С тихим гулом открылась иллюминационная панель. Кофе с шипением наполняло потрепанную жизнью кружку. Пока бархатный голос заполнил всю станцию с песней о доме, в котором единственный житель станции никогда не был, но ужасно скучал.

— Лучи в иллюминаторе. Вечерние и ранние цветы. Как мы грустим о времени, а мы грустим о времени, ждет время нас, а мы его лучей…

Слова этой песни Феликс знал наизусть. С нее начиналось каждое его утро в изгнании. На Рассвете он не мог себе позволить такого, расписание мировой станции было беспощадным ко своим жителям. То, что жители станции считали показательным наказанием стало для Феликса благословением. Он так же продолжил работать, да, его изолировали, только общая сеть интернета позволяла ему контактировать с другими людьми. Поначалу было тяжело, общительный по своей натуре Феликс думал, что сойдет с ума в этой маленькой клетке. Но спустя полгода изоляции он привык, правда обзавёлся привычкой разговаривать с предметами вокруг. Но любой человек имеет недостатки, верно?

7 апреля по бортовому компьютеру ничем не отличалось от 6 апреля, так же от 5 и так далее. Луч – именно так называлась изоляционная станция, в которой жил Феликс. 350 лет назад это было сокровище аристократов, а сейчас местом для изгоев. Миниатюрная станция вращалась недалеко от настоящего орбитального гиганта, названного Рассветом. 15 тысяч жителей, конечно, не сравнятся со старыми показателями жителей Земли, однако благодаря программе развития почти достигали показателей эффективности человечества в начале 21 века. Века, обернувшегося для планеты и его жителей настоящей катастрофой. 23 волны эпидемии, скосившие 2/3 населения и ужасающие катастрофы, искорежившие облик планеты до неузнаваемости. На панели над кроватью голографическая карта раз за разом прокручивала то как сдвигались материки, на которых когда-то жили их предки, образуя то что жители Рассвета называют Новой Пангеей. Взглянув в иллюминатор, можно было увидеть часть суперконтинента. Остался ли там кто-нибудь? Звук входящего уведомления застал Феликса с кружкой в руках. Остался. Он в этом уверен.

Пользователь Эфрон прислал вам сообщение.

Эфрон: 9 дней будет достаточно, если знать куда и как плыть.

Точно, он ведь вчера выпустил статью о мировом океане, в которой указал что для его преодоления строго по прямой на стандартном корабле понадобиться примерно 12 дней. К сожалению, средства Рассвета не могли собрать более точной информации о Земле. Посылаемые зонды никогда не возвращались. Так что появление Эфрона стало настоящей находкой для Феликса, однако он никак не мог понять почему тот делиться своими знаниями только с ним. Однако стоило Ликсу поднять эту тему виртуальный собеседник уклонялся от ответа, как, впрочем, и от вопросов о своей личности. Так что приходилось довольствоваться тем, что есть. Каждый день он как Хатико ждал сообщения свято веря в их честность, что было несказанно глупо. Пора было уже назвать Эфрона его зависимостью, но Феликсу было абсолютно все равно.

Феликс: а ты знаешь путь?

Эфрон: знаю того, кто знает.

Феликс: он сможет провести меня?

Эфрон: разве что во сне.

Феликс: я спущусь на Землю, обещаю

Эфрон: будь осторожен со своими желаниями.

Эфрон никогда не прощался и не здоровался, печатал с маленькой буквы, эту привычку у него позаимствовал Феликс. За столь небольшой по меркам человеческой жизни срок он успел привязаться к единственному собеседнику в космической пустоте. А ведь всего полгода назад его окружали друзья, которые считали его центром компании, но всего один промах и ты уже изгой. На Рассвете все подчинялись строгой иерархии кланов и любое неосторожное слово навсегда могло лишить тебя шанса на благополучную жизнь. Хотя никто ещё не доходил до того, чтобы разоблачить президента в прямом эфире…Никто, кроме Феликса.

Закрывая глаза, он всё ещё видел бледное лицо матери, слышал отражающееся от стен зала эхо сотен возмущённых голосов. Кто-то схватил его за рукав рубашки, ткань с треском порвалась, его уводили двое. Ледяные глаза президента обещали смерть, но он до сих пор жив. Жив, потому что прав, а для всех, кто остался на Рассвете он давно мертв. И все что он может это писать свои исследования, смотреть в иллюминатор на место, которое когда-то изгнало его предков и сходить с ума.

Серые стены почти полностью были покрыты маркерными записями и небольшими кривоватыми рисунками. Тут было всё: от стандартных фраз, до стихов собственного сочинения. Графики пересекались с воображаемыми лесами, а за словами мудрейших шли глупые смайлики. Равнодушие. Огромными буквами во всю стену, слово смотрело как бы мимо человека, под стать своему смыслу. Собеседник снова исчез, оставив за собой шлейф ушедшей сквозь пальцы воды с легким привкусом той детской обиды, когда серия заканчивается на самом интересном месте. Пришли новые данные для обработки и пришлось заняться ими. Люди до сих пор не могут точно сказать, что произошло тогда, но привычные когда-то шесть континентов образовали то, что жители Рассвета зовут Новой Пангеей. Когда-то их предкам повезло оказаться на одной из запущенных на тот момент космических станций, позже объединившихся в космического гиганта, названного Рассветом, на котором он уже полгода числился мертвым. Тихий вздох был полностью заглушен новой песней с грустными словами, но веселой мелодией. Именно такие песни, казались Феликсу действительно честными. Казалось бы, анализ данных не самая увлекательная вещь, но что, если посмотреть на это под немного другим ракурсом? Он первым получает всю подлинную информацию о самом интересном месте в этой системе – родине человеческой цивилизации, изгнавшей их, как родитель выгоняет из дому непослушное дитя. По крайней мере так пишут в книгах. В космосе далеко от родительского крыла не уйдешь, так что контроль стал одним из символов станции.

Новые данные сообщали о подозрительной активности на побережье объединенного океана и так называемой зоной Возможностей. Феликс считал, что именно там могла сохранится разумная жизнь так упорно уничтожающая зонды Рассвета, хотя имелись и еще варианты. Новая Пангея пусть и уступала по размерам своей предшественнице, но была такой же таинственной для затерянных в космосе людей.

5 бортовых часов ушло на анализ и сортировку пришедших данных. Теперь Феликс наконец мог заняться тем, чего хотел сам. Последние два месяца шаг за шагом он потихоньку двигался все ближе к своей цели – Земле. Оставался пусть небольшой, но сложный шаг для решения поставленной задачи, а именно обрезать шланг, удерживающий его маленькую камеру под контролем станции. Так как одновременно с отстыковкой ему нужно было взять управление станцией, находиться в двух местах сразу Ликс не мог. Поэтому пришлось переделать парочку бракованных дронов в механического помощника. Присев на корточки, Феликс запустил своего механического друга, получившего красноречивое имя Миша.

— Готов?

Миша положительно пиликнул и посеменил к шлюзу, через который в «камеру» доставлялась еда. Алгоритм спокойно выпустил робота на тарелке, приняв за мусор. А Феликс занял место за командной консолью. Трясущиеся руки и сбившееся дыхание скрывать было не от кого. Перед глазами была Земля, а за спиной гудение двигателя и короткие писки маленького Миши с одной единственной программой – освободить своего хозяина. Станцию крепко тряхануло хотя в космосе не было никакого течения, в отличие от бурного потока мыслей в голове Феликса. Эпицентром мысленной бури был один вопрос «долетит или нет?». Долетит или не долетит? Маленькая тюрьма оказалась на свободе, благодаря еще более маленькому роботу. Пусть не было никакого ветра, но Феликсу казалось, что его несет мощный поток, хотя виной тому был всего лишь заданный заранее курс. Полет длился в вечность и в то же время считанные секунды. Казалось, что стоит моргнуть и вот он уже на Земле. В реальности конечно оказалось все не так радужно. В атмосфере станция начала жутко нагреваться, Феликс слышал, как трещал корпус и в конце концов от ужасной духоты потерял сознание.

Нос зачесался от запаха каких-то трав, который, казалось, въелся под кожу. Постепенно вернулось ощущение собственного тела, которое гудело так будто Феликс вчера тренировался весь день. Открыв глаза, он понял, что находится в каком-то помещении. Деревянный потолок, на стене напротив шкура какого-то животного и треск пламени где-то вне поля зрения.

Пробуждение не осталось незамеченным и к нему подошла женщина, наверное, чуть старше его матери. В темных волосах поблескивала седина, а на лице спокойная ласковая улыбка с трещинками морщин. Она присела рядом, но Феликс не смог разобрать и половины слов.

— Ёин ин спеир как саби чувета?

Феликс хотел было переспросить, но горло пересохло. Похоже женщина поняла его без слов. На некоторое время она ушла затем вернулась со стаканом воды и помогла ему приподняться, так как тело всё еще болело и отказывалось слушаться своего хозяина.

— Энмё. Шуэ.

Вода была на удивление вкусной и холодной. Никогда Феликс не пил такой вкусной воды.

— Спасибо, очень вкусно

Он искренне надеялся, что женщина его поймет и либо это действительно было так, либо она отлично сделала вид.

— Погоди буи тхали энмё.

С этими словами женщина ушла. Хоть поле зрения Феликса увеличилось, он всё же не видел огня и что делает та женщина в другой части комнаты. Зато увидел на стене напротив окно, но на улице была ночь и ничего разглядеть не удалось. Он слышал стук чашек, шелест трав и бульканье воды. Справа была еще одна кровать, но к счастью или сожалению пустая. Чтож, Феликс ожидал, что на Земле будет непросто и лишь надеялся, что местные проявят достаточно терпения и помогут найти Эфрон. Эта женщина оказалось довольно милой, нужно узнать, как её имя и поблагодарить. Если получится, конечно. Скрипнула дверь, и Феликс услышал обрывок разговора, но ничего не разобрал. В комнату вошел юноша и по телу Феликса пробежала дрожь, он вспомнил как в детстве зачитывался книгами о вампирах, когда любопытство и страх смешивались в сумасшедший коктейль. Вошедший юноша был настолько бледным, что казался прозрачным, а сквозь кожу просвечивала сетка сосудов, а глаза в свете свечей излучали глубокий красный оттенок. Юноша пододвинул табурет и сел рядом, улыбнувшись. Только когда вампир протянул Ликсу пахнущий травами стакан Феликс понял, что это, наверное, обещанное женщиной «тхали».

— Аних! Мама вен реда ит.

Неужели это было знакомое слово? Феликс так и замер, что встревожило юношу.

— Ит нормали?

Судя по контексту и выражению лица, можно было перевести смысл фразы как «Ты в порядке/Ты в норме?» и это радовало. Значит всё не так плохо. Феликс заметно расслабился.

— Да, кажется, я начинаю вас понимать.

Белый юноша несколько раз моргнул, а затем дрогнувшим голосом произнес:

— Ты говоришь на старом языке?

Феликс был шокирован не меньше своего собеседника, но в то же время испытал огромное облегчение, накрывшее словно теплой волной.

— Наверное, а что, по-вашему, старый язык?

— Язык, существовавший до катастрофы и перезагрузки планеты. Ты пей, а то отвар остынет и дольше лечиться будешь.

Феликс кивнул и воодушевленно сделал глоток из стакана, но организм тут же воспротивился этому адскому месиву. Чудом заставив себя проглотить, Ридверн закашлялся, а из глаз полились слезы.

— Тише, тише.

Собеседник услужливо постучал по спине и придержал чашку Феликса.

— Это невозможно пить.

— А вот и нет. Матушкины отвары очень действенные, но никто не говорил, что сладкие. Пусть язык и недоволен, но твой иммунитет скажет спасибо.

С тяжелым вздохом Феликс вновь принял чашку и стараясь не думать о вкусе, глотал названное отваром месиво. Его собеседник терпеливо ждал, а ведь Феликс даже не узнал его имени.

— Как тебя зовут?

Юноша опередил его, как ни странно, теперь красные глаза и выделяющиеся клыки из ряда белых зубов больше не вызывали тот парализующий детский страх.

— Феликс, Феликс Ридверн.

— Ридверн это фамилия? Я читал, что старые люди использовали их вместо имени клана. У нас по-другому, например, я Агне Ни Дугом или же Агне из клана Дугом. Хотя могу сказать и Агне Ни Айар – Агне ребенок Айар. Можно использовать имя любого из родителей.

Чтож, земляне оказались куда умнее, чем считал любой житель Рассвета. И Агне яркое тому подтверждение.

— Агне, скажи, а ты случайно не знаешь человека по имени Эфрон?

Юноша почесал затылок, но к разочарованию Феликса отрицательно покачал головой.

— Давай как брат вернется, я у него спрошу, он служит самой Ридар Те и явно знает больше.

Агне не скрывал, что гордится братом, но у Феликса было слишком много вопросов.

— Ридар Те?

— Да, это глава всех кланов. Сейчас это Райар Мирано. Опережая твой вопрос, Мирано – фамилия, но её носят только Ридар Те, а они выбираются на состязании Нурон, а никак не по наследству.

Его собеседник оказался очевидно умен, что куда упрощало дело.

— А все здесь знают старый язык?

— Конечно нет, это был отдельный предмет в Акашнэ, мы с Райар и еще несколькими ребятами туда ходили с потока, не знаю даже изучает ли его сейчас кто-нибудь. Это наша академия, в Тенсаре. Уверен, ты еще увидишь нашу столицу. Там очень красиво, хотя как уроженец севера я, наверное, должен сказать, что там слишком жарко.

Агне говорил быстро и разборчиво, но количество подаваемой им информации усваивалось не сразу, цепляясь за фрагменты.

— Вы с Райар вместе ходили на занятия, с той, что сейчас глава всех кланов?

— Да, мы ровесники. Да и Райар всегда была за разностороннее и качественное образование, и сама очень умна, так что не удивительно, что она стала самым молодым Ридар Те в истории. Не все конечно этим довольны, но каких-то крупных конфликтов удалось избежать. Отчасти благодаря советникам и Аркеллу, думаю вы с братом подружитесь, ты даже больше похож на него, чем я.

Феликс был очень благодарен новому другу, но его жутко клонило в сон от трав или от количества информации. Агне оказался очень внимательным и сразу же смолк, помог Феликсу лечь обратно и пожелав спокойной ночи устроился на соседней койке. Сон тут же захватил Ридверна в крепкие медвежьи объятья. Ему снилось, что он бежит по укрытой снегом пустоши наперегонки с ветром в сторону заходящего солнца и что он не один. Во сне он был волком и у него была стая, они летели по снежной пустоши к уходящему за синеющую гряду гор солнцу. Холодный воздух обжигал легкие и вылетал обратно облачками пара, тишину разрезал хруст снега под лапами и радостный вой, свободный, как этот снег и ледяной воздух. Феликс был уверен, что видел рядом Агне, этот белоснежный волк с рябиновыми глазами не мог быть никем другим. Он во всю несся за огромным черным волком, разве что, не повизгивая от восторга. Только сейчас Феликс заметил, что за чёрным вожаком идут они вдвоем с Агне, а другие волки бегут чуть дальше, подчиняясь какой-то неведомой ему иерархии. Феликс попытался найти взглядом приютившую его знахарку, но шерстью почувствовал недовольный рык вожака. Им нельзя было отвлекаться, их миссия бежать за солнцем и оглядываться не позволено никому.

— Феееликс.Феееееелииикс.

Агне слегка тряс его за плечо, солнце заливало добрую часть комнаты, а хитрая ухмылка, предвещала новые открытия.

— Доро атэ! Это доброе утро по-нашему.

— Ага. Доро.

Агне бухнул на живот Феликса толстенную тетрадь и пояснил:

— Это мой словарь со времен учебы, думаю тебе пригодится.

— Спасибо.

— Сеа. Произносится через э.

Обучение уже началось, Феликс не был против, но все же проснуться окончательно не помешало бы, еще этот странный сон. Его снова ждал отвар вместе с щедрой порцией каши.

— Завтрак – Атэнарс. В целом приём пищи – нарс, а время добавляется перед ним при необходимости. Кедзо Щико – приятного аппетита.

Пока Феликс завтракал, все еще чувствуя ужасную слабость, Агне принес таз с водой, мыло и полотенце. Закончив умывания, Феликс первым делом попытался встать, но ноги предательски подкосились.

— Ты ещё слишком слаб, но через пару дней точно пойдешь, мамина настойка и не таких поднимала. Правда мы опасались, что она будет слишком для тебя, но все хорошо и это радует. - Улыбался во все зубы Агне. С одной стороны он казался таким светлым и добрым мальчиком, но с другой Феликс прекрасно понимал, что Агне умён, а значит и видел не мало в жизни. А за окном было лето, которое по-новому называлось ером. За пару дней интенсивных занятий с Агне Феликс выучил основные слова, узнал, что Ни Дугом является самым северным и воинственным кланом и что главой клана или же Ридар Дугом является будущий тесть его брата. Только вот его брат служил в личной гвардии Ридар Те и домой возвращаться не торопился. О поездке в столицу Агне говорил уклончиво, а об Эфроне никто из его знакомых не знал. Однако терять надежду было еще рано. Как и обещал Агне через несколько дней Феликс смог ходить по их небольшому дому, в котором оказалось еще две спальни, кухня-столовая и коридор. Еще через несколько дней позволили выйти наружу и Агне провел Феликсу экскурсию по обширному саду с теми самыми травами из отвара, показал соседний лес и ручей, в город они пока не ходили, но посмотрели на высокие каменные стены и на знамя, изображающее на синем поле стоящих спина к спине волка и медведя. Агне мог болтать о чем угодно, будь то цвета, животные, книги, прошлое, растения, время и многое другое. Но что очень важно, его было интересно слушать и постепенно Феликс стал замечать, что Агне в предложениях меняет слова со старого, на новый языки проверяя его внимательность и знания. Порой они занимались как настоящий учитель и ученик с учебником в виде записей Агне и тетрадью в виде записей Феликса. Помимо учебы Агне следил и за физической формой Феликса, они вместе бегали по лесным тропам и уходили на весь день в огород. Феликс учил травы их свойства и названия. Большую часть времени они проводили вдвоем, летом было не так много больных, так что знахарка часто уходила в лес за теми травами, что росли только в диких условиях. На вопрос Феликса «зачем им столько?» он получил северную мудрость.

— «Лучше запастись впрок и не потратить, чем нуждаться и не иметь», так у нас говорят.

Через несколько недель, после пробуждения Агне сообщил ему волнительную новость.

— Феликс, Ридар Дугом пригласил нас на ужин завтра вечером.