Однажды Саске снится сон, в котором многие люди из его жизни оказываются не людьми, а чем-то… большим. Они становятся демонами, ангелами и богами, представителями всех религий, на которые он натыкался в своих путешествиях, и многое другое, потому забавно наблюдать за тем, как расставлены персонажи.
Место Орочимару, очевидно, это многоголовый змей из синтоистских преданий. Саске не помнит, какая роль досталась Кабуто, но уверен, что она была подходящей.
Наруто играет роль бога солнца из мифологии какой-то далекой страны, который ездит по небу на колеснице, тянущей солнце, и произносит пророчества, когда приземляется и ходит среди людей. Саске не знает, как к этому относиться.
Какаши — старик в серой одежде, скрывающий свою силу и ищущий убежища у смертных. Первой мыслью у Саске вспыхивает то, что это признак того, что Какаши не хочет уходить от своих обязанностей, но, поразмыслив, он понимает, что дело гораздо глубже. Для Какаши все всегда было испытанием, и он никогда не показывал всю свою силу без крайней необходимости, играя в слабака и дурака. Роль Одина ему в некотором смысле ужасающе подходящая
Итачи во сне не появляется, что разочаровывает и радует одновременно. Саске хочет знать, что его подсознание говорит ему об остальном, независимо от того, очевидно это или нет, но если сон не дает ему ничего для размышления, то и строить не на чем.
А вот девушки…
Сакура — ангел, весь такой светлый, добрый и ждущий искупления, если он только возьмет ее за руку.
Карин — дьяволица, и он бы рассмеялся, если бы ему не хотелось плакать от того, что он автоматически идет к ней.
Не то, чтобы он презирал все светлое. И не потому, что он считает Карин более темной, и не из-за желания взвыть… Просто быть с ней — это уже какое-то наказание.
И дело в том, что проснувшись, Саске понимает, почему его сновидица бежит к огню и сере за спиной, бежит от предложений Сакуры о безболезненном чуде.
Карин — это не зло и не наказание. Карин — это сострадание. Она словно общая боль, общие страдания, истории ужаса, которые невозможно понять, если не пройти через это. Карин, настоящая она, потеряла свою деревню, единственная выжившая благодаря удаче и умению; она была за пределами деревни, бежала на инстинктах, когда почувствовала чакрой приближение людей. Истина Кассандры, как он слышал. Когда Саске вспоминает о своей семье, о брате, о потерянном клане, он видит жалость или безразличие людей, или, может быть, попытку сочувствия, которая проваливается. Когда же речь заходит о Карин, он вздрагивает, и ему хочется представить, что он чувствует глубокое сопереживание, что-то вроде «ты тоже пережил этот ад».
Карин — дьявол, но не в том смысле, что олицетворяет грядущий ад, а в том, что уже прошел его.
Да и помогут ему боги, он в любой день предпочтет адское понимание небесному невежеству.