Tenno — Between Worlds

Кавех не уступил, а Хайтам не мог оставить его одного. Архитектор уперся и настоял на том, что всё должен сделать сам. Поэтому ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. И теперь двое небожителей шли по лесу, расположенного вблизи деревни, которую Кавех уже успел окрестить Бессонницей.

— Ты знаешь, а я подружился с ребенком из приюта. Я заглядывал к ним, чтобы навестить. И мальчику по имени Сяо я очень приглянулся. Он совсем кроха еще, четырех лет от роду. Его подбросили в приют, такая печальная история…

— Зачем ты мне рассказываешь это? — показательно равнодушно поинтересовался Хайтам.

— Просто… он мне понравился. Может, я бы тоже хотел иметь детей…

— Ты? — Хайтам ухмыльнулся. — Ты за собой-то не присмотришь должным образом. Куда тебе в отцы?

— Да я же гипотетически… — Кавех прервался на полуслове и чертыхнулся, споткнувшись о торчащий посреди дороги корень раскидистого клёна. Хайтам среагировал молниеносно и подхватил в цуне¹ от того, чтобы нос Кавеха не повстречался с землей.

— Ты можешь под ноги смотреть, а не в облаках летать? — закатил глаза Бог Литературы.

Кавех обиженно насупился и дальше пошел молча. Зато теперь он, действительно, смотрел под ноги.

Здесь росли только клёны, чьи кроваво-красные листья ярким пламенем горели на фоне безоблачного ночного неба. Дорогу освещала почти полная луна, да сияние далеких звезд. Хайтам сказал, что непременно нужно дождаться ночи, ведь, наверняка, дух выходит на охоту, только когда на мир мягким покрывалом опускается темнота. Возражать, в кое то веке, Кавех не стал. Он и сам не собирался выдвигаться до восхода луны.

Стояла почти середина осени, и деревья готовились к зиме, скидывая на землю свои густые кроны, устилая багряным ковром дорогу к логову призраков. Опавшие листья шуршали под ногами, а воздухе приятно пахло влажной почвой и сыростью. Светлячки, не боявшиеся первых по-настоящему прохладных ночей, добавляли еще немного красоты этому лесу, придавая своим свечением мистического очарования.

Кавех любовался. Природа — самый искусный творец на этом свете, и он бы всё отдал, если бы мог хоть на шаг приблизиться к такому мастерству. Архитектор превыше всего ценил красоту, его взгляд то и дело цеплялся за причудливые изгибы стволов деревьев, необыкновенное сияние звезд и луны, мелодичный пересвист птиц... Если и существовало для него хоть какое-то Божество, которому следовало бы поклоняться, то это была бы Природа.

— Ты не находишь, что есть что-то романтичное в том, чтобы вот так гулять вместе по ночному лесу? — неосторожный вопрос сам собой сорвался с губ Кавеха. К собственной досаде, он не успел прикусить язык.

— Романтичное? — Хайтам скептически поднял одну бровь, искоса глянув на спутника.

— Ох, прости, я ляпнул, не подумав, — нервно хохотнул Кавех, теребя густые волосы, которые он перекинул на одно плечо. Выдохнув, архитектор добавил чуть насмешливо: — Я позабыл, что красота и романтика тебе чужды.

— С последним я, пожалуй, соглашусь, — кивнул Хайтам. — Концепция романтики мне непонятна, хоть я и прочитал уйму книг на эту тему… — он в задумчивости приложил пальцы к подбородку. Молчание продлилось бесконечно долгие секунды, после чего он неожиданно признался: — А красоту я познал благодаря тебе.

Кавех удивленно поднял брови, но ответить ему не дали. Прямо сквозь него пролетела темная тень, бирюзово-черными всполохами холодного пламени обжигая внутренности, сковывая сердце такой сильной болью, что перед глазами сразу всё поплыло, а воздух перестал поступать в легкие. С тяжелым хрипом Кавех осел наземь. Последнее, что он увидел, было обеспокоенное лицо Хайтама, который судорожно схватился за его руку и не переставал звать по имени.

杨秉音 — 黑云翻墨（《天官赐福》动画配乐）

В первый раз Хайтам услышал его, когда тот проектировал его храм. И его так заинтриговало совершенно полярное к нему отношение, по сравнению с его последователями, что он неосознанно стал прислушиваться к нему всё чаще. Последний раз Хайтам услышал его незадолго до того, как Кавех обанкротится, строя его храм. А после тот был настолько измотан, что ему едва хватало ресурса держать лицо. Чего уж говорить о том, чтобы излучать столько же энергии, сколько прежде, только для того, чтобы небожитель, которому архитектор вовсе не поклонялся, мог его услышать.

Потом Кавех вознесся. И в глубине души Хайтам уже знал все ответы на свои вопросы, но всё-таки эгоистично и по-собственнически поселил его к себе, тем самым обрубая крылья. Он не хотел этого. Даже не подозревал до сего момента, что это так.

Ведь Кавех — не Хайтам. Ему нужны были связи, расположение остальных небожителей, а не только покровительство Совершенного Владыки, которому было совершенно плевать на посторонних. Кавеху нужна была помощь старших, чтобы продвинуться и эффективнее исполнять молитвы последователей, зарабатывая себе добродетелей. Но Хайтам такой помощи не мог предоставить физически… Но отвернул Кавеха от коллег, а небесных чиновников от него.

Эти ответы пришли сами собой, да только поздновато. Они свалились на него, словно сошедшая с горы Тунлу снежная лавина. Ведь пока не потеряешь — не поймешь. Так ведь говорят в мире смертных? Хайтам понял мгновенно. Сразу же, как только глаза Кавеха закатились, и он без чувств упал на землю.

Вообще-то, убить небожителя почти невозможно. Их тела бессмертны, простому оружию не под силу справиться с такой задачей. Но при помощи магии или волшебных артефактов, это вполне реально. Изо рта Кавеха медленно стекала струйка крови, и Хайтам зашелся в беззвучном отчаянном крике.

Загадка всей его жизни была разгадана в тот момент, когда сердце бешено заколотилось, в панике уверенное, что злобному духу удалось убить архитектора. Когда сознание застлало горем и гневом, жаждой мести. Когда из глаз брызнули нежданные слёзы, которых он не лил с раннего детства. Когда заложило уши, словно его опустили в ледяной прорубь, да там и оставили. И состояла эта загадка в том, что аль-Хайтам любил Кавеха больше жизни.

Руки затряслись так, что невозможно было и дальше держать еще теплую мягкую ладонь, что никогда не бралась за оружие ради убийства. Зато за него брался сам аль-Хайтам. И не единожды. Он был не простым Богом Литературы. Его прочили на место Бога Войны Запада, но Хайтам отказался, хоть и был лучше и сильнее всех прочих кандидатов. Поэтому ему не понадобится помощь других небожителей, чтобы осуществить свою месть.

Хайтам склонился над Кавехом в последний раз. Еще одна слеза скатилась по его щеке, капнув прямо на умиротворенное лицо. Хайтам смежил веки. И запечатлел целомудренный поцелуй на его губах на прощание.

Начертив круг, который защитит Кавеха, до того, как он вернется, чтобы забрать его тело на небеса, Хайтам встал с земли и призвал свой ятаган. Ослепительная ярко-зеленая вспышка озарила ночной лес. Волшебная энергия разошлась от оружия волной, показывая невидимые доселе следы злобного демона, что убил единственного, кто имел для него хоть какое-то значение. Вернее же, был смыслом его существования…

Его ятаган звался Светом Лиственного Разреза. Этот легендарный клинок имел равную подстать себе историю. Однажды изгнанный из пустыни принц пришел на чужие земли, в поисках власти среди лесов. Его руки были обагрены кровью, а сердце полно жестокости, честолюбия и жажды власти. За принцем тянулось проклятие, последовавшее за ним из пустыни, и принялось пожирать земли, в которые он посмел вторгнуться.

Охотница, что охраняла покой этого леса ранила его. И, по совету Царя этих земель, погнала к волшебному древу, которое должно было очистить душу изгнанника, осветив звездами и луной его путь. Принц отломил от него ветвь, из которой выковал золоченый клинок. С тех пор он позабыл свое имя, предназначение и дорогу домой². Теперь и он стал защитником леса. Драгоценный ятаган рассекал ядовитые пары, смрад которых разносили злобные духи. Они то и были новым смыслом существования принца…

Много веков спустя тот клинок попал в руки к аль-Хайтаму. Ятаган с охотой лег к нему в руку. Он готов был снова пролить демоническую кровь.

Одной из способностей Света Лиственного Разреза был поиск демонов. Хайтам не хотел пользоваться этой возможностью, надеясь, что в итоге Кавех передумает, устанет и попросится домой. Теперь же язык не повернется сказать, что он пожалел об этом своем решении — всё было еще хуже: Хайтам готов был биться головой о стену возведенного Кавехом Храма, лишь бы вернуть того обратно. Лишь бы совершить скачок назад во времени и призвать ятаган, способный обнаружить демонов раньше, чем тот дух погубил его. Лишь бы сейчас не сгорать от всепоглощающей ярости, а продолжать мирно идти рука об руку с Кавехом, не страшась ничего на свете и не подозревая о том, что способен на такие сильные чувства.

Его вел бледно-зеленый отсвет — то, что осталось от яркой вспышки магической энергии, — направляя все дальше, в самую глубь леса. Спустя какое-то время Хайтам понял, что дорога сменила наклон, и теперь приходилось почти карабкаться на гору. Но темпа он не сбавлял. Размеренное доселе дыхание сбилось вовсе не от усталости: в сердце до сих пор клокотала ярость и жажда убийства. Месть — вот его цель. А после… пустота. Но Хайтам пока не задумывался о том, что будет после.

Спустя сорок минут магия ятагана привела его к огромной пещере. Она петляла лабиринтом с множеством тупиков и обманных коридоров, которые водили по кругу. Хайтам зажег «пламя на ладони» и двинулся вперед. Любой смертный вмиг заплутал бы здесь и никогда бы не нашел обратной дороги. Но даже не будь у Хайтама путеводного света ятагана, он ни за что бы не заблудился — нужно было просто следовать за убийственной Ци и запахом крови.

В конце концов длинный петляющий коридор вывел его к просторному гроту. К потолку было подвешено не меньше сорока свежих трупов. Они свисали, словно сталактиты, и кровь с них дождем стекала к ногам Хайтама. Он взмахнул рукой, создав магический барьер над собой и шагнул вперед.

На него тут же набросилось нечто. Темной тенью призрак попытался также пролететь сквозь него, забрав и его жизнь, но на сей раз Хайтам был готов. Он отразил нападение демона, оттолкнув его от себя на пару чжанов.

Призрак оказался проворен и силен, но слишком уж прямолинеен. Хайтам раз за разом уворачивался, но не нападал сам, стараясь измотать соперника, чтобы после победы иметь возможность убить его медленно, растягивая пытку, вдоволь насытив свою жажду крови… В голове стучало, а глаза словно застелила кровавая пелена. А может всё дело было в подвешенных трупах и убийственной Ци?

Внезапно демон вспыхнул черно-бирюзовой энергией, и из неё показался ребенок. Совсем маленький, с черными растрепанными волосами и красными глазами. Ребенок остекленелым взглядом уставился на Хайтама. Секунда раздумий — и он замахнулся, готовясь снести голову маленькому демону.

Дзинь!

С громким лязгом его ятаган был отражен внезапно взявшимся словно из ниоткуда клинком. Ребенок перед ним снова поднял глаза, но на сей раз они были золотыми. Вокруг него клубами завихрился теплый солнечный свет.

— Хайтам, ты рехнулся?! Это же ребенок!

Ятаган, сдерживаемый клинком, который теперь показался ему знакомым, затрясся в ослабевших руках.

— Кави?

— С каких это пор ты мое имя стал сокращать? Совсем обленился, да? — голос раздавался от того самого теплого света, что окутал ребенка.

— Ты… ты не погиб?

— А ты забыл, что небожители бессмертны? Ну ты даешь! Вот тебе и пожалуйста, первый Бог Литературы, покровительствующий тем, кто находится в поиске знаний, — Хайтам мог поклясться, что бы если увидел сейчас лицо архитектора, то на нем бы сияла ослепительная улыбка. Поэтому сейчас он не смог сдержаться от ответной. Реакция Кавеха последовала незамедлительно: — Ого, так ты всё-таки умеешь нормально улыбаться. Вот это открытие, я даже не надеялся. Что ж, сегодня интересный день, я думал, что знаю тебя от и до, а ты вон какой оказывается. Способен проявлять эмоции. И целоваться…

Повисшая в воздухе пауза неловкостью превзошла даже ту, когда Кавех только вознесся. Пьяным и промокшим до нитки. Только на сей раз неловко было Хайтаму.

— Ты… запомнил? Так ты что, в сознании был?!

— Нет конечно, — фыркнул Кавех. — Но с поцелуем, знаешь ли, тоже передается духовная энергия. И когда она жжется на твоих губах, не заметить сложно. И это… слушай, я ж не дам тебе убить ребенка. Он действовал не по своей воле. Может, опустишь уже ятаган? Мне не так-то просто удерживать меч без рук.

Хайтам подумал с секунду и кивнул. Когда он убрал оружие, Кавех облегченно вздохнул:

— Фух, спасибо. Всё, Сяо, бояться больше нечего. Хватайся за… хм, хотел предложить тебе свою руку, но можешь просто попробовать ухватиться за меня. Хайтам, давай вернемся в Небесную столицу. Думаю, мне есть что рассказать Императору Чжун Ли.