«Не упивайтесь своей силой. Не расходуйте ее для развлечения или хвастовства перед приятелями. Помните, что за каждое использование силы следует расплата. Конечно, вами ничего не случится, когда вы, например, создадите светящуюся сферу, чтобы осветить свой путь в ночи. Но одна такая сфера — капля в кувшине. И однажды, увлекшись, можно расплескать весь кувшин…»

Э. Эйллан «Четыре уровня над океаном»

Братишка лежал, уткнувшись носом в землю. Он вспоминал отрывки из книг так полюбившейся ему писательницы. Прокручивал в голове сведения о четырех уровнях миров, об использовании своей энергии из главы «Запомни, эуктор», к сожалению, заканчивающейся оборванной страницей. Братишке так и не удалось узнать, что же делать эуктору, если он истощит весь свой запас и окажется на волосок от смерти. Поэтому он и вспоминал обрывки, пытался додумать, что могло быть дальше. Нет, он вовсе не «расплескал кувшин», зарядив несколькими деструктивными сферами в преследователей. Как никак, он подстраховался. С ним был его резерв.

Вот только именно из-за этого резерва он до сих пор не смел поднять головы. А до этого, казалось, выплевал все внутренности. Он знал, что скоро настанет время вставать и он неизбежно увидит…

Дыру в боку того мужика, например. Пропитавшуюся кровью бежевую ткань. Внутренности. И — почему-то эта деталь особенно впечаталась в память — уцелевший значок, с этой буквой, похожей на клык. Значок был приколот к груди, а дальше была сквозная дыра с горелыми краями. Или тот, лысеющий. Лицо у него так и осталось таким удивленным. Пока оно было у него, это лицо…

Братишка не жалел «бежевых». Он просидел немало ночей у кровати Кимми, считывая, анализируя. Чувствуя, как поднимается в нем слепящая ярость. Он хотел, правда хотел отомстить… Вот только…

Только в мечтах месть свершалась легко, недрогнувшей рукой. И после нее чувствовалось лишь удовлетворение. В жизни все оказалось совершенно иначе. Хотелось зарыться лицом в дерн, как можно глубже, задохнуться, лишь бы не было в груди этого тягучего липкого омерзения к самому себе.

А Чешуйка? Ведь из-за него она...

Страхолюдиной, тварью звали ее жители Межграничья, а те, у кого она успела порядить поголовье кур, выражались куда жестче. Но для Братишки это была любимица, прекрасное во всех отношениях создание. Что-то вроде подрощенного щенка крупной собаки, уже отрастившего мощные лапы и острые зубы, но еще не набравшегося я ума, оттого и дуркующего. Видящего в курах добычу, и не понимающего, что такое, эта ваша частная собственность. Валящего хозяина с ног, не осознающего своих сил в полной мере.

Но одно дело, видеть, как твой «щеночек» поедает домашнюю птицу, и совсем другое когда он ест чье-то лицо. И это, к сожалению, не одна из дурацких метафор, так любимых в их компании.

И ведь он, Арти-Тэмиэн, виноват в том, что Чешуйка полакомилась человечиной.

Думать было некогда. Если бы он не ударил своей силой, их бы тоже схватили и убили. Его-то точно. Он успел понять, из той газеты, что приносил ему Кэйанг, что эукторы в этом мире вне закона. Даже больше, чем остальные странники.

Но все же нужно двигаться дальше. Невозможно и дальше лежать и надеяться, что все это был страшный и чрезмерно реалистичный сон. Другая книжка, которая как-то попалась ему на глаза, советовала в минуты крайнего душевного отчаяния полностью отключить голову и сосредоточится на маленьких бытовых делах. Или целях.

Ему нужны еда и вода. Чешуйку надо успокоить. Нужно найти Кимми и остальных. И уже вместе отправится на поиски Эсси.

Чешуйка глухо рычала и толкала его мордой. Сытая и довольная, она будто предлагала хозяину перестать валяться в траве и продолжить такую увлекательную прогулку. Его жуткая собачка-людоедка. Братишка сорвал крупный лист и, поморщившись вытащил у Чешуйки из пасти застрявший кусок мяса. Динозавриха в ответ ткнула его в живот окровавленным носом.

Арти поднялся на ноги, стараясь не заострять внимания на остатках чешуйкиного пиршества. Огляделся по сторонам. Любопытно — самые настоящие субтропики. Много растений с сочными мясистыми листьями. Значит, с поиском воды проблем не будет. Это немного успокаивало. Вот с пищей сложнее. Совершенно непонятно, какие растения ядовиты. Возможно, здесь действует тоже правило, что в его мире — все опасное имеет яркий кричащий окрас? Но тоже не показатель. Наверное, придется есть личинок и слепней. Все люди, которыми Братишка восхищался в своей жизни: исследователи, биологи, археологи имели опыт выживания в дикой природе, где поедание насекомых являлось обязательной частью программы. Но сейчас он даже порадовался тому, что в ближайшее время ему точно не грозит голод.

Теперь нужно было прощупать направление. Кого искать в первую очередь? Кимми, Эдди и Трэя? Эсси? Первых умыкнул тот народ, что воевал со Сьюмом, кажется, саат-хо. Эсси, судя по всему, находился вместе с повстанцами из самого Сьюма, но найти этих самых повстанцев не представлялось возможным. Жаль, но вспышки интуиции, когда можно четко и ясно увидеть, что именно происходит с кем-то из твоих близких, случались нечасто. И это невозможно вызвать по желанию. Но ведь он эуктор… Должен же быть какой-то способ? Особенно сильно подумать обо всей компании?

И Братишка стал думать изо всех сил. Но почему-то в мысли все время приходила Нали. Возможно, потому, что именно по ней он успел особенно соскучиться. А, возможно, из-за тех жутких слов Кэйанга, будто они больше никогда не увидятся, а если и увидятся, то она не узнает своих друзей. На самом деле, Братишка не очень-то придавал значения словам учителя. Кэй был склонен драматизировать и нагнетать. Но тогда он говорил непривычно серьезно. Разумеется, Братишка бы ни за что не согласился с таким положением дел. Как и Кимми с Эсси. О, Братишка бы с удовольствием послушал, чтобы сказал последний на объяснения Кэя. И кстати, Эсси был к нему сейчас намного ближе, по крайней мере, находились они с ним в одном мире. Почему же тогда чем дальше, тем сильнее подсознание укреплялось в мысли, что искать нужно Налию? Подсознание ли это говорит ему, или все же эмоции.

— Иди сюда, Чешуйка!

Динозавриха почти по-человечьи мотнула головой — это был вовсе не жест отрицания, а заинтересованность в обстановке и желание ее разведать, но совпало забавно. Братишка сосредоточился и углубился в ее сознание. Увидел все глазами своего резерва. Мир странно преобразился, подсветились все теплокровные создания, и крошечный оползень-древолаз, сидящий на ветке метрах в трех отсюда, занятно, кстати, что эти птицы водятся и в этом мире, и сам Братишка, и прячущаяся в дупле мышь. Людей не наблюдалось. Братишка надавил чуть сильнее, и Чешуйка, издав недовольный рык, подошла к нему. Ее энергия сейчас не искрила, как фейерверк, так как зверь был сыт. Но Братишке и требовалось немного спокойствия. Он взял совсем немного, не желая утомить питомицу. Но этого было достаточно. Осознание пришло в голову с невероятной ясностью. Он теперь абсолютно точно знал, куда идти.

— Скорее, Чешуйка! — он поспешно схватил цепочку, обмотавшую шею питомицы, — подарок одного кузнеца из Межграничья. — Нали в беде! Мы можем помочь ей, прямо отсюда! Но надо очень спешить.

И они помчались через лес, петляя среди деревьев. Сила, отданная резервом, наполнила Братишку, сделав его более ловким и выносливым. Так-то он не являлся большим поклонником забегов. И в обычной жизни он бы давно вывихнул бы ногу или сломал шею, свалившись в овраг. А сейчас он с легкостью, почти такой же, как и длинноногая динозавриха перемахнул через поваленный ствол дерева.

Пусть недавно произошедшее навсегда изменило его, пусть пройдет немало ночей, когда он будет просыпаться в кошмарах и видеть тот проклятый значок, приколотый к груди трупа... Сейчас у Братишки имелась цель. И он мог временно не замечать ничего кроме нее.

Если бы у Братишки была карта, он бы удивился, увидев, куда направляется. Там заканчивались болота, заканчивался лес где деревья и кустарники переплетались настолько плотно, что невозможно было увидеть небо. Заканчивались поля с густой плодородной землей, на которых сьюмовцы выращивали различные зерновые культуры. Заканчивалось все. Резко и внезапно.

Странное место, которое саат-хо называли Парремо-балдио — гиблой пустошью, а жители Сьюма закрашивали его на своих картах серым цветом — будто что-то несуществующее. Вынесенное за пределы интересов. Поколение назад самые великие умы Сьюма бились над задачей использовать эту местность хоть как-то. Но высаженные растения мгновенно погибали, а когда военные решили устроить там полигон, то обнаружили, что машины и приборы именно здесь ломаются, ржавеют чуть ли не на глазах. Да и людям здесь становилось как-то тревожно и неспокойно. Многие заболевали, и симптомы были схожи с сильным отравлением. Потому местность закрасили серым на картах и забыли. И уговорили забыть тех, кто еще мог помнить, чем это место было раньше. Тем более, многих из них унесли годы. Никто больше не пытался исследовать загадочные земли, где был только соленый песок и больше ничего.

Странники и эукторы бы быстро сообразили, чем раньше было это место. Но они не появлялись здесь уже очень давно. К тому же нельзя сказать, что в Сьюме у них было много свободы передвижения. Но это место почуяло появление создателя миров и немедленно воззвало к нему. И теперь терпеливо ждало. В конце концов, что такое какие-то сутки, которые человеку нужно было пройти, с перерывом на короткий сон и подкрепление сил, когда оно ждало больше сорока лет?