Кружка горячего шоколада согревала охладевшие ладони Анфисы. В школе не найти достойного горького чая, отчего, хоть и временно, шоколад стал первым в списке любимых напитков Дьяволицы. Она качала ногой, устроившись на подоконнике комнаты и укутавшись в плед, заблаговременно отобранный у Гаса. Воскресенье подходило к концу.

По стенам комнаты скакали солнечные зайчики. Светило прощалось со всем миром, подглядывая своими маленькими посланниками в каждое доступное ему окно.

Ненастный осенний вечер ставил вопрос погоды ребром. Прогуливаясь в это время достаточно тепло одетым, можно было быстро ощутить давящую грудь духоту, но стоило немного раздеться, как прозорливый холод пробирал до костей.

Калео передернуло. Обычно этого времени года ждали в имении Калео, чтобы устроить парфорсную охоту. Эрл и Дуглас, одни из старших дома, демонстративно открывали ее первым убийством ласки. После, ради веселья, на выбранном участке земли уничтожалось всё живое, от маленьких птичек до ещё меньших грызунов. Это было первое предзнаменование семейного праздника, которого так ждал каждый носитель герба Калео, и который так не любила Анфиса.

Что было вторым знамением его приближения? Письмо. То самое, которое Дьяволица вчера получила из дома. Да, оставались считанные дни.

Раздался стук в дверь гостиной. Задумчивое настроение сняло как рукой.

Соскочив с подоконника, отставив в сторону кружку, Дьяволица направилась к двери, волоча за собой мягкий плед, конец которого всегда доставал до пола, как бы Калео ни укутывалась.

Вновь стук в дверь. Более громкий и настойчивый. Назойливый. Путаясь ногами в пледе, Анфиса чувствовала нарастающее раздражение. «И кому там что понадобилось?!».

Только она дёрнула ручку двери, как та распахнулась от сильного толчка, и в гостиную Дьяволов ввалилась Лили со своими друзьями.

Ангелы, рассыпавшись по чужой гостиной словно выскользнувшие из бархатного мешочка стеклянные шарики, о чём-то громко рассказывали, не умолкая ни на мгновение. Оторопевшая от неожиданности Калео бросилась к двери гостиной, которая так и оставалась распахнутой. Стоило замку звонко щёлкнуть, как Дьяволица озверело зашипела на друзей Лили:

–Нимбы ваши колечком, вы что тут забыли?! – фиолетово-голубые глаза дочери герба Калео с гневом прожигали дыры в каждом Ангеле, посмевшем ввалиться в её гостиную в такой уютный вечер воскресенья.

– Где твои друзья? – запыхавшаяся Лили даже не обратила внимания на праведный гнев Дьяволицы. Словно оголённый нерв, она не могла найти себе места в и без того неуютной для неё комнате.

– Они мне не друзья.

– Хорошо! Где твои соседи?

– На ужине, наверное… – всё ещё с недоумением осматривая Ангелов, неуверенно пробормотала Калео. – А вы почему не там?

– Потому что мы здесь! – Старн выглядела на удивление сердитой, а главное – встревоженной. Она будто готовилась сообщить какую-то ошеломляюще-пугающую новость. Вытянув из-за спины Эвана перепуганную крошку Лулу, она поставила Ангела перед Калео. – Вчера Лулу кое-что хотела всем нам рассказать, но так и не смогла из-за… недопонимания между нами. Это важно.

– И что там?

– Дождёмся Дьяволов, – жёстко отрезала Лили.

Скрестив руки на груди, Лили забродила туда-сюда по комнате, барабаня пальцами по плечам. Встревоженность и раздражение девушки пропитывали комнату. И пока друзья Лили удобно разместились на подлокотниках дивана, Анфиса не могла усидеть в кресле. Находясь наедине с четырьмя Ангелами Калео терялась в беспокойстве. Страх перед противоположной сущностью сейчас как никогда давал о себе знать. Общаться только лишь с Лили – это одно, но, когда нимбов в комнате становилось больше хотя бы на один, ладони Дьяволицы взмокали от мандража. На счастье девушки, совсем скоро где-то за дверями послышались гулкие голоса. Дьяволы.

Время ужина подходило к концу, и первокурсники с шумом и гамом возвращались в свои комнаты в предвкушении свободного вечера. Ангелов же шум почти не заинтересовал. И пока Лили продолжала понуро бродить по комнате, её друзья молча ожидали. Неловкое молчание с каждой минутой становилось всё более неуютным. Знала бы Анфиса, что её гости, как и она сейчас, так же молятся, чтобы Дьяволы скорее вернулись.

Староста Ангелов уже заворачивала который круг по комнате, когда взгляд её упал на шахматную доску с незаконченной на ней партией. Эреб и Гас ещё утром начали своё новое состязание, которое пока так и не закончили. Неожиданные ходы Фортина, продиктованные исключительно его случайными желаниями потрогать ту или иную фигуру, вновь загнали Эреба в тупик. И пока Ренд искал решение сложившейся картины, игра была приостановлена. Ангела заинтересовало расположение фигур. Лили нередко играла в шахматы с отцом, но положение белых фигур на доске сейчас явно было плачевнее, чем в любой из партий, которые доводилось раньше играть девушке. Наконец перестав маячить туда-сюда, девушка нависла над доской, перебирая возможные варианты хода.

– Нет, я тебе говорю, если Эврика и дальше продолжит проверять свои изобретения на Джерри… – голос Скарлет слышался всё ближе. Ручка дёрнулась, но дверь осталась заперта. – Анфиса куда-то ушла что ли?

Калео бросилась к двери, надеясь поскорее впустить своих соседей в гостиную, где даже мебель уже испытывала неловкость. Живо щёлкнув замком, Дьяволица выглянула в коридор и, схватив малышку Эйер за руку, заволокла её внутрь.

– С каких пор мы запираемся? – возмущённо пробурчала Скарлет, удивительно послушно давая втащить себя в комнату. – Если ты боишься, что кто-то проникнет в…

Малышка Эйер умолкла. Лицо девушки скривилось так, словно её только что заставили сжевать лимон целиком. В гостиной, которую Скарлет считала своей, сидело четыре Ангела. Поистине, эту встречу Дьяволица могла назвать пока что самой неприятной и самой неожиданной за всю свою жизнь.

– Это ещё что такое? – Эйер обернулась на Дьяволицу. – Анфис, если ты решила-таки запирать дверь чтобы в комнату никто не пробрался, надо делать это до того, как злоумышленники уже оказались внутри!

– Что вы тут делаете? – Эреб выглядел хмуро. Чёрные глаза изучающе проходились по каждому из Ангелов в поиске хоть каких-то подсказок. Дьявол надеялся узнать ответ на вопрос до того, как хоть кто-то из подопечных профессора Архана подаст голос. – Мне казалось, что вчера мы выяснили отношения.

– Нужно поговорить.

– О чём это? Вы вваливаетесь в нашу гостиную, приходите, пока нас нет. Что за срочность такая? – то шутливое настроение, что было у девушки при виде Ангелов, пропало. Отчего-то Эйер чувствовала, что должна сейчас защищаться.

– Слушай, Скарлет, раз уж мы здесь, значит это важно!

– Правда? Что же такого важного произошло за один день? Расскажите нам, давайте!

– Да, расскажите, – за дверью гостиной послышался мягкий баритон, хлёстко щёлкнувший по слуху каждого небесного в комнате.

Стоило ученикам школы заслышать пугающе знакомый голос, как они тут же утихли, а пробежавшие по спине мурашки заскользнули под крылья. Сердце словно перестало биться, когда необдуманно оставленная незапертой дверь раскрылась, звонко брякнув о стену ручкой.

С холодным но сдержанным выражением лица дьявольскую гостиную оглядывал профессор Архан. Его поджатые губы, мрачный опущенный взгляд, угрожающе поблёскивающий серебром нимб. Профессор был если не разгневан, то уж точно зол.

– Мне казалось, что и я, и уважаемая профессор Терра ясно дали всем понять, что новое правило ничем не отличается от остальных, и его нужно соблюдать, – Архангел сурово переводил взор от одного своего ученика на другого. – Так будьте добры, сообщите мне причину, по которой вы пренебрегли правилом, утверждённым нами с профессором.

– П-профессор Терра, – тихо заговорил Эреб, ощутив сковывающий всё его тело страх перед одним из руководителей школы, – предложила нам переговорить с Ангелами по поводу… Учебного проекта, – неумело прикрытая ложь Дьявола была очевидна каждому. Сделать её более очевидной могла бы лишь неоновая сияющая стрелка, направленная на Эреба, с подписью «лжец». Скарлет, ощутив всем своим телом сомнения профессора Архана, пихнула парня локтем.

– Вторая попытка, Ренд, – грозно и медленно войдя в гостиную, проговорила профессор Терра. В отличие от профессора Архана, руководительница Дьяволов точно была разгневана. – И последняя.

– Ухты-пухты… – на выдохе, тихо, но отчего-то восторженно проговорила крошка Лулу. – Да мы крупно влипли.

***

Скарлет, покорно сложив руки на коленях, сидела с лицом преисполненным безграничной ненависти, отражённой в едва заметной улыбке. На её лице не дрогнул ни один мускул, когда профессор Архан заявил, что каждый из Дьяволов и Ангелов будет сурово наказан. Она промолчала, когда профессор Терра сообщила, что завтра им придётся встать в пять утра для отбывания наказания в школьной кухне. Но когда Анфиса сказала, что Ангелы даже ей так и не успели сообщить зачем они пришли, терпение Эйер разлетелось как воздушный шарик зажатый в объятиях ежа.

– То есть я ещё и наказана просто так… – глаза Скарлет, совершенно остекленевшие, не передавали ни единой из тех эмоций, что сейчас испытывала Дьяволица. Сродни замочной скважине в которую подглядывают за бурей, они были неспособны выразить весь спектр эмоций малышки Эйер. – Я бы хотела очень много сказать этим обрученакрученным, но скажу совсем немного и тебе, Анфиса, – Эйер медленно повернулась к Калео лежащей в кресле. Анфиса, ожидая грозного суда, зажмурилась, надеясь лишь, что если Скарлет будет бить, то хотя бы не ей одной достанется. Мягкий Гас, сидящий между девушками, тоже мог бы принять на себя парочку ударов. – В следующий раз, если они будут здесь, а дверь будет заперта, оставь дверь закрытой и подожги комнату.

– Скарлет, – скептично буркнул Эреб, слегка пихнув подругу локтем.

– Ты не права. Насилие – это неправильный путь, – тихо проговорил Гас, кивая после каждого своего слова, будто игрушка с гибкой пружинкой вместо шеи.

– Да, ты прав, это неправильный путь, – кивнула Скарлет, прежде чем ощерила клыки в самой жестокой из всех своих улыбок. – Но и я не всегда должна быть права.

Получив лёгкий подзатыльник от Ренда, малышка Эйер тихонько ойкнула и, нахмурившись, принялась угрожающе сверлить взглядом Дьявола.

– Значит, Ангелы что-то выяснили… – брови Эреба непроизвольно сдвинулись ближе к переносице, пока Дьявол, уперевшись взглядом в стол, пытался хоть что-то понять. Опираясь локтями на спинку дивана, он медленно и методично отбивал носком туфли короткие удары, глухо разбегающиеся волной по ковру. Крутя меж пальцев монету, Ренд был полностью погружён в размышления.

– Может, хотели извиниться за вчерашнее? Попробовать снова? – неуверенно пробормотал Гас.

– Они «извиниться»? Может вам напомнить, что Скарлет первая начала? – вскинув брови, поражённо воскликнула Анфиса.

– Какая разница кто начал? Даже если они извинятся первыми, я не стану с ними общаться, – малышка Эйер, откинув прядь голубой чёлки с лица, раздражённо упала на спинку кресла. – Одна из них говорит «ухты-пухты». Низшие, Анфиса, я в жизни не стану водиться с небесным, что при удивлении выдаёт «ухты-пухты»!

– О, это Лулу, – мечтательно-иронично засмеялся Эреб, ехидно переглянувшись с Гасом.

– Да в чём твоя проблема? Кто-то из Ангелов покусал тебя в детстве, или что?

– Какое тебе дело до моих причин? – Скарлет, одарив Калео хлёстким взглядом, тут же быстро отвернулась. Дьяволица и сама чувствовала, насколько её взор сейчас отравляюще холоден, а оттого хотела спрятать глаза. – Что важнее, откуда в тебе столько энтузиазма?

Гас и Эреб повернулись на Дьяволицу, всё это время валяющуюся поперёк кресла. Вопрос, заданный Скарлет, последние пару дней не покидал умов Дьяволов. Непривычное желание, странное. Они бы, может, посмеялись вместе с ней, позови она их рассыпать кнопки на учительском стуле, или размазать краску по картине какого-нибудь однокурсника, но желание Анфисы было странным, непостижимым. Не только слишком детским, как предыдущие, но ещё и наивным. Непохожим на то, какой виделась им Калео. Дьяволы не злодеи по своей натуре, но, пусть и нехотя, ты привыкаешь ждать от них лишь подлости. Так почему она вдруг пытается идти другой дорожкой, а заодно и волочит их за собой?

Анфиса, завидев любопытство Дьяволов, напрягалась, втянув шею. Смотря на парней исподлобья, Дьяволица хмуро отмалчивалась. Она и сама не могла толком объяснить своё слепое стремление. Первой причиной ему было желание позлить родителей. Тех самых глав клана Калео, что порой не давали ей и вдохнуть. Узнай они о такой связи с Ангелом, непременно впали бы в ярость, но были неспособны сделать хоть что-то. Анфиса слишком хорошо знала своих родителей. Даже если бы она и правда после их нотаций перестала общаться с Лили, Нил и Сэм, отец и мать девушки, навсегда потеряли покой. Каждый день, невольно, они бы продолжали думать, что наследница их герба сейчас общается с Ангелом. Их всепоглощающая ненависть к первоначальным жителям Небес стала бы их ловушкой, клеткой с шипами, глубже и глубже проникающими внутрь, и это было именно то, ради чего Анфиса и начала это общение, но сейчас… Оставалась ли эта причина всё ещё единственной?

– Она славно позлит мой клан, – выбрав самый простой вариант ответа, с расслабленной улыбкой на губах пожала плечами Дьяволица.

– Ух-ты-пух-ты… – утомлённо выдохнув, отчеканила Скарлет.

***

Разбуженные совсем ранним утром, Ангелы и Дьяволы медленно плелись за профессорами, попутно пытаясь избавиться от тумана в голове. Никто из восьмерых учеников школы Равновесия не выспался, что было весьма ожидаемо. И пока все молча двигались одним строем, Скарлет то и дело раздражённо фыркала. «Почему именно я иду с "ухты-пухты" Ангелом?!» – было сегодня первым, что сказала Дьяволица, когда профессора распределили учеников по парам. Крошка Лулу же, игнорируя недовольство Эйер, покорно шла за Эваном. Девушка, закрыв глаза в полудрёме, полностью доверилась парню, сжимая в кулачке край его белой полосатой рубашки.

Школа Равновесия была погружена в сон. Казалось, что профессора и наказанные ученики – единственные, кто уже сейчас был не в своих постелях. Но так лишь казалось. По пути им не раз встречались Архангелы, что всю ночь патрулировали пустые коридоры. Толка этот патруль не давал, но мнимое ощущение безопасности помогало обитателям школы хотя бы засыпать по ночам.

Коридоры выглядели иначе в полутьме, освещаемой одним игривым огнём, скачущим в причудливых кованных чашах, подвешенных вдоль стен. Запутанные узоры на стенках чаш позволяли юрким языкам пламени разбрасывать вокруг капризные яркие блики, создающие ощущение, будто стены медленно движутся в размеренном дыхании. Словно школа отдыхает перед новым изнурительным учебным днём.

Наказанные ученики вместе со своими профессорами уже подходили к месту отбывания наказания. Кухня. Уголок школы, куда очень не хотела идти сегодня утром Тиана, и куда мечтал однажды попасть Гас. Правда, мечтал он не о таком времяпрепровождении.

За тяжёлыми деревянными дверями, укреплёнными кованными металлическими прутьями, слышались шум голосов да звон посуды. Профессора, остановившись прямо у дверей, обернулись на своих подопечных клюющих носом.

– Надеюсь, это наказание заставит вас задуматься в следующий раз, прежде чем нарушить какое-то правило школы, – сложив руки в замок, холодно проговорила профессор Терра. К удивлению своих учеников, Демонесса не выглядела утомлённой или сонной. Невольно, Эван даже задумался, может ли профессор вообще уставать.

– Вы останетесь под дальнейшим руководством главного повара. Пока вы не закончите все возложенные на вас обязанности – вы отсюда не выйдете. – Скарлет, заслышав это, встрепенулась. Изящный нос Дьяволицы почуял запах ошибки преподавателей, практически узаконивших прогул, но Архангел заприметил оживление девушки. – И, предвосхищая ваши мысли о якобы дозволенных нами с профессором Террой пропусках занятий, я вас разочарую: каждый ваш прогул – будет считаться прогулом.

– Вот облом… – буркнула малышка Эйер.

– О, явились, голубчики! – громоздкая дверь кухни отворилась со скрипом, звенящим в ушах, и из-за неё показалась приземистая угрюмая женщина, на румяной щеке которой уже красовался затёртый след муки. – А я слышу знакомые голоса, думаю, вы ли, не вы, – расплывшись в широкой улыбке, качнула головой повариха профессорам. Руководители школы, тепло улыбнувшись в ответ, почтительно кивнули работнице своей школы. – Проходите, баловники, чаво встали? – обратилась женщина к пробуждающимся от дремоты ученикам.

– Спасибо вам, Матильда, за ваше участие. Уж погоняйте их как следует, – провожая скованным льдом взглядом своих подопечных, сурово проговорила Демонесса.

– Уж будьте уверены, профессор, эти шалопаи у меня окромя работы до самого обеда ничего не увидют.

– Надеемся на вас.

Профессора кивнули уже в знак прощания и, дождавшись пока закроется дверь на кухню, неспешно удалились. Возвращаясь в чёрно-белый кабинет, они молчали, будучи занятыми каждый своими мыслями.

– Давненько мы вместе не отводили учеников к Матильде… – задумчиво засмеялся профессор Архан, и тонкие морщинки на его лице сложились в незатейливые узоры у глаз.

– Не до того было, – коротко отмахнулась Демонесса. – Да и много воды утекло с тех пор, как у нас были нарушители одновременно от обеих сторон.

– Быть может, это хороший знак?

– Ты всегда так говоришь.

– И однажды окажусь прав, – руководитель Ангелов, с самодовольным наслаждением прикрыв глаза, слегка выставил подбородок вперёд, начав горделиво поглаживать одну из косичек в бороде.

– Сообщи мне, когда это уже наконец произойдёт, Архан. Боюсь даже бессмертие не может мне гарантировать возможность дожить до этого дня.

Профессор вновь рассмеялся. Терра всегда ворчала, стоило старому другу заговорить о делах давно минувших дней. О тех далёких мечтах, которые они лелеяли, будучи ещё юными Ангелом и Дьяволом. Будучи небесными, тогда ещё не носящими имена Архан и Терра.

И пока руководители школы возвращались к своим привычным заботам, их ученики готовились отбывать своё наказание. Юные небесные, войдя в кухню, столпились у самых её дверей. В этот момент Дьяволы были уже даже и не против стоять так близко к Ангелам. Ученики тёмной стороны школы сколько угодно готовы были терпеть перья однокурсников у своих лиц, лишь бы самую сложную работёнку распределили не им.

Кухня представляла собой большое помещение под залом Двух стихий, условно разделённое на несколько частей старыми крепкими стеллажами, уставленными столовой посудой и разной утварью. У правой стены было сложено больше десятка больших рыжих каменных печей, несколько из которых пылали жаром своих раскалённых очагов. Работники кухни уже вовсю растапливали их, готовясь начинать рабочий день. Левее располагались длинные каменные столы, за которыми повара с раннего утра чистили, резали и готовили, а вечерами сидели за уютной беседой с парой чашек душистого чая. Такого, который не подадут на общий стол. Эта часть кухни отделялась стеллажами с взгромождёнными на верхних полках медными сверкающими кастрюлями, сотейниками, сковородами и казанами. Нижние же полки были плотно заставлены чугунными утятницами, горшочками и котелками. Тем не менее, создавалось ощущение, что даже десятков полок было недостаточно, ведь непоместившаяся утварь была развешана на стенах, разложена по ящикам и выставлена на ещё холодных печах да пустующих столах. Другая часть кухни была определённо отведена под мытьё всего, что перепачкают этажом выше, о чём говорили большие белые раковины и множество стеллажей с обсыхающей в них со вчера посудой. Третья и последняя часть кухни была обставлена ящиками с овощами, мешками с крупами, зерном, мукой, и множеством ещё других продуктов, которые день ото дня превращались в полезные завтраки, сытные обеды и незабываемые ужины. Будь Дьяволы выше, они бы непременно задевали арки низких сводчатых потолков рогами, что сразу создавало ощущение, будто на старших курсах отрабатывать наказания в кухне будет всё неудобнее. Окон не было и вовсе, а весь свет изливался из тяжёлых чугунных фонарей, подвешенных за крюки к потолку. Пусть кухня и была довольно тёмной, а низкие потолки ещё немного и касались бы их макушек, у первокурсников создалось ощущение, что это помещение – и есть настоящее сердце школы.

– Так-с, – заговорила Матильда, осматривая новых временных помощников. Её брови крепко держались над переносицей, создавая на лбу главной поварихи две короткие, но выразительные морщины, из-за которых она выглядела угрюмой. – Кто из вас, проказников, умеет чистить овощи?

Ни рогов, ни нимба. Нет даже крыльев. Перед Ангелами и Дьяволами стояла дух. Некогда потерянная и неприкаянная душа. Умерший когда-то давно человек, не сумевший исполнить последнее своё желание.

Духи в мире Семи Небес не редкость. Неспособные упокоиться, они бродят по миру Смерти, ввергая в ужас обычных людей. Немалой части из них везёт. Они ухитряются завершить своё незаконченное дело, когда, казалось бы, время больше не имеет над ними власти.

Они мертвы. Их жизнь окончена. И никто не может пообещать им рай, никто не говорит, что их дорога ведёт в ад, а неизвестность пугает больше, когда другого пути не дано. Архангелы и Демоны Хранители, те самые, что сопровождают смертных в течение всей жизни, предают их души и последнему пути. Небесные не знают ничего ни о рае, ни об аду, они лишь знают, что каждая душа этого мира – его часть. Энергия, которой суждено вновь стать каплей в море, а затем вернуться дождём. Вся работа первого и последнего небесного встреченного смертным – успокоить, поблагодарить за всю прожитую жизнь, и вернуть энергию души на Небеса. В мир Семи, где она сможет совершить свой круговорот. Куда же отправится сама душа? Есть ли в этом мире место, где она хранится в вечном упоении или нескончаемых пытках? Это знание уже не во власти обычных небесных.

Но всё же остаются те, кто бесцельно бродят по миру, всё больше ввергая себя в пучину бесконечной боли и кромешного ужаса, откуда не будет иного пути. Они отвергают протянутые руки небесных, но неспособные помочь себе, лишь сгорают изнутри. Их души остаются в мире Смерти, пока не будут уничтожены сами собой, или пока не станут проблемой, решать которую придётся другим.

Есть и третьи. Те, кто не смогли завершить своё дело, но и не захотели страдать в мире, которому больше не могли принадлежать. Они стали привязанными душами на Семи Небесах. В обмен на память о своём прошлом, они получают возможность жить в настоящем, не имеющим будущего. И пока хозяин их сделки жив, духи тоже могли жить. Безвольно, но жить.

Матильда была из тех, кто заключил сделку. Она не помнила ничего о своей жизни, лишь знала, что прекрасно готовит и испытывает невероятную тоску, когда печёт шарлотку. Как оказалось, можно потерять воспоминания, но не чувства, что они приносили.

– Я умею, – немного помедлив, подняла руку Тиана. Вслед за ней подняли и Лили, и Эреб с Эваном.

– А можно сразу огласить список возможных карательных мер? – Скарлет, сложив руки на груди, придирчиво осматривалась. – Хотелось бы знать к чему готовиться…

– Покамест разберусь с овощечистами, и поговорим о твоих заботах, принцесса. Не беспокойся, всем работку найду, – бросила повариха. Развернувшись, шаркая подошвами изношенных сабо, Матильда направилась к складу с овощами.

– Напрасно она от нас отошла… У меня как раз на такой случай был план, – Эреб хитро улыбнулся. Ренд, подмигнув обернувшимся на него однокурсникам, пожал плечами и бросился к двери из кухни.

– Ага, удачи, умник, – пробурчала себе под нос Скарлет, только красные кончики волос Дьявола скрылись за дверью. Дьяволица не любила наказания, но ещё больше она не любила, когда те удваиваются, и что-то ей подсказывало, что последуй она за Рендом, именно это и будет ожидать в итоге их злосчастный дуэт.

Стоило Матильде вернуться, как она с изумлением несколько раз сморгнула, словно пытаясь сбросить мыльную пелену с глаз. К своему сожалению она поняла, что ей не показалось.

– А где чернёшенький вьюноша? – не надеясь на честный ответ, поражённо спросила повариха. – Токмо тут стоял! Эй, А́слан, поди сюда! – зычно крикнула она куда-то за себя.

Юноша, дух, как и Матильда, выглянул из-за одной из печей. Его рыжие вьющиеся волосы, криво подвязанные платком, были изрядно вымазаны в саже, как и веснушчатые щёки. Веснушки – та крохотная деталь, недоступная рождённым на Семи Небесах, но так притягивающая их любопытный взор.

– Что такое? – направившись к женщине, крикнул Аслан.

– Чаво, чаво, прав ты оказался, вот чаво! Глаз да глаз за этими мызгунами нужен! А ну, поди, отыщи юнца, пока не ускакал далёко! – Матильда, словно бывалый воин туже повязав платок на волосах, строго и настороженно оглядела оставшихся семерых «мызгунов». – Так-с, ты, и ты, – указав на Лили и Эвана широким пальцем, сосредоточенно проговорила дух, – вы же руки подымали? Возьмёте того шалопая с собой, и будете овощи чистить. Начнёте с… – повариха двинулась к складу, но, завидев что Ангелы остались на месте, вскинула бровь. – И чаво стоим? За мной, живенько!

Лили и Эван, встрепенувшись, бросились вслед за своим суровым карателем. Ангелы скрылись где-то за стеллажом с продуктами. Отдалённо слышался голос главной поварихи, что-то объясняющей первым приговорённым. Всучив им коробы с овощами и направив к разделочным столам, Матильда зашагала обратно к оставшимся неустроенным рукам.

– Жарко… – обмахиваясь маленькой круглой ладонью, тихо пожаловалась Лулу, чувствуя, как светлая кожа уже раскраснелась от жара печей, что едва-едва доходил до Ангела.

– Жарко? – Скарлет, жестоко расхохотавшись, наклонилась над Ангелом, крепко сжав её плечо. – Бедняжка, как же ты будешь гореть в Бездне?

– Отвяжись от неё, рома́ра, – Тиана, вцепившись в запястье Эйер, прожигала взглядом Дьяволицу.

– Ты что такое говоришь! – встрепыхнулся Гас, заслышав слова Ангела.

– Рома́ра? – Скарлет вновь рассмеялась. – Ох, Ангел, а так сквернословит…

– Успокойтесь! – зашипела Анфиса, схватившись за запястья обеих девушек. – Вы что, хотите, чтобы…?!

– Я так понимаю, вас всё совесть не зазрит, – Матильда, завидев вцепившихся друг в друга первокурсниц, покачала головой, тяжело вздохнув. – Ты, маленькая, и ты, – дух указала на Лулу и Тиану, – мухой к мойкам! Посуду мыть будете. Заодно совесть почистите. Так, теперь ты, – главная повариха указала на Скарлет, – вот думаю я…

– Нашёлся! – скрип двери ознаменовал возвращение Аслана. Дух, втолкнув перед собой упирающегося Эреба, вошёл следом за парнем, которого он волочил за шиворот до кухни. К слову, упирался Эреб преимущественно из-за того, что и сам мог спокойно дойти.

– Что, не всё пошло по плану, Фаталист? – засмеялась Анфиса, завидев, как зарделся Ренд, ощутив взгляд своих соседей.

– Да нет, всё шло по плану… – задумчиво, словно пытаясь найти огрехи в сценарии побега, проговорил Эреб. – А вот план провалился.

– О, отыскался, утеклец! – всплеснув руками, воскликнула Матильда. Окинув взглядом Ренда, она лишь махнула рукой на парня. – Иди к своим соузникам, окаянный. Они тебе всё растолкуют. Так, о чём я вам сказывала-то… А, да, вот что я думаю, печи у нас давно не чищены, – вернулась к Эйер дух.

– О, нет-нет, – заупрямилась Скарлет, покачав пальцем. – Я – способна созерцать прекрасное. Видеть изъяны в искусстве, и искусство в изъянах. Мне бы…

– Значит будешь сортировать кукурузу.

– А… Что?

– Ищи изъяны в кукурузе, принцесса, – пояснила кухарка, всучив Эйер корзину неочищенных початков, потянувшую Дьяволицу к полу. – Ровную и красивую – в одну корзину. Початки с пропущенными зёрнами и неровными рядами – в другую. Листья и шелуху – в мешки. Вперёд!

Щёлкнув ошеломлённую малышку Эйер по одному из рогов, Матильда подтолкнула Дьяволицу к разделочным столам. Стоило её взгляду вернуться к оставшимся Гасу и Анфисе, как она призадумалась. Стянув с волос платок, дух утомлённо, по старой привычке, начала обмахиваться им, словно пытаясь согнать испарину с лица.

– Печи… – тихо заговорила Анфиса, пытаясь помочь поварихе в выборе своего наказания. – Что с ними?

– Те, что ещё не затопили, почистить бы от золы да сажи. Сладишь с этим?

– Звучит как то, с чем справлюсь, – кивнула Дьяволица. – Можно приступать?

– Ступай, дорогуша, – Матильда, плюхнувшись на стул стоящий неподалёку, оглядывала Гаса, не в силах придумать, что делать с толстяком Фортином. Она продолжала обмахиваться платком, бережно скользя взглядом по Дьяволу. – Ну-с, а с тобой мне что делать, голубчик?

 Гас молчал. Дьяволу и самому хотелось бы иногда знать, что с собой делать. А раз он и сам не знал, мог ли давать хоть какой-то ответ на подобный вопрос? Потупив взгляд ярко-оранжевых круглых глаз, словно признавая вину за что-то, он продолжал молчать.

– Ладно, поди со мной, – тяжело вставая со стула, позвала Матильда. – Есть у меня одна затея.

И пока дух уводила Дьявола к печам, попутно объясняя его обязанности, под коралловым нимбом рождался план розыгрыша, продиктованный желанием отомстить.

Эван, подойдя к Эребу, сидящему за разделочным столом, небрежно бросил перед ним коробку с сахаром в кубиках, который отрыл на складе кухни. Пробубнив «это тебе», Ангел уже развернулся чтобы уйти, но в спину ему прилетел вопрос Эреба.

– И что это? – скривившись, поднял чёрные глаза на Ангела парень.

– Сахар.

– Я понял, что это сахар, умник. На кой он мне?

Закатив глаза и глубоко вздохнув, Эван раскрыл коробочку. Выудив из коробки один кубик, он положил его перед Рендом и, взяв в руки ложку, с усилием надавил. С тихим треском исходящим из-под гнёта ложки, сахар начал медленно рассыпаться.

– Это твоё задание, чудик. Берёшь, и весь сахар в кубиках снова делаешь рассыпчатым.

– Чего? – лицо Эреба выразило искреннее замешательство. – Ты шутишь что ли?

– Слушай, мне плевать чем ты будешь занят. Это задание меня попросили передать тебе работники кухни. Если бы ты не пытался сбежать, и сам его услышал.

– Если мы используем рассыпчатый сахар, зачем его привозят в кубиках? – Эреб с каждым вопросом выглядел всё более удивлённым, впадающим в замешательство, и это доставляло Эвану невероятное блаженство. Скрестив руки на груди, Ангел продолжил свой фарс:

– В смысле? Мы же его в коробках перевозим. Это чтобы он удобно в коробках хранился.

– А зачем его перевозят в коробках?

– Мы зря что ли сахар в кубики прессовали?

Оставив Эреба в растерянных мыслях, Эван, ликуя в душе, обошёл разделочный стол и, усевшись на низкий табурет рядом с Лили, засучил рукава. Омрачённый наказанием день был полностью восстановлен. Эвану предстояло добрую половину дня наблюдать, как Ренд имитирует сахарный пресс, и от этой мысли искрящаяся в юном сердце радость лишь разгоралась.

– Это что было? – поджав губы в попытке не улыбаться, полушёпотом спросила Лили, наклонившись к другу.

– Моя крохотная месть, – прислонив палец к губам, подмигнул Ловели.

– А работу Эреба кто выполнять будет, мститель?

– Да я и выполню! – Эван, погрузив руки в ведро с мытым картофелем, ухватил один из клубней. – Зато каким спектаклем я обеспечил наш трудовой день.

Нож быстро скользил под тонкой влажной кожурой, очищая крупные картофелины. Из грязной воды под нож, а затем в чистую воду, и так по кругу, в котором пальцы чистящих становятся всё более морщинистыми, а кожа на руках всё чаще покрывается крохотными порезами.

Лили, слушая тихие новости, вычитанные Эваном из «ЧЕСНОКа», то и дело поглядывала на Ренда, который задумчиво ломал сахар. Некоторые из кубиков Эреб ломал как-то странно, и откладывал в сторону, выкладывая что-то на столе, но с низкого табурета Старн не могла рассмотреть, чем же на самом деле был занят Дьявол.

– Откуда здесь столько посуды, если ещё даже завтрака не было… – недовольно бурчала Тиана, в очередной раз намыливая малоприятно пахнущим мягким мылом большую пористую губку.

Лулу лишь молча дёрнула плечами, продолжая соскабливать щёткой что-то намертво присохшее к одной из тарелок. Ангел связала в узел на затылке длинные хвостики волос и, подтянув сползающие и уже не раз намокшие рукава к локтям, усердно трудилась на благо школы. Крошка Мэрли так старалась, что даже не замечала, как сильно она хмурится, натирая до блеска очередную тарелку.

Ангел бы, наверное, продолжала так усердно скоблить школьную посуду, если бы не Гас, подскочивший к девушке. Подвинув Ангела животом, Дьявол запустил запылённые мукой руки под струи холодной воды и, поёжившись от пробежавшего по телу морозца, умчался обратно к отдыхающей Матильде, игнорируя возмущённый восклик Тианы, которую он невзначай окропил колкими брызгами.

Проносясь мимо Калео, стоящей на коленях у печи, Дьявол запнулся о совок с золой и, спешно извинившись перед прогудевшим из дымохода недовольным вздохом, побежал дальше сносить всё на своём пути.

Дьяволица выскользнула из топки, глухо плюхнувшись на пол. Зажмурившись, девушка чихнула почерневшим в печи носом и, разлепив слезящиеся глаза, вновь чихнула. Опрокинутый совок с золой раздражал взгляд Калео. «Как знала, что надо сразу ссыпать в короб…» – с досадой подумала девушка.

Стоило покончить Анфисе с золой, как она исподлобья уставилась на железный ёрш и скребок лежащие рядом. Почему-то ей казалось, что вся эта затея с чисткой печей какая-то подозрительная. Выдохнув, взяв в руки грязные от сажи инструменты, Калео вновь залезла с головой в топку, где сквозил из дымохода холодный воздух.

Едва дотягиваясь до дальних углов, девушке то и дело приходилось переваливаться через край печи. Сажа на перепачканных руках колко жглась, на языке вязала, скрипела на зубах, отзываясь отвратительным чувством в районе висков. Даже острый воздух внутри печи жалил в горле, создавая чувство, будто Дьяволица проглотила старую игольницу. Платок, что Аслан дал Анфисе перед работой, то и дело соскальзывал с носа, и всё чаще она просто задерживала дыхание.

Глядя на потуги Анфисы, Аслан шумно отпил горячего чая из неказистой глиняной кружки.

– А когда мы ей скажем, что от сажи мы просто жжём в жерле картофельные очистки и берёзовые поленья? Оно ж всё само отвалится.

– Это ведь наказание, а не урок домоводства, – пожала плечами главная повариха, ещё громче отпив чая, словно соревнуясь с подчинённым.

Скарлет, выламывая очередной корешок кукурузы, недовольно хлюпнула носом. Она уже вся была в сладком соке случайно раздавленных зёрен и кучерявых стеклянных волосках, похожих на вермишель. Дьяволица, обдирая початки один за другим, складировала мусор в мешки, с удовлетворением наблюдая, как быстро растёт его куча. Она старалась смотреть именно на быстрорастущий в объёмах мешок мусора, потому что корзины с уже очищенной кукурузой наполнялись заметно медленнее.

Невольно, до слуха Скарлет донёсся обрывок диалога Ангелов, что сидели за стеллажом с посудой. Лили и Эван не смолкали ни на минуту, тихо говоря обо всём, за что только цеплялась пытливая мысль. Каким-то замысловатым путём пройдя от обсуждения новостей до пережитого на вступительных экзаменах, то ли от интереса, то ли от ещё свежих воспоминаний, голоса Ангелов стали громче:

– Я не смотрела результаты.

– Что? – удивлённо взглянул на Лили Эван. – Как?! А если бы ты была с самого начала испытаний ближе к концу списка? Как бы ты узнала, что нужно поднажать?

– А зачем мне это? Я много готовилась, и хотела пройти уверенно, не втискиваясь в последний поток ветра. Если бы я постоянно глядела на результаты, я бы, наверняка, пыталась быть всё лучше, и лучше, и лучше… – прикрыв глаза, Лили выдохнула, будто снимая напряжение, дрожащее внутри. – Пройдя вот так, трясясь над каждым бланком ответов – это не то, к чему я стремилась. А так, все экзамены превратились в некое приключение, а затем в сладостное ожидание итога произошедшего. Здорово ведь?

Старн, откинув волосы, взглянула на Эвана. Слегка хмурясь, он вжимался взглядом в небесно-голубые глаза Лили. Эван вспоминал, с каким трудом и страхом ему дались экзамены, и сейчас он ещё больше стал завидовать той, которая отнеслась ко всему играючи. Лили заслужила своё первое место, но как же на душе двадцать второго в списке было неспокойно от той зависти, которая гложила его. И от зависти, и от чувства стыда из-за того, что он и правда завидует.

Мысли Эвана прервала Матильда, неожиданно тихо подошедшая сзади к Ангелам.

– Ну что, приговорённые мои, закончили с картошкой? – словно для приличия спросила дух, оглядывая очищенные клубни в мутной воде. – Отдохните минутку, я вам пока принесу ещё что почистить.

Окинув Эреба и его кубики сахара взглядом полным непонимания и смятения, главная повариха скрылась в третьей части кухни, не желая лезть в дебри мыслей под рогами, которые заставили мальчишку дробить сахар. Недовольный восклик Матильды, адресованный Скарлет и её медленной работе, дал Ангелам понять, что у них будет чуть больше времени на отдых, чем «минутка».

Лили, встав с низкого старого табурета, устало потянулась, чувствуя, как по застывшему телу растекается сладостное тепло. Наконец девушка смогла разглядеть, чем же был занят всё это время Эреб.

На деревянной доске, отставленной в сторону, была насыпана небольшая горстка неравномерно раздробленного сахара. Эреб же, уперев палец в кубик жжёного сахара, угрюмо вперился в него невидящим взором, так и говорящим о том, что его владелец застрял где-то глубоко в себе. Мелкие крупицы под теплотой пальца Дьявола медленно теряли свою форму, становясь липким сиропом на тёплой подушечке.

Перед Дьяволом странным образом были выложены недоломанные кубики, выстроенные не то в какую абстрактную фигуру, не то в причудливую схему, смысл которой пока был ясен одному лишь Ренду.

– Неправильно расставил, – смотря на переломанные кубики, проговорила задумчиво Лили.

– Правда? – засмеялся Эреб. – Я тут не паззл собираю, Ангелок. С чего ты…

– Отломанные наполовину – пешки, – прервав снисходительную иронию Дьявола, заговорила Старн. – Со сколотыми по диагонали углами – слоны. Скошенные влево – ладьи, а скошенные вправо – кони. Со всеми сколотыми углами – королевы, а полностью целые – короли. Ну и, конечно, подпаленный искрой сахар – чёрные фигуры, а нетронутый – белые. Но ты поставил обоих слонов Гаса на чёрные клетки. Вот так, – Лили, сдвинув кусочек со сколотыми по диагонали углами чуть вперёд, облизнула кончик пальца, ставший сладким из-за жжёного сиропа, – теперь будет верно.

Эреб, недоверчиво оглядев воображаемую шахматную доску, в которую превращался обычный стол в его голове, к своему стыду и сожалению был вынужден признать, что Ангел права.

– И почему ты застрял? – облокотившись на стол, нависла над партией Ангел. Волосы девушки, скатившись по плечам, коснулись голубыми кончиками запястья Ренда.

– Неужели непонятно? – насупился Дьявол, смущённо отодвинувшись.

– Понятно. Ты боишься сделать вот… – Лили схватилась уже было за сахарную пешку, но Эреб накрыл своей рукой руку девушки.

– Ты что делаешь?!

– Помогаю, – удивлённо пролепетала Лили, застыв взглядом на холодной, бледной руке Дьявола держащей её. – Не надо?

– Нельзя двигать эту пешку, – Эреб, спохватившись, спрятал руки под стол, чтобы опять не коснуться Ангела. – Он ведь… срубит её конём, – обычно бледное лицо Дьявола накрыл румянец.

– Да-а-а, а ты сделаешь вот так, – под тонкими пальцами Ангела пешка Эреба пала под вражеским конём, но следующие ходы переворачивали партию в его пользу.

– Порой надо намеренно пожертвовать пешкой, чтобы выиграть партию, – ставя шах и мат подгоревшему кубику сахара, сосредоточенно, и отчего-то печально проговорила Ангел.

Непривычное для Эреба решение, о котором он и не хотел думать, перевернуло весь ход игры. Поджав губы в улыбке, Дьявол взглянул на девушку сквозь красные кончики своих волос.

– В теории, конечно, увлекательно, но ты не играла с Гасом. Он ходит… чудно́.

– Значит опережай его, – усмехнувшись, Лили забросила пожертвованную пешку в рот, – чуди сильнее.

***

– Чёрный кофе из пятидесяти шести с половиной зёрен, температуры шестьдесят три градуса. Две чашки. Принести по очереди. Fere to[1]! – звонко хлопнув ладонями, скомандовала женщина в длинном белом платье. Широкий вырез на ткани оголял крепкие плечи и выступающие вперёд ключицы, а подол струился следом за неизвестной, уверенно вышагивающей по школе Равновесия.

– Что-то у меня дурное предчувствие… – Мсаш, сев на банкетке в кабинете профессоров, потёр холодный лоб пальцами.

Профессор Терра, оторвав взгляд от документов что она заполняла, вскинула тонкую бровь.

– Ещё бы у тебя его не было, – продолжив писать, пробурчала Демонесса.

– Нет, я не о том… – Мсаш, неожиданно смолкнув, быстро проговорил что-то невнятное и исчез, растворившись в тёмной серой дымке демонической телепортации.

Руководители школы, с тревогой переглянувшись, только и могли, что обменяться пожиманием плеч. Профессор Архан хотел что-то сказать, когда дверь чёрно-белого кабинета распахнулась, и вошла высокая женщина с каффом из золотых лавровых листов за ухом. Двое следующих за ней небесных тут же закрыли двери кабинета за спиной гостьи. На румяном лице неизвестной сияла улыбка. Такая, которая возникает лишь при встрече давних друзей. Или же когда надо узнать больше, чем тебе могут сказать.

Упав на бордовую банкетку, гостья закинула ногу на ногу, позволяя платью соскользнуть и открыть светлые, нетронутые лучами солнца колени. Запах, окружающий банкетку, отчего-то до боли знакомый, смутил давнюю приятельницу профессоров, заставив её на мгновение прищуриться в попытке вспомнить.

– Фама? Вот это встреча. В нашем кабинете. Как неожиданно.

– О, Архан, стучись я в каждую дверь, сколько сенсаций удавалось бы спрятать под крышкой стола?

– И скольких сердечных приступов избежать, – профессор Терра, встревоженная неожиданным визитом, пристально разглядывала женщину.

– Отчего же? Приступ – и признак сенсации, и сенсация сам по себе.

Когда-то богиня сказания и молвы, сейчас же она была известна никак иначе кроме как богиней сплетен. И всё же, репутация Фамы не помешала ей основать один из самых популярных журналов среди небесных. «ЧЕСНОК» – «Честные Еженедельные Сенсационные Новости О Каждом». По крайней мере в этот лозунг верила как сама Фама, так и её адепты. Любой уставший студент Рокшедерва́та, имайехада письменности, языка, скрижалей и рунологии, мечтал однажды стать сотрудником «ЧЕСНОКа», так много дверей открывалось, стоило небесному прийти именно туда. «В этом мире вечны солнце, луна, и новый выпуск "ЧЕСНОКа" каждый седьмой день» – с довольством говорила богиня.

– С чем пожаловала, дорогая? – профессор Архан, вынимая из шкафчика у своего стола фарфоровый сервиз, протянул одну из чашек богине. Фама, подняв ладонь, покачала головой.

– По школе ходят дурные вести, – богиня, шире растянув белозубую улыбку, прислонилась спиной к стене. – С губы на губу – это узнали тысячи. Затем я и здесь.

– Ещё не планируете менять название на «ЕСНОК»? – понимая, к чему клонит богиня, Терра насторожилась лишь больше.

– У тебя какие-то новости, Фама?

– Скорее у вас для меня. Как и у матери того мальчика. Как же его… Быть может… Кларк? – доброжелательный взгляд во мгновение сменился кровожадным. Сама того не заметив, кончиком языка Фама скользнула по нижней губе, заставив её заблестеть. – Что же там произошло в тот вечер?

– С тобой связалась Целиса? – удивлённо проговорил Архан.

– Почему все так сомневаются в моём мастерстве? – словно обиженно проговорила богиня. – Неужели хорошему журналисту нужен кто-то чтобы выискать сенсацию? «Четвёртая трагедия пошатнула равновесие в школе Равновесия! Правда ли жизнь Ангелов и Дьяволов под одной крышей так безопасна?». Надо ещё подумать над заголовком...

– Фама, ты не можешь!..

– Вино и дети говорят правду, – прерывая тираду разгорающуюся в груди Архангела, проговорила богиня, встав с банкетки. Подойдя к Архану, она пригладила топорщащиеся плечи его мантии. – И сейчас они не смолкнут. Все всё видят, Архан. И если со мной вы говорить не желаете, придётся вести монолог.

В дверь вновь постучали, прерывая беседу разных, но равных в своей силе руководителей. Мальчишка-Ангел, молча войдя в кабинет, не поднимая глаз, протянул серебряный поднос с чашкой кофе богине. Даже не взглянув на своего подчинённого, Фама опрокинула принесённый им на подносе кофе.

– Отвратительно. Переделать. Tora[2].

Так же молча как он и зашёл, Ангел вновь скрылся за дверями кабинета.

– По запаху определила, что кофе плох? – опустив взгляд на тёмное расползающееся по ковру пятно, холодно проговорила руководительница Дьяволов.

– Ох, Терра, – лицо Фамы вновь приобрело кровожадное выражение, – тебе ли не знать, что даже самым верным подчинённым стоит напоминать о стандартах. Быть может это был лучший сделанный им кофе, но сейчас, вернувшись на кухню, он точно пересчитает каждое положенное в брик[3] зёрнышко. Да что уж там… Он самолично перетрёт кофе в ладонях, лишь бы в этот раз всё было более чем идеально. Неужели у вас не так? Быть может потому расследование так долго в тупике?

– Не понимаю о чём ты говоришь, – стоило Фаме обернуться на Демонессу, как профессор Терра наконец заглянула в глаза богини, не теряя хитрой усмешки на тонких губах. – Кто тебе сказал, что расследование стоит на месте? Или великая журналистка верит случайным слухам и не проверяет информацию до конца? Поговори с Архангелами, Демоном из Совета. Уверена, узнаешь много нового. Если, конечно, твой статус будет признан равным хотя бы Господству.

– Ах, Демон. Уж кто бы сомневался…

Богиня с напором всматривалась в глубокий цвет бордовых глаз, выискивая в нём алые искры. Терра же, ощущая угасающую твёрдость во взгляде гостьи, только больше насмехалась.

Что может быть больнее для уверенного в себе бога, чем поселившееся внутри сомнение? Вдоволь ощутив эту боль на себе, развернувшись, Фама направилась к выходу, но, коснувшись ручки двери, бросила через плечо:

– Передайте тому лжецу из Совета: если он и дальше планирует избегать меня, пусть для начала хотя бы сменит уже благовония. За стадий[4] несёт полынью.

Не дожидаясь ответа профессоров, Фама покинула чёрно-белый кабинет.

Пробыв в молчании несколько долгих минут, ощущаемых на руках липкой и холодной пастой, руководители школы наконец нашли слова, способные выразить распускающуюся в груди тревогу. Пронизывая взглядом пятно кофе на ковре, Терра тихо заговорила:

– Заставь её поверить, что она может выискать что-то ещё, её и след простынет. Лишь бы она не стала копать упорнее…

– Забудь, Терра. Её журнал не повредит репутации школы, – Архан, садясь за свой стол, выложил перед собой дела погибших учеников. – Репутация пострадает, если мы не найдём виновного. Все знают, что Фама та ещё сплетница.

– Сплетница, но не лгунья. И это тоже знают все.

***

Спички. Короткие деревянные палочки с крохотной капелькой возгораемого вещества на кончике. Такой простой и привычный предмет нашей обыденной жизни. Их предназначение понятно в нашем мире, но в мире Семи?..

Спички появились на Семи Небесах со слоганом, который вверг бы в ужас любого родителя из нашего мира – «Теперь ваши дети смогут играть с огнём». Казалось, к чему спички в мире, где всегда под рукой пара искр, соединив которые вы с лёгкостью получите так нужное вам пламя? Но, как оказалось, крохотные деревянные палочки нужны всюду. Для маленьких детей, вынужденных самостоятельно себе готовить, когда родителей нет дома – спички оказались спасением. То же касалось и прислуги в домах высшего общества. Духи, неспособные в принципе создавать искры, оказались самыми благодарными покупателями компактных коробков.

И вот Анфиса, впервые держащая в своих руках коробок, что раньше видела лишь в руках обслуги из других домов, с восхищением и предвкушением аккуратно разглаживала пальцами его шероховатый картон.

– Если надавишь на короткую сторону коробка, выскочит ящичек со спичками, – с улыбкой наблюдая за Дьяволицей проговорил Эреб.

– Я и без тебя знаю.

– И чего тогда стоишь? Спичек что ли в руках никогда не держала? – засмеялся парень. Не ответив, Анфиса встревоженно исподлобья глянула на Ренда, крепче сжав в тонких пальцах коробок. – Тут нет ничего страшного. Давай сюда!

Эреб, вынув спичку, быстрым и коротким движением чиркнул ей об истёртую, пропахшую серой грань коробка. Рассыпав мелкие искры, головка спички с тихим шипением воспламенилась, разжигая пламя на кончике тонкой палочки. Анфиса, словно заворожённая, смотрела на крохотный огонёк скачущий в её глазах волнующим пламенем, с которого не сводил взгляда Эреб.

– Вот так… – выписав в воздухе спичкой круг, Эреб потушил её, оставляя на кончике угасать алый уголёк. – А ты знала, что сгоревшие спички солёные? Быть может это вкус пламени.

Не успел Эреб засмеяться со своей же неловкой шутки, как Анфиса, охваченная любопытством, выхватила из его рук спичку и, не думая, положила на язык. Всё случилось в одно мгновение. Изумлённый взгляд Ренда, колкое ощущение жжения на языке Калео, и следующий за ним вскрик.

– Ты чего сделала?! – пытаясь заглянуть в раскрытый рот, воскликнул Эреб.

– Ты вэ фкавал это фкуфно! – возмущённо зашепелявила Анфиса, стараясь дышать ртом, в тщетных попытках избавиться от боли.

– Я сказал, что они солёные!

Смотря на то, как грозная леди Анфиса-Флаурос Калео, широко раскрыв рот и высунув язык обмахивает его руками, Эреб старался сдержаться, но едва стоило ему вновь подумать о происходящем, как смех бурным потоком вырвался наружу, сметая собой все другие эмоции.

Калео, с капельками слёз в уголках глаз, нахмурилась, всё ещё держа рот раскрытым. Только когда до неё дошло насколько же нелепо она выглядела со стороны, девушка засмеялась вместе с Эребом.

Быть может Дьяволы и стояли так дальше, если бы до них не донёсся громкий лязг дверей кухни. Объятые любопытством, они выглянули из-за печей, и увидели малышку Эйер, с интересом просунувшую нос между полок стеллажа с кастрюлями и другой сияющей утварью. В нетерпении и желании увидеть побольше, Скарлет привставала на цыпочки, переминалась с ноги на ногу, пыталась глубже просунуть лицо, чему мешали упирающиеся в полку выше рога. Переглянувшись, Калео и Ренд выглянули в другую часть кухни.

У дверей, с прищуром осматриваясь, стояла неизвестная женщина, перебирая пальцами кончики светло-русых волос, выскользнувших из лампадиона. Она делала это скорее из привычки, чем от волнения. Нет нимба, рогов или крыльев. Возле неё толпилось несколько молодых Ангелов и Дьяволов, о чём-то тихо шепчущихся.

– И кто это? – безразлично пробурчал Эреб, выглядывая из-за стеллажа вместе с Анфисой.

– Фама! – зашипела малышка Эйер, – Богиня молвы в кухне нашей школы, очнись, Ренд!

– Богиня?

Анфиса равнодушно, скорее из солидарности к интересу Скарлет, осматривала женщину. Калео знала, что репортёры «ЧЕСНОКа» нередко ошиваются и в городе Пепла, и у винокурни её семьи, но сама она с ними практически не общалась.

Неожиданно для первокурсников, Фама наконец заметила их любопытный, недоумённый и равнодушный взгляды. Поначалу она было улыбнулась, оглядывая первокурсников, утыкающихся лицами в рога друг другу и в школьную утварь, но только её взор остановился на Калео, как она прищурилась, смутив её своей реакцией. И пока Эреб сбежал обратно к печам, не желая привлечь ещё больше внимания, а Скарлет сдвинула ближе кастрюли у носа, лишь бы стать не такой заметной в своей разведке, Анфиса неподвижно оставалась на месте.

Неизвестная всматривалась не в неё. В её глаза. Так настойчиво, истово, что Калео стало не по себе. Гостья будто искала, или же видела в них что-то далёкое, но знакомое, едва уловимое.

– Долго вы ещё у нас пробудете? – вынося наконец чашку кофе гостье, суетилась Матильда.

– Только на время, что займёт чашечка кофе, – аккуратно беря фарфор, скупо проговорила Фама. – Профессора заняты до безумия, как и всегда. Архан так и остался Сизифом.

– Неужто и не удостоил вас минутки времени? – выпучив глаза, удивлённо заморгала дух.

– Одной лишь минутки и удостоил, – засмеялась богиня, отпив наконец немного из хрупкой чашки. – Вот, поучился бы варить кофе! – обращаясь к одному из своих адептов, возмутилась Фама. – А что до Архана, – повернулась она обратно к Матильде, – то его и винить не в чем. Ученики ведь так и гибнут дальше.

– Ох, доколе это продолжаться-то будет! – всплеснула руками дух. – Токмо всё заладилось, ан вон что опять! Ну ничаво-ничаво! Уж Архангелы сладят с этой напастью.

– А Демон? – вглядываясь в дрожащее отражение своих глаз в густой темноте кофе, тихо спросила Фама.

– А что Демон? Демон и Демон. Шныряет тут, ищет чаво-то.

– И давно он здесь?

– Дак с самого начала, помнится мне. Ну да, прям с самого начала-то он тут и ошивается! Ай, никакой веры на одного Демона, – махнула рукой дух, когда лицо её выразило искреннее огорчение.

– Что верно, то верно, – уголки губ Фамы дрогнули. – Никакой веры этим Демонам.

И пока богиня молвы пила горький кофе в глубине массивов школы Равновесия, этаж выше готовился вскоре принимать голодных учеников.

Работники кухни, носясь по лестницам, соединяющим сердце школы с её желудком, выносили чистые скатерти, приборы, посуду. Сервировка зала шла полным ходом, пока кухня начинала заполняться упоительными ароматами блюд.

– Бездна вас забери… – пробурчала Скарлет, которую за ухо приволокла Матильда обратно к мешкам с овощами. Девушка уже который раз мысленно ловила себя, сглатывая сухую слюну, зудящую чувством голода где-то под грудью.

– Нас?

– Ну не нас же! Решить ввалиться к нам в комнату, когда действует такой запрет. И чем только думали… – урчание в животе Скарлет словно поддакнуло её словам.

– Ах, да, вы же белые и пушистые, совсем забыла, – обтирая мокрые тарелки грубым вафельным полотенцем, тихо проговорила Тиана. Пока крошка Лулу подносила и уносила стопки тарелок, с которых девушка быстро и ловко стирала капли воды, остальные отдыхали, сидя за каменным столом, где ранее Эреб дробил сахар. Один лишь толстяк Гас пропадал где-то в недрах кухни. Видимо, так пока и не выполнив задание Матильды, что сейчас отвлеклась на гостью, Фортин продолжал отбывать своё наказание.

– Есть хочется… – кивнул Эван. Опечаленно, Ангел бросил взгляд на старые, едва-едва ходящие медные часы, висящие на одном из стеллажей с посудой. Пятнадцать минут десятого. Первое занятие началось. – На полёт мы сегодня уже не идём. Мастер Цефрия нас потом в воздух пинком зашвырнёт.

– Главное на алхимию успеть. Лучше быть зашвырнутым пинком в небо, чем растворённым в колбе с каким-нибудь зельем-вонючкой, – пробормотала Лулу, заслышав слова соседа.

– Растворённым? – усмехнулась Скарлет, – Да Шарлотта Ангел скорее сделает из нас зелья, чем будет на нас их переводить.

– Да-да, а вот их уже выбросит, – подхватила Лили. – Потому что из нас…

– Даже препараты вышли бы никчёмными! – в голос воскликнуло шесть учеников школы Равновесия. Вслед за словами по кухне пронёсся смех. Даже Тиана, промолчавшая мгновением ранее, не смогла сдержать улыбку.

– Если у Матильды ещё остались для нас задания, то мы и на завтрак не успеем, – задумалась Анфиса.

– А если бы заданий не осталось, нас бы уже давно отпустили.

Слова Эреба заставили всех смолкнуть. Гложущее чувство тянулось внутри каждого словно вязкая смола, склеившая тёплые пальцы, а вместе с ним росло ощущение, что свет солнца они увидят лишь завтра.

– А пока мы здесь нам можно готовить?.. – прищурившись, спросил Эван. Первокурсники, оживившись, обернулись на Ловели.

– Даже если нельзя, то пока один готовит, другие стоят на стрё-ме, – ухмыльнулась малышка Эйер, впервые ощутив хоть какую-то пользу от Ангела.

– Не смотрите так на меня! – воскликнул Эван, заметив, как глядят на него Дьяволы. – Я только-только заварку чая освоил, куда уж готовить!

– Так, пока вы не решили опять нарушить правило, из-за которого мы и без того здесь, я, пожалуй, уйду. Лучше уж провонять жутким мылом, чем опять участвовать во всём этом.

– Да, в сравнении с твоим нынешним запахом, лучше уж это мыло, – бросила малышка Эйер и не посмотрев на Тиану. Ангел же, сурово глянув на Лили, ушла к раковинам. – Так что, чур Эреб на стрёме, а ты за сковородкой! – тыкнула Дьяволица в Эвана.

– Нет, подожди! Я же сказал, я и воды не вскипячу!

– Так тебя никто и не просит. Два яйца на сковородку, щепотка соли – и я быть может даже поблагодарю тебя.

– Но как же мы можем… взять продукты? – тихо проговорил Эван, пригнувшись к столу. Будь работа на кухне хоть немного громче, никто бы и вовсе не услышал его.

– Нужна-то всего пара яиц, – пожала плечами Анфиса. – Скажем, что разбили. Вы.

– А если ты и правда готовишь так плохо как говоришь, то сможем даже показать ведро с омлетом, – придвинувшись к Калео, закивала Скарлет.

– Так, никто не будет брать продукты школы! – воскликнула Лили, оглушительно стукнув по столу. Несколько поваров, услышав шум, с подозрением глянули на первокурсников. Заметив их взгляды, ученики школы растянули на лицах улыбки. – Нельзя без спросу брать то, что нам не принадлежит.

– Как же скучно общаться с честными небесными, – тихо уркнула Скарлет, сдув выбившуюся прядь чёлки с лица.

– Потерпите! Это наказание, в конце концов. К тому же заслуженное.

– В каком это месте?!

– Матильда разрешила, – Эреб, уход которого ещё даже не успели заметить, уже вернулся с добрыми вестями к однокурсникам. – Только сказала готовить на дальней печи и не путаться под ногами.

– Ты ходил к…?!

– Ангел, за дело! – ухватив Эвана за шкирку, малышка Эйер поволокла его к печам.

Лили попыталась встать между ней и Эваном, но Эреб, проскользнувший перед девушкой, легко толкнул её плечом в сторону, не давая вырвать юного поварёнка из рук Скарлет. Развернувшись, Эреб подмигнул Лили и, словно подтрунивая, ехидно показав кончик языка, ускакал вслед за Дьяволицами и их заложником.

Лили ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Сев за каменный стол у угловой печи Ангел издалека наблюдала за своими однокурсниками. Скарлет, игриво качая длинной ладонью, отдавала указания взмыленному от волнения Эвану. Он же, подкидывая дров в печь, каждый раз прежде чем закинуть очередной обрубок, оборачивался на малышку Эйер, довольную своей властью. И пока они топили печь, Анфиса отыскала где-то тяжёлую чугунную сковороду с пылью, налипшей поверх старого нагоревшего масла. Анфиса дунула на забытую всеми посудину, лишь подняв в воздух густые барашки пыли, поскакавшие по полу. Мытья было не избежать, и Дьяволице пришлось поволочься к мойкам.

– Вы всё-таки будете готовить? – защебетал восторженный высокий голос.

– Лулу, тебе стоит вернуться к раковине, если ты не собираешься искать каждой твари по паре.

– Ой!

Вернувшись в гордом одиночестве, но с вымытой сковородой и стащенной из каморки с продуктами полудюжиной яиц, Анфиса вышагивала к печам будто за медалью. Встреченная тихими, но радостными возгласами Скарлет и Эреба, она вместе с соседями продолжила наводить ужас на Эвана.

Для себя Лили отметила, что как бы Ловели не упирался, когда требовалось что-то делать, он тут же прислушивался к Дьяволам. И пока Анфиса выполняла роль массовки, увеличивая своим присутствием подавляющее большинство Дьяволов, Скарлет и Эреб, судя по всему что-то мыслящие в готовке, руководили Ангелом.

Подпирая кулаком голову, Лили закрыла глаза. За голосами её однокурсников она слышала, как шипит на сковороде масло, как перекрикиваются в другой части кухни повара, как бурлят супы в кастрюлях и трещат от жара печи. Где-то позади гремела вода, разбиваясь о тарелки в раковинах, и звенела встающая на железные решётки полок посуда. Место, где сложнее всего было оставаться голодным и вычленять из всего грохота, звона, говора и шипения отдельные звуки, сейчас казалось самым спокойным и безопасным в школе.

– Аккуратнее, ну аккуратнее же ты!

Возле лица Лили проскользнул жар, а вслед за ним потянуло ароматом готовой яичницы. Мгновение покоя и правда длилось лишь мгновение. Лили раскрыла глаза, когда Дьяволы и Эван столпились вокруг сковородки с шипящей на ней растёкшейся глазуньей. Старн с интересом наблюдала, с каким нетерпением её однокурсники переминаются с ноги на ногу у стола, но всё не решаются вкусить плод своей совместной работы.

– Да не может быть всё так плохо!

Анфиса, рискнув первой отведать шедевр из-под рук Эвана, схватила деревянную лопатку и, отломив кусок яичницы, зажмурившись, закинула его в рот.

Первая же попытка прожевать сопроводилась хрустом на зубах Калео.

– Ой, не всю скорлупу выловил, – взволнованно часто заморгал Эван.

Вся гамма эмоций на лице Анфисы слилась в единый молчаливый крик о помощи. И пока все вокруг стояли с тревогой не сводя глаз с девушки, Лулу приволокла Тиану к столу. Ангел, с недоверием смотря на Калео, закатила глаза и, тоже отломив кусок от яичницы, не раздумывая отведала блюдо. Взгляды смотрящих перескочили на Тиану, и уже Ангел выглядела просящей о помощи. Обе девушки были словно скованны этим вкусом, из-за которого они старались даже не дышать.

– Да что вы туда добавили… – Лили, склонившись над сковородой, сосредоточенно принюхивалась, пытаясь уловить хоть нотки чего-то странного в запахе.

– Ведро за печами… – понуро проговорил Эван, и тут же обе девушки бросились от стола.

– Чего тут у вас за собрание?

Голос Матильды, так неожиданно возникшей позади Эвана и Эреба, ужалил страхом первокурсников. Мальчишки, обернувшись на духа, прижались плечом к плечу, стараясь скрыть причину своего перерыва. Сами того не замечая, Эван и Эреб медленно растопыривали крылья, всё больше закрывая собой всё, что находилось за их спинами.

Проигнорировав отчаянную попытку мальчишек, Матильда раздвинула их руками, открыв перед собой каменный стол со стоящей на нём сковородой и скудным завтраком.

– Да вы голодные что ли?! – воскликнула, всплеснув руками главная повар. – На моей кухне, и голодные! Ну, благо, догадались хоть сами что-то сварганить! Только… – брови Матильды сдвинулись навстречу друг другу. – Вот же ж! И как вам, вкусно? Вы где эту сковороду взяли? – дух засмеялась, приложив руки к щекам.

– Она за печами лежала, – словно пытаясь о зубы соскоблить что-то с языка проговорила Анфиса, идущая обратно к столу.

– Конечно за печами! Там ей и место! На ней что ни приготовь, всё будет со вкусом затухшей курицы. Мы для вашего хтоневеда иногда на ней готовим! Ой, что я говорю… Для его живности! Вы бы хоть спросили про утварь, прежде чем яйца изводить.

– Ты соврал! – зашипела Лили, толкнув локтем Эреба.

– А ты зануда.

– Ой, ну насмешили, насмешили! – удалилась Матильда, махнув рукой. – Аслан! Ну ты поди сюда, Аслан, послушай! – голос духа разносился из глубины кухни.

– Над нами теперь все духи школы потешаться будут, – пробурчала Скарлет.

Запах. Яркий и запоминающийся, из тех, что заполняют собой всё свободное пространство, разлился по кухне и устремился дальше, вверх, к залу Двух стихий. Словно слепые котята потянувшиеся к запеву кошки, Ангелы и Дьяволы обернулись на этот дурманящий аромат.

– Вот вы где! А я вас по всей кухне ищу!

В проходе между стеллажами стоял толстяк Гас. Пунцовый и взъерошенный, он держал в облачённых прихватками руках противень с румяной, пышущей жаром круглой булкой хлеба.

– Вы чего все тут спрятались? Я хлеба испёк! – Дьявол, поставив противень на стол, стащил с рук прихватки и, обмахиваясь ими, повалился на скамью рядом. – Я голоден как молодая фурия! Будете?

– Гас, откуда?

– Я помогал Матильде готовить тесто на булочки для завтрака, и перестарался, – засмущался Дьявол. – Она разрешила запечь оставшееся, если не буду мешаться у печей.

– Я люблю тебя, – Скарлет, замерев, не моргая глядела на парня, лишь больше залившегося краской.

Пытаясь спрятаться от взгляда малышки Эйер, Гас потянулся к хлебу и, обожжёнными пальцами разламывая булку на куски, раздавал их ребятам.

Хлеб, хрустящий по краям и отпускающий витки пара из обжигающей мягкой сердцевины, пока никто не смел кусать, будто ожидая, когда это первым сделает сам Гас. Стоило Дьяволу наконец осторожно начать есть то и дело дуя на ломоть, как все тут же, впервые не прерываясь на препирания, принялись за еду.

Вкусно.

Таким ёмким словом не уместить все те грани наслаждения, которые прочувствовал каждый из учеников школы, надкусывая свою долю от общей булки. Даже Скарлет, так привыкшая съедать немного меньше чем нужно чтобы насытиться – ведь если съедаешь чуть меньше, новая трапеза будет ещё приятнее предыдущей – впервые за много лет объелась до икоты.

Так же быстро как начался, короткий завтрак Ангелов и Дьяволов окончился.

Гул потрескивающих остывающих печей наполнял кухню школы Равновесия уютом. Ангелы, повалившись друг на друга, запрокинув головы умиротворённо наслаждались покоем. От живота по телу каждого растекалось невесомое тепло, делающее уставшие головы тяжелее. Скарлет и Эреб, упав на Гаса который с прикрытыми глазами продолжал смаковать оставшийся кусочек хлеба, растворялись в полудрёме, что так случайно возникла вокруг. Не в силах продолжать держать утомлённую голову, Анфиса невзначай привалилась к малышке Эйер. Забытье накрывало своим пуховым полотном первокурсников, позволивших себе мгновение тишины в застывшей под холодом хаоса школе.

Время медленно протекало мимо, когда ранее нарастающую в воздухе тишину пронзил громкий голос Матильды, вновь оказавшейся рядом. А ведь впервые взглянув на неё, никто из первокурсников и подумать не мог, что эта дух будет такой прыткой.

– Вы чаво всё ещё тут? Я ж вас отпустила уже!

– Когда?

– Вы нас отпустили?

– Ну так да! Я ж к вам зачем подходила-то?

Ангелы и Дьяволы, переглянувшись, вновь посмотрели на главного повара. Матильда, задумавшись, в очередной раз крепко нахмурилась. Она, вспоминая последний разговор со своими репрессированными помощниками, не понимала, куда из их разговора делось оповещение о том, что они наконец свободны.

– Так вы сбили меня своей сковородой! Ох, точно же, отвлекли совсем, я и запамятовала вам сказать! – Разгоняя первокурсников руками словно назойливых мух, Матильда вышаркивала на полу круги. – Так, собирайтесь-собирайтесь на уроки свои. Я профессорам сама скажу, что своё наказание вы отбыли и готовы вернуться воспитанными небесными в строй.

Выпроваживая полусонных Ангелов и Дьяволов из кухни, Матильда успевала раздавать новые указания своим поварам. Аслан, заметив движущихся к выходу клеймённых хулиганами небесных, засеменил вслед за своей начальницей.

Только освобождённые первокурсники оказались за дверями кухни, как Матильда вновь окликнула их:

– И чтоб я вас тут больше не видела, сорванцы! Приведённых профессорами за руку, разумеется, – Матильда, хитро прищурившись, подмигнула.

– Ещё увидимся! – Аслан, стянув с головы влажный платок, с широкой улыбкой махал уходящим. Казалось, что даже веснушки на лице юноши радостно скакали в быстром вальсе.

Не успели небесные опомниться, как они уже стояли абсолютно потерянные посреди подземного коридора школы. Так ожидаемый глоток свободы удушающе застревал в горле.

– И что дальше? – Скарлет, разлепляя смыкающиеся глаза, недовольно оглядывалась по сторонам.

– Идём к кабинету алхимии? Подождём у кабинета.

– Чтобы нас опять увидели вместе и быстренько вернули на кухню? – засмеялась Лили.

– Кстати о наказании, – Анфиса, запрыгнув на подоконник, уложила ногу на ногу, – вы так и не успели вчера рассказать, с чем пришли. Ещё вечером эта информация стоила того, чтобы ворваться к нам в комнату на виду у всех.

– Лулу?

– Это произошло ещё на вступительных… – тихо заговорила Ангел, стоило Лили вытащить её из-за спины Эвана. – Я была той, кто нашла второго убитого.

***

– Ну, Матильда, как там наши наказанные себя вели? Посуду не прокляли, и уже радость?

Профессору Архану не нужен был стук в дверь от духа. Раньше неё в чёрно-белый кабинет прибывал аромат свежего хлеба, и он был вернее любого голоса, просящего разрешения войти.

– Ой, славно, славно! – прижав руки к груди, закивала дух. – Без сучка и задоринки! Ни драки, ни ссор! Чудесные дети!

– Молчали что ли? – улыбнулась Терра.

– Что вы, профессор! Не смолкали ни на мгновение!

– Не смолкали?

– Да-да! Сначала, конечно, только шептались, но потом разошлись.

Матильда и не знала о новом правиле школы. Да и зачем ей? Ни Ангелом, ни Дьяволом она не была, а сообщать о причинах наказания профессора, как и всегда, не потрудились. Привыкшая быть молотом кары для тех, кто ссорится, Матильда и подумать не могла, что в этот раз должна была наказать тех, кто пытается дружить.

Профессора встревоженно переглянулись. Казалось, что наказание на кухне и личная неприязнь учеников друг к другу должны сработать, но отчего-то у руководителей школы Равновесия сохранялось это неприятное чувство, будто они просчитались.

– Спасибо, Матильда.

Кивнув, главная повар удалилась, даже не догадываясь, что оказалась выжившим гонцом, принёсшим плохие вести.

Профессора молчали. Впервые за столько лет они стояли перед выбором, который стоил не простых разногласий или репутации школы, а чьих-то жизней.

– Если оставить всё как есть, они могут стать лёгкой мишенью для этого зверя.

– Или же к ним будет сложнее подступиться, ведь с дружбой приходят те, кому можно довериться.

– Ты думаешь, это тот случай, Архан? Думаешь, они и правда будут дружить? – профессор Терра, отойдя к окну, взволнованно скрестила руки на груди. – Мне кажется это обычная случайность. Сдружились на фоне, не знаю, обиды от наказания. День-два, и снова вцепятся друг в друга.

– Не понимаю твоего скептицизма. Мы пытались создать место, где Ангелы и Дьяволы смогли бы понять друг друга, и вот, когда спустя столько лет у нас, кажется, появился хоть какой-то прогресс, ты ищешь в нём подвох.

– Хочу быть уверенной, что это плод наших трудов, а не воображения. К тому же сейчас… Не опасно ли? А если всему виной кто-то из них? Если кто-то из этих детей и есть тот, кого мы так долго ищем?

– Не могу назвать твои опасения безосновательными, но подумай, разве такое действительно может быть? Кто-то из детей, у которых пока и лётной лицензии-то нет? Разве ты готова заклеймить кого-то из них убийцей?

– А ты готов выпустить волка ко стаду овец и надеяться, что тот не оголодает?

Профессора вновь замолчали. Потерять результат стольких их трудов, но, возможно, сберечь учеников, или дать Судьбе то, на что она положила глаз?

Неожиданно быстро, тишину прервала Терра:

– Мсаш так и не вернул ей Авлос Правды. Неужто их договор до сих пор не истёк?

– Ты о Фаме? Всегда знал, что заключать сделку со Мсашем, всё равно, что просто отдать ему желанное.

– Если Авлос всё ещё у него… – Архан, заприметив алые искорки в глазах своей коллеги, немало напрягся, – он нам пригодится.

***

– Это был день второго испытания. – Ангелы и Дьяволы толпились у подоконника неподалёку от кухни школы. Ошеломляющее признание Лулу не позволило им отойти далеко, налив ноги свинцом. – Теперь я плохо помню всё, что было до. Помню, как сидела в садах-лабиринтах, а где-то вдалеке разнеслась зелёная вспышка света. Такая яркая, ослепляющая. На мгновение я даже было подумала, что где-то рядом загорелся фонарь. Не помню, как дошла до того места, но запах. Пахло… – Лулу, закусив губу, зажмурилась. То ли пытаясь вспомнить, то ли забыть, она ненадолго замолчала, но ни Ангел, ни Дьявол не нарушали тишины. – Пахло цветами. Так легко и сладко, будто рядом распахнули двери давно закрытой оранжереи. И тело того мальчика на земле. Он был весь изодран. А всюду, будто кто-то разбросал бисер, искрящиеся капли энергии. Они оседали на землю. Всё, на что меня хватило, это закричать.

– И ты не видела, кто?..

– Нет. И не знаю, хотела ли видеть. – Лулу всё больше напрягалась тетивой, отступала назад, вжималась в Эвана, держащего её за плечи. – Быть может, приди я раньше, больше никто бы не пострадал. Никто бы больше не…

– Прекрати думать об этом. – Отчего-то озлобленно перебила Лулу Анфиса. – Приди ты раньше, утром бы нашли не только этого Дьявола, но и тебя.

– И всё же… – нервно сглотнув, Ангел продолжила, – я пробыла там до утра. Меня допрашивали Архангелы, но… Не важно! Я помню ещё кое-что. Возле… него. Возле него лежала записка. Обрывок пергамента. Прошло столько месяцев, а я так и не могу представить, что же она означала.

– Обрывок пергамента? Помнишь, что там было?

– «Желание остановить в том, кто не верит в сказки. Место, названное нами в её честь, и место, в котором у неё нет никакой власти. Там родилось желание. Новая сказка». «Рождённая сама из себя, Она оказалась способной породить своего близнеца, но более совершенного, разумного, чувствующего». Я никогда не забуду эти строки.

Тишина заглушалась безудержным потоком мыслей. Словно белым шумом, который забивал головы небесных, заставляя их пытаться ухватиться хоть за одну мысль.

– «Желание остановить в том, кто не верит в сказки»… – едва слышно повторила Лили. – Это он о себе. Он оставляет подсказки, а значит – его можно найти.

[1] Fere to (греч.) – принеси.

[2] Tora (греч.) – сейчас.

[3] Брик – медный сосуд для варки кофе.

[4] Стадий – единица измерения расстояний, равная примерно 178 метрам.