Конь взвыл и встал на дыбы, явно пытаясь сбросить всадника с седла.

Ти Фей стиснул зубы, до боли вцепился в поводья и прильнул грудью к лошадиной шее. Животное кричало, билось, прыгало на месте, и как бы громко он ни ругался, как бы ни дергал узду, утихомирить коня никак не получалось. Скакун яснее ясного давал понять, что дальше не пойдет.

Пришлось сдаться и повернуть, позволить испуганному коню увезти себя немного назад, остановиться и спешиться. Налитые кровью лошадиные глаза внимательно следили за каждым движением, и как будто в их взгляде читался немой вопрос: "ты что, действительно думал, что я пойду туда?".

Ти Фей отвязал от седла свой посох, поправил сбившуюся за время езды одежду и со всей своей обидой шлепнул коня ладонью по заднице:

— Да, раздери тебя черти, я думал, что ты довезешь меня до места, а не до границы!

Конь заржал, забил копытами, пустил Ти Фею в лицо кучу дорожной пыли и бросился бежать. Наверное, в город, в родное стойло — впрочем, если бы эта предательская коняга затерялась где-нибудь в лесах и померла от голода, Ти Фей бы даже водки за него не выпил. И как теперь добираться до дворца?!

Конечно, ему и раньше доводилось бывать в Лесах Смерти, многие из которых были похожи на этот и по масштабу, и по архитектуре. А все-таки сердце неизменно замирало в груди, стоило только всмотреться в пейзаж. Вдоль улицы, выложенной потрескавшимся асфальтом, стояли каменные здания, тянувшиеся к небу, усыпанные сотнями окон, и серое, злое, чернильное небо отражалось в этих окнах, делая их похожими на черные чумные бубоны на телах домов. Входы большинства завалил мусор, и даже сейчас, при слабом свете пасмурного дня, можно было заметить крыс, снующих среди этих куч, услышать их попискивание и хруст от работы челюстей. За столетия с того момента, когда люди бросили свои мегаполисы, здесь едва ли сохранилось хоть что-то съестное, но Ти Фей не удивился бы, выяснись вдруг, что местные крысы научились пожирать пластик. Обглоданными стояли даже серые электрические столбы, обесточенные, покосившиеся, и на мгновение он допустил мысль, а чего бы не повеситься на одном из проводов, но пожурил себя за такое проявление слабости: у него миссия. Важная для всего мира.

Вот только цель миссии находилась во дворце, а до него идти пришлось бы, наверное, несколько дней, да и непонятно, в какую сторону. Но лучше идти, чем стоять и пялиться на брошенный город, обдуваемый всеми ветрами.

Старый асфальт удивительно легко проглатывал шаги, так что даже мусорные крысы не замечали его присутствия. В витрине магазина, покрытой столетним слоем пыли, лежали упаковки от продуктов питания, разбитая фарфоровая статуэтка и клочки бумаги с побледневшим от времени текстом, рядом, прямо на дороге, валялась оторванная вывеска, на которой еще осталось что-то про "низкие цены". Увидев упаковки, Ти Фей понял, что голоден, и даже хотел было пролезть внутрь, чтобы поискать какие-нибудь консервы, завалившиеся под прилавок, но перекошенная дверь так крепко застряла в дверном проеме, что даже несколькими ударами ногой не удалось ее сдвинуть.

Нет, ему не видать еды, пока он не доберется до дворца, если только он не опустится до поедания крыс. А этого точно никогда не случится.

Чернильные облака, казалось, ложились ему на плечи, а в воздухе витали запахи пыли, мусора и человеческого отчаяния.

Уже постепенно приближался вечер, на верхних этажах домов клубилась тьма, заглатывая здания, как конфету, и Ти Фей все яснее понимал, что понятия не имеет, где находится. Идти все время вперед — этак можно пройти огромный Лес Смерти насквозь, так и не найдя дворца. Может, забраться на один из домов и посмотреть сверху? Но уже темно, а он — ну вот совсем не скалолаз. Если бы здесь была Скиталица, она наверняка выступила бы с каким-нибудь гениальным предложением, вот только ее здесь не было, и оставалось лишь надеяться на чудо.

И чудо явилось — теперь Ти Фей молился, чтобы этим удачным случаем не исчерпал весь свой запас удачливости.

Чудом оказался грязный ржавый автомобиль, выпускавший из задней трубы целые облака смердящего черного дыма, но вполне сносно ползший по дороге. За рулем сидел морщинистый, седой старик, даже сейчас, во время Бесконечной Ночи, опаленный солнцем почти до черноты, одетый в серую, покрытую рыжими пятнами майку, но при этом с толстой золотой цепью на шее.

Увидев Ти Фея на обочине, старик высунулся из машины — стеклянных окон в ней как будто не предполагалось — и очень громко закричал:

— Эй, пидор! У тебя волосы по земле тянутся.

Со всех сторон бросились врассыпную мусорные крысы, напуганные его голосом; Ти Фей в ужасе подпрыгнул на месте, не ожидал, что их вокруг было так много.

И только переведя дух заметил, что его волосы и в самом деле доросли до земли и теперь волочились следом по асфальту, покрытые слоем серой дорожной пыли и еще невесть какого дерьма.

— Кхм, — странное дело, но ему приходилось напрягать все свои мозги, чтобы просто говорить на родном языке. — Послушайте, дедушка. Я ищу дворец...

"Дедушка" улыбнулся беззубым ртом и очень радостно поведал:

— Ну, ничего! С наступлением ночи крысы выйдут на променад, и найдешь ты дворец. Нефритового императора. В загробном мире!

Но веселость очень быстро выветрилась из его тона, стоило ему чуть-чуть всмотреться в собеседника:

— Стой-ка, ну-ка... а ты-ка...

Он залез в машину, принялся что-то усиленно искать на сидении рядом с собой, а после вытащил некую смятую бумажку, разгладил ее на торпеде и снова высунулся, держа листок в вытянутой руке.

— Ну точно! Это же ты! Ти Фей!

Почувствовав неладное, Ти Фей плюнул на осторожность, подбежал к машине и вырвал листок из скрюченных пальцев старика; оттуда на него смотрело его же собственное лицо, правда, слегка поплывшее из-за пятен пива, которое этой бумажкой явно и вытирали. А пониже был расписан текст: его имя, основные приметы и "награда — 50 000 000".

От удовольствия Ти Фей едва не засмеялся — еще недавно миллионов за него давали всего пять, а теперь — пятьдесят! Да к моменту, когда (или если) он доберется до дворца, дело уже дойдет до половины миллиарда!

Но нет. Не стоит мешкать. Уж точно не ради денег!

— Да, это я.

Старик открыл рот, определенно лишившись дара речи. Ти Фей засунул бумажку в карман штанов и постучал птичьим клювом навершия посоха по борту машины.

— Так может, ты будешь так любезен и во дворец меня отвезешь? Или для тебя пятьдесят миллионов лишние? Если лишние, то конечно...

Он уже даже собрался сделать вид, что намеревается уйти, но старик вцепился в рукав куртки и заголосил:

— Нет уж! Нет уж! Садись! Только с волосами своими что-то сделай, а то машину мне испачкаешь!

Через окна Ти Фей видел, что машина покрыта настолько равномерным слоем грязи, что даже при всем желании он не смог бы ее испачкать, однако спорить не решился; вынув припрятанный за пазухой нож и до смерти напугав этим старика, он собрал волосы в кулак и одним привычным движением обрезал их под корень.

— Не бойся, дедуль, я машину водить не умею. Так что без тебя не доберусь.

— Больной, — диагностировал старик, однако явно возгордился, услышав, насколько он нужный.

***

"Дедушка" оказался самым худшим попутчиком на свете. За несколько часов дороги Ти Фей выслушал тираду о том, что все бабы — дуры, но вырученные за его, Ти Фея, поимку деньги дедуля потратит на баб и выпивку, выпивка-то уже не та, что раньше, но без нее на бабу не залезешь, мертвецы задрали залезать по ночам в дом и за пятки кусать, и ладно бы были мертвецы-бабы, мертвячки, так ведь нет, одни мужики остались, никакой пользы! Ти Фей чувствовал, как при каждом движении ему приходится отлеплять свое тело от грязного сидения, ощущал, что его ноги погружены в какую-то смрадную глину, размазанную по полу машины, а мозг попросту утопает в вонючем ворчании мужика, и уже не мог дождаться, когда же дворец появится на горизонте.

— Я вообще в деревне живу, — бурчал старик. — Но привез вот груз припасов для дворца...

— Зачем? — из вежливости спросил Ти Фей. — Разве там не все... мертвые?

Издалека донеслись отзвуки музыки, убеждая его, что он не прав.

Высунувшись из окна, он обнаружил, что попал как будто в совсем иной мир, не похожий на тот, в котором начался его путь. Там пейзаж еще походил на Леса Смерти, к каким Ти Фей привык, здесь же это было что-то невообразимое: вывески на домах переливались неоновыми огнями, отовсюду громыхала музыка с безумными ритмами, от которых в животе возникал непонятный комок, и по темным, освещенным только неоном, улицам шатались фигуры, судя по походке, в основном пьяные. Ти Фей от шока высунулся еще сильнее, пытаясь убедить себя, что не сошел с ума, и тут же едва не стукнулся о повешенный слишком близко к дороге билборд, обещавший "неземное наслаждение". Под билбордом стоял человек и, кажется, мочился; заметив Ти Фея, он повернулся к нему всем корпусом, соображая, что это такое из машины торчит, и пришлось как можно скорее прятаться обратно в автомобиль, во избежание неприятных происшествий.

— Какой ужас, — не выдержал Ти Фей. — Это... это ад какой-то. Что тут творится?

— Это — ад? Бары и бордели? Не понимаю я молодежь, — проворчал старик. — Вот был бы я лет на тридцать... а ты в окна-то и не смотри, парень, все равно тебе дорога во дворец, а не на улицы.

Ти Фей услышал из этой фразы обещание, что во дворце все будет иначе, и позволил себе немного расслабиться.

***

Ночь стояла такая темная, что стоило кончиться улицам с неоновыми огнями, как все вокруг погрузилось в непроглядную черноту. Старик закряхтел, поднял с пола фонарь и бросил Ти Фею в руки; фонарь был покрыт той же глиной, в которую погружались ноги, и в нос немедленно ударил противный запах общественного туалета.

— Подсвети, парниша.

Сдерживая тошноту, он нащупал то, что могло быть кнопкой, нажал и направил появившийся нетвердый луч света вперед.

Кажется, они ехали на какую-то бескрайнюю стену, протянувшуюся в стороны до самого края обзора. Но приглядевшись, Ти Фей все-таки рассмотрел впереди ворота и даже поймал лучом фонаря отблески на доспехах часовых. Он знал, что дворец напоминал город внутри города, но до этого момента даже не пытался себе это представить; впрочем, смрад и ощущение собственной липкой кожи несколько скрадывали впечатления от встречи с монументальным комплексом. Можно будет восхититься здесь всем завтра, когда хоть что-то видно станет, а сейчас хотелось разве что принять ванну в семи водах.

Автомобиль остановился у самых ворот, практически ткнувшись в них носом.

— Эй! Эй! Чан моя фамилия! — заголосил старик, высунувшись в окно. — Я привез припасы во дворец: рис, грибы и Ти Фея!

Это, конечно, он просто оговорился, ничего более; а все-таки Ти Фей почувствовал себя и в самом деле главным блюдом, которое скоро с удовольствием съедят. Старик вряд ли осознавал, насколько попал в яблочко своими словами; Ти Фею хотелось свернуться клубочком и залечь на сидение, но слишком уж подозрительно липким оно было.

Вместо этого, видя, что часовые не спешат пускать их за ворота, он сам высунулся, подсветил фонарем свое лицо и уставился на одного из солдат. В неуверенном электрическом свете он успел заметить серую физиономию часового с покосившейся челюстью и закатившимися глазами — это был мертвец — и в следующее мгновение ворота отворились.

Ти Фей покрепче сжал посох и приготовился бежать.

Стоило автомобилю въехать во двор, как он распахнул дверь, выкатился наружу и вскочил на ноги, немного запутавшись в полах своего платья. Старик тут же вылез сам, начал ругаться и размахивать кулаками, вопя, что никуда Ти Фей не поскачет, пока он, старик, своих денег в карман не сунет; Ти Фей фыркнул, увернулся от цепких ручонок дедули и с наслаждением врезал ему по голове посохом, прямо птичьим клювом ровно в висок. Старичок крякнул и растянулся на земле, как кукла; Ти Фей опасливо покосился на ворота, убедился, что часовые даже ухом не повели, и громко, не скрывая своего удовольствия, заявил:

— Сам ты пидор.

Во дворце за его спиной правила тишина.

Никакого движения, ни одной живой души, сколько бы шума они ни устраивали. Ти Фей выпрямился и огляделся, соображая, куда ему идти, и в смятении сказал себе, что рановато решил избавиться от старика. Это был не просто дворец, не один большой дом, а целый город, спрятанный в пурпурные стены: в темноте усталый глаз различал ряды крыш, уходящие до горизонта, и ни в одном из зданий не было заметно жизни. На дорожке показалась одинокая фигура, и на жалкое мгновение сердце позволило себе лучик надежды, тут же поглощенный вездесущей тьмой: уже издалека, уже по походке стало ясно, что к нему идет такой же мертвец, как и те, что стояли у входа.

— Привет, — мрачно сказал Ти Фей, когда фигура — это оказалась женщина с перекошенным лицом повешенной — приблизилась достаточно, чтобы слышать его хотя бы в теории. — Здесь есть кто живой?

И сам же ужаснулся своей глупости — конечно, нет!

Она посмотрела на него чернеющими дырами на месте глаз, наверняка уже давно съеденных насекомыми. Ти Фей многое повидал за свою короткую некромантскую карьеру, но все же вздрогнул и попытался уйти из-под невидящего ее взгляда; однако в мертвой голове словно переключился рубильник, и чудовище уверенно подрезало его, схватило за рукава голубого платья, потянуло в сторону...

Куда? Не понять; темнота обступила со всех сторон, красивые, стройные ряды дворцов превратились в непонятную смесь, голова закружилась, а близость отвратительного тела сводила с ума; и когда под ногами вдруг оказалось крыльцо, Ти Фею на секунду почудилось, будто он оказался дома.

Но это был не дом.

На верхней ступени он увидел иссушенную фигуру принца Ли.

— Ты пришел, — первым заговорил Ли. — Ты правда пришел! Поверить не могу.

— А ты как будто спал? — невпопад ответил Ти Фей.

— Я? О, — Ли спустился к нему, босой, растерянный, в криво наброшенном на широкие плечи халате, такой будничный и домашний, что с первого взгляда и не скажешь, что мертвый. — Большинство людей по ночам, знаешь ли, этим и занимаются.

— Да, но ты мертвец.

Вид Ли не сильно изменился с их последней встречи; движения и жесты принца все еще выглядели слишком резкими, неестественными, как будто марионетку дергают за ниточки, а глаза казались стеклянными. Разве что с выражениями на лице он явно немного поработал — вот сейчас у принца получалось вполне натуральное недоумение и как будто даже обида, если игнорировать вид смятой пергаментной кожи.

— Почему ты здесь, Ти Фей? При нашей последней встрече ты не сильно обрадовался моему щедрому предложению, — голос по-прежнему шел как будто из района шеи, а не рта, а руку Ли приложил к груди, явно к тому месту, куда Скиталица его ранила мечом в прошлый раз. Не забыл все-таки! Надо будет ей рассказать, она помрет от счастья.

Ли шагнул ближе.

— Почему ты молчишь?

Повешенная женщина отступила, согнувшись перед своим принцем. Засунув руки в карманы брюк, Ти Фей нащупал там скомканную бумажку, вынул, разгладил осторожно.

— Когда речь шла о пяти миллионах, я еще сомневался, — пояснил он, протягивая принцу объявление о награде за собственную шкуру. — Но пятьдесят — это уже предложение, от которого невозможно отказаться!

Ли окинул бумажку взглядом, нахмурил брови, задергался, будто смеялся, хотя скорее напоминало приступ эпилепсии:

— Нет-нет, Ти Фей, награда не менялась. Это по-прежнему пять миллионов, просто кто-то пролил на объявление пиво, и пятно действительно напоминает еще один нолик.

Но сразу же, едва сказав это, поспешно добавил:

— Однако я готов заплатить тебе какую угодно сумму, если взамен ты мне поможешь.

Ти Фей стоял и сокрушался, пытаясь не выдать своего расстройства — все-таки не пятьдесят! Как же так? Неужто он недостаточно хорош?

— Можем ли мы обсудить детали позже? Сейчас я готов уступить тебе десятку за возможность помыться и поспать по-человечески!

— Десятку, — задумался Ли. — Это значит десять миллионов?

— Нет, что ты! Десять золотых.

Принц вновь засмеялся, выдавливая странное бульканье из глубин гнилой груди, и этот ужасающий, потусторонний смех пробрал Ти Фея до костей.

Спохватившись, он задумался о том, что не стоило обращаться к такой важной персоне на "ты" и уж точно нельзя было забывать об обращении "Ваше Императорское Высочество", но даже мысль о вежливости к умертвию вызывала внутренний, утробный отпор. Это вовсе не принц Облачной Империи, это ужасное, проклятое создание, порождение разума двух безумных правителей. Ти Фей не будет проявлять к нему уважение, ни за что не признает Ли своим принцем...

— Я так о многом хотел бы тебя расспросить, — произнес Ли задумчиво, скользя сухим взглядом по его лицу. — Но слишком явно вижу, что ты не настроен на разговоры. Потому проходи; мой дворец станет для тебя добрым домом, если только ты докажешь мне свою пользу.

Ти Фей оглянулся на город, спрятанный за частоколом крыш, втянул носом воздух и неуверенно, на ватных ногах направился вслед за принцем вверх по широким ступеням.

Интересно, убил ли он тем ударом старикашку?

А впрочем, он ведь скоро об этом узнает — сразу, как только Ночь обратит в ходячий труп его обтянутые старым мясом кости.