Стас опустил спортивную сумку на пол гардеробной. Сентябрь не за горами, скоро погода изменится, и он хотел забрать из дома родителей парочку осенних вещей и перенести из квартиры те, которые он уже точно не будет носить до следующего сезона.

Стасу было приятно от того, что можно использовать былую комнату как некий склад и не захламлять лишний раз квартиру. Да и у его родителей таким образом создавалось впечатление, что сын съехал не до конца. Они скучали по нему и всегда радовались, когда Стас заходил в гости. Он тоже радовался, но все они понимали, что Золотко не вернётся. От этого было чуточку грустно и одновременно волнительно.

Стас быстро справился с разбором гардероба, но оставалось ещё одно дело. Он вышел из небольшой комнаты, прошёлся по мягкому ковру мимо кровати и выглянул в коридор. С первого этажа доносились голоса родителей и Лёши, никто из них не собирался подниматься наверх.

Стас вернулся в гардеробную и принялся перебирать вещи на одной из верхних полок. Однажды его любимый бренд выпустил коллаборацию с не менее импонирующим Золотко дизайнером интерьеров. В основном линейка включала аксессуары, которыми Стас пользовался редко, плюс она была довольно пёстрой, что тоже не вписывалось в его однотонные предпочтения, но он просто не смог устоять и купил галстук. Не для того, чтобы носить, а на память, как произведение искусства.

На чёрной ткани виднелись крупные и мелкие пятна, будто какой-то безумный художник махал измазанной в акварели кистью. Но на самом деле цвета были подобраны идеально, фиолетовый, синий и красный отлично сочетались между собой и общим фоном, а форма пятен была чётко выверена. Гармоничное безумие.

Яркий, броский он совершенно не подходил предпочитающему более спокойные и светлые оттенки Стасу. Но Золотко знал, на ком галстук будет смотреться просто отлично. Вот только примет ли он его?

Стас подошёл к плавному письменному столу из светлого дерева, выдвинул невысокий ящик, куда кроме пары тетрадок и ручек ничего не поместилось бы, и вытащил набор однотонных открыток из бумаги с тиснением «верже». Приятные на ощупь, цвета слоновой кости они будто были присланы из прошлого века, что делало их нечто большим, чем обычным кусочком бумаги. Стас хотел положить в сумку пару штук, но подумал, что вряд ли дома при Лёше сможет сосредоточиться и подобрать слова. Раз уж возлюбленный и родители всё равно чем-то увлечены и не нуждаются в его компании, почему бы не заняться задуманным сейчас?

Стас долго сидел, облокотившись об удобную спинку стула в тон столу, и просто смотрел на пустые строчки открытки. Что же он хотел сказать? Что должен написать? Что Игорь хотел бы услышать?

Денис и Гриша убеждали, что Стас не должен абсолютно ничего, а Игорь, находясь в рехабе не по своей воле, вряд ли вообще хотел бы что-то услышать от того, по чьей вине там оказался. А, может, все они были неправы, и стоило что-то сказать, и Игорь в глубине души ждал хоть какого-то послания.

Стас знал, что они не могут быть друзьями, но забывать или игнорировать бывшего приятеля он не мог, это было неправильно. Золотко не хотел восстанавливать их отношения или проводить с ним время, это просто не имело смысла и вряд ли привело бы к чему-то хорошему. Но Стас не желал, чтобы между ним и Игорем оставалось место ненависти и злобе. Они могли бы быть просто знакомыми, встречаться на банкетах, обмениваться парой фраз, вести дела в будущем, спокойно, без обид.

Стас склонился над открыткой и ровным почерком вывел: «С днём рождения!».

Пусть Игорь сам решает, что делать с галстуком: носить или разорвать в клочья.

Золотко вышел из комнаты, но вместо того, чтобы спуститься вниз, направился в спальню родителей. Он видел, что Елена собиралась там прибраться.

— Ты сможешь отправить это? — спросил Стас, протягивая ей упаковку с галстуком, открытку и небольшой стик с адресом получателя.

Елена не стала задавать лишних вопросов, лишь мельком глянула на открытку и спросила:

— Упаковать в подарочную коробку?

— Да, спасибо.

Дело сделано, и остальное уже не зависело от Стаса.

Он пошёл в сторону лестницы, остановился около перил атриума и чуть свесился вниз, выискивая взглядом родителей и Лёшу. Все трое крутились около бара и задорно смеялись, кажется, отец пытался повторить сложный коктейль, но пока только перепачкался. Стас улыбнулся и поспешил к ним.

— Вот очередное доказательство того, что такие вещи надо оставлять профессионалам, — поучительно заметил Мирослав, показывая хохочущей Маргарите свой провал в бокале.

— Вы бы знали, сколько посуды я перебил и перевёл спиртного, прежде чем научиться, — ободряюще сказал Лёша.

— Хочешь, я попробую и скажу, что вкусно? — предложила Маргарита.

— Не стоит, мы уже женаты и нет нужды травиться, чтобы показать себя с лучшей стороны.

— Тот твой мясной рулет, который ты делал в двадцать лет, действительно был вкусным.

— Да, сила любви перекрыла вкус гари.

Когда Стас преодолел последние шаги, разделяющие их, Мирослав отставил свой неудачный эксперимент подальше, а Лёша заканчивал делать коктейль таким, каким тот должен был быть. Вот он принялся за «Космополитен» Маргариты, как горничная вдруг предупредила о госте.

По матовому ламинату с неброской текстурой под коричневый дуб шёл пухлый улыбчивый мужчина. Заметив его, Мирослав тут же пошёл навстречу.

— Антон, не думал, что ты так рано придёшь, — пожав гостю руку, сказал он.

— Решил расправиться с делами до обеда. Дочь убьёт меня, если потрачу очередной выходной на работу, — мужчина передал папку с документами Мирославу и пригладил седые виски.

— Она ещё не выбрала платье? — спросила Маргарита.

— Нет, сегодня мы вновь поедем в салон. И я вновь буду еле сдерживать слёзы. Мне кажется к её свадьбе я поседею окончательно, а когда поведу к алтарю — просто разрыдаюсь.

— Что?! Сюзанна выходит замуж?! — воскликнул Стас, наконец, полностью сложив картинку.

— Сынок, ты тоже немало пропустил, — отпив из бокала, сказала Маргарита.

Сюзанна не была его подругой, Стас просто общался с ней, как общался с другими детьми знакомых и коллег родителей, но он ясно помнил, как девушка утверждала, что не хочет торопиться и вряд ли до тридцати решится на замужество, детей и тому подобное. Она была всего на три года старше Стаса, а, значит, её предположения оказались неверны, и жизнь пошла по другому плану. Стас взглянул на Лёшу и подумал, что порой такие повороты даже к лучшему.

— Это коллега моих родителей, он директор по строительству и занимается несколькими нашими объектами, — шепнул Золотко возлюбленному, чтобы тот не чувствовал себя лишним.

— Слава, что это у тебя такое красивое? — спросил Антон, заметив бокал в руках друга. — И у Марго. У вас тут вечеринка с самого утра?

— Эти чудеса творит друг Стаса, — Мирослав указал на Лёшу, что вместе с Золотко так и стоял у бара.

— Не сочтите за наглость, но можно мне тоже что-нибудь выпить? — подойдя к ребятам, спросил Антон. — Мне сегодня предстоит трудный день.

— Без проблем, — Лёша улыбнулся. Когда Катя и Денис при каждой встрече просили его научить делать какой-нибудь коктейль, Стас думал: не надоедает ли парню? Нет ли у него желания не думать о работе вне бара? Но очень быстро Стас понял, что Лёша искренне любил своё дело. — И что хотите?

— Что покрепче, — безжизненно сказал Антон.

— Ой, да брось, — Маргарита пару раз похлопала друга по спине. — Сюзанне тяжелее, ты не представляешь, какие это муки выбора — найти среди множества платьев то самое.

— Да, но вот банкетный зал для официального объявления помолвки сегодня мне выбирать.

Антон взял поставленный перед ним бокал, в котором среди джина и красного вермута плавала долька апельсина, горестно выдохнул, сделал глоток, и в следующую секунду его лицо озарилось приятным удивлением. Он сделал второй глоток, третий и еле оторвался от коктейля.

— У вас всегда была такая потрясающая выпивка? — не веря в то, что только что испытал, спросил Антон.

— Это талант Лёши, — гордо сказал Стас, будто лично приготовил коктейль. Парень смущённо пихнул его локтём.

Антон задумался, уставившись на бокал, а затем внимательно глянул на Лёшу и спросил:

— Послушай, а у тебя случайно не найдётся времени в середине сентября?

— А почему вы спрашиваете? — на секунду опешив, спросил Лёша.

— Это всё связано с тем банкетом в честь помолвки. Я давно знаком с группой выездных барменов, нанимаю их на каждый праздник. Их четверо и в целом хватает на всех гостей, но пару дней назад они позвонили и предупредили, что один из них сломал руку. Заверяют, конечно, что всё будет хорошо, справятся, но я и без этого слишком нервничаю в последнее время. Мне будет гораздо спокойнее, если состав будет полным. — Антон протянул Лёше две визитки. — Здесь моя и их. Подумай, если заинтересует, позвони им и скажи, что это я тебя порекомендовал.

— Хорошо, — еле выдавил Лёша, уставившись на визитки в руках.

Попрощавшись с Антоном, Маргарита предложила выйти во двор и сыграть в настольный теннис. Мирослав заметил, что после коктейлей вряд ли сохранена прежняя координация, но это никого не остановило. Разве что Стасу велели просто стоять и смотреть: он и в обычное время хорошо играл, а хмельных соперников или Лёшу, который не был силён в теннисе, уделал бы сразу же.

— Очень весело, — пробубнил Стас, сидя на мягкой траве и наблюдая за тем, как мама и возлюбленный отбивают мячик.

— Можешь пока рассказать нам, как прошла смена обоев, — предложил усевшийся на газон Мирослав, и Стас тут же оживился:

— О, мы долго их выбирали, остановились на тех, что имитируют штукатурку. Вышло потрясающе, особенно в сравнение с тем, что было. Мы всё нарадоваться не можем.

— А ещё их можно мыть, — добавил Лёша. Стас не удержался, закатил глаза и с сарказмом сказал:

— Да, этому мы рады больше всего.

Мирослав всё ещё задавался вопросами, почему в каждом рассказе сына фигурирует Лёша, почему «мы» он говорит куда чаще, чем «я», почему Маргарита раз за разом зовёт его соседа в гости, но чувствовал, что начинает к этому привыкать.

Стас всё расхваливал новые обои, но вдруг замолк на полуслове и вгляделся вдаль.

— Я не помню этой машины.

— А, точно, забыл сказать: мы продали мою прошлую и купили эту, — пояснил Мирослав, глядя в ту же сторону, что и сын: на новенький Бентли Бентейга.

— Папа, так что же ты не хвастаешься?! — Стас подскочил с газона и принялся за руку тянуть отца с земли. — Я хочу посмотреть поближе.

Мирослав не стал сопротивляться и вместе с сыном направился к автомобилю.

— А мальчикам лишь бы машинки, — покачав головой, сказала Маргарита, но, заметив заинтересованный взгляд Лёши, добавила: — Ладно, пошли уж.

Кроссовер был мощным, но одновременно изящным, Стас не удержался и провёл ладонью по удлинённому капоту, заметил, что фары головного света будто сделаны из граненого хрусталя, а решётка радиатора стояла почти вертикально и была достаточно массивной, что приятно контрастировало с овальными фарами.

Стас принялся обходить автомобиль дальше и столкнулся с Лёшей, что двигался с другой стороны. Они машинально улыбнулись друг другу и вновь уставились на машину.

— Как называется этот цвет? — спросил Лёша. — Такой необычный.

— Наверное, розовое золото, — Стас вопросительно взглянул на отца поверх машины и тот кивнул.

— Мне захотелось чего-то броского, — сказал Мирослав.

— Вы бы видели лица консультантов, когда мы заполняли договор и они заметили нашу фамилию, — сквозь смех произнесла Маргарита, и супруг подхватил её веселье:

— Цветочек ещё в шёлковом золотом платье была.

— Они, наверное, решили, что у нас и дома всё позолоченное.

Супруги переглянулись и засмеялись громче, предаваясь воспоминаниям. Стас перевёл взгляд с родителей на стекло и в следующий миг прижался к нему вплотную.

— Вот это салон! Папа, пусти.

Салон был отделан бежевой кожей, кресла обтянуты чёрной, а приборная панель и панель коробки передач декорированы под дерево цвета тёмного шоколада.

Стас с наслаждением провёл по рулю и вдохнул запах новой машины, а затем высунулся наружу и спросил у Лёши:

— Залезешь?

— Пока нет, хочу ещё посмотреть на цвет, он красиво переливается на солнце, — сказал Лёша и отошёл к багажнику, около которого стояла Маргарита. В зеркале заднего вида Стас заметил, как она указывает на покрытие машины и что-то говорит заинтересованному парню.

Хлопнула соседняя дверца, и Золотко заметил устроившегося в кресле отца.

— Хочешь прокатиться? — задорно спросил он. — Ты ведь не пил.

Стас не сдержал улыбки и довольно произнёс:

— О, да!

Он взял протянутый Мирославом ключ, быстро вставил его в замок зажигания и завёл машину. Мерный гул разошёлся по салону, но вместо предвкушения Стас вдруг почувствовал неприятную дрожь в затылке, будто его резко ударило током.

Ему вдруг стало не по себе. Нет, не просто не по себе, его сковало ужасом, необъяснимым, необоснованным предчувствием смерти.

Стаса трясло, руки сжимали руль до скрипа, пот лился градом, он хотел бежать, нестись со скоростью света подальше отсюда, куда-то, где будет больше воздуха, потому что его отчаянно не хватало, хоть Золотко и дышал часто-часто через рот. Но вместо этого он просто сидел, страх настолько парализовал и сковал его, что Стасу даже не хватало сил перевести взгляд на что-то кроме руля. В ушах мерзко звенело, кажется, кто-то пытался докричаться до него, но Золотко ничего не слышал, и уже почти не видел: темнота перед глазами расширялась, жадно пожирала всё, начиная с краёв. Когда просвет стал совсем маленьким, Стас каким-то чудом нашёл в себе силы, открыл дверь и вывалился наружу, ударяясь коленями о землю.

Но он не почувствовал боли, его куда больше волновало бешено бьющееся сердце. О, нет, кажется, оно сейчас разорвётся, и Стас умрёт. Или задохнётся раньше, потому что организм перестал усваивать кислород.

Внезапно его словно опустили на дно бассейна, и вода попала в нос, было жутко неприятно, а мир вокруг безумно закружился. Стас упал бы лицом на землю, если бы бледные руки не упёрлись в плечи, а чьё-то тонкое тело не стало опорой. Это был кто-то очень родной и знакомый, но он уже ничего не понимал и мог лишь бормотать:

— Я не могу. Я не могу там быть. Я умру…

Маргарита сидела перед сыном на коленях и пыталась позвать, привлечь внимание, как-то отвлечь от того кошмара, что видел лишь он. Мирослав пытался проделать то же самое, но всё было без толку, Стас лишь шептал что-то под нос, зажмурившись и уткнувшись в худое плечо.

Глядя на то, как бережно Лёша сжимал Стаса в объятиях, как успокаивающе поглаживал его по спине и тоскливо сводил рыжие брови, как сын доверчиво жался к нему, Мирослав, наконец, ясно осознал суть их отношений и то, что не в силах будет это изменить. Оставался лишь вопрос: хотел ли он вообще что-то менять?

Но сейчас было не до этого. Он присел, закинул руку Стаса на плечи и поднял всё же потерявшего сознание сына.

***

Не было ни снов, ни воспоминаний. Просто чёрная пустота, успокаивающая, дружелюбная, позволяющая отправиться в другой мир, где не было страха и переживаний. Стасу не хотелось уходить, но что-то упорно тянуло его обратно, заставляло открыть глаза.

В первое время он не мог понять, где находится. Его домом была мгла, он успел привыкнуть к ней и позабыть прошлое, поэтому Стасу пришлось приложить усилия, чтобы переставить в голове всё наоборот и полностью осознать, что эта его комната в родительском доме и есть реальность.

— Сынок, ты как? — спросила Маргарита. Она сидела на кровати справа от сына, и, заметив, что Стас очнулся, чуть наклонилась к нему, пытаясь поймать взгляд.

— Не знаю.

Он правда не знал, ощущения были абсолютно новыми, слов для описания подобного не находилось, Стас даже не мог выбрать между банальным хорошо или плохо. Левую ладонь крепко сжали. Лёша, сидевший с другой стороны, обеспокоено глядел на него, да и лицо матери было напряжённым, поэтому Стас произнёс просто ради того, чтобы успокоить их:

— Нормально.

Он оглядел комнату, но не заметил отца. Впрочем, Стаса это не сильно удивило, он прекрасно знал, что когда происходило нечто подобное, папа предпочитал посидеть где-нибудь один и прийти в себя.

— Я пойду, умоюсь, — предупредил Лёша и вышел из комнаты.

Маргарита проводила его взглядом и, дождавшись, когда дверь закроется, обратилась к сыну:

— Тебе нужен психотерапевт.

Стас хмыкнул.

— И что я скажу? Здравствуйте, из-за меня пострадал другой человек, потому что я сел за руль невменяемым?

— Да, так и скажешь. Потому что восстанавливать людей после таких случаев — его работа. И тебя не должно волновать, что он подумает. К нему обращаются за помощью, а не за тем, чтобы выставлять какую-то оценку.

Стас знал, что когда мама смотрит на него таким цепким, почти ощутимым взглядом и строго сжимает губы, спорить с ней почти невозможно, а главное бесполезно.

— Ладно, — отмахнулся он, а потом повторил чуть увереннее и спокойней: — Ладно.

***

Несмотря на согласие с матерью, Стас сомневался в необходимости психотерапевта. Разумеется, после всего случившегося ему не захочется водить машину, никому не захотелось бы. Это вполне нормальная реакция.

«Ладно, может, моя паника была излишней, но в целом в пределах нормы», — успокаивал себя Стас, но здравая мысль, что он далеко не психолог, противно напоминала, что он может ошибаться.

Наверное, довериться профессионалу было правильным, вот только Стас очень не любил доверять незнакомцам и просто ненавидел показывать слабости. Было не так много людей, перед которыми он готов был показать себя с нелицеприятной стороны, и незнакомый мужчина, которого нашла Маргарита по рекомендации знакомых врачей, к ним точно не относился.

К тому же, если необходимо будет рассказать об аварии, неизменно придётся поведать и о том, почему Стас был в неадекватном состоянии и гнал как проклятый. Он, конечно, принял свою ориентацию и совершил парочку каминг-аутов, но кричать об этом направо и налево не входило в его планы.

Стас уже почти решил отказаться от этой затеи, пока по пути с работы мимо него не проехала скорая, оглушающая округу сиреной. Всего секунды на две-три, но он впал в оцепенение, тело пробила крупная дрожь, а внутри зародилось неприятное беспокойство, которое всё никак не удавалось выскрести до самого возвращения домой.

Он мог отказаться от машины, ездить на такси, это было не то, что меняло качество жизни. Но до конца дней справляться с подобными приступами — скверная перспектива.

Поэтому Стас всё же решился, выбрал вечерний сеанс и день, когда Лёша был на работе. И правильно сделал.

Он наивно полагал, что после первого часа будет легче. Пара сеансов — и Стас полностью здоров. Но реальность была другой, жестокой и беспощадной, а час, проведённый в кабинете психотерапевта, оказался сродни пытке. Его попросили не просто рассказать о том, что случилось, а пережить это снова. Вспомнить всё до мельчайших подробностей. Вновь вылезти через соседнюю дверь, потому что та, что была со стороны водительского сидения, после столкновения просто не открывалась, и вновь почувствовать запах чужой крови. Стас сам не заметил, в какой момент начал захлёбываться слезами.

После всего ему жутко хотелось выпить, но врач предупреждал, что такое возможно и чтобы он держался. Поэтому Стас просто доковылял до дома, с трудом принял душ и упал на диван, радуясь, что не пугает Лёшу своим далёким от привлекательности видом.

Он проснулся поздно, благо выходной это позволял, но не спешил вставать с дивана. Тонкие шторы хорошо пропускали свет и подсвечивали каждую веснушку на спокойном лице мирно спавшего Лёши. Стас лежал и просто смотрел на него, чувствуя небывалое спокойствие.

«Наверное, из всех психотерапий лисья для меня наиболее действенная», — подумал он, невольно улыбнувшись.

Перелезая через Лёшу, Стас не удержался и поцеловал его в уголок губ. Парень что-то невнятно пробурчал и перевернулся на бок, вызывая у Золотко тихий смех.

— Я согласился заменить бармена, — сказал Лёша за завтраком. — Завтра мне нужно будет встретиться с ними и обсудить всё, узнать рецепты коктейлей.

Лёша говорил всё таким ровным голосом, что Стас не мог понять, как же парень относится к этой ситуации? Он согласился, значит, предложение ему понравилось? Или же Лёша просто не хотел упускать шанс?

— Ты рад? — прямо спросил Стас.

— Да, это что-то новенькое. Но именно поэтому я и волнуюсь, — Лёша намазал масло на хлебец. — Парочка баров — вот и весь мой опыт. Они были оформлены по-разному и их клиенты немного отличались, какие-то предполагали шумные гуляния и танцпол, другие предлагали просто расслабиться в приятной атмосфере. А тут целый банкет… — Лёша отложил нож, задержал на нём задумчивый взгляд, а затем посмотрел на Стаса, неловко улыбнувшись. — Я вообще не представляю, как это.

— Похоже на второй вариант, о котором ты говорил: приятная атмосфера, мирные разговоры. Это помолвка, все настроены положительно, пришли поздравить, может, немного посплетничать, куда без этого, — Стас откинулся на спинку стула и постарался описать как можно подробнее, чтобы подбодрить Лёшу: — Арендуют банкетный зал, большой, потому что гостей будет много. Не знаю, какой выбрали в этот раз, но, скорее всего, будет близкий к классическому интерьер, раз это помолвка: светлые тона, замысловатые молдинги…

— Молдинги?..

— Это декоративные накладки на стену, они имитируют лепнину. Как плинтус, но только на стене. У Артёма дома мы такие иногда встречали. В общем, будет красиво, наверное, они ещё цветами всё украсят. Фуршетный стол, парочка официантов разносит закуски и шампанское, звучит приятная музыка, кто-то из гостей выйдет поздравить пару.

— Звучит как какой-то бал из книг, — сказал Лёша и поднялся, чтобы поставить посуду в мойку.

— Пожалуй.

— Там танцуют? — спросил Лёша, водя губкой внутри кружки.

— Иногда.

Стас улыбнулся, поднялся со старого стула и обнял Лёшу со спины. Поцеловал в макушку и спросил:

— А ты хотел бы потанцевать на похожем мероприятии?

В ответ послышался смешок.

— Я в принципе танцевать не умею.

Стас выхватил из рук Лёши тарелку, опустил её на дно мойки и принялся споласкивать бледные ладони от пены.

— Что ты делаешь?

Но Стас не отвечал, выключил воду, схватил полотенце и принялся быстро вытирать свои и чужие ладони. Закончив, он развернул Лёшу к себе, нежно поцеловал и повёл в комнату, задорно улыбаясь.

— Да что ты делаешь? — продолжал допытываться Лёша, ничуть не сопротивляясь и еле сдерживая смех: веселье Стаса поглощало и его.

Золотко остановился в центре комнаты, радуясь, что они сложили диван ещё до завтрака, и притянул возлюбленного ближе.

— Я тебя научу, это нетрудно. — Стас с наслаждением провёл ладонью между выпирающих лопаток, спустился ниже и оставил руку на талии.

— Я не знаток, но, по-моему, твоя рука должна быть повыше, — кокетливо погладив Стаса по плечу, заметил Лёша.

Стараясь звучать как можно более серьёзно, Золотко пояснил:

— Это ампирный вальс.

Он не удержался, и в конце всё же послышался смешок, но Лёша сделал вид, что не заметил, и тем же тоном протянул:

— Ну, раз так…

Стас объяснил ему, как следует считать и передвигать ногами, и в первое время они просто двигались взад-вперёд, медленно, аккуратно. Лёша то и дело смотрел вниз, держась за широкое плечо: он боялся наступить на стопы Золотко, хоть тот и говорил, что вряд ли кое-кто отдавит ему ноги своими мягкими лапками.

— Давай, посмотри на меня, — в очередной раз попросил Стас.

— Чуть позже, — сосредоточено ответили ему.

На новом такте Стас ступил чуть правее, Лёша послушно двинулся следом, но удивления удержать не смог:

— Постой, что ты делаешь?!

— Будем потихоньку поворачиваться.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Да ладно, у тебя же получается.

Рыжие брови были сведены на переносице, тонкие губы поджаты, а зелёный взгляд неотрывно следил за ногами. Лёша отчаянно боялся в них запутаться, но что у него получалось отлично, так это не перехватывать инициативу и беспрепятственно позволять Стасу вести.

— Всё хорошо, у тебя получается, посмотри на меня, — продолжал уговаривать он.

Лёша нерешительно поднял взгляд. Первый такт прошёл успешно, на втором он всё же наступил на ногу Стаса.

— Ох, прости, — испуганно произнёс он.

— Да забей, мне совсем не больно, просто продолжай двигаться.

Однако Лёша явно начинал уставать и вскоре задел стопу Стаса снова, а потом и вовсе запутался в собственных ногах.

— Со стороны мне это казалось проще, — пробормотал он.

Стас подхватил Лёшу под ягодицами, поднял над полом и принялся кружиться вместе с ним. Напряжение на веснушчатом лице тут же сошло на нет.

— Я не думаю, что такие танцы существуют! — сквозь смех прокомментировал Лёша.

— Если когда-нибудь мы решим устроить что-то похожее, — Стас остановился, но не спешил отпускать возлюбленного, — то будем танцевать, как захотим.

Лёша крепче ухватился за его шею, сомкнул ноги вокруг талии и посмотрел в ярко-голубые глаза.

— Что-то похожее? — переспросил он. Стас кивнул. — Наши законы такого не предусматривают, — напомнил Лёша, грустно улыбнувшись.

— Ну и что? Разве это помешает нам устроить праздник? — Стас принялся мерно поворачиваться из стороны в сторону, качая Лёшу. — Мне плевать на какую-то бумажку, она никогда не была гарантией счастья, я слишком хорошо понял это на примере друзей и знакомых. Но мне нравятся праздники. А тебе?

Стас наклонился вперёд, Лёша откинул голову назад, позволяя рыжим прядям упасть за спину, и, держась за шею Золотко, принялся раскачиваться из стороны в сторону сам. Ему явно нравилась эта своеобразная карусель.

— В определённой компании — да, — ответил Лёша.

— Представь, мы купим красивые лаконичные кольца, чтобы подходили под твою серёжку. — Стас выпрямился, чмокнул Лёшу в губы: — Я сделаю на внутренней стороне гравировку со словами, что буду любить тебя вечно.

— Ой, как слащаво, — сощурившись, задорно прокомментировал Лёша.

— Да. Но я всё равно напишу. — Послышался смех, Стас позволил себе полюбоваться радостным лицом и продолжил: — Мы арендуем красивый зал, заполним его твоими любимыми цветами, пригласим самых близких, наймём фотографа…

— Ого, ты позволишь постороннему фотографировать нас в недвусмысленном виде?

— Ну, наверняка найдётся парочка фотографов геев, лесбиянок или бисексуалов. Что там про нас говорят? Что у нас мозг другой и поэтому мы все такие творческие.

— Такие творческие, что нередко когда я говорю «зелёный», ты то и дело поправляешь меня на «бирюзовый».

— Когда-нибудь ты поймёшь разницу, я не теряю надежды. — Стас получил щелчок по носу. — Так как тебе идея?

— Звучит очень даже хорошо.

***

Стасу не хотелось посещать психотерапевта в первый раз, во второй, после болезненных воспоминаний, у него и вовсе возникало желание послать эту затею куда подальше. Повторный приём был не лучше первого, а в третий раз ему предложили представить, будто он всесилен и мог сделать в той ситуации всё, что угодно. И спросили: что бы он сделал? Стаса это вывело из себя. Он не понимал смысла в этой «терапии». Оно уже случилось, какое всесилие? Так не бывает. Это всё просто не имеет смысла, его жизнь безвозвратно изменена. Он орал так, что, наверное, слышала вся клиника, и ушёл, громко хлопнув дверью. А на следующем приёме извинялся за своё поведение и то, что позволил себе назвать доктора идиотом, бездарем и другими неприятными эпитетами. На самом деле он просто не знал, что хотел бы изменить: не садиться за руль и вызвать такси; не спать с тем рыжим парнем; вообще не ходить на ту вечеринку? Или каким-то магическим образом изменить маршрут, переставить автомобили, как игрушечные, и не позволить им столкнуться? Стас искренне не мог дать ответа, в чём и признался психотерапевту, добавив, что это происшествие изменило его жизнь не только в худшую сторону. Что, как бы это парадоксально не звучало, трагедия смогла подарить ему нечто настолько ценное, что он просто не представляет, как бы мог получить это иначе.

Ему казалось, что он должен был заплатить эту цену. Тогда психотерапевт переформулировал вопрос и спросил, как бы Стас смягчил последствия, будь он всесилен? Поиск ответа занял время, заставил строить логические цепочки, утомлял. Стас вновь злился, что тратит энергию на какую-то бесполезную затею.

Если он исключит аварию, то не будет толчка для изменений. Если уберёт из ситуации второго водителя, то толчок будет, но недостаточный. Стас не хотел врать себе: вмазавшись в столб или ещё куда-то и не пострадав, он бы просто порадовался, что его пронесло, попереживал бы какое-то время и вновь принялся бы за старое. Да и родители тогда не стали бы выселять его. И с Лёшей он бы не встретился. Значит, тот несчастный случай должен был быть. Но в этом воображаемом мире Стасу не хотелось причинять кому-то боль в угоду собственному счастью. И в какой-то момент он понял: пусть всё будет на краю. Вот почти, ещё чуть-чуть и беда, но без беды. Стас бы врезался в машину и жутко перепугался бы, но водитель не пострадал бы. Он бы вышел и принялся крыть матом Золотко, на чём свет стоит, и был бы прав, и Стас бы ощутил страх, стыд, ничтожность и родители жутко рассердились бы. И всё было бы так, как сейчас, но только без крови.

Ходить к психотерапевту стало уже привычкой. Напоминало посещение пары, не слишком любимой, но терпимой. Стас не чувствовал ни улучшений, ни ухудшений. Однако в середине сентября, когда он сидел на лекции около открытого окна, и мимо проехала скорая, оглушая сиреной всё вокруг, Золотко понял, что впервые не вздрогнул.

И Лёше больше не приходилось переключать режим гирлянды в баре, потому что впредь Стаса не тревожило красно-синее мигание.

— Как ты? Кажется, тебе лучше, — сказал Лёша, ловко сменяя бутылки в руках и делая безалкогольный коктейль. Стас не знал, что ему нравится больше: творения возлюбленного или движение бледных ладоней, которыми он их создавал.

— Да, пожалуй, — согласился Золотко. Он неловко потеребил трубочку свежего коктейля и решился спросить: — Может, тебе тоже попробовать?

Лёша облокотился о тёмный массив дерева, служивший барной стойкой, и задумчиво обвёл взглядом полупустое помещение.

— Знаешь, психотерапевт ведь не делает тебя прежним. Он учит жить с тем, что уже случилось. Но мне не нужно этому учиться.

Стас понимал, что в случае Лёши, скорее всего, так и есть. Для него важным было, чтобы кто-то принял его прошлое, связанные с ним ошибки, отпустил грехи. Стас смог принять, и Лёше заметно полегчало.

— Тебе уже выдали костюм? — спросил Стас, оторвавшись от коктейля. Недавно Лёша сдавал мерки, чтобы соответствовать дрес-коду, и Золотко не терпелось поглядеть на него.

— Да, я забрал его сегодня. Дома покажу.

В баре у Лёши не было как таковой служебной одежды, их просто просили носить чёрную рубашку любого кроя, а вне работы он предпочитал что-то удобное и свободное, желательно ярких цветов. Стас никогда не видел его в костюме, но ему очень нравился такой новый Лёша, в умерено зауженных к низу серых штанах, двубортной жилетке и белой рубашке. Всё сидело на нём как литое, сшитое точно по его фигуре.

— Вау, — выдохнул Стас. — Просто вау.

— Ты слишком пристально смотришь, — смущённо пробормотал Лёша, обводя пальцем пуговицу на жилете.

— Но ты, правда, отлично выглядишь. Ну-ка, повертись.

Лёша принялся медленно поворачиваться, Стас подумал: «Боже, какая у него потрясающая задница в этих штанах», и сам не заметил, как уже обнимал парня со спины и беспардонно мял ягодицы.

— Скажи мне, что этот костюм так и останется у тебя.

— Если ты его не порвёшь в ближайшее время.

Стас не порвал, снял аккуратно, так, что тот даже не помялся и в должный час сидел на Лёше так, словно не был причинной некоторых воплощённых сексуальных фантазий.

В светлом банкетном зале с высокими потолками пахло цветами. Стас угадал, Сюзанна и её жених решили украсить ими торжество, отчего создавалось впечатление, будто все они в саду, а не в помещении. Золотко бродил с родителями от одной компании к другой, здороваясь и обмениваясь новостями, и порой глядя в тот уголок зала, где была расположена барная стойка из светлого дуба, на фасадах которой красовалась резьба в виде листьев аканта. За ней, вместе с другими барменами, мешал коктейли Лёша.

Стас поймал его взгляд и улыбнулся. В душе всё затрепетало, когда в ответной улыбке отразилось тепло, предназначенное только ему. Он бы поглядел на любимое лицо подольше, но Лёша отвлёкся на подошедшего к бару гостя, а Стас — на мерный звон ложечки по бокалу.

Молодой парень, видимо, друг жениха, вышел на подиум, склонился над микрофоном и собирался поздравить пару. Несколько приятных добрых слов, гости поднимают бокалы вверх, поддерживая его, Сюзанна и её избранник улыбаются. Стас тоже улыбался. Как здорово, что в этом мире люди находят тех, с кем могут быть всецело счастливы.

Он сделал глоток шампанского и огляделся: обязательные приветствия и обмен любезностями были соблюдены, теперь можно найти кого-нибудь из знакомых и поболтать. Вдруг Стас заметил до боли знакомую кучерявую чёрную голову. Он на миг застыл, обладатель чёрных глаз-омутов тоже.

На другом конце зала стоял Игорь. Удивление на его лице сменилось спокойствием, он смотрел на Стаса без злобы, горечи или безумия. Это длилось бесконечно долгое мгновение, в конце которого Игорь кивнул и скрылся среди гостей.

Но Стас успел заметить на нём яркий, будто измазанный пятнами краски галстук.