Теплые лучи весеннего солнца приятно пригревают одиноко сидящего на широкой скамье парня, а рядом с ним, растянувшись, лежит серый кот, жмуря изумрудные глаза. Мягкий шорох молоденьких листьев, уже успевших озеленить кроны деревьев, ласковой колыбельной трогает слух умиротворенных гостей парка. В паре метров впереди зеркальной гладью серебрится небольшое озерцо, отражая солнечные лучи сиянием алмазов, а дующий с воды влажный свежий ветерок приятно холодит разогретую кожу.

Костя изредка приходил в этот парк, когда хотел проветрить голову и просто отдохнуть душой. В глубине парка людей можно было по пальцам пересчитать, и Косте нравилось расслабляться здесь вместе с Лексусом. Кот на удивление мирно спал на скамейке и не пытался убежать даже без ошейника и поводка. Костя не раз уже замечал самостоятельность Лексуса, однако, несмотря ни на что, кот всегда возвращался домой, даже если пропадал без причины.

С перевода в другое отделение мало-помалу минул месяц. Друзья по-прежнему ходят с Костей в столовую на обед, впрочем, на этом их встречи заканчиваются. После потери одной рабочей лошадки в строю на ребят навалилась куча работы, в то время как новый Костин руководитель оказался женщиной мягкой, и ординатора своего загружала максимально дозированно. Поэтому у Кости освободилась куча времени для его любимых гулянок и пьянок в клубах. И он бы с радостью вернулся к разгульному образу жизни, однако…

Однако уже месяц Костя старательно избегает любых встреч с Мишей, но сердце тоскует по любимому ничуть не меньше. Порой даже кажется, что кровоточащие раны в душе с каждым днем разлуки становятся все глубже и глубже. Возможность поболтать с Мишей, пусть даже по рабочим вопросам, была для Кости отдушиной. И пусть после их краткого разговора ему становилось только больнее, эти беседы помогали ранам потихонечку затягиваться. Хотя бы на время.

Прикрыв глаза от слепящих лучей, Костя запрокидывает голову и глубоко вдыхает сигаретный дым. Серое кольцо неторопливо устремляется в небо к облакам и рассеивается в очередном порыве ветра. В голове приятный туман, с каждой затяжкой охватывающий сознание все крепче. Искрящиеся воспоминания последнего объятия с Мишей, как призрак в ночи, понемногу истаивают с каждым рассветом. И Костя до сих пор не может решить, хочет ли держаться за них до последнего или же проще отпустить их уже навсегда.

Возвращаясь в прошлое, Костя иногда вспоминает свои старые отношения с парнями и рассматривает их не с позиции одноразового перепиха. Был ли кто-то из его прошлых пассий тем, с кем хотелось провести больше одной ночи? Был ли тот, кого хотелось встречать больше одного утра? Едва ли. Костя никогда не старался выбирать по велению сердца, только похоть решала, какого мальчика снять на ночь. Остальной же любовный бред всегда был для него не более, чем лишней тратой времени.

С Мишей же получилось иначе. С первого взгляда он показался Косте просто симпатичным. Со второго — ничем не примечательным и скучным, совсем не в его вкусе. С третьего — желание показать руководителю свои настоящие качества привело к постоянному общению и спорам, в которых Костя увидел в Мише нечто большее, чем тот показывал в обычном общении. А с четвертого взгляда стремление узнать скрытую сторону этого неоднозначного мужчины вскрыло в нем именно то, что навсегда проникло в Костино сердце и тяжелым якорем укоренилось глубоко внутри.

Очередное колечко дыма устремляется в небеса, Костя тушит окурок о каменную скамейку и бросает в мусорку. В глазах рябит от переливов на прозрачной глади озера, он щурится и осторожно треплет за ухом прикорнувшего рядом кота. Лексус широко зевает и моргает огромными изумрудами. Кошачий взгляд поднимается на хозяина, и питомец вновь протяжно зевает.

— Хочешь домой? — спрашивает у него Костя, и животное на удивление отвечает, жмуря сонные глаза. — Хорошо тебе тут? Тогда еще посидим.

Пушистый серый хвост смахивает крохотные песчинки со скамьи, кот сладко потягивается и спрыгивает на землю. Костя медленно провожает взглядом котейку и вновь закрывает глаза. Лексус точно далеко не уйдет. Может, он в туалет захотел или травы пожевать? Пусть тоже насладится весной, не так и часто Костя ходит с ним в парк.

Солнечные лучики приятно согревают подставленное им лицо, и кажется, что в подобной тишине легко уснуть. Ладонь тянется к карману брюк, где лежит пачка сигарет, но Костя одергивает себя и кладет руку на спинку скамьи: и так скурил уже полпачки с утра. Но без курева мысли вновь становятся мрачными, подчас настолько, что хочется все бросить и прибежать в родное отделение, со слезами на глазах умолять взять обратно вопреки правилам и работать там хоть круглосуточно. Однако гордость все еще при нем, и Костя не станет унижаться. Только не перед ним.

— И как работается в другом отделении?

Голос пробирает до мурашек, и Костя тотчас распахивает глаза. Знакомый профиль расположился рядом на скамейке в полуметре от него и взирает изумрудными глазами на искрящееся озерцо. Свежий ветерок разносит аромат волн вокруг своего хозяина, Костя чуть не давится слюной, впервые за столько времени вновь ощутив любимый запах. Свободная рубашка и джинсы красят его даже больше, чем белый халат. Озаренный солнечными лучами, он выглядит так искушающе в этот теплый весенний день, что руки дрожат от желания прикоснуться.

— Спокойнее и легче, — не скрывает Костя, кое-как сглотнув и сжав руки в кулаки. — Я, наверное, пойду. Засиделся…

— Останься… — произносит Миша не громче шепота, а глаза по-прежнему смотрят на воду.

Собиравшийся уже встать Костя расслабляется и тоже смотрит на озерцо. По его поверхности неторопливо проплывает коричневая утка, то окуная голову в воду, то вновь вытаскивая на поверхность. Пожалуй, сейчас Костя тоже хотел бы так спрятаться: появление Миши откровенно застало врасплох и одновременно с этим подарило дурманящую эйфорию. Голова заполняется откровенным желанием, безжалостно терзающим огнем кожу. Дыхание сбивается — Костя зажимает рот рукой и отворачивается. Если он сейчас не сбежит, контроль вдребезги разобьется на осколки.

Миша упорно молчит, словно ждет начала беседы от Кости. Взгляд его ни разу не отрывается от воды, и все же Костя смотрит на любимого достаточно пристально, чтобы успеть заметить на краткий миг расширившиеся зрачки, резкий выдох через приоткрытые губы, двинувшийся кадык, когда Миша медленно сглатывает. Щеки его почти незаметно розовеют на ветру, превращая и без того соблазнительное лицо в апофеоз порока. Костя не замечает осторожного движения навстречу околдовавшему его наркотику. И замирает. Словно каменная статуя, он замирает на месте и смотрит. Так близко. Почти рядом. Можно закрыть глаза и коснуться наверняка горячих щек губами. Если он позволит.

— Я впервые встречаю тебя в этом парке, — медленно произносит Миша и поворачивает голову в его сторону. — Почему?

— Я редко прихожу сюда, — Костя глупо улыбается. — А ты? Любишь гулять?

— Кость, — имя сладко перекатывается на языке, вынуждая его хозяина сглотнуть, — ты ведь не знаешь меня. Почему уверен, что любишь?

— Потому что ты единственный, кто не выходит у меня из головы, — не думая выкладывает он именно ту правду, которую сам чувствует. — Потому что я с ума схожу рядом с тобой. Потому что той ночи мне было преступно мало. Потому что ты единственный, кого я хочу узнать.

Миша опускает пронзительный взор и несмело касается кончиками пальцев его сжатой ладони. Костя задерживает дыхание и не двигается. Жар его прикосновения жидкими иглами растекается по нервам. Все тело напрягается, словно перед прыжком, почти потребность наброситься на него прямо в парке сковывает мышцы, Костя ощущает себя сжатой пружиной, готовой вот-вот сорваться с места.

Изумрудный взгляд поднимается, и обжигающий свет его проникает в самое сердце. Ладони зудят от желания прикоснуться, подарить ласку покрасневшим щекам. Длинные ресницы томительно опускаются и вновь открывают чистый взор полыхающих изумрудов. Сердце замирает в груди, Костя притрагивается к чужой ладони так бережно, словно к ледяному цветку, и прижимает туда, где безумный стук готов проломить грудную клетку.

— Из-за тебя оно сходит с ума, — шепот едва срывается с губ, настолько он тих.

Миша еле заметно улыбается и склоняется ближе. Жмуря глаза, он тянет носом воздух, и рот его приоткрывается на выдохе. Словно заколдованный, Костя повторяет его вдох, сжимая пальцы на тонком запястье. Воздух между ними плотнеет и искрится. Миша несмело приоткрывает глаза и задерживает дыхание. А взгляды их отражают друг друга, словно в зеркальном лабиринте.

— Если клянешься держать свои руки при себе, — выдыхает Миша, сжимая свободной ладонью Костины пальцы, — я попытаюсь немного сблизиться с тобой. Возможно, я приму твои чувства, возможно, нет. Но если ты хоть раз сделаешь что-то против моей воли, это станет нашей последней встречей.

— Миша… — разумные слова вмиг улетучиваются из головы, — я должен буду спрашивать тебя? Например, сейчас я ужасно хочу тебя поцеловать. Можно?

— Идиот, нет, конечно, — Миша тихонько смеется и отклоняется назад. — Дай мне время адаптироваться.

— Ты говорил, мои прикосновения тебе противны, — напоминает Костя, однако руку у своего сердца не отпускает. А Миша и не стремится ее убрать.

— Я немного поразмыслил после, кое-что обдумал и вспомнил, — уклончиво говорит он и отворачивает голову. — Не так уж и противны. Уж точно непривычны, но… не отвратительны.

— Не представляешь, как приятно слышать, — Костя широко улыбается и придвигается так близко, что его нога касается Мишиного бедра. — Я безумно рад, что ты здесь. Я люблю тебя.

Миша снова едва заметно краснеет и неловко отнимает ладонь, сцепив пальцы на коленях. Взгляд его перебегает от Костиного лица на землю и обратно, будто не может нигде задержаться. Ах, если бы он позволил хотя бы поцелуй… Наверняка вкус его губ окажется еще слаще, чем в фантазиях. Воспоминания о чудесной ночи, когда Костя осмелился прикоснуться к любимому, вновь и вновь напоминают о потрясающей соблазнительности его тела. Мишина сексуальность веет непорочностью и наслаждением, словно свежая малина. Рядом с ним невозможно игнорировать голод.

— Миш, ты расскажешь, как относишься ко мне? — с опаской спрашивает Костя, стараясь поймать его ускользающий взгляд. — Пожалуйста, я хочу это услышать.

— Что именно? — вздыхает он и откидывается на спинку скамейки. — Как ты и сказал, я не могу выкинуть тебя из головы. И мне до смешного комфортно рядом с тобой. И если бы ты не заговорил о чувствах, я был бы рад стать твоим близким другом. Поэтому я и готов попробовать. Терять общение с тобой оказалось неприятнее перспективы целоваться.

Он прикрывает рот ладонью и негромко смеется. А Костя вместо ожидаемой радости чувствует вину. Держи он свои чувства при себе, мог бы стать для Миши лучшим другом и проводить все свободное время вместе. А теперь одно неловкое движение с эротическим подтекстом или понимание в душе любимого, что быть с мужчиной он никогда не сможет, — и все! Вновь придется расстаться.

— А если я сделаю вид, что никаких чувств нет? — зачем-то предлагает Костя, хотя и знает, каким будет ответ.

— Но я ведь знаю о них, — не подводит Миша и пожимает плечами. — Я все равно не смогу так расслабиться рядом с тобой, как это было до той ночи.

— К слову, я заметил, что ты не настолько бесцеремонный с другими, как был со мной, — вспоминает Костя свои прошлые наблюдения и щурит глаза. — Расскажешь?

Миша отворачивает голову, и уголок его губ плавно поднимается.

— Да-а… Видимо, я перебарщивал тогда. Извини.

— Нет-нет, расскажи! — все равно настаивает он. Изумруды оборачиваются в его сторону.

— Нравятся мне близкие контакты, а с тобой я чувствовал себя свободно, — Миша поднимает руку и мягко касается его щеки костяшками пальцев. — Кость, я скучал весь месяц. Ты свободен завтра? Хочу пойти с тобой в бар.

— Да! — с ходу отвечает Костя, даже не задумываясь ни на минуту. — И все же позволь мне хоть что-то. Иначе я сойду с ума рядом с тобой.

Миша отнимает руку и глубоко задумывается. Ровные складочки прорезают его лоб, а губы сжимаются в линию. Не стоило давить на него, но Костя просто свихнется рядом с любимым, если тот будет по-прежнему недосягаем. Слишком голоден, чтобы рассматривать пироженку издалека и не попробовать.

— Об-объятия… — запинается Миша и поворачивает голову. Ясный взгляд его полон решимости, однако в сжатых губах видна напряженность. — И недолго!

— Согласен! — Костя встает и протягивает руку Мише. — Можно?

Тот нехотя поднимается со скамьи и воровато оглядывается по сторонам. Парк, к счастью, заметно опустел к этому времени, и любопытные глаза не будут наблюдать неприятную сцену гейских обнимашек.

— Десять секунд! — предупреждает Миша и несмело шагает в открытые объятия.

Костя рывком прижимает напряженное тело к груди и кладет голову ему на плечо. Соблазнительный аромат волн тут же вторгается в разум непреодолимым дурманом. Голову ведет в тот же миг, едва руки смыкаются на чужой талии. Тело Миши притягательно крепкое, заметны его нередкие занятия спортом. При желании Костя мог бы пересчитать каждую мышцу на его теле. Медленно, сладко. Языком и губами. Лаская каждую черточку прохладной кожи.

— Я в экстазе, — с наслаждением произносит Костя и опускает руку, отходя на полшага. — Не думал, что ты когда-нибудь позволишь.

— Сам в шоке, — Миша смахивает испарину со лба и усмехается. — Не так уж и плохо. Думал, не выдержу.

Костя оглядывается и подходит ближе, касаясь рукой его пальцев. Миша вздрагивает, но не отступает. Его уверенный взгляд, кажется, готов заглянуть в душу. Словно он ищет там подтверждение своих страхов или желаний. Костя плавным движением приближается к его уху и тихонечко шепчет:

— Я бы хотел услышать, что ты наслаждаешься моей близостью, — он отстраняется и перехватывает изумрудный взгляд. — Не буду давить. Ты действительно дорог мне, и я постараюсь не пугать тебя.

Костя широко улыбается и отступает назад. Как бы сильно он ни желал Мишу, как бы много раз успешно ни соблазнял натуралов, в этот раз действовать напором он не станет. Любая ошибка станет последним свиданием с нежной любовью. Не-ет. Секс не стоит такой потери. Определенно не стоит.

— Где встретить тебя завтра? — Костя озирается по сторонам в поисках кота, но того будто ветром сдуло. Что ж, вернется, как есть захочет.

— Встретимся уже на месте, — Миша мнется, будто хочет еще что-то сказать, но слов не находит. Наверное, ему уж совсем тяжко дается роль будущего любовника-гея. — Я скину адрес смской, идет?

— Договорились, — Костя бодро улыбается ему. — А сейчас прости, я должен бежать. Да и кот мой куда-то запропастился. Поищу его.

— До завтра, Кость.

Он машет рукой и убегает в сторону дома. Сердце колотится то ли от бега, то ли от счастья. В ладонях согревающим комком сохраняется тепло любимого, и дороже этого Костя не может себе представить дара. В глазах встают слезы, а с губ не сходит бестолковая улыбка. Миша, отвечающий взаимностью на его любовь, должен был до могилы остаться только мечтой. А сейчас эта мечта сама угодила в руки.

— О, а вот и ты!

Лексус выныривает из-за ближайшего дерева, и Костя на бегу хватает животное поперек живота. Недовольное «мря-яу» оглашает тихий парк. Костя покрепче прижимает котейку к груди и целует в лоб. Душа буквально поет от счастья, и вместе с ней хочется воспарить к небесам. И хоть ему еще только предстоит покорить сердце Миши любовью, Костя счастлив и от простого общения с объектом страстных грез.

***

Приглушенная музыка кружит в танце изрядно подвыпивших посетителей клуба. Мерцающие огни тонут в клубах сигаретного дыма, подсвечивая неверным светом людей и забитые алкоголем столики. Соблазнительно улыбающийся бармен в белоснежной рубашке взмахивает шейкером и наливает золотистый коктейль в узкий бокал. Дым почти скрадывает его выверенные движения, и в туманной дымке все вокруг кажется отголоском снов.

Костя уже битый час сидит на кожаном диване рядом с Мишей и обеими руками держит ладонь любимого на коленях, сплетя с ним пальцы так плотно, что и распутать не каждый рискнет. А в дрын пьяный Миша отпивает из снифтера очередной глоток элитного коньяка и глупо краснеет, стоит Косте поднести их сцепленные руки к губам. Еще с их прошлого похода в бар он заметил, насколько податливым становится Миша, когда солидная доля алкоголя гуляет по его крови. И не смог отказать себе в удовольствии окутать себя любимым ароматом волн и опробовать мягкость маленьких рук.

Громкие биты неумолимо раскачивают танцпол в метре от их столика. Короткие платья и легкие рубашки оголяют соблазнительные тела танцующих, заставляя вновь и вновь облизываться на их эротичные изгибы и тягучие покачивания. Впрочем, Костя упорно не отрывал глаз от внезапно обрушившегося на него чуда, стараясь запечатлеть в памяти каждый волнующий момент. Впервые он не обращал внимания на сладких мальчиков вокруг, полностью поглощенный сидящим рядом собеседником. И пусть говорит он сегодня так мало, одно его присутствие сводит с ума.

— Ты ждешь, пока я подавлюсь? — прерывает повисшую между ними тишину Миша и ставит бокал на столик. Изумрудные глаза блестят в мерцании огней, кажутся затуманенными алкоголем, хотя взгляд их до неприличия трезв. Костя вновь улыбается и прижимает сцепленные руки к губам, прикрывая веки. И сквозь собственные ресницы видит, как Миша закусывает губу и отворачивает голову в сторону.

— Нет, — легко роняет он и опускает ладони на колени. — Просто наслаждаюсь отличным зрелищем.

— Это ж каким? — косится на него Миша. А руку отнять не пытается. Ни разу.

— Тобой, — Костя пожимает плечами, чувствуя себя окрыленным этой близостью. — Черный цвет тебе очень к лицу. Нравится черный в одежде? Я частенько вижу его на тебе.

И действительно, черная рубашка с укороченным рукавом и в тон им джинсы сидят на Мише удивительно сияюще и порочно. Словно сам дьявол, поднявшийся из пламени ада. Костя не может, не смеет оторвать зачарованный взор от его светлой кожи, так эротично подчеркнутой черным одеянием. И распутные желания пробуждают огонь в груди.

— Пожалуй, — он ведет плечом и разворачивает корпус к Косте. — А ты? Какой стиль нравится тебе?

— Да нет особых предпочтений, — Костя вспоминает свой гардероб: рубашки, футболки, джинсы, свитера. Ничего такого, да и цвета всегда разные, не броские, но и не тусклые. — Ношу то, что хорошо сидит.

— Всегда думал, что геи как павлины, — произносит Миша и смеется. — Похоже, нет.

— Ты давай-ка не путай геев и пидорасов, — Костя фыркает и кривит губы. — Эти клоуны ничего общего с геями не имеют. Где-то половина из них натуралы.

— Оу, не знал.

Миша замолкает и отпивает глоток из свеженаполненного снифтера. Мысли его витают далеко от разговора, Костя видит его прикованный вникуда взгляд. О чем бы тот ни размышлял, заметно было, что встреча с настоящим геем перевернула все его представления. Может, он потому и открещивался так сильно от отношений с мужчиной, что неправильную картинку себе нарисовал в голове. Что ж, пора развеять и другие мифы.

— Скажи, Миш, как ты вообще представляешь себе наши отношения?

Он переводит задумчивый взгляд на Костю и хмурится. А затем опускает взгляд влево и вниз.

— Вероятно, мы должны гулять и проводить время вместе. И, думаю, ты захочешь целовать меня, а потом…

Он замолкает и прикусывает губу. Ладонь в Костиных руках холодеет и едва заметно дрожит, а с лица Миши сходит краска, будто он увидел призрака.

— Миш, — Костя крепко сжимает его руку и прижимает к груди. — Успокойся. Я ведь поклялся, что не трону тебя без согласия. Доверься мне. Если ты скажешь, что вообще этого не хочешь, я не буду настаивать.

Потемневшие изумруды с осторожностью смотрят на него, и чужая ладонь перестает дрожать. Миша понемногу расслабляется после этих слов, и Костя вновь опускает их руки на колени.

— Извини, — не к месту произносит он.

— Расскажи об этом. Откуда страх? Я же вижу, дело не во мне. Почему ты каждый раз так напуган, стоит затронуть тему секса? Что-то произошло в прошлом? Я должен знать, чтобы помочь. Я хочу помочь.

— Ничего не произошло, — тут же отмахивается Миша и залпом осушает бокал. — И я не испуган.

— Не ври! — Костя придвигается ближе и касается ладонью его щеки, заставляя смотреть в глаза. Изумруды вновь темнеют. — Тебя трясет, как котенка. И в ту ночь трясло. Почему?

— Хватит! — он отбрасывает его руку и вскакивает с места. Костя порывается встать следом, но Миша резко оборачивается к нему и прижимает за плечо к дивану. — Я и так стараюсь изо всех сил, не напирай! Отношения между мужиками за гранью моего понимания, и все-таки ради тебя я пытаюсь привыкнуть! Так что имей терпение и дай мне время!

Круто развернувшись на пятках, он идет в сторону бара, а Костя замирает на месте и с тяжелым выдохом прикрывает глаза. Что-то точно повлияло на него, однако сейчас Миша не готов об этом говорить. И если припомнить все их разговоры, когда так или иначе затрагивалась тема геев, Миша всегда странно реагировал, не то с отвращением, не то с интересом. Но всякий раз, стоило начать расспрашивать его об этом, он сворачивал беседу и отмахивался. Давлением ответов добиться не выйдет, Миша просто-напросто сбежит.

Диван рядом плавно прогибается, Костя открывает глаза и видит рядом примостившегося Мишу. Он смотрит на танцпол, а может, и на барную стойку, и медленно отпивает маленькими глотками новый алкоголь. Джин, если судить по цвету.

— Прости меня, — Костя придвигается чуть ближе. — Прости мою навязчивость. Наверное, слишком разволновался от радости. Обещаю исправиться.

Он ласково улыбается, и Миша нехотя поворачивается к нему. Подозрение еще не покинуло любимые глаза, затаившись в их бездонной глубине. Поставив бокал на стол, Миша с улыбкой качает головой и касается рукой Костиного бедра. Тот вздрагивает и не смеет даже выдохнуть. А Миша склоняется еще ближе, пока чарующий аромат волн не проникает за завесу алкоголя.

— Уж не подведи, — томным шепотом его голос вторгается в Костино сознание, терзая запертое в клетку желание. — И, быть может, я смогу привыкнуть.

— Хочу тебя, — вдруг выдыхает Костя, и Миша тотчас отшатывается. Алое марево перед глазами очерчивает его испуганный взгляд, его расширившиеся зрачки. Но запах волн так силен, так манит прикоснуться, что разум просто разорвало на части.

— Эй! Ты совсем идиот? Я для чего только что…

— Умоляю! — перебивает его Костя и зажимает рот ладонью, чувствуя его окаменевшее тело. — Помолчи, прошу тебя. И не провоцируй так, я же сорвусь.

Миша замолкает и не двигается с места. Костя медленно убирает руку от его губ и сжимает переносицу, жмуря глаза. И вроде сексом занимался всего пару дней назад, так с чего такое явное возбуждение, до боли упирающееся в плотную ткань? Миша чересчур соблазнителен для него, эта похоть губительна без разрядки. Чем дольше искушение рядом, тем сложнее будет сдерживаться рядом с ним.

Да только секс-дружба теперь под запретом! Пусть и неофициально, но их отношения можно охарактеризовать как любовные. И Миша уж точно сочтет изменой любую сексуальную разрядку. Но столь обольстительный голос и аромат ввергают рассудок в затуманенную эйфорию, с которой невозможно бороться. Если бы только он позволил хоть что-то, хоть мизерный поцелуй… Нет-нет, Костя не сможет остановиться на одном поцелуе. И случайно поглотит свою любовь в зеве черной похоти.

— Миш, я не думаю, что смогу…

— Значит, ты и впрямь просто хотел со мной переспать.

— Что?!

Костя резко вскидывает голову и с ужасом замечает пелену ненависти в любимых изумрудах. Миша отворачивает голову и собирается встать, но Костя рывком хватает его за руку и разворачивает к себе.

— Это неправда! Я до безумия люблю тебя! И хочу быть рядом, несмотря ни на что! Только… Только мне… Моя любовь и мое желание переспать с тобой одинаково сильны. Бороться так сложно, понимаешь? Я стараюсь, очень стараюсь. Но… мне так тяжело.

— Что ж, ты по крайней мере честен, — он вымученно улыбается, хотя глаза не излучают радости. — Нам обоим будет непросто, да? Скажи, на твой взгляд, оно стоит этих усилий?

— Стоит! — без колебаний кивает Костя и тепло сжимает его руку в своей. — Ты стоишь.

Миша ничего не отвечает, но разлившееся солнцем счастье в его изумрудных глазах становится для Кости необходимым ответом на все вопросы. Где-то там в душе самого дорогого человека он чувствует зарождающиеся искорки чувств. Еще совсем слабые и незначительные, однако они уже дали ростки и когда-нибудь вырастут в искреннюю любовь. Именно ради этой любви Костя и готов ждать его хоть целую вечность.