы не подпускать к себе близко сомнительных мудаков! Эда он считал в лучшем случае забавным, но странным, Ли. Всё ещё странным. Сал никогда до конца Нигме не доверял!
- Да ну тебя! - на этом моменте Лесли обижалась окончательно.
Тогда они покидали их с Барбарой общую, но потихоньку обживаемую только одной стороной комнатой, и уходили на свежий воздух. Лесли, не смотря на её доброе сердце и попытки утешить подругу, не нравился постоянный запах перегара на чужой кровати - он не проходил, сколько бы она не проветривала, - и бутылки из-под вина, о которые приходилось спотыкаться. Раньше, когда Кин ещё уделяла минимальное внимание учёбе, на полу ещё можно было обнаружить книги и тетради, сейчас же алкоголь вытеснил и их. Возвращения под утро в сопровождении шумной компании, разумеется, не способствовали и здоровому сну. Первые пару раз Ли списала всё на горе и спустила на тормозах, но потом договорилась с девушкой, живущей сейчас без соседки переехать к ней как только комендант даст разрешение. Комендант, человек хоть и несколько старомодный, но понимающий, позволил данное предприятие, а Барбара восприняла его как предательство.
- А я-то надеялась, что хотя бы ты встанешь на мою сторону, но видимо, Эдди заговорил даже тебя! А я помню как ты рассказывала, что тебя совсем не интересует его член! Тоже мне, подруга нашлась! Да если бы не я, ты бы никогда не добилась того, что имеешь сейчас!
Но того что имели они все, лишилась и Барбара. После смерти Сальватора большая часть компании, собиравшаяся в “Пеппере” по субботам и воскресеньям по мере сил и возможностей, распалась. Оставшиеся сплотились вокруг Барбары, но воспринимали её не как самостоятельного лидера, а как девушку покойного Марони и относились к ней соответствующе. Барбару терпели и позволяли накидываться до потери сознания если только последующие пьяные выходки не становились чрезмерными. Кин злилась и обзывала всех идиотами, но ничего не могла поделать с новой общественной реальностью. Эдварда же всё устраивало. Раз в “Пеппере больше не осталось людей, которые ему радовались, то он мог тратить время на себя и свою жизнь.
В которой, к прискорбию, ничего не поменялось.
Оставалась Ли. Оставался Джим. Да, они были грустнее чем обычно, но в конце-концов Сальватор был всего лишь их близким знакомым и его убийство не оказало существенного влияния на их жизни. Инфоповод обсудили и забыли, если только кое-где не всплывали слухи про Эдварда-убийцу. От этого злились они оба - причём так яростно, что Нигме становилось страшно за сплетников. Оставался Освальд. Этого слухи не отталкивали, а, напротив, привлекали с пугающей Эда силой. После того как Нигма вернулся домой после очередного допроса, собираясь завалиться спать, Пингвин подошёл и шепнул ему на ухо:
- Мне всё равно, если ты убил жирную свинью. Мне Сальватор всё равно никогда не нравился. Он постоянно дразнил меня и забывал, когда я просил этого не делать.
И тот факт, что единственным человеком, догадавшемся об отравлении Марони и принявшим Эдварда с потрохами - скорее, навесившим на него свои влажные фантазии об убийцах, - был Пингвин, удручал до невозможности. Нигма-то рассчитывал на откровения ужаса! На шарахавшихся от него партнёров! На Джима, бегущего доносить на Нигму в полицию при первой подвернувшейся возможности, на Ли, заливающуюся в рыданиях из-за того, что он оказался прав всё это время! Он монстр! Он чудовище! А они все - тупицы, не сумевшие в нём это разглядеть!
Проблемы пришли со стороны. И, разумеется, погружённый в своё разочарование Эдвард этого не заметил. Так происходит всегда: излишне зацикливая внутренний мир на самих себе мы перестаём замечать опасные изменения в окружающей действительности.
Всё началось со смутного предчувствия. Начали пропадать вещи: куда-то делся любимый зелёный зонт, прошедший через огонь, воду и все ураганы, обрушившиеся на студенческий городок вместе взятые, за ним - билеты, купленные по случаю редких поездок в соседние поселения на автобусе вместе с беспечными партнёрами, - после - дневник Освальда. Последнее исчезновение не касалось Эдварда напрямую, но потрепало больше всего нервов. Кобблпот очень трепетно относился к чистоте и порядку в своём пространстве: как и Нигма. Именно поэтому они нашли друг в друге идеальных соседей - оба подозревали друг друга в потенциальном воровстве и опасались выдавать себя первыми, шарясь по чужим закромам ради бессмысленного компромата. В поисках заветной тетради Освальд перерыл не только свои углы, но и те что принадлежали Эдварду. Паранойя друга невольно перекинулась и на Нигму тоже.
Он читал дневник. Кобблпот описывал там абсолютно всё, подражая знаменитой богеме прошлого: начиная от цвета своих сегодняшних панталонов и заканчивая подробными разговорами всех окружавших Освальда людей, даже незначительными. Если Пингвин был туп достаточно (а он был), то записи о торжественной уверенности в причастности Эдварда к убийству Сальватора тоже там есть. Но это не причинит Нигме никаких неприятностей. Даже к косвенным уликам не отнести, чего уж говорить о прямых показаниях. И, всё же, не завёлся ведь у них полтергейст-клептоман без малейшего чувства такта?
Следующим тревожным звоночком стали странные видения Лесли. Она не сразу рассказала о них - и подошла к разговору так, что Эдвард уже успел обрадоваться. Девушка нервничала и оглядывалась через плечо, тревожно перебирая ремешок сумки - и пальцы Джима, сидевшего рядом. Неужели до них наконец-то дошёл весь ужас положения партнёров убийцы? Неужели она наконец-то решилась вызвать Нигму на прямой разговор - как делала всегда, когда у Гордона не хватало на то смелости и уверенности в собственных силах? Но радость быстро развеялась, когда Эдвард обратил внимание на то, что Джим находится в таком же недоумении.
- Я, наверное, просто плохо сплю в последнее время, - наконец произнесла Лесли, отмахнувшись от их беспокойства. - Вот и мерещится всякое. Такое чувство, что за мной следят. Но не тогда когда я в общежитии или сижу на занятиях - только когда нахожусь рядом с вами.
Твои выходки?
Нет! Понятия не имею о чём она говорит. Ты знаешь, что запугивать таким образом - не мой стиль.
- Может, полицейские ещё не очистили кампус целиком? - неуверенно предположил Гордон, - С другой стороны, они должны были успокоиться. Всё закончилось. Даже наши перестают говорить о случившемся.
- Должно быть. - Ли вдруг нахмурилась, - Надоело! И то, что все от тебя шарахаются, Эд, тоже надоело. Все знали о том, что Сал был неосторожен. Разумеется, мне его жаль, но я не позволю обвинять невиновных.
- Кто знает… - задумчиво произнёс Нигма, - Может быть все они и правы.
- Это не повод для шуток!
Джим толкнул его кулаком в плечо и Эдвард заткнулся, почувствовав явную неуместность момента. Но он не лгал! Ни единого раза не лгал!
С этим можно разобраться позже. Не нравятся мне это ощущение. Что-то мне подсказывает, что проблема Ли явно не в недосыпе.
Но с чего бы копам ко мне примеряться? Я не оставил никаких улик.
Не жалуйся теперь, идиот. Ты же хотел привлечь внимание? Что-то мне подсказывает, что мы оба привлекли его сполна.
_______________
Правоту Риддлера доказал безликий незнакомец в чёрном костюме, посчитавший своим долгом оказать почтение господину Нигме ближе к полуночи в безлюдном переулке. Разумеется, по всем правилам клише - со своими товарищами. Такими же безликими головорезами в чёрном, говорившими на плохом английском и переругивающимся друг с другом на беглом итальянском.
Единственной мыслью, посетившей голову Эдварда в тот момент, когда его лицо ласково соприкоснулось с каменной стеной и нос взорвался болью была: “Не могу поверить, что этот кретин тоже ни разу не соврал о мафии.” А потом было не до мыслей. Потом, спровоцированный резким стрессом и опасной ситуацией, из глубин подсознательного на свет божий явился Риддлер. От первого нападающего он отбился, совершив умелую подсечку и оттолкнувшись от стены - безликий человек в чёрном был отброшен в толпу таких же безликих парней и оказался пойман товарищами под руки, будучи моментально возвращённым в строй. Минута передышки и замешательства позволили Риддлеру оценить обстановку. Как оказалось: убивать домохозяек и простых рабочих со спины, а потом подрезать провода в машине несчастных библиотекарш - не тоже самое, что столкнуться с настоящим противником в прямом бою. Выход из переулка оказался быстро перекрыт парочкой молодчиков, у троих мелькнули в руках ножи. Ещё у парочки были пистолеты. Риддлер был польщён вниманием к своей персоне, но хотелось бы всё-таки сравнять свои шансы хоть как-то.
- Увидел он горящий дом
И побежал за решетом.
Ему кричат: «Куда? Постой!»
А он ответил: «За водой!»
- Чё?
- Это всего лишь детская загадка, господа. Не надо воспринимать меня всерьёз.
Дурак. Кто из нас двоих дурак? Точно не я. Но тебе надо было уничтожить всё что мы создали за это время, а я дурак - потому что решил что могу позволить тебе рулить телом, кретин.
Самый крупный молодчик сплюнул на пол и вытер губы кулаком. Судя по его налитым кровью глазам и красной роже, господа итальянцы уже успели пропустить пару стаканчиков горячительного. В “Пеппере”? Или даже в том дурном баре, где закончил свою жизнь господин Марони? Если в последнем заведении, то Риддлеру нечего опасаться - они выберутся отсюда быстрее чем успеют моргнуть глазом. Но, к сожалению, всё оказалось не так просто и господа мафиози ещё могли ворочать языком.
- Ты, - молодчик ткнул в него пальцем. - Убил старшего сынка Марони. Отравил. Да ещё и пивом. Не очень хорошо получается.
- Но, господа, в полиции посчитали меня невиновным!
- Копы, - выплюнул молодчик. - Всегда рады замять убийство нашего. Сал тут делал дела. Важные. Как собираешься за него расплачиваться?
- У меня есть деньги в заднем кармане! Пятнадцать центов! Я всего лишь бедный студент, господа…
- Не, ты не понял.
Молодчик подошёл к Риддлеру вплотную и, видимо, для убедительности, ткнул пальцем в лоб так сильно что тот тоже покраснел. Похоже, для гармонии между цветом разных частей тела. Они могли попытаться увернуться, но предпочли этого не делать чтобы не провоцировать драку.
- Кто тебя послал? Ты водишься с Кобблпотом. Батя его? Или копы?
Мысли вертелись в голове со скоростью кометы. Удивительно, как складывается судьба. Вся болтовня уважаемого соседа о богатых родственниках, обещающих переписать завещание и домах в Старом Свете, оказалась правдой с неожиданной стороны. Но почему тогда Эдвард не наткнулся ни на что подобное в его дневнике? Или просто господину Пингвину запретили раскрывать свою личность до окончания учёбы - как поступали со всяким кретином, не умеющим держать язык за зубами? Но тогда игра на публику между Сальватором Марони и Освальдом Кобблпотом оказалась удивительно хороша! Никто даже не заподозрил их в знакомстве - только в очевидном и откровенном призрении друг к другу.
Что ж. Ничто не мешало Риддлеру сыграть финальную партию. Эффектность эти двое оценят в будущем.
- Разумеется, господин Кобблпот! - воскликнул Риддлер, - Я всего лишь жертва, господа! Это он дал мне тот напиток, я понятия не имел, что он туда подмешал! Понимаете ли, после того как господин Марони скоропостижно скончался, и я начал подозревать что наделал, то хотел обо всём рассказать полиции, но Освальд - о, старина Освальд надавил на меня!
Молодчики переглянулись. Палец исчез со лба Риддлера и тот позволил себе выдохнуть - на пару секунд.
- Так ты чё? Даже не знал?
- Нет! Господа, я просто такая же жертва! Я узнал о личности Освальда совершенно случайно, а потом он шантажировал меня смертью! Мне просто хотелось дожить до конца учёбы! Если хотите, я могу даже показать вам то кладбище, где господин Кобблпот любит проводить время. Он всё время закапывает там своих жертв!
- А все думали, что Оззи никчёмная задница, - молодчик почесал затылок. - Ну, ладно. Смотри вот чё: за то, что ты сдал нам Освальда мы не станем разукрашивать тебе морду.
Риддлер упал перед бандитом ниц, чувствуя как шестерёнки в голове продолжают вертеться со страшной силой.
- Спасибо! Спасибо, господа!
- …Но скоро здесь будет жарко. И неподалёку обоснуется средний Марони. Брательник Сала нашего, ты усёк, да? Мой тебе совет: лучше бы тебе сдриснуть из города как можно быстрее, иначе тебя отловят за шкирку и не посмотрят на то, что ты ничё не знал. Закопают на том же кладбище, где Оззи своих жмуриков прикапывает. Пон меня?
- Да! Разумеется! Спасибо за вашу щедрость, господа.
- Ну, шуруй. Как можно дальше.
И Риддлер побежал, прыгая через заборы - подсознательно ожидая выстрела в спину. Не собирались добрые господа бандиты ждать пока Эдвард Нигма покинет город. Они доберутся до общажной комнаты прямо сегодня, завернув по дороге в парочку баров чтобы дать ему время отойти от столкновения, выпьют, а потом забросят в их с Освальдом окно парочку бутылок современного греческого огня, вызвав страшный переполох. После этого случится война между копами и мафией, потом мафия тихонько снимет местную бандитскую верхушку - этим, видимо, и занимался Сальватор до того как Эдвард его убил, просто гораздо тише, - и захватят город. Тривиальная история. Нигма не собирался под неё попадать. Пятнадцати центов на проезд не хватит, это точно, значит придётся своровать по дороге. Но зачем эти болваны украли его трость и зонт? Дорогие сердцу вещи!
- Эд? Что случилось?
О, этого только не хватало. Разумеется! Разумеется, мисс Томпкинс и её вечный спутник оказались под дверью общажной комнаты Эдварда именно в тот момент, когда у него не было ни единой секунды на сантименты.
- Всего лишь ваша слепота, миледи, - прошипел Нигма, пытаясь протиснуться мимо Лесли к вожделенному входу в комнату. - У меня нет времени. К сожалению, совершённые по стремительности поступков преступления раскрываются так же быстро за неимением возможности продумать их как следует.
Чёрт с ней, с одеждой. Они с Риддлером найдут варианты в любой ситуации - кое-где одежду можно украсть, где-то Эдвард сумеет отработать на добровольных началах за еду и кров. В Техасских прериях до сих пор существуют фермы, на которых трудолюбивые дамы и господа ищут для себя помощников. Нигме только нужно утащить паспорт и немного денег на переезд. Слава Парацельсу, Освальд похоже не здесь, иначе его любопытный нос уже торчал бы из проёма двери, а уши собирали сплетни для будущих поколений жильцов этой комнаты. Должно быть, как обычно, в это время суток на Пингвина напало желание прогуляться по промозглому парку и выйти к кладбищу. Лучше для него. Больше шансов, что коллеги по семейному бизнесу Кобблпота не найдут. Осталось только избавиться от этих… Этих. Отвратительных, эгоистичных людях.
- Я не понимаю о чём ты, Эд, - Лесли нахмурилась. - Мы просто переживали за тебя. Ты опять замкнулся, и…
- Это я убил нашего общего приятеля Сальватора Марони.
При иных обстоятельствах, Эдвард оценил бы драматичность ситуации. Сначала на их лицах не отразилось ничего кроме привычного недоумения: мы привыкли, что ты врёшь, Эдди и спускаем это тебе с рук, потому что ты нам дорог, но сейчас твои выходки не к месту. Он уже видел как Ли или Джим открывали рот, начинали говорить и выдавали одни и те же реплики за другими, без остановки. Тебе не нужно прикидываться придурком для того, чтобы проверить нас. Мы ведь уже выбрали тебя. Ты ведь уже наша часть, ха! Эдвард просто ненавидел идею быть чьей-то частью.
- Я понимаю, что вы мне не поверите, поэтому придётся описать всё в подробностях. Я специально выбрал тот бар, потому что знал об их специфических алкогольных пристрастиях. Это я уговорил Сала туда пойти, потому что в “Пеппере” слишком много свидетелей из наших. И это я подсыпал ему яд, который убивает спустя какое-то время после принятия внутрь. По-крайней мере, бедолага даже не мучился. Вероятно, он сам решил, что просто попал под действие местного подвального самогона.
Эдвард говорил не останавливаясь, разумом Риддлера уже просчитывая пути отступления. В этот час коридоры общежития пусты - те, кто предпочитал учиться сейчас сидели в своих комнатах, а заядлые тусовщики ещё не добрались до кухни из баров, работающих до поздна. На звуки скандала никто не должен был выйти. Эдварду всего лишь нужен был чёртов паспорт. До кретинов, похоже, ничего не доходило, и он мог сколько угодно говорить, пока не…
Последующий шаг Джима Гордона оказался неприятной неожиданностью. Он резко рванулся вперёд, преграждая Эдварду дорогу и схватил того за грудки, подтягивая к себе. Как в тот, самый первый раз, когда они танцевали втроём и стыд взял над ним верх, спровоцировав на удар. Нигма напрягся, чувствуя как зачесался кончик носа под ожиданием опасности и приготовился к драке. Риддлер напевал какую-то незнакомую Эдварду мелодию - что-то почти психоделическое, с укачивающим ритмом и мотивом Алисы в стране чудес. Они сходили с ума, но с кем не бывает?
- Только посмей шутить с этим ещё раз, - прошпел Джим, стискивая несчастную рубашку Эдварда.
- А то что? Ты начистишь мне лицо прямо тут?
- Да. И ты не отделаешься от драки.
- Ты можешь попытаться. Но что тогда произойдёт? Прибегут люди и начнут спрашивать, а я, разумеется, отвечу тоже что и сейчас. В глубине души вы двое знаете, что я не вру. Всегда знали.
- Но зачем?
Их с Джимом тела пробила общая дрожь, когда Лесли вдруг схватила Эдварда за плечо. Ещё чуть-чуть - и вот-вот оторвёт рукав рубашки. Придётся находить новую по дороге.
Нигма старался переключиться на сотни незначительных вещей разом, потому что иначе её приёмы подействуют. Всё начиналось с Ли. Она появилась в его жизни как мимолётное видение всего хорошего, что с Эдвардом никогда не случится - и он влюбился, захотел натянуть его на себя как костюм, влезть в нездешний запах жизни приличных людей, проносившейся мимо него со скоростью поезда, но тут вдруг решившей остановиться. Нигма подозревал, чем являлся для Ли в ответ. Шёпотом с другой стороны. Холодом сквозняка, дующем через приоткрытую дверь туда куда приличные девочки никогда не дойдут, просто потому что они слишком отличались от всего, обитающего за ней. Алиса бы вышла из Ли хорошая. Но Эдвард собирался остаться одиноким странником, спасибо большое за приглашение. Поэтому он будет думать о паспорте и рукаве рубашки, а не о том как они лежали в общей кровати на втором этаже детского дома Ли, пока её родители внизу обсуждали какие чудесные молодые люди явились с её дочкой в этот раз.
- Потому что вы не верили мне на слово. Я говорил о том, чем являюсь. С кем вы предпочли провести свои летние каникулы вместо того, чтобы сидеть дома.
- Мы думали, ты не в серьёз.
- Удивительно, не правда ли? Люди не верят тебе, когда ты говоришь правду, но при этом считают тебя кристально чистым человеком если ты врёшь. Достаточно только подобрать ложь, которая понравится твоим собеседникам. Это я убил Сальватора Марони. Более того, я убил и…
- Прекрати.
- Не буду.
- Прекрати. Серьёзно, Эд. Не смешно.
- А кто смеётся? Я убил своих родителей, миледи. Да! Это я сделал. Они не ценили мой острый ум, считали обыкновенным высокомерным болваном, и я с ними расправился. Вонзил нож в спину моей матери, а потом повернул вот так…
Джим Гордон вдруг резко толкнул его вперёд и втолкнул в комнату. Послышался грохот двери, шаги, взволнованные увещевания Лесли, потом снова хлопнула дверь. Эдвард вдруг осознал что ошибался насчёт этого человека. Он осознал это давно, но только сейчас причина заблуждения нарисовалась отчётливо, как ответ в детской книжке с загадками, когда ты переворачиваешь последнюю страницу и смотришь на нужный номер в конце. Всё дело в глазах - они никогда не врут, особенно если их хозяин смотрит на тебя голодным волком. Джим Гордон был этим волком, а они умные животные. Стайные. Звери, для которых изгнание из стаи - наказание страшнее чем смерть и прямо сейчас Эдвард почувствовал, что очень близок к возмездию.
Прекрасно. Что может быть веселее, чем раздразнить волка?
Джим его ударил. Разумеется. Он размахнулся и впечатал свой кулак в нос Эдварда с той же силой, что и в тот самый вечер, без какой-либо жалости или сострадания. Нигма ощутил резкую вспышку боли, а потом подумал что Освальду придётся оттирать пол от крови, ведь никто этим не озаботится. Если от комнаты что-нибудь останется.
- Тебя так папочка-коп научил решать проблемы, а, Джимми?
- Скажешь что-нибудь ещё и я изобью тебя так, что ты встать не сможешь.
- Ты ведь знаешь, что я прав. И она знает. А часики-то тикают, Джимми, у нас всё меньше времени - вам, ребята, лучше собрать свои манатки и сделать вид, что вы никогда не имели со мной дел.
- Или что ты сделаешь? Убьёшь нас?
- Не я. Другие. Видишь ли, оказалось, что наш друг Сальватор не врал про свою принадлежность к криминальным кругам. Какое ужасное совпадение. Оказалось, его друзья, в отличии от вас, сразу поверили в версию с убийством и сейчас идут сюда чтобы разобраться с тем, кого я им указал. Если вы окажетесь тут, я сомневаюсь, что они будут достаточно любезны чтобы позволить вам уйти.
Несколько драгоценных минут Джим вглядывался в лицо Эдварда. Потом он сказал:
- Ты не врёшь.
- Разумеется. Ни разу не врал.
- И всё это для чего? Просто для того чтобы не дать нам втянуть тебя в нормальную жизнь?
- Бинго! Нормальную жизнь переоценивают. Мне не нравится чувствовать семейное ярмо на своей шее, а вы двое упорно пытаетесь…
А потом Лесли ударила его подушкой по голове. Эдвард уродливо ойкнул от неожиданности и стукнулся лбом о лоб Джима так что тот отпустил его из хватки. Они оба недоумённо уставились на девушку, пылающую от ярости и негодования.
- Ты просто трус!
- Прости?
- То что я сказала! Ты трус! Рассказываешь все эти… покрытые пылью сказки. Как будто нас с Джимом это касается!
Эдвард непонимающе склонил голову на бок.
- Но это убийство.
- И что? Ты убил меня или Джима? Если бы хотел от нас избавиться, провернул бы нечто подобное, а не бегал от ответственности вокруг да около.
- Но Ли, - неуверенно возразил Гордон. - Он прав, убивать не…
- Не хорошо. Подло. Низко. Убийство аморально и нарушает закон, правильно?
- …Да, именно это я и хотел сказать.
- И я бы с тобой согласилась. Во всех смыслах, если бы я услышала о действительно ужасающих, беспринципных преступлениях ради корысти или желания напиться кровью, но Эдвард даже не жестокий! Он просто жалкий! Он убил Сала и лишил Барбару её заслуженной роскошной свадьбы просто потому что боялся начать нормально жить, а не потому что ненавидел его. Это ужасно! Это хуже, чем просто сидеть в углу и всех ненавидеть! Тебя даже тюрьма не исправит, поэтому вызывать копов бессмысленно.
- Не смей называть меня жалким!
Эдвард даже не понял, кто из них это сказал - он или Риддлер. Голоса смешались. Чувства смешались. Происходило то, чего не случалось уже много лет - они слились, оставаясь при этом разными существами. Наконец-то их сознание было единым от конфликтов и целостность так сильно напугала Эдварда, что он едва не пошёл на попятную - но он чувствовал, что если сделает это сейчас, то они победят.
- А то что? Убьёшь меня?
- Я ведь убил мисс Крингл. Что мне мешает избавиться от тебя?
- Почему же? Потому что она нашла себе кого-то другого, или потому что ты к ней слишком привязался? Кого ещё ты убил из страха разрушить иллюзии о самом себе?
- Мы!
- Что?
- Мы убили!
Эдвард схватился за голову. Риддлер лез из него, захватывая тело и движения становились неподвластными. Всё начиналось с мелочей. Вот дёрнулась рука, потом - пальцы вытянулись, щёлкнули и вернулись в нормальное положение, затем это же произошло с туловищем. Джим, только заметивший все эти странные метаморфозы, поспешно отошёл в сторону, сжимая кулаки. Всё ещё готовый драться, если Нигма окажется чуть более, чем безумным трусом, которым его описывала Лесли.
- Вы что, думаете, кретин Эдвард со всем справился самостоятельно? Вы думаете, у него кишка не тонка? Он же просто нытик! Он сам не в состоянии даже подтереть себе зад! Без меня он не справился бы ни с одним убийством, ни с поступлением, ни даже с вами - и он раз за разом, снова и снова, подтверждает свою бесполезность?
- Кто ты? Если ты не Эд. То кто ты?
Риддлер хрипло рассмеялся. Умная девочка. Всегда умудрялась найти правильный ответ, даже если никакой загадки не загадано. Отличницы с самого начала попадали под наш общий вкус, Эдди, верно?
- Гоню, гоню - не выгоню,
Несу, несу - не вынесу,
Стемнеет - сама уйдёт.
- Тень.
- Верно. Но награды не будет, не в этот раз. Нет времени. Я - Риддлер, и мы с вами знакомы друг с другом прежде чем вы познакомились с Эдвардом. Джим, по крайней мере, точно.
Они медленно, со скрипом соображали. Нет времени. Все эти сантименты веселили, но у них нет на это времени. Риддлер вдруг рванулся вперёд, толкнул Джима на Ли, она вскрикнула, секунда дезориентации, полученной благодаря эффекту неожиданности - и, вот он уже свободен. Риддлеру никогда не нравилось убегать. Убегать - привилегия Эдди. Но сейчас, когда за ними хвост, и когда нет иной возможности оторваться, самый главный приоритет теперь - спасать свою жизнь.
А обвинял в трусости меня.
Должно быть, это у нас семейное.
____________
Потом Эдвард странствовал. Долго. Прятался в тенях, иногда сменяясь на свою собственную тень, переезжал из штата в штат в старых товарных вагонах куда ещё можно было пробраться, не нарвавшись на копа или бродягу. Зарабатывал где ни попадя. Убивал - куда без этого. Оказалось, влияние семьи Марони на Соединённые Штаты распространялось дальше, чем Нигма думал.
Хорошо бы залечь на дно, так ведь если где-то начнут догадываться о его личности, то вся конспирация пойдёт псу под хвост, все меры предосторожности окажутся бесполезны. Поэтому - жертвы неизбежны. Полно людей - не умных даже, а “слишком умненьких” - тех, кому нравилось лезть не в своё дело и играть в частных детективов.
Иногда они с Риддлером срывались.
А куда без этого. Какой смысл сохранять человечность, если никакого будущего впереди нет?
Так прошёл год.
Потом ещё один.
И ещё.
Они не оглядывались назад и не думали о возвращении. Однажды, их нашёл Освальд. Встреча произошла неожиданно, посреди дерьмового городка на севере страны, называющегося Готэм - сюда стекались такие же отщепенцы как Эдвард, потому что нормальные люди здесь жить не хотели. Поговаривали, правительство даже приплачивало тем офисным сотрудникам, которые соглашались переезжать сюда работать для развития индустрии. Ха! Даже смешно. Любая индустрия тут загнивала, какие бы не были вложены средства.
Но Эдварду здесь нравилось. Запашок от Готэм-ривер напоминал о гнилостном привкусе прошлого, которое иногда возникало тут и там как раздражающий туманный флёр. И там-то, у Готэм-ривер, как призрак сквозь этот самый туман, вышел вдруг Освальд со своим неизменным зонтом и в своём чёрно-белом костюме. Эдвард даже не обратил на него внимания. Он решил - просто ещё одно видение, подброшенное больным разумом. Просто пройдёт мимо и даже не стоит обращать на него внимания.
А потом видение заговорило:
- Не ожидал увидеть тебя здесь, сосед. Дерьмово выглядишь.
Эдвард вздрогнул. Освальд остановился рядом и только сейчас Нигма обратил внимания на изменения, которыми подвергло бывшего друга время. Кобблпот располнел - очевидно, хорошо питался или же просто был привержен к алкоголизму, - у него появились морщины и второй подбородок, а маслянистые глазки как будто даже стали уже, словно бы Пингвин за столько лет решил сменить кличку на “китайца”. Костюм, зонт и котелок, впрочем, всё так же пребывали в идеальном состоянии - как и высовывающийся из кармана белоснежный клочок ткани, бывший, очевидно, платком. От Освальда доносился резкий запах духов. Эдварду вдруг стало смешно.
Носить в Готэме чистые вещи - всё равно что каждый день подвергать себя невыразимому испытанию, а мазохиста Пингвин не напоминал. Раньше. Впрочем, чужая душа потёмки.
- Я думал, что с тобой разобрались ребята Марони.
Освальд достал сигару и закурил. Запах табака смешался с резким ароматом духов и токсичной вонью Готэм-Ривер. Эдвард закашлялся и резко замахал рукой, пытаясь отогнать отвратительное амбре. С годами вкусы Пингвина как будто стали хуже.
- Они пытались - твоими стараниями. Я выкрутился. Всегда выкручивался.
- А что ты делаешь тут?
- Открыл небольшое дело пока учился. Видишь ли, современное общество уважает предприимчивых бизнесменов. Я быстро понял, что на медицине не заработать, а всю жизнь я хотел большой особняк и много денег. Лицо мне товарищи-итальянцы, конечно, начистили, но не мозги.
- Должно быть, ты сердит.
- Ни капли. На твоём месте я бы поступил точно так же. Я и поступил.
- Ну и кого ты сдал чтобы тебя не вздёрнули?
- Это разговор для другого дня. Ты всё ещё выглядишь дерьмово, и из уважения к общим воспоминаниям я не стану вести деловые беседы, пока ты не помоешься.
- А…
Эдвард запнулся. Он не стал продолжать. Если жив Освальд, значит те двое тоже вполне здоровы. Возможно, выбежали за ним и тем разминулись с бандитами - а он и не заметил. К лучшему.
Должно быть, сейчас живут в благополучном южном штате и разводят детишек под шумок окружающего благоденствия. Для их же блага.
- Ну так что?
- Что - что?
- Ты пойдёшь со мной или нет? Домой не приглашаю, но в моём клубе есть свободная койка и место, где можно отдохнуть. Даже работа.
- Почему? Потому что ты был втрахнут в меня всю учёбу?
Освальд помолчал.
- Должно быть. Общие воспоминания делают меня сентиментальным.
______________
Эдвард отмылся. Он не был совсем уж грязным - в этом Освальд преувеличивал. За чистотой они всё-таки старались следить - в первую очередь потому что чистота - признак хороших манер. Не следят за базовой гигиеной только те люди, которые совсем потеряли рассудок и не способны жить нигде кроме психиатрической клиники. Нигма нагляделся на таких - не важно, были ли то настоящие бродяги, или культисты, которые преследовали тебя пока ты не сбегал от них до другого квартала, - все они выглядели даже не грязными, а… неопрятными. Всклоченные волосы, бешеный взгляд, в волосах какие-то мошки, одежда засаленная и порванная. Безумие было визуальным.
Оно воняло. Существовали ведь общественные душевые и благотворительные заведения на передержке - можно было ночевать там, а не на улице. Если уйдёшь через пару месяцев в другой город и не примелькаешься, никто даже присматриваться не будет.
Это было важно. Эдвард - не такой как они. Он ещё не окончательно слился со своим безумием, даже если оно начинало требовать выхода. Он лучше. Он способен себя контролировать.
Ой ли?
Заткнись! Заткнись, заткнись, заткнись! Это ты всё испортил - мы - это ты всё испортил, без тебя было бы лучше, не вздумай сейчас высовываться!
“Комната отдыха”, которую предоставил ему Освальд оказалась небольшой кладовкой для сна персонала. Из интерьера - матрас на полу, угол с унитазом и душевой, дырявые стены, закрытые плакатами с голыми женщинами из ню-журналов. “Бизнес” Освальда и правда оказался клубом.
Обыкновенным чёртовым клубом с гигантской глыбой льда в центре, аквариумом с рыбками и льющейся отовсюду водой. Эдвард оценил - не свежесть, а стиль. С ним у Кобблпота всегда всё было хорошо - либо всё по лучшему разряду, либо никак. Нигму не смущал клуб, его смущал грохот музыки и пьяный смех, раздающийся со всех сторон. Стены тряслись. Он не мог уснуть, хотя после душа состояние улучшилось. Куда девать грязную одежду Эдвард не понял и поэтому просто сел на матрас, заворачиваясь в халат, который здесь, в отличии от всего остального, был. Примерно через полчаса Кобблпот вернулся к нему с новым костюмом и обнаружил перевёрнутое вверх дном одеяло и разорванные кое-где плакаты. Он иронично изогнул бровь.
- Опять приступ сомнамбулизма?
Костюм оказался зелёного цвета. Это был тот же кислотный зелёный, который Риддлер предпочитал носить в университете чтобы отделить себя от Эдварда. Сам Нигма носил обычные пиджаки и рубашки, просто потому что не хотел казаться позёром - это так глупо, ведь никто кроме них о Риддлере не знал. Теперь подонок внутри зашевелился, захохотал, высунул мерзкую рожу и говорил о том что вселенная всегда знает кого ей выбрать и выделить перед всеми остальными ничтожествами. Даже Освальду всегда больше нравился Риддлер. Кому ты нужен, Эдди? Кому?
- В каком-то роде.
Кобблпот аккуратно сложил костюм на матрасе.
- Не вздумай повторять. На моей территории должен быть установленный мной порядок. Всё по высшему разряду. Ты ведь понимаешь, Эд, иначе в этом бизнесе меня просто перестанут уважать.
___________
Жизнь потекла своей чередой. Криминальная жизнь клуба позволяла безумию Эдварда выходить наружу и не распыляться вовне. Ему больше не требовалось убивать случайных бродяг, ведь у Освальда оказались свои представления о веселье. В личном кабинете Пингвина - так его называли за глаза даже собственные подчинённые, впрочем, оглядываясь от ужаса, вдруг босс неподалёку, - тоже находился аквариум. С пираньями.
- Я бы предпочёл акул, - заметил Нигма, впервые узнав об этом.
- Я тоже об этом думал, - Кобблпот поморщился. - Но, видишь ли, недостаточно показательно. Зубы акул слишком крупные - и человек умирает сразу. Мне так не нравится. Пираньи откусывают кусок за куском, по чуть-чуть, и жертва испытывает все болевые ощущения сполна. К слову, рад, что твои моральные предпочтения остались прежними. Ты не изменил себе.
- Люди вообще очень редко меняются, мой друг. Тебе ли не знать.
- Люди возможно, но вот их чувства…
Сердце Эдварда подпрыгнуло, застряло в горле, сделало кульбит и вернулось на прежнее место.
Сильные чувства, настоящие тоже оставались неизменными. Эта истина доходила до Нигмы несколько лет подряд только для того чтобы теперь оформиться в настоящую головную боль.
Они тоже были здесь.
В Готэме.
Эдвард не сразу узнал об этом. Мелкие сошки из полицейского участка редко интересовали Пингвина и его головорезов - как и не должны был интересовать Нигму. Полицейских подкупали, с ними договаривались или их убивали если господа законники оказывались слишком независимыми для готэмской системы коррупции. Честные люди в этом городе не задерживались и предпочитали перевестись сами в райончик попроще. Один в поле воин только если речь идёт о красивой средневековой балладе, где рыцарь встаёт напротив полчища чудовищ вместе с волшебным мечом и рубит головы направо и налево. В реальной жизни рыцарям часто мешал не только сам закон, требующий улик и ордеров на арест, но и коллеги, не желающие уходить с насиженных мест - чудовища же против которых тот сражался в итоге уходили с поля боя сытыми, разорвав несчастного рыцаря на клочки.
И так, продолжая аналогию. Когда в городе всё-таки появляется рыцарь, что отказывался играть по общим правилам, сдающий недобросовестных коллег и вламывающийся в неприкосновенные заведения, принадлежавшие общим друзьям, это вызывает недоумение. Гнев. Ярость.
Напряжение нарастает, и рано или поздно о нарушителе начинают говорить повсюду, как о самом выдающемся событии дня. Кто-то вспоминает о нём с ненавистью, кто-то - с восхищением, но вспоминают так или иначе все.
Что доставляло Эдварду Нигме определённые трудности.
Новым офицером в лоне готэмской полиции оказался Джим Гордон. Что не имело смысла.
Почему же? У нашего Джимми всегда было повышенное чувство справедливости.
Но он же учился на терапевта.
Ты никогда не думал, что общение с тобой могло изменить его жизненные приоритеты и расставить точки над некоторыми аспектами личности?
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
И все кому не попадя болтали про невесту господина офицера.
Разумеется, их жизнь пошла по сценарию, который Нигма предсказал как самый настоящий злой волшебник средневековья. Совместная учёба, потом свадьба и долгая счастливая жизнь двух до отвращения продуктивных борцов за общественную справедливость. Эдвард даже не знал, кем работала Лесли в офисе, да и не хотел знать. Он вообще старался не расспрашивать о сладкой парочке, потому что иначе разговор превратится в неприятное, крайне отвратительное зрелище.
Эдвард много пил и злился. Планировал опять сбежать - но глупо сбегать из так хорошо обустроенного гнёздышка. К тому же, на этот раз Пингвин его найдёт. Слишком хорошо они выучили привычки друг друга.
Они должны были пересечься. Рано или поздно. Именно в тот момент, когда объединённая личность Эдварда Нигмы и Риддлера вновь разъединилась и из “них” он вновь превратился в жалкое, дрожащее существо, группа Джима Гордона устроила невиданную прежде облаву на айс лаунж.
Эдвард и Кобблпот успели бы уйти. Конечно бы успели. Но прежде…
- Эд, дьявол тебя побери! Я тебя видел, ты, трусливая скотина!
Джим увидел его посреди серьёзнейшей заварушки - похоже, работа копом помогает улучшить зрение и рефлексы. Ситуация из опасной превратилась в какую-то дурацкую комедию, срежиссированную третьесортным графоманом. Гордон опустил пистолет и драпанул прямо к Эдварду, разглядев его ярко-зелёный костюм на другом конце огромного зала. Нигма, в свою очередь, драпанул от него. Коридор направо, потом налево, игнорировать крики Освальда, брошенного посреди перестрелки…
Мне кажется, или “трусливая скотина” не имеет ничего общего с “мерзкое чудовище”?
Сейчас не время!
- Эдвард, клянусь богом, если ты не остановишься!
Джим сбил Нигму с ног, уронив на пол. Эдвард не растерялся и мгновенно зарядил ему ногой куда-то в район челюсти, услышал глухой вскрик, но отцепиться так и не получилось - Гордон вцепился в него хваткой бульдога. Пистолет давно валялся где-то вдалеке, что странно, учитывая…
- Да отцепись от меня!
- Когда я скажу Ли, что тебя видел…
- Вы что, будете преследовать меня вдвоём?
- Да! Именно этим мы и занимаемся! Ауч! Ты нос мне сломал!
- Я не позволю упечь меня в тюрьму после всего что…
- Да никто не собирался тебя сажать!
Эдвард замер, шокированный. Джим отпустил его ноги, рассеянно потирая лицо. Мимоходом Нигма отметил как шла ему форма - даже сбившаяся и покрытая кровью (чьей?) - она делала Гордона словно бы визуально старше и привлекательней. Так, он не об этом собирался думать!
И, если уж на то пошло, Джим был старше и привлекательнее. Годы разлуки не превратили его в одного из тех бывших выпускников, которые теряли всю свою выправку как только получали долгожданное рабочее место и усаживались на диван с выпивкой. Эдвард даже не был уверен, что Гордон пьёт - по крайней мере, классического копского живота не наблюдалось. Он даже усы не отрастил что, отчего-то, было модно в среде придурков с пушками, даже тех что не служили на страже государства и общественного порядка.
- То есть? Разве ты не сменил предпочитаемую профессию потому что хотел поймать и наказать меня? Потому что я натравил на вас мафию?
На Пингвина.
Заткнись.
- Нет! То есть, да! То есть, это вообще не важно! Дело Риддлера… Они считали его тупиком, но мы с Ли всегда знали, кто стоит за теми убийствами! Ты оставлял подсказки - для нас!
- Ничего я не…
Эдвард замер. Ещё одна вспышка воспоминаний - как в ту ночь когда он впервые узнал о поцелуе с Джимом Гордоном. Надпись кровавыми разводами, освещённая яркими зелёными лампами.
Человеческие органы, выложенные в определённом порядке, как будто их раскладывала рука неизвестного художника. Даже кукольные головы, вырванные с особой яростью и разложенные на витрине магазина.
Откуда ты эту-то идею взял?
То кино тридцать шестого года про парня, который превращал своих коллег в кукол. Уморительное дерьмо. Мы смотрели его вместе на…
- Последний совместный Хэллоуин.
Эдвард откинулся на спину, закрыв лицо руками. Он застонал, призывая на свою голову любые возможные кары земные и небесные. Просто убейте его уже. Жизнь слишком тяжела и полна мук. Христиане были правы, Эдвард раскаивается и…
- Это тоже сделал он?
- Понятия не имею о чём ты говоришь.
- Риддлер.
В отдалении всё ещё шла перестрелка. Скоро здесь тоже окажутся лишние свидетели. Эдвард ждал этого со всей страстью.
- Я думал что мы просто выпускаем пар. Я не знал, что он оставляет для вас подсказки.
- Если ты сбежишь опять, мы найдём тебя снова.
- Я уже понял.
- Я не могу сейчас уйти. И так возникнет много вопросов о том, куда я пропал.
- Ты ведь понимаешь, что нажил себе огромных проблем, да, Джим? Банды не простят тебе этого.
- Твои коллеги этого не простят ни тебе, ни тому придурку, который тебе поверил.
- Но ты же собираешься поверить мне прямо сейчас.
Эдвард застонал, вновь призывая на себя кару за тупость. Да. Он собирался.
____________
- Я всегда подозревал, что вы чокнутые. Судя по всему, потому вы ему и понравились.
Небольшая квартирка Джима в Готэме не отличалась вычурным интерьером, но была уютной - наверняка заслуга Ли. Каким образом она умудрялась одновременно работать и заниматься хозяйством было непостижимо для Эдварда, но ведь это старая женская суперспособность, которой дамы никогда не поделятся с низшим полом. Он в очередной раз убеждался в том что женщины управляли миром.
- Чокнутее тебя. Мы с Джимом могли бы написать диссертацию про множественные расстройства к концу учёбы, но не получилось. Зато накопилось порядочно профессиональной литературы.
- Это всё - полная херня. По большей части.
Ли рассмеялась. Её смех остался прежним. Но не волосы - те были пострижены до плеч, гораздо более коротко чем в университете. Похоже, влияние современного суфражизма превратило её в весьма независимую от родительского мнения леди. Или это просто Джим.
Он кивнул.
- Это мы уже поняли. На сегодняшний день наука не компетентна в изучении твоего расстройства.
Они помолчали. На улице, прямо над хмурыми крышами Готэма, освещая улицы, покрытые пылью, смогом и дымом от заводов и зданий корпораций, поднимался рассвет. Даже это забытое богом место подчинялось общемировым законам и новый день наступал для всех, включая самого одинокого человека на свете.
- Если ты сбежишь опять, - произнесла Лесли, накрыв руку Эдварда своей. - Мы найдём тебя снова.
Эдвард Нигма и то существо, что шевелилось у него внутри, прикрыли глаза.
- Мы знаем. На этот раз мы не убежим.
- Это хорошо. Разговор выйдет сложный. С вами обоими.