Самое весёлое, когда в тебе бурлит раствор, кожа начинает плавится от чужих прикосновений и тебе хорошо. Наконец хорошо. Когда от многочисленных продырявливаней иглой своей кожи, ты уже не в состоянии найти вену - вот что паршиво. Но слава богу, есть друзья, которые помогут и вот, поковыряв твою руку изнутри, вы в океане любви. Ощущать всё чётче, он точно знал в этот момент - другие вселенные существуют, просто люди слишком трусливы, чтобы шнырнутся и понять это. Он видел богов, он вёз его домой и был прекрасен, восхищение изливалось из него.

Потом, он проснулся на пороге бара, обмазанный рвотой и с отходником. Наркоманы так и живут, от дозы к дозе, ведь ты уже не можешь что-то почувствовать без неё. Дурь стала твоей любовницей, женой и подругой. Спросите у любого наркомана, что он выберет - лучший секс в своей жизни или дурь, он скажет секс, но шнырнётся прям в постели с этой девчонкой. Враньё идёт в комплекте с вашим ручным наркоманом.

Чуя приходил в бар в течении недели, как по расписанию в шесть часов вечера, требовал деньги, обещал разбить лицо Сигме и уходил. Были у него деньги или нет, отдавать их желания не было. Ведь он иногда приходил и смеялся, общаясь с Люси, гулял по залу от нечего делать, закрывал смену с Сигмой засиживаясь допоздна. Тогда он обещал, провести лицом Сигмы по асфальту за испорченную дверь и тогда же, Сигма улыбаясь, соглашался. Хмурый взгляд, выпирающие вены на руках, слегка загорелая кожа и одежда как у мафиози из фильма. Сигма иногда задумывался, что будь он повыше ростом и почаще улыбался, перестал бы сюда ходить и завёл себе подружку. Хотя что-то подсказывало, он смог дать свой номер Люси, пусть и вряд ли дождётся звонка. А ведь человек, пьющий такие вина точно романтик.

Выводил из себя, зудящим взглядом в спину, словно изучая его досконально. Чуя однажды проболтался, что он артист, добавив, что неудачник. Вспомнилось это с иглой в вене, пока Сигма медленно падал на спину, от тяжести вселенной на плечах. Перед глазами танцевали взмахи загорелых рук, плавные шаги по залу, вырисовалась сцена, красные кулисы и космос. Все артисты летали, постановка была о мальчике с другой платы и его розе, бескрайний космос делал грациозные движения ещё воздушнее. Мальчика пригвоздило к полу липкой грязью, потому он остался на земле, а Сигму окунуло в океан, где невиданная сила топила его.

***

Вечеринка не имеет смысла без ширива. Алкоголь лишь разжигает ненависть, а вот героин дарит любовь и чувство спокойствия. Потому Сигма скучающе болтал ногой, сидя за барной стойкой, отсчитывая секунды, когда сможет сбежать к лучшему другу и в жизни появятся краски. Толпа дрыгалась в нелепых движениях, когда привычно недовольная личность начала их расталкивать по разные стороны. Он настолько отчаялся, что и уставшая рожа Чуи порадовала, за которую хотелось упрекнуть, но улыбка поползла по лицу раньше. Нахмуренный взгляд прошёлся по Сигме, когда упираясь о банную стойку, склонившись ближе к бармену, Чуя заказал виски.

- День не задался? - Чуя ещё раз посмотрел на него тем-же взглядом, забирая бокал с напитком прямо из рук бармена.

- Если сегодня не твоя смена, нахрен припёрся? - Вопрос был подозрительно искренен, но Сигма не поспешил с ответом. Он обвёл толпу взглядом и зацепился за Люси, которая лавировала между людьми. Можно было бы съязвить и разговор на этом закончится, но ему так хотелось протянуть его на подольше. Просто от скуки, не более, потому он выбрал сказать честно:

- Просто это мой бар, - пожав плечами, Сигма ухмыльнулся, ведь смятение в карих глазах так забавляло.

Его жизнь состояла из бесконечных неудач и на сцене это было прекрасно видно. Свет прожекторов - это считай рентген, показывающий опухоли твоих неудач. Он не придумал ничего лучше, чем утопить все, «Стоп, заново» в стакане хорошего виски, выпитом в плохом баре.

- В каком смысле? - Скорее всего, он даже не заметил, как выпил больше положенного. Но, неожиданно, в голове медленно собирался пазл и слова Сигмы не казались бредом, был лишь вопрос: как? На который тот многозначительно пожал плечами, промолчав. Спустя пару бокалов, Чуе любой факт показался бы правдивей некуда, потому он не заметил, как начал цитировать Рембо¹ и рассуждать, что театр мёртв.

- Дорогая, тебе не скучно? - Накахара выглянул из-за плеча Сигмы, с которым заговорил какой-то подвыпивший мужчина, заметно старше их обоих. Сигма усмехнулся и повернулся к нему.

- Нет, дорогой не скучно, - улыбнулся он. И поток слов из пьяного рта не прекращался - всех тех, что постоянно крутились в голове Чуи и некоторые более оригинальные. Стоило бы пропустить это мимо ушей, посмеётся над Сигмой и всё. Зачем он заметил, пугливо бегающий взгляд, с почти уже прокусанной до крови губой?

Сколько бы он не ударил, до того, как его со всей силы оттаскивали на себя, Чуя чувствовал, что вышел победителем. Его прижимали к своей груди немалой силой, белыми руками, со сбитой костяшкой на правой. Медленно проморгавшись, он поднял взгляд. Напряжённая челюсть и нахмуренный взгляд не были женскими, он был похож на принца.

- Выгнать его, быстро. - Чуя было хотел подняться на жёсткий приказ, как его прижали обратно и он не стал сопротивляться. Виноват алкоголь или плохой день, очнулся он только когда его сильными рывками привели в чувство, после чего завели в маленькое служебное помещение. Был это склад или раздевалка, Накахара не сал задаваться вопросом, наблюдая за мотающемся из стороны в сторону Сигмой.

- Мать твою, сядь, - рявкнул Чуя. Нахмурившись и с аптечкой в руках, он подчинился. Тут же всё лицо пронзила боль, от чего Накахара скривился.

- Так тебе и надо. Ты бы видел свою рожу, - бурча, он поливал вату непонятной жидкостью с резким запахом. Свежие раны начинало щипать. Надувшись, Накахара открыл глаза, в уголках которых скопились слёзы, быстро проморгавшись, он оценил состояние Сигмы. Ударив его по руке, заметив, как вата почти коснулась раны снова, тот зашипел.

- На себя посмотри, мудила, - усмехнулся Чуя, убирая кровь с чужих разбитых губ рукавом.

В голове плескался алкоголь, лицо горело, всё зудело от желания закурить. Сигма, странно заторможено отреагировал на его действия - маленькое помещение заполнилось тягучими чувствами неловкости. Глотая воздух, в попытке нормально дышать, Чуя склонился ближе, сменив тембр голоса:

- Ты сегодня принимал? - Рука спустилась к вороту серой рубашки, сжимая его.

- Ещё нет, - выдавил Сигма, Чуя мягко закивал, отпустил ворот, похлопывая по груди, пытаясь разгладить складки.

- Хорошо, - поднимая взгляд, он видит красные щёки и блеск ожидания в глазах. Врёт ли он себе, но кажется это впервые, когда серые глаза смотрят на него так трезво. Уложив его лицо к себе в ладони, он притянул себя к белым губам, окрашенные в красный от ушиба. Касание, лёгкое и волнующие, Накахара целует нарастающий синяк, после чего тихо произносит: - хорошо, купи мне сигарет.

***

Недокуренный «Winston» небрежно валялся на полке, пока желудок отказывался от содержимого, выворачивая себя наизнанку. Иногда он совершал ошибки, которые нормальные люди не совершают, причина тому была проста и примитивна - он придурок и неудачник. Усталость, нелепая ситуация, сделали своё дело и в жизни Чуи появилась ещё одна ошибка, от которой тошнит гнилью ненависти к себе. Прокрутите один и тот же момент жизни чёрно-белого кино в мозгу и увидите, каким рассеянным человек становится, забывая обо всём, что вокруг.

- Чуя, бог ты мой, приди в себя, - кричит Коё, когда он в очередной раз путает свой текст. Гин обеспокоено на него смотрит и кладёт руку на плечо.

- С тобой всё хорошо? - Мягко произносит она.

- Да, простите, мне нездоровится, - произносит он достаточно громко, чтобы услышали все, - я уйду пораньше, извините.

Опозорился, пришёл в небрежном виде, избитый и с похмелья, может и не его это быть актёром? Шаркая до ларька в спальном районе, он чувствовал нарастающий жар весны, радуясь непривычной для города тишине. Внимание привлекла знакомая копна спутанных волос, склонив голову, Чуя осматривает район, вспоминая туда ли зашёл. Дазай стоял с полными пакетами еды, рассматривая магазинчик сладостей, Чуе это напоминало плохой анекдот.

- В хорошей жизни пропадал? - Вздрогнув, Дазай боязливо к нему повернулся, словно его застукали за чем-то плохим.

- Мой дорогой друг, Чуя, здравствуй, - натягивая улыбку, сказал он. Кожа, прежде бледная кожа порозовела, если бы не синяки под глазами, он выглядел бы, что удивительно, нормально.

Чуя сотни раз слышал слова «Влюбился» «Муза», чаще всего посвящённые официанткам, однажды замужней женщине, в другой студентке, но всегда заканчивались одинаково - срывом, когда его бросали. И после длительного рассказа, для весьма короткой прогулки до ларька, Дазай вздыхает:

- Думаю, сейчас всё идеально, потому что не взаимно, - он усмехается, в его смехе не оказалось ни грусти, ни печали. Они отлично сходились на одном - чтобы им стало лучше, они должны быть достаточно несчастны.

В неделе, месяце или году, достаточно дней, чтобы испортить человеку жизнь. Пусть, его желание было низким и отвратительным в какой-то степени, он надеялся, что Сигма где-то откинул хвостовик. Желая этого миллионы раз за их короткое знакомство, сейчас это было искренне.

- Наверно, - он пожимает плечами, настолько скучающе, что чуть-ли не зевает, - я так привык ко лжи, что правда кажется мне до неприличия фальшивой.²

- Отлично вышло Чуя, горжусь тобой, - Коё улыбнулась, после чего подозвала к себе Гин, раздавая замечания напоследок. Стоило только прекратить общаться с наркоманами, как Накахара стал играть лучше, что не могло не радовать.

Безусловные рефлексы — это явление, когда организм реагирует неизменно на определённые воздействия внешней или внутренней среды. Чуя вычитал это в какой-то библиотечной книге, ещё в школе и именно оно подходило под случаи - когда поднимая глаза к небу, он наблюдал пасмурное, весенние небо. В такие дни, быстро пролетала мысль, похоже ли оно сегодня на глаза Сигмы и хотелось ударить себя по лицу. Дни, когда было похоже, он ненавидел особенно сильно. Сидя на сцене и зашивая платок, Накахара старался не смотреть на небо, потому что сегодня один из таких дней и как правило, они выдавались тошнотворно тоскливыми.

Назовите артистов психами, но ритуал для них, одно из самых важных событий за выступление. Чуя искренне верил, что пришивает себя к сцене этой иглой с бледно-лиловой нитью.

- Чуя, - Гин присела перед ним на корточки. Вдруг снова появилось желание позвать её на свидание, чтобы получить новый отказ, - я уже ухожу, брат приехал, закроешь за собой?

- Конечно, - пожал плечами Чуя, пытаясь выдавить из себя тоску по уходящей фигуре, а не серому небу и лиловой нити. На платке вырисовался очередной цветной ряд стежков, покрывая собой белый платок.

В крови было на одну рюмку больше положенного, разрывая грудную клетку смехом. Вся труппа собралась в честь предстоящей премьеры. На самом деле, они собирались и выпивали каждые выходные, но Чуя согласился только сейчас, от чего они пили вдвое больше. Вибрация звонка раздалась дважды и лишь на третий раз Накахара взял трубку, чуть склоняясь под стол.

- Что? - Раздражённо проговорил он. Собеседник прокашлялся, словно и не был готов говорить, когда звонил.

«Чуя? Ну рыжий такой», - голос искажённый динамиком телефона был узнаваем.

- Привет, Люси, как дела? - Он попытался отрезвить себя, вставая с места и уходя подальше от шумной толпы. Они ведь не виделись пару недель и наверное девушка соскучилась - играли мысли в голове.

«Нормально, ты же на машине? Тут Сигма, в общем, - на фоне раздались неразборчивые шумы и Люси вздохнула, печально продолжая: - хотя забудь, не важно. Извини, что побеспокоила»

- Что с ним? - Произнеся настолько тихо, что еле услышал собственный голос и проглотив волнение, он повторил раздражённо.

Люси сказала едва не давившись слезами, что они просто веселились. Почувствовав себя старшим, Накахара постарался отрезветь. Наверное, пьяный водитель, не самое страшное, что происходило с этой машиной или улицами Йокогамы. Потому, он просто надеялся, что его не остановят, пытаясь вспомнить название места, которое говорила Люси. С её слов, плохо было понятно ситуацию, с того, в мыслях копалось всё гнилое. Резко въезжая на парковку какого-то клуба, которых, он знал, было ещё три в городе. Выскакивая из машины, начиная рыскать глазами. В горле зудело тошнотой от движений, выхаркнув густые слюни в ближайшую мусорку, он закурил купленную когда-то Сигмой сигарету. Дым должен был протолкнуть тошноту, вызванную волнением, похмелье ей помогающее, помочь сесть в машину, чтобы ехать дальше. Тёмно-рыжие волосы кажутся красными в этом свете и почти сливаются с цветом машины, когда Люси стучит по крыше, привлекая внимание ещё не севшего в салон Чую.

Трясущейся тело, лежащие безвольной тушей на паршивом диване, в небольшой комнатушке второго этажа клуба. Который скорее всего скрывал за красивым фасадом место, которое воняло отбросами. Сигма был похож на мёртвого, не слышал бы Чуя тихие всхлипы - предложил вызвать морг. Посмотрев в сторону Люси, которая испытывала весь спектр отвращения на лице от этого зрелища. Он нахмурился, присел перед Сигмой на корточки, что начало навевать ностальгию.

- Это кажись навязка,³ - сказал кто-то из толпы. Накахара тряхнул рукой, призывая свалить наркош, они послушались, только Люси поколебалась перед этим, но видимо, что-то в Чуе подсказало ей уйти. Протянув руку, он огладил пряди волос, пытаясь обратить на себя внимание, услышав только стон.

- Вставай, поедешь домой, - вжимаясь в спинку дивана носом сильнее, Сигма захныкал. Алкоголь затанцевал смелостью с раздражением, когда Чуя дёрну его за одежду с силой сильнее, чем нужно. Словно упавший с ветки кот, он схватился за его руку, распахивая веки, заставив сердце бешено биться сильнее.

- Чуя, Чуя, тише, будь тише, - залепетал он, притягивая его к себе ближе, в попытке спрятать, - тут страшно.

- Согласен, - осмотревшись вокруг в очередной раз, мягко произнёс он, - но я знаю как выбраться, пошли?

***

В изгрызенных ногтях отпечатались кошмары. Кожа казалась лишней, катающейся тошнотворное движение. Трясучка и с раскрытого брюха падающие кишки на машинный коврик, тёмные руки с запахом гнили изо рта сделали это. Они хватали его, душили, запихивали плесень в глотку, пока кровь вытекала из дырявого живота. Гнилая плоть, прожранная личинками коснулась Чуи, когда он пришёл. В его глазницах танцевали черти, выблёвывая на колени землю с паразитами.

Проснувшись в месте, похожим на то, что было в «приходе», он наблюдает спящего в зрительском кресле Чую, который на вид, очень неудобно расположился. Открывая глаза на тихую возню, Накахара приподнял бровь, осторожно приподнимаясь. Осмотрев себя, Сигма обнаружил под головой свёрнутую куртку, пахнущую кожей и крепкими «Winston», ковролин на полу казался даже удобным, а место безопасным.

- Спи, всё нормально, - кажется, что это не первый раз, когда Чуя произносит эту фразу. И в полумраке, его лицо выглядит уставшим, а голос достаточно ленивым, чтобы это подтвердить. Вся ситуация похожа на сон или особенно уютный приход его больной головы, жаждущей внимания.

- Что такое? - Хрипит он, протирая глаз от гнойников сна. Накахара кажется ошарашенным простым вопросом, быстро преодолевая расстояние между ними двумя шагами. Взгляд мечется по бледному лицу, словно ищет подвох.

- Тебе лучше, - утверждение очистило воздух, растворяя собой волнение. Трясущейся руки потянулись к нему, взмахивая из стороны в сторону.

Падая в кресло, Чуя достал пачку сигарет, рассматривая то её, то потолок на наличие пожарной сигнализации. Сигма поднялся, спотыкаясь и рассматривая живот по пути, усаживаясь радом. Они сидели в ожидании, должно было что-то произойти, кто-то подать голос и это был Сигма. Повернувшись к нему всем телом, кашляя с запахом рвоты изо рта, расходящимся в радиусе пары метров от него.

- Как я оказался с тобой? - Вопросов будет много, в блеске глазах было видно.

- Люси, - кивок стал подтверждением, что ответ устраивает, следом спрашивая, почему выбрали Чую, - какие-то проблемы с твоим братом.

- Ясно и ты приехал? - Потупив взгляд на незамысловатые движения рук Чуи, перемещающих пачку сигарет из левой в правую. Постепенно поднимая глаза к его лицу, Сигма вздрагивает от пристального взгляда. Цепляясь друг за друга, они путаются на мелкие узлы тонких нитей, словно смотрят на сидящего напротив впервые.

- Как видишь, - Сигма медленно закивал, осторожно забирая пачку сигарет из рук, на мелкое мгновение касаясь кожи кончиками пальцев.

- Он скорее всего не хотел приезжать, - доставая две сигареты из пачки, он протянул одну Накахаре, хлопая себя по карманам. Глянув на него вопросительно, Чуя достал зажигалку, - мой брат.

- Мне жаль, - усмехаясь, Сигма склонился поджечь его сигарету, вставив свою меж зубов.

Сигаретный дым разносился по архитектуре, забиваясь в щели узоров стен и колон. Чуя накопал в кармане фантик от конфеты и соорудил из него пепельницу. Он закуривал в компании старого друга, а не имел наглость его испортить. Сигма полулежал в кресле, наблюдая за сценой так, словно там играли великую пьесу, его глаза блестели и Накахара не знал, была ли причина в невидимом спектакле или пугающем поведении. Руки, что только недавно с силой сжимались на ткани куртки, пока Чуя уговаривал его сесть в машину, как капризного ребёнка, сейчас спокойно удерживали сигарету меж пальцев. Мелкие прыщи осыпали его щёки, ничуть не искажая идеальный вид белой кожи. Он не знал куда себя девать, от того, что нормальные люди назвали бы желанием проявить заботу, он же хотел блевать от этого зуда. Закинув ноги на подлокотник, толкая ботинком Сигму в плечо, он обратил на себя внимание, молчаливо решаясь выдать свою мысль. Сигма будто уже знал, что Чуя собирался сказать, но молчаливо ждал, наслаждаясь возможностью смотреть на россыпь веснушек, вырисовывая из них созвездия.

- У меня, - он запнулся, откашлявшись, - у меня есть время уехать.

- Хорошо, удачи, - Сигма сдержанно улыбнулся, кивнув, затягиваясь сигаретой.

- Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

Попробуй почувствовать что-то, когда ты на игле, за исключением только желание ширнуться. Но нельзя на сто процентов сказать, что желание - это чувство, скорее рефлекс. Выработай рефлекс у своих вен пульсацию ожидания, что в неё введут иглу, рефлекс варить раствор. Пока ты ширяешься, единственное, что тебя беспокоит - как вмазаться? А когда слезаешь - почему бы не вмазаться? Порочный круг из мыслей о героине. Жизнь становится невероятно серой, ты сидишь в бесконечной депрессии, пока все двигаются с какой-то бешеной скоростью. Наркоманам нельзя влюбляться, они и не могут, ведь на уме только доза. Доза и рыжая макушка, красная машина. Наркоманы могут переместить свою зависимость с героина на человека.

- Так куда мы едем? - Сигма заглянул в машину, через открытое окно, в ответ ему приподняли бровь и велели сесть. Чуя надел тёмные очки и вдавил педаль газа. Метамфетамин помогает какое-то время продержаться, пока не найдёшь способ вмазаться или мягко слезть. На самом же деле, глотая таблетки, ты только больше думаешь о игле, дорожки чешутся, ты просто начинаешь жить в ожидании таблетки.

- Ты принимаешь что-то? - Ответ на этот вопрос прост, если ты общаешься не с наркоманом - нет, но он отвечает правду, убирая грязные волосы в хвост, - Дай это сюда.

Так происходит всегда, когда люди пытаются помочь, отнимают у тебя единственное, что тебе не безразлично. Сигма просто протянул ему пакет с несколькими таблетками и машина остановилась.

- Отдать нужно всё, - сведя брови, он закурил, - я не поеду с тобой под этим.

- Думаешь мне это так надо? - Хотелось бы сказать что-то более мягкое, что не обидело бы Накахару; не заставило выйти из машины, обойти её и распахнуть дверь пассажирского сидения. Трасса жила своей жизнью и лишь они выписывались из неё стоя на обочине, пока Чуя с силой сжимал ткань его рубашки. Его глаза выражали непонятную грусть, что заставило улыбаться.

- В прочем, мне всё равно, можешь не ехать, - сказал он, толкая Сигму в грудь, выкинув недокуренную сигарету на асфальт. Доставая второй пакет и блистер, чуть ли не бросая их в лицо Накахаре, Сигма сел обратно. Остановившись, Чуя, придерживая дверь рукой, словно хотел её закрыть, склонился в салон, окликнув его, прижимаясь губами к губам.

Ели бы он знал, что он делает, оставил к себе хоть немного уважения. Об этом никто не узнает. Обнимая его лицо и касаясь языками, в мыслях сгустился туман. Губы Сигмы шершавые, на них блестела вязкая слюна, пропахшая сигаретами. Пелена на глазах постепенно сходила, когда они отстранились друг от друга, заменив собой вопросы. Они побоялись что-то сказать друг другу, потому - Сигма вытер губы, а Чуя сел обратно за водительское сидение и они притворились, что ничего не было. Он провёз его по кругу, возвращая на то место, откуда забрал.

***

- Существует множество способов причинить боль, не оставив синяков и ссадин,⁴ - сказал он, выталкивая из себя слова, на сцене этого не видно, но они налипли на гортань, что хотелось отхаркнуться. Зал пустел, но завтра он будет живой. Его жизнь не пугала, хоть она и была тёмным монстром осуждения, пугала больше пустота, разорванная скрипом двери. Реплика Гин прервалась на полуслове и вся репетиция остановилась, глаза каждого приковались к вошедшему Сигме. Сердце пробивалось свозь рёбра, смесью страха и непонятной радости.

Чуя почти слетел со сцены, широким шагом пересекая расстояние между ними. Пробежавшись по нему взглядом, он оглянулся на остальных, извинившись, выталкивая нежданного гостя за дверь и выходя следом. Неустойчивая поза говорила об опьянения, расслабленная улыбка и взгляд подтверждали. Сигма ступил к нему прижавшись к плечу лбом, грустно смеясь.

- Как ты сюда добрался? - Нахмурив брови, но мягко произнёс Чуя.

- Скучал, - от разлома рёбер его спасли руки, притягивающие к себе и не позволяющие случится трагедии внутреннего кровотечения.

Сигма сидел на сыром асфальте, как в их первую встречу, упираясь спиной о его машину. Отличие было в том, что Чуя испытывал отвращение к себе, а не к сидящей фигуре. Приседая на корточки, он посмотрел со всей серьёзностью, на какую способен.

- Я не из тех, что спит с мужиками, - Сигма медленно закивал в ответ, поднимая голову к небу и рассматривая наступающие сумерки, насмехаясь.

- Тогда прекрати на меня так смотреть, - трезво проговорил он, от неожиданного замечания, Чуя проморгался. Рассматривая асфальт на наличие луж, чтобы хоть мельком уловить свой взгляд; он услышал хохот, который ещё больше поставил в тупик, - ты даже сам не понимаешь, о чём я говорю.

- Не понимаю, - поднимаясь, вытащив пачку сигарет, доставая себе одну и кинул остальное Сигме. Он начал пристально рассматривать брошенный предмет, после поднимаясь тоже, вытаскивая сигарету из губ Накахары, делая затяжку. Заглядывая в серый цвет глаз, помутнённый алкоголем, но с ярким блеском, Чуя понял, о каком взгляде ему пытались донести.

Пара поезженных кварталов и они припарковались в закоулке, похожим на отдельный мирок. Сигма осмолённый алкоголем, потянулся первый, останавливаясь в миллиметре от губ. Почувствовав дыхание, но не касания, Чуя приоткрыл глаза, не помня как закрыл, глотая ком в горле.

- Можно я?... - Робко спрашивая, Сигма оттягивает взгляд от губ и смотрит в глаза. Внутри не остаётся ничего, кроме оседания камней, которые убили бы его за отказ и он кивает, чувствуя, как губы нетерпеливо накрывают поцелуем.

Руль упирался в поясницу, пока Чуя покрывал багровыми поцелуями белую шею, запутывая пальцы в длинных волосах. Он делал то, что казалось самому приятным, каждым касанием учащая дыхание у уха. К губам порисовалась дорожка из поцелуев, сжимая нижнюю, а следом верхнюю. Протиснув руку между рулём и спиной, притягивая за талию ближе, Накахара, не отрываясь от поцелуя, нащупал рычаг от кресла. Спинка упала с глухи стуком о заднее кресло и Сигма отстранился, насмешливо приподняв бровь, всё ещё прижатый так близко к тёплому телу.

- Оно старое, - пожимает плечами он, с небольшим румянцем на лице. Менялось всё же только пассажирское. Сигма усмехнулся и Чуя за ним, всё ещё краснея. Аккуратными движениями, перекладывая его на опрокинутое сидение, расстёгивая мелкие пуговицы на белой рубашке - зацеловывая каждый открывшийся сантиметр кожи. В воздухе смешался запах машины и терпкого одеколона, разбавленный их глубокими вдохами. Пальцы Сигмы прошли сквозь рыжие пряди, слегка сжимая, замечая, как последняя пуговица вышла из петли.

- Если тебе противно, мы можем не продолжать, - прошептал Сигма, оглаживая веснушки на щеках, пытаясь высечь их в памяти. Вместо ответа, Чуя поцеловал, пытаясь убедить себя и его, что это не правда.

Мужское тело не на много отличалось от женского. Тело Сигмы казалось изящным, выпирающие кости и дорожки на венах его не портили, но было желание от них избавиться. Он делал это целуя, оставляя влажные следы, слушая сбитое дыхание и приглушённые стоны. Руки опустились до ширинки джинс, когда его остановили и сняли чёрный свитер, целуя голую кожу покрытую веснушками. Позволяя себя целовать, касаясь натянутой ткани на штанах, он расстегнул молнию с пуговицей, натыкаясь на поношенную резинку боксеров. Его брюки расстегнули следом и ощущения вдруг стали странными, приняв сидячую позу, Чуя открыто рассматривал Сигму. Поднявшись следом, он обнял Нкахару, как тот обнимал его несколькими минутами позднее. Медленно спускаясь рукой по животу, сбивая равновесие дыхания и вырывая стон из сухого горла, Сигма поцеловал его, заползая пальцами под ненужную ткань, начиная медлить.

- Мы всё ещё можем прекратить, - Чуя подталкивается бёдрами, прижимаясь ближе.

- Продолжай, - пытаясь выглядеть настойчивым, просит он, сведя брови, положив свою руку на руку Сигмы.

Их касания, рваные и нелепые покрывали каждый сантиметр тела, багровые поцелуи украшали шею, в глазах бурлило желание. Сигму словно лишали дозы, каждый раз, когда Чуя отстранялся, даже если глотнуть воздуха после поцелуя. Кожа горела, он прошёлся по всей длине члена тонкими пальцами, улавливая шёпот своего имени, смазанном на стоне. Некогда холодное Сигмовское тело, грелось об их объятия - он протискивал руку меж ними, стараясь доставить удовольствие, угодить. Он почти захныкал, когда плечи слегка толкнули, в попытке освободиться.

- Посмотри на меня, - Чуя нависал над ним. Осознавая собственную уязвимость, Сигма пытался отвести взгляд, в котором стояла горечь слёз.

- Прости, я не могу, - пролепетал он, прикусив губу. Из глаз потекли капли слёз и Чуя протёр их, не давая стечь.

- Всё нормально, я отвезу тебя домой, - он не знал, от чего появилась печаль в голосе и не хотел пытать себя по этому поводу.

Премьера оказалась выше всяких похвал, вся труппа и не надеялась на такой фурор. Весь вечер Чуя принимал поздравления, даже Дазай пришёл, устроив сюрприз избежав список гостей.

- Ты оказывается умеешь играть, я удивлён, - и это был лучший комплимент, который друг когда-либо ему арестовывал, значит - он правда хорошо сыграл. Прожигая взглядом целую неделю справочник, решаясь позвонить по номеру Сигмы. Гримёры не скрывали улыбок; его страдания значительно уменьшали им работу, получая таким образом улыбки и перед спектаклем.

В нём копошилась злоба, что он сам не прервал эти действия, вперемешку с обидой, что позволил прервать. Купив себе кучу жетонов, он перестал пользоваться машиной, за арендованный гараж которой приходилось платить. Сейчас она бы не помешала, чтобы запихать туда подарки и спокойно уехать домой отсыпаться.

- А машина где? Продал? - Насмешливо спрашивают с правой стороны и Чуя не обращает внимания на знакомый голос, поправив порварщийся бумажный пакет в руках.

- Думал ты где-то окочурился уже, - бросил Чуя, переходя пешеходный переход. Сигма ступил следом, докуривая сигарету. За ним тянулся шлейф распахнутой, длинной белой шубы. И в принципе, на нём было слишком много слоёв одежды для тёплой весенней погоды - чёрные брюки, пиджак, под ним лиловая жилетка, с белой рубашкой. Сигма выделялся на общем фоне, привлекая к ним внимание.

- Не думал, что тебя это может задеть. - Глянув через плечо, Чуя лишь фыркнул прибавляя шаг, но кажется преследователь не хотел отступать, нагоняя его, - Ты так ненавидишь наркоманов и наркотики, а потом обижаешься, что один из них не захотел спать с тобой?

- Заткни свою пасть, - оглядываясь по сторонам, Накахара хмурит брови, не будь в руках этот пакет - Сигме прилетело кулаком в челюсть.

- Ответь мне, - голос сквозила грусть и кажется, что вот-вот - из глаз хлынут слёзы.

Лучшая защита - нападение, таким образом, если ты окружаешь себя наркоманами - никогда не примешь наркотиков. Идя молча по дорожкам к его дому, они лишь менялись взглядами, словно незнакомцы оценивающие друг друга. В их глазах стояли глыбы льда, которые они сами поставили и топили, оставались льдинки, когда ключ повернулся в замочной скважине. Одна из подаренных бутылок вина разбилась, брошенная на пол, по полу растекалась алая жидкость, пачкая подошву ботинок. Ноги слегка скользили и он еле захлопнул дверь, пытаясь удержать Сигму на своих губах, тут же оказываясь прижатым к ней. Сигма скучал, он так чертовски скучал и кажется, говорить это было не нужно. Слова крутились на языке вместе со слюной и Чуя собирал их по буквам. Они обнимали лица друг друга, вжимаясь, покусывая и изнывая от нехватки воздуха, но не желая отстранятся.

Накахара спустился пальцами по белоснежной шее, где уже сошли его отметки и прильнул губами, чувствуя, как лоб упёрся в плечо. Поведя его к небольшой кровати, впервые радуясь, что живёт в студии, он стащил с хрупких плеч шубу, укладывая на неё Сигму.

- Постой, - вымолил он, нависшему сверху Чуе, руки которого почти задрожали. Заметив это, Сигма огладил его щёки, - всё хорошо, просто, столько мыслей в голове, я так хочу рассказать тебе всё.

- Расскажешь, - спокойно произнёс он, целуя ладонь Сигмы и было что-то в его взгляде, будто он не верил. Они правда знали друг друга на поверхности и с каждым поцелуем, Чуя убеждал его, что они это исправят. Каждая пуговица на рубашке и снятый слой одежды их топил. Рубашка упала в винную лужу, открывая вид на ключицы, Чуя победно ухмыльнулся на свой успех. Тело Сигмы было тёплым, оно грелось о касания. Костлявые пальцы, медленно забрались под одежду Накахары. Приподнявшись, чтобы оголить торс украшенный веснушками, Сигма снова с жадностью его рассматривал.

Горячее дыхание, дорожки поцелуев всё ниже и ниже. Чуя оказался лежащим спиной на кровати, нависший над ним Сигма светился белой кожей, раскрасневшимися от поцелуев губами. Этот вид заставлял собой гордиться, хоть он никогда бы не признался об этом вслух.

Он забыл о тепле, героин его жадно забирал из вен и кожи, но Сигма чувствовал тепло самого солнца в данный момент. Рукой, что обвивала талию, дыханием, которое грело шею и бесконечному счёту поцелуев по всему телу, которые дарили ему и дарил он. В какой-то момент своей жизни, любой человек не хочет быть собой, в жизни наркомана такой момент наступает в ломку. Проснись не от тепла, а холодного пота, что его прогоняло и желания ширнутся. Сигма ходил из угла в угол, глубоко вдыхая, выкручивая себе запястья, что казалось вот-вот - кости треснут и покажутся наружу.

- Сигма, какого чёрта ты творишь? - Спросонья поглядывая на часы, Чуя протёр глаза, зевая, - Шесть утра.

- У тебя ведь остались те мои таблетки? Мой брат лишил меня доступа к деньгам и... - быстро лепечет он, остановившись, раскачиваясь на пятках, - мне одной хватит.

- Нет, - по телу прошёлся холод, маслянистый ком встал поперёк горла. Хотелось верить, что это от отсутствия одежды. Накахара натянул свой свитер, укутываясь в пиджак, казалось другого Сигмы, что был ночью. Который посмеивался, целуя, считал веснушки на его веках, пытаясь уснуть.

- Мне нужно это, понимаешь? Чтобы слезть, - он обхватил холодными пальцами лицо Чуи, ухмыляясь и бегая взглядом. В касаниях не было нежности, только грязь.

- Проваливай, - бесцветно отвечая, выворачиваясь из мерзких рук. Вручив наспех собранный комок одежды, он вытолкнул Сигму за дверь,запирая её. На полу красовалось красное, засохшее пятно, все подарки в пакете были испорчены - это слегка отвлекало от крика за дверью:

- Чуя, мать твою, не будь козлом, я тебя не о многом прошу! - Крик срывался, переходя в умоляющие всхлипы, - Сломай себе долбанную шею.*

Прислонившись к двери лбом, Чуя почувствовал, как горечь обиды стекает по щекам. А пиджак нежно извинялся, голосом того, кто был с ним этой ночью.

***

Апофеоз* - можно ли отнести его и приходу? Когда тело разрывает от чего-то кульминационного, Чуя размышлял об этом, благодаря зал. Для новой роли, ему закрашивали все веснушки на лице и в какой-то момент приходили мысли, а как бы он отреагировал на это. Осень уже прогоняла лето, превращая воспоминания весны в сны.

Докуривая очередную сигарету, его взгляд зацепился за плавно шагающую Гин, которая улыбалась.

- Тебе предложили роль в кино? - Она знала, что да, но ждала подтверждения от него и Чуя кивнул, - Поздравляю.

- Она второстепенная и придётся уехать в Токио, - поправив большиватый ему пиджак, Гин внимательно за этим проследила.

- Тебе есть зачем оставаться? - И он не знал ответ на этот вопрос.

В Токио было ещё громче, город не спал, а стены со звукоизоляцией не спасали. Тут, районы, где ошивался сброд, были более комфортабельны и его даже привели коллеги в один из таких; здание, наполненное продажными девушками, толстосумами и наркотиками. Здесь не бывала полиция, но приехала, когда Чуя почти набросился на девушку, которая пролила на него бокал вина. Он был очень пьян, а у девушки белые волосы и приход.

Сцена театра и кино - одной крови. Театр казался заботливой матерью, а кино строгим отцом и Чуя остриг волосы по его приказу. Этого не велел режиссёр, с ним говорила сцена и персонаж. Становясь мужественней, ему казалось, он прогонит призрака в его и без того тесной квартире.

«Просто наслаждайся возможностью, а не переживай» - Чуя почти почувствовал, как Дазай закатывает глаза на переживания по поводу ситуации в клубе.

- И я слышу это от тебя, - вздыхает он, спасаясь пеликаньем телефона - ладно, надоело тебя слушать, у меня вторая линяя.

«Господин Накахара?» - Послышалось в след за визжанием Осаму. Деловой тон заставил подняться с кровати, выпутываясь из провода.

- Да, слушаю вас, - человек на том конце провода нерешительно молчал, словно сверяясь с чем-то.

«Я Николай, мой брат, Сигма, - собеседник вдохнул, явно медля, - упомянул вас в своей записке, мне пришлось постараться, чтобы отыскать этот номер»

- Какая записка? - Он знал ответ, пожирающий грудную клетку, ненависть клеилась к клеткам крови. Чуя уже не слушал, после слова «Предсмертная», не отвечал на вопросы. В какой-то момент, Николай даже психанул на него, третий раз переспрашивая про его визит на прощальную церемонию.

- Нет, нет меня не будет, - словно Сигма был ему никто, Накахара повесил трубку.

Небо, цвета его глаз было и осенью. Постепенно, Чуя сравнивал его с каждым воспоминанием и не знал, как точно выглядит тот серый цвет. Он не хотел горевать по человеку, которого не знал, но у них было что-то, что манило друг к другу.

Сигма как-то сказал, что мечтает завести щенка и Накахара в очередной раз обидел своим молчанием. Может, он бы подарил этого щенка, на выздоровление и они бы гуляли втроём? Пусть мысль была наивна, но в одинокие Токийские дни, лишь они заставляли улыбнутся. Чужой, одинокий и никто - так всегда чувствовал себя Сигма, когда вводил иглу?

Николай был убеждён, что Сигма устроил намеренно передозировку. Чуя надеялся, что это не так. У него должна была быть хоть капля желания исправит то, что натворил.

- Привет, - прошептал он скромному алтарю, зажигая благовония и сигарету. Ему не ответили, помолившись, Накахара приоткрыл глаза, наблюдая за неловкой улыбкой мальчика на фото. Он отличался от того, которого знал Чуя, но его улыбка была похожа на ту, что дарили мелкие моменты искреннего смеха. В груди потеплело и это тепло обожгло. Слёзы потекли сами собой. Чуя не останавливаясь рыдал, всхлипывая, шмыгая носом, вытирая сопли.

Утешение, что дарили холодные руки, покинуло его, заменив тягучей тоской. Накахара скучал, ненавидел каждый его поступок и каждый свой. Но вдруг, прошлые прикосновения снова его коснулись, прощально приглашая его забыть, простить. Последний поцелуй одарил губы и Чуя почти потянулся за призраком, желая упасть в объятия, но тот остановил. Их всегда соединяли лишь прощания.