хорошо, что время быстротечно

и приходит нового черёд:

ничего не длится бесконечно,

значит, это тоже заживёт ©

Говорят, браки заключаются на небесах.

Чжун Ли не знает, жива ли эта мудрость где-то вне Ли Юэ, но будучи драконом поднебесной, он всей душой, всем сердцем сожалеет, что не может сотрясти небеса и перевернуть там все вверх дном.

Небожители задолжали ему счастья за тысячи лет, а стоило ему найти того, кто заставил его сердце забиться чаще, как он испортил все своими собственными руками.

А теперь пожинает плоды.

Чайлд Тарталья, Аякс Снежнович, отвергнутый собственными родителями еще в тот день, когда Пульчинелла забрал юношу из дома, сегодня вступал в брак с другим мужчиной по традициям Мондштадта.

Светлые и тёмные одежды супругов, украшенные элементами доспехов, ярко выделяли их, когда они стояли рядом. Венки из сесилий оплели головы, и, когда брачующиеся прошли положенные им разные стороны лестницы и встретились наверху, они взялись за руки, встали голова к голове, прижались лбами, шепча клятвы под статуей Барбатоса, улыбаясь друг другу. Гости осыпали их лепестками и зерном — после все, что будет здесь собрано, посадят где-нибудь, чтобы собрать новый обильный урожай.

Хорошая традиция, только Чжун Ли впервые больше радовался бы новости о том, что конкретно взятые зерна на отдельно взятом поле изничтожил неизвестный мор и они в итоге не взошли — ужасное предзнаменование для новобрачных, здесь срочно нужен разводный документ, вернее два.

Новобрачные улыбались, когда повернулись к гостям и встали рядом, позволяя остальным кричать благопожелания и шептать пушинкам одуванчиков свои молитвы о счастье молодых.

Чжун Ли хотелось грызть свою перчатку. Он буквально ощущал, как заостряются его зубы, теряя всякое сходство с человеческими. Судя по тому, как изменилась картинка, глаза он тоже не сумел удержать и сейчас смотрел на мир драконьими щелками.

У Аякса был маленький букет из глазурных лилий в руках, прежде скрытый плащом — это действительно было убийственное открытие, от которого вся воинственность сошла до пшика. Чжун Ли ранее никогда не видел его в белом, и обнаружил, что Тарталье очень идут такие цвета. Не меньше, чем тёмная униформа, в которой он предпочитал сражаться.

Злость схлынула, как и не было ее, оставляя мужчину в растерянности. Свадебная процессия покинула площадь и отправилась куда-то ещё.

Чжун Ли пошел следом, ощущая себя крайне несчастным.

Всего год назад он мог позволить себе отправить приглашение и знать, что Аякс придёт на встречу, и как всегда первым делом похвастается своим успехом по подчинению палочек для еды.

Всего полгода назад он приносил на их встречи палочки с фениксом и драконом, и Чжун Ли был по-настоящему счастлив.

Три месяца назад состоялся последний акт долгой пьесы под названием «смерть Гео Архонта». Чжун Ли передал свой гнозис под ошеломленным взглядом Чайлда, и понадеялся, что тот простит его за желание поскорее уйти на покой и излишнюю театральность, присущую Синьоре.

Чуда не случилось. Признание в симпатии после сцены в банке наткнулось на препятствие — Чайлд патологически не переваривал ложь, и уж тем более он не смог пережить такое унижение, как заранее запланированный проигрыш другой Предвестнице.

Хладнокровно продуманное предательство и откровенное предоставление мальчика для битья, разумеется попавшего под удар недовольства жителей Гавани, должно было стать ожидаемым, как только лицо на плакатах «нежелательного лица №1» обрело знакомые многим черты.

Но не стало. Не для радующегося своей свободе Чжун Ли.

Говоря откровенно, Чжун Ли совсем не сразу понял, чем на самом деле для Аякса обернется подобное происшествие и с какими последствиями он столкнется, как только правда о причастности Фатуи к освобождению Осиала раскроется.

Чайлд пришёл на их последний ужин, криво улыбнулся и оставил на столе коробку с палочками, даже не пытаясь сесть на свободное место. Со всех сторон на него смотрели с враждебностью.

— Мне потребовалось больше времени, чем я думал, чтобы разобраться в символизме этого дара. Я не заслужил права на получение подобного подарка, а с той поры, как Синьоре досталось сердце уважаемого сяншэна, не уверен, что смог бы спокойно владеть им сам.

— Нет, Чайлд, ты не так понял… — испуганный этими словами, Чжун Ли даже начал оправдываться. Однако Чайлд тут же перебил его снова.

— Прежде я мог бы торговаться с Её Величеством, напоминая о своей полезности, о том, что на землях Гавани больше нет опорной точки, и Ли Юэ нуждается в моем присутствии, как Предвестника, однако выбор сяншэна свел мои усилия и преимущества к абсолютному нулю. Всё кончено, госпожа в курсе каждого слова и поступка, и она высмеяла даже моё желание немного восстановиться после того, как меня не выбрали для передачи сердца. Она не считает, что я заслужил отдых, и даже того, что я достоин своего звания. Наш с ней контракт закрыт в одностороннем порядке — в конце концов, я был лишь проходной фигурой. Теперь я свободен, и понял только одно — я не переживу еще одного такого унижения; не знать о планах на свой счет, использоваться в качестве ширмы и шума — это не похоже на доверие и любовь, которых я искал прежде. Очевидно, я не в силах научить сяншэна любить, а не использовать слабых смертных в играх богов. Прощайте.

После этого Тарталья покинул Гавань. Ушёл пешком, бросив все вещи, будто даже самое незначительное напоминание о Ли Юэ — о Чжун Ли — причиняло ему невыносимую муку.

Чжун Ли никогда ещё не разбивали сердце так изящно. Чайлд был прав — два бога играли им, словно пешкой, однако Царица вывела свою личную пешку в королевы руками Моракса, тогда как Чайлда — Аякса — сбросили с доски, даже не пытаясь смягчить процесс.

Ему было стыдно, и он пошел следом уже тем же вечером, однако Тарталья будто в воздухе растворился.

Через полтора месяца пришло приглашение на свадьбу, и Чжун Ли наконец-то смог увидеть того, кого любил всем сердцем, но над кем слишком жестоко пошутил, распорядившись судьбой со всем незнанием о последствиях своего решения.

У Царицы больше не было Одиннадцатого Предвестника.

У Чжун Ли больше не было возлюбленного.

Сегодня он должен смотреть, как человек, укравший его сердце, не дарованное Селестией, клянется в верности другому мужчине, и принять это в своём разуме.

Чжун Ли проклинает небо и свою гордыню, позволившую ему забыть о том, что предательство ранит людей никак не меньше, чем оно ранит бессмертных.

Чжун Ли для себя решил не выбирать Чайлда в качестве объекта для своей искренности, и ждал, что после этого его примут как сердечного друга.

Аякс напомнил ему, что право на любовь завоевывается поступками, и что этих самых поступков Моракс натворил на две смертных жизни вперед.

Чжун Ли пьет безвкусный чай в окружении счастливых горожан, поздравляющих капитана кавалерии и его чужеземного супруга, и впервые его насильно умиротворенное лицо больше напоминает посмертную маску с горящими горем глазами.

Утешая себя, Чжун Ли примиряется с тем, что Чайлд — Аякс Снежнович — ушел именно в Мондштадт, и тут о нем хотя бы позаботились. И хорошо, что нашлось, кому это сделать.

Зная бывшего Предвестника и его натуру — Чжун Ли мог вместо приглашения на свадьбу получить неопознанный труп, требующий захоронения. Труп рыжеволосого мужчины — без имени, без документов, без опознавательных черт, кроме ярких волос.

Картинка в голове ярка настолько, что желудок скручивает в комок, и он едва не давится чаем, ощущая выступивший на лбу холодный пот.

Его любимый хотя бы жив и защищен от дальнейших претензий Царицы. А сам он будет приезжать в Мондштадт, и… предположим, невзначай интересоваться, как обстоят дела у двух некогда поженившихся мужчин.

Ощущая тошноту и отвращение к самому себе, Чжун Ли душит собственную горечь и зависть, и прикрывает глаза, сосредотачиваясь. Всю свою искренность, всю нежность и сожаление он вкладывает в благословение, которое незримым глазу сиянием окутывает рыжеволосую фигуру в белом костюме.

Чтобы ни случилось, как бы ни повернулась жизнь — он будет любить этого смертного всегда.

И кто знает, какой будет его следующая жизнь.

Может быть, Чжун Ли еще повезет.

=========================================================

Закулисье.

После написания первой версии — а их прости господи всего три — я как обычно кинул текстом в свою жену, чтобы по длительности и высоте ее криков определить степень стекольности работы, и состоялся великолепный в своем творческом потенциале разговор.

Раф: Сердечку больно, но мне так нравится, что Чайльд отправился именно в город свободы после всего 🥺

Клод: Я думаю, он написал Кейе, и тот сказал выкинуть из головы всю эту хуйню, приехать к нему с Альбедо, а когда они поняли, что спокойной жизни Чайлду не видать, пока есть хоть шанс на перемены, они решили, что остепениться — заебись идея.

Чайлд: главное, чтобы он не пришёл к идее сделать меня вдовцом.

Дилюк: не то, чтобы я считал это потерей, но моего брата могу убить только я.

Кейя:

Кейя: признания в любви сильно изменились за пять лет.

Чайлд: я позволил тебе меня трахнуть, поступков для тебя недостаточно?

Дилюк: я отказываюсь знать подробности вашей личной жизни.

Чайлд: ты видел моего жениха полуголым чаще, чем за все время нашего знакомства успел я.

Кейя: нам было по пятнадцать и у меня ещё не было умения нормально уворачиваться, и глаза бога не было тоже, это не считается.

Чайлд: можете оба утешать себя этим остаток жизни.

Дилюк: …

Раф: Вхахвхахвх ору. Ето прекрасно. Добавь это в примечания.

Я добавил это в примечания, но после третьей версии текста, когда текст стал еще стекольнее, моя жена сказала следующее:

Раф: я уже верю, что Клод живет тысячи лет, и питается слезами своих жертв.

Клод: я выложу эту работу не в конце года только ради того, чтобы поделиться твоей мудростью.

Раф: это не моя мудрость, это кто-то сказал.

Клод: все равно выложу.

И если честно, то, что тут описано — вам еще повезло, правда, потому что мой сын сказал мне следующее:

раздроби остатки сердца чжун ли ещё сильнее ©

и предложил мне в итоге оставить Чжун Ли на память об ушедшем в бездну добровольно Аяксе одну расколотую маску.

но это совершенно запредельный уровень злодейства на сегодняшний день, поэтому мы имеем то, что имеем.

Спасибо за то, что прочитали до конца!