— Давно ты увлёкся джазом?

— Да думал в ресторан поставить, но решил, что не подойдёт.

Коджиро оглядывает проигрыватель в последний раз и поправляет иглу. Саксофон заполняет всю комнату. Не сводя глаз с Каору, он подсаживается к нему у бара и оставляет ладонь на чужой коленке. Бороться с желанием постоянно его трогать — сложно, так что Коджиро перестал сражаться.

— Всё-таки вырастил себе преемников? — улыбается Каору. 

Впервые со дня открытия ресторана Коджиро решился оставить его на весь день. Реки и Ланга еле уговорили его доверить всё им, тем более в будний день. Надо же шеф-повару хоть денёк отдохнуть. И Каору по случаю сделал себе выходной. Даже парочку.

— Сам не верю, — вздыхает тот, проверяя телефон. — Дети быстро растут.

— Да уж, всё постоянно меняется.

— Ну и дедовские же у нас разговоры… 

Они ловят взгляды друг друга и замолкают. Смотрят долго, будто не могут наглядеться. Коджиро тонет в бесконечной нежности в чужих глазах, Каору — в теплоте и участии. Готовности выслушать всё, принять каждую глупость. И оба с нетерпением поглощают собственное счастье.

— Потанцуем?

Коджиро принимает чужую ладонь и следует к центру гостиной. Талия Каору всё такая же мягкая, а плечи Коджиро стали шире. Летняя рубашка Каору, заправленная в прямые, но узкие брюки, слегка колышется на сквозняке. Непривычно видеть его без юкаты. То есть — в другой одежде. В любом случае. До Коджиро едва доходит его парфюм, но даже так сводит с ума. Жаль, сам он не приоделся — была бы настоящая сцена из фильма.

Под медленную музыку, под слова о том, как много времени прошло, под мольбы о поцелуях они тихо покачиваются, не сводя друг с друга глаз. Каору прикусывает губу.

— А мы изменились?

— Ты вот — не особо.

— А ты стал больше, — Каору обводит ладонями чужие плечи и с силой сжимает. — Огромный просто. На гориллу похож.

— Я так-то на комплимент надеялся.

Они тихо смеются. Музыка почти не доходит до ушей, но стремительно заполняет души. Не целоваться становится все сложнее.

— У тебя был кто-то? — спрашивает Каору простодушно, почти по-детски. Даже немного обидно — будто совсем не ревнует.

— Встречался с парочкой… — он прикидывает, насколько нужно скинуть, чтобы оставаться реалистичным, — тройкой девушек. А ты?

— Ни с кем.

Каору говорит уверенно, без стыда и обиды на чужой ответ. С гордостью и остатками сожаления. И Коджиро вспоминает, как маленький Каору ни за что в таком не признался бы. Дух соперничества не засыпал в нём даже в мелочах.

— Каждый день я только думал, как ужасно поступил, — радостно исповедуется он. — Не понимаю, что было у меня в голове. Отвлёкся на какое-то глупое увлечение. Я ведь всегда любил только тебя.

Коджиро не выдерживает — отворачивается. Слишком много искренности от такого гордого человека, как Каору, как-то… странно. И это чувство волнения и теплоты, бегущее из горла через сердце в самые пятки. 

— И вредничал ты, чтобы извиниться?

— Вредничал, потому что ты всё ещё дурак. Иногда.

В голове Коджиро вдруг всплывают воспоминания об Аиноске. Точнее — их знакомство. Приехали они тогда с Каору в другой район погонять на скейтах и столкнулись с местными. Во главе у них — высокий парень в капюшоне. Без слов они с Каору слезли со скейтов и медленно двинулись друг на друга, будто в любой момент готовы погрызться. Коджиро уже потянулся было оттолкнуть его и ввалить Аиноске, как вдруг эти двое хитро улыбаются. Как общими мыслями обменялись. Или молниями в глазах. Без разницы. Коджиро-то вот ничего не понял.

До сих пор неприятно.

— Кто лучше в постели — он или я? — почти играючи спрашивает Коджиро.

— Прошло столько времени, — блестит глазками Каору, облизнувшись, — да и с тобой всего пару раз было. Скажу, если напомнишь.

Коджиро усмехается. Он точно напомнит. А если Каору прижмётся ближе — напомнит в ближайшее время.

— Раньше я даже представлял вас обоих. Сразу, — шепчет Каору в самые губы, выпрашивает чужой взгляд. Коджиро только шумно сглатывает, чувствуя горячие ладони на груди. — Но теперь тебя одного бы выдержать.

Почти срываясь на стон, Коджиро тянется за поцелуем. Ещё немного таких разговоров, и в штанах станет совсем тесно. Но ему дают лишь слегка дотронуться до губ, попробовать их сладость. Каору отстраняется.

— Принесёшь выпить?

Коджиро рвано выдыхает разочарованием и не сразу отстраняется. Каору не может сдержать хитрой улыбки ему вслед. Приятно вот так поиздеваться над чужим желанием, когда знаешь, что впереди несколько дней для его удовлетворения.

Оглядываясь в прошлое, даже полгода назад Каору был… немножко дурачком. Смешно вспоминать. Ну, это если не учитывать, что всё тогда казалось потерянным. И не было надежды. Хотя от этого всё кажется ещё глупее…

Был один случай. Каору слишком уж не хотел выдавать себя, поэтому не мог спросить в лицо. Зато мог — за спиной. Приходил каждый день в разное время, надеясь не застать друга на месте. И однажды подловил официантов одних. К своему сожалению.

— Привет, Ланга-кун, — почти спокойно начал он. Возбуждение сразу стало сводить его с ума, как только возможность оказалась перед носом. — Как работа?

— Посетителей мало, — как всегда, малоэмоционально ответил тот, — но я всё равно устал.

— Вот как, — отчеканил Каору и заглянул за приоткрытую дверь на кухню. — Коджиро нет?

— Пошёл какие-то бумажки подписывать.

Прекрасная возможность. Каору прокашлялся и снизил голос на пару тонов.

— Слушай, Ланга-кун. А к нему… никто не приходит?

Ланга окинул взглядом полупустой зал за их спинами.

— Посетители.

— А лично к Коджиро? Ну, посидеть вместе, поболтать.

— Он часто выходит в зал и болтает с кем-то.

Каору смял салфетку в пальцах — могла бы говорить, завопила бы о помощи. Сам гость чуть не прыгал от нетерпения.

— В смысле с кем-то одним? В разные дни, понимаешь? Чтобы один человек приходил, и Коджиро сидел с ним долго.

— Даже не знаю… — протянул Ланга. Вдруг брови его прыгнули. — Точно. По правде говоря, был кое-кто. 

Всем существом Каору тянулся ближе к словам, которые боится услышать. Помедли Ланга ещё секунду — он точно бы взорвался.

— Приходил несколько раз какой-то дядечка и каждый раз заказывал парфе. Обязательно чтобы без шоколада, побольше сливок и ванили, много сиропа. Всегда оставлял его напоследок, даже чаем не запивал. А потом ел так медленно-медленно, так вкусно. У меня слюнки текли.

— А о чём говорили, не помнишь?

— Не-а.

У них немного разные представления о важности информации. Нужно подойти к вопросу иначе.

— Не знаешь, с девушками он не встречается?

— Приходят иногда, — кивает Ланга куда увереннее. Совсем не радует. — Есть одна — всегда берёт карбонару. Очень её любит. Заказывает всегда с дополнительными соусами, даже с соевым. Коджиро-сан любит с ней поговорить, про соусы всякие ей рассказывает.

— Они обедают вместе? Или, может, уходят вместе?

— Вроде нет. Она иногда с мужчиной приходит. А он любит свежевыжатые соки — яблочный, вишнёвый…

Обращаться к Ланге было… ужасно глупо. Больше Каору не рисковал — страшно за собственное здравомыслие. А Коджиро так и не понял, что за ним шпионили.

Воспоминания развеиваются как-то слишком уж моментально. Столешница бара вибрирует, и слышится звонок. Он не думая подбирает чужой телефон. 

— Привет, Мия.

— Каору-сан? 

Каору молча смотрит на Коджиро с разными бутылками в руках и вдруг осознаёт, что поступил немного... поспешно. Отвечать на чужие звонки — слишком интимное действие. Наверное, поэтому Мия так удивился. Каору чувствует потребность оправдаться:

— Да. Я взял трубку, потому что увидел твое имя. Позвать Коджиро?

— Так вы вместе?

Этот простой вопрос неожиданно смущает Каору. Как будто его застали врасплох. 

— Включи громкую, — просит Коджиро, остановив музыку. Видимо, по Каору не так уж и трудно угадать, кто звонит. — Привет, Мия.

— Привет, дядя Коджиро. — Он делает паузу, не решаясь продолжать. А взрослым только на руку — они обмениваются улыбками от нового имени бывшего папы. — Я просто хотел попросить… Мама опять уезжает на несколько дней. Можно остаться у вас?

"У вас" — не "у тебя" — ещё один удар по смущению Каору. Этот ребенок такой смышлёный или их отношения настолько очевидны? Признание их через уста Мии делает всё каким-то более... реальным. 

А Коджиро хоть бы что — даже не замечает. 

Он вопросительно смотрит на Каору, спрашивает разрешение. Ведь свои редкие выходные он обещал только ему. Но как Каору может отказать ребенку? И с Коджиро они не последний раз видятся. По правде говоря, они теперь фактически живут вместе. Учитывая, как редко Каору появляется дома и как часто пропадает на работе. Трудоголизм — их общая зараза.

— Оставайся, конечно, — отвечает Коджиро, боковым взглядом цепляя растущую нежность в чужих глазах. — Тебя забрать?

— Я сам умею, — значительно говорит Мия. — Сяду на поезд. 

— Только осторожнее, — вырывается из Каору. Бывшему папе приходится сдерживать смешок, чтобы не получить в бок локтем.

— Я уже большой, — настаивает мальчик.

— Конечно, парень, — одобряет Коджиро. — Только напиши, как сядешь. Мы на станции встретим.

Каору обдаёт теплом. “Мы встретим”. Неужели быть частью семьи, хоть и ненастоящей, может быть настолько приятно?

***

— А мы пойдём сегодня кататься на скейте? — спрашивает Мия уже по дороге.  

— Быстро ты, — смеётся Коджиро, лохматя тёмные волосы. — Пошлите. Пойдём? — он поворачивается на Каору.

— Запросто.

— Только поедим сначала. Голодный?

— Я поел дома.

— Бросим вещи и катать? — Каору кивает мальчику, и тот со всей большой радостью, спрятанной в маленьком теле, одобряет. Даже идёт чуть быстрее.

— Ты тренировался ещё?

— Нет, — признаётся Мия, будто это его вина, — у меня нет скейта. 

Взрослые обречённо переглядываются. И как они сами не додумались? Конечно, раз он никогда не катался, значит, ему не на чем. Пришло время первых подарков.

— К Оке-сану? — хором радуются оба. 

Единогласно.

Хоть Мия ещё не знает, что за радость ему привалила, все трое чуть ли не скачут до дома. У обоих нянек в головах абсолютно разные скейты с абсолютно разными причинами такого выбора, но они знают точно: сегодня мальчик получит свой первый скейт. 

— Кстати, каникулы же, — вдруг вспоминает Коджиро. По-отечески. — Ты домашку сделал? Помощь не нужна?

— Да забей пока, — отмахивается Каору, закатив глаза. — Ещё две недели так-то. Забыл, что ли? Мы сами всегда в последний день делали.

— Ты чему ребёнка учишь? — вздыхает Коджиро. Мия слегка сжимает его ладонь, чтобы не расстраивался.

— Я всё сделал.

— Ну, вот и доказательство, что он не твой. Давай кто быстрее до двери?

Мия кивает с блеском в глазах — он явно не намерен проигрывать. Каору считает до трёх, и оба срываются с места. Мия бежит со всей серьёзностью, как на школьных соревнованиях. Каору старательно делает вид, что не поддаётся, — даже сандалии ему не мешают бежать. Коджиро не спеша шлёпает за ними.

— Проиграл, — провозглашает Каору, ткнув его в грудь, когда все трое столпились на пороге. — Покупаешь нам мороженое.

— Ла-адно. Как маленький.

И это не последний раз, когда Коджиро чувствует себя нянькой двух детей. В магазине Каору тычет на каждое мороженое и, если Мия его не пробовал, оценивает вкус. Если бы оно не таяло, они точно взяли бы каждое. 

Потом Каору спрашивает про игры. Здесь кончается понимание и участие Коджиро — все озвученные далее слова для него как белый шум. Кроме того, что Каору тоже скачал какую-то игру и уже почти прошёл какого-то босса. А Мия пообещал не отставать.

Но настоящий ад начался в магазине скейтов. Бедному владельцу — старому знакомому скейтеров — приходится наблюдать ссору. Даже не успевает узнать, откуда ребёнок.

— Да круизера будет достаточно, — в десятый раз повторяет Коджиро, тыча пальцем в цветастый пластиковый скейт на стене. — Он ещё маленький, прыгать не будет.

— Надо дерево! — в одиннадцатый раз настаивает Каору и тычет в противоположную сторону, на чёрный скейт без рисунков. — К шортборду привыкнет — быстрее научится.

— Чему научится-то? Ты его уже на соревнования хочешь отправить? Или взять на…

— Я хочу дать Мии выбор, продолжать учиться или кататься для удовольствия.

— Может, спросите его? — глушит их Ока.

Они оборачиваются на Мию и встречают блеск в больших глазках. Все долгие минуты бесконечного спора он самозабвенно рассматривал каждый скейт на стенах, отмечал разницу в форме, материале, а особенно — в рисунках. Такой большой этот мир скейтов.

— Какой тебе нравится? — спрашивает Коджиро, склонившись над стойкой.

Мия в спешке оглядывает доски ещё раз и останавливается. Встречает свою любовь. Только в одной единственной доске соединяются две самые любимые вещи Мии — игры и котики. Скейт с заострённым носом и широким хвостом, разрисованный шлемами с ушками и надписью “GAME”, будто смотрит в ответ. Они нашли друг друга. Без лишних поисков мальчик тычет в стену.

— Вот этот.

Все три взрослых прикидывают. Скейт не особо объёмный, значит, манёвренный. Есть загиб на хвосте — пригоден для трюков. Деревянная доска. Средней широты дока. Не слишком детский, но и не особенно взрослый. Вот так просто они приходят к согласию и тут же тянутся карточками к платёжному терминалу.

— Про защиту не забудьте, — только улыбается Ока.

Няньки переглядываются — и точно. Забыли оба. Давненько они её не использовали.

После новых споров о том, кто заплатит, Мию наконец снарядили. Только не особо ясно, кто из них рад этому больше. Теперь, когда все трое на скейтах (свои доски ребята прихватили ещё из дома), пришло время продолжить обучение.

— Сам встанешь? — спрашивает Каору, всё равно подавая руку. 

Но Мия хочет сам. Даже сны видел, как опять встаёт на скейт, как разгоняется и едет быстро-быстро, как съезжает с горки, встав на доску обеими ногами, и ловит лицом ветер. Он даже гуглил, как делать трюки, — от одних видео только сводило живот в предвкушении. И теперь он может тренироваться снова.

С первого с половиной раза Мия успешно встаёт на доску. Не менее успешно он отталкивается и проезжает пару метров. Радуется. Отталкивается снова — и пытается повернуть, наклонившись назад. Чуть не падает, но по итогу тоже успешно.

— Осторожно! — Каору бросается за ним, но бесполезно. Только и может, что спину придержать.

— А меня ты так не обхаживал, когда учил, — вздыхает Коджиро. Защита на локтях и коленях, так ещё и плюсом шлем — все они вместе успокаивают бывшего папу. Да и к ранам скейтеры быстро привыкают. Мия уже взрослый пацан.

Каору и сам уговаривает себя о том же, но далеко не отходит. И Мия рад самостоятельно нарезать пару-тройку кругов по аллее. Так что Каору приходится отступить и присесть на лавку к Коджиро.

— Сам-то помнишь, как учился? — улыбается тот, протягивая газировку.

— В первый день ногу вывихнул и три недели не мог кататься.

— А я пришёл домой без живого места на теле. Мия вон ни разу не упал ещё. Покруче нас будет.

Каору улыбается, не отрывая глаз от мальчика. На скорости, слишком низкой, чтобы столкнуться хотя бы с деревом, он безуспешно пытается развернуться. Прежде чем учитель поспешит срезать на корню попытки к самообучению, Коджиро хватает его предплечье.

— Да сижу я.

У Мии получается. Вспомнив про сопровождение, он возвращается, слезает, наступает на край скейта, но тот не подлетает.

— Сильнее, — подсказывает Коджиро. Мия наступает агрессивнее, и скейт бьётся о наколенник.

— Полегче, — спешит Каору, выкатывая Карлу. — Смотри.

Он легко наступает на хвост доски, и нос летит точно в ладошку. Мия следит с особенной внимательностью. И не зря — со второй попытки у него выходит точно так же. Глаза-то как блестят.

— Пошлите вместе покатаемся, — просит мальчик. Правильно, одному-то скучно.

А бывалых скейтеров уговаривать не нужно. На доски они встают одновременно, только ждут команды, когда стартовать.

— Давайте кто быстрее до озера, — бросает Каору вместо отсчёта и, заметив, что Мия готов, с детским энтузиазмом срывается с места. Мальчик за ним.

— Эй, он же ребёнок, полегче давай.

Каору согласен — слегка замедляется и ловит руку Мии. Тот едва догоняет, приходится бесконечно отталкиваться ногой. Поэтому и Коджиро особо не торопится.

— Сделаем его? — слышится со стороны этой парочки. Мия радостно кивает.

Не успевает Коджиро догнать их, как снова оказывается в пустоте. Только слышит, как впереди заливаются солнечным смехом.

— Я так просто не сдамся! — угрожает он.

Но всё зря. Хоть Коджиро и легко догоняет своих любимых соперников, как прямо перед лицом возникают… брюки Каору. Обтягивающие. Особенно в одном шикарном месте. Ничто так не сбивает концентрацию — Коджиро сразу сдаётся. Вот почему раньше он всегда отставал.

— Победили, — выдыхает Мия. Гонка далась ему тяжелее всего — хоть Каору и тянул его скейт за собой, контролировать баланс так ещё сложнее. 

— Хоть на соревнования отправляй, — жмёт плечами Коджиро. — Ещё немного — и в национальную лигу. Ну, чего вам? Мороженое?

Победители хором кивают. Но сначала Мии нужно отдохнуть. Они дружно плюхаются на лавочку. К моменту, когда Коджиро возвращается с едой и напитками, Мия вовсю болтает ногами и высматривает уточек вдалеке. Неловкость первой встречи сегодня превращается в воспоминание у них на глазах. Оба взрослых вспоминают собственное детство, прогулки с родителями, походы в парки аттракционов. А ещё — их первые шаги на скейты. Мало чем они трое отличаются от обычной семьи.

— Слушай, Мия, — начинает Каору, делая осторожную интонацию, — а у тебя правда больше нет никого, кто мог бы с тобой сидеть? Почему твоя мама… так делает?

— У меня только дедушка есть, — легко отвечает Мия — явно не в первый раз. — Но они с мамой поругались, и мы к нему не можем поехать. 

Няньки переглядываются, делятся сожалением и тревогой через одни взгляды. Краем глаза мальчик замечает их и качает головой. Он не любит жалость. Он ведь уже совсем большой — нужно только показать маме, что умеет со всем справляться, и его будут оставлять одного. И никаких проблем.

— Тогда тебе повезло, что мы с ней знакомы, — улыбается Коджиро. — У тебя мороженое течёт.

Но Мии наплевать на мороженое. Он послушно собирает подтаявшую попку и решается на откровение:

— Это правда, что мама не знает, кто мой папа. Но если бы я выбирал, то, может… ты был бы одним из них. — Он слышит смешки и спешит оправдаться: — И это не потому что вы купили мне скейт!

Коджиро окончательно смеётся и обнимает мальчика. Хотя скорее это похоже на захват. Знакомы-то всего ничего, а уже хочется затискать. И избаловать, как своего. 

***

На скейтах все дни пролетают как за секунду. Не успевают они оценить деликатесы в местном кафе, как на город опускается вечерняя синева. 

Как ни странно, Реки звонил только раз. Ещё до того как ответить, Коджиро чуть не бросился в ресторан. Оказалось — просто продукты привезли, нужно сверить. Вот кого уже можно назначать в преемники.

Домой они идут уже со скейтами в руках. Мия бесконтрольно зевает, его ножки волочатся, но усталость никуда не дела его резвость. Няньки не могут перестать улыбаться, когда слышат от него мычания какой-то песенки из мультика.

— А ты останешься, Каору-сан? — наконец замечает Мия. Домой-то они втроём идут.

— Да, наверное, — Каору косится на Коджиро, и тот вскидывает брови — мол, ещё спрашиваешь. — И зови меня тоже дядей. Или… лучше просто Каору.

Мия недолго думает, как над шуткой, и неуверенно кивает. Вопиющая фамильярность. Но Коджиро ободряюще смеётся и лохматит его волосы.

— И меня тогда по имени зови. 

Мия снова принимается за раздумья и наконец разрешает себе принять новые правила. На “ты” со взрослыми он никогда не разговаривал. Ещё один шаг к взрослению.

— Ладно. Тогда ложитесь на большую кровать. Я и на диване могу. Вы же там не поместитесь.

Каору и Коджиро в миллионный раз переглядываются — точно всё нормально? Он же не понял? А если и понял… Да без разницы. Он всё-таки уже большой мальчик, понадобится — объяснят. 

Может, двум папам он обрадуется даже сильнее, чем одному.