Outside

— Са-акура!..

Слышится до боли знакомый, доносящийся словно через толщину воды, голос. Звучит приглушенно, как будто кричащему только что закрыли рот, но от этого он не менее яростен и зовущ. Словно предназначается для одной лишь Сакуры, только ей, когда совсем недавно произошло такое… Сакура резко вскрикивает, чувствуя, как сердце бешено бьётся в груди. Почти больно колотится, отзываясь давящим ощущением. Но хуже этого совсем иное: в нос резко ударяет запах гниющего мяса. Кажется, это исходит от трупов.

Горло Сакуры сдавливает осознанием, а невольная дрожь пробегает по спине, сотрясая всё тело. Что же произошло? Час назад она еще бегала по коридорам школы с остальными, ища спасение в каждом кабинете. Ведь они договаривались держаться вместе.

Свет от солнца заливает весь кабинет, согревая ребят в обманчиво-надежном тепле. Кажется, что вскоре они будут согреваться в этих лучах и за пределами школы. Ведь их обязательно должны спасти, а всё встать на свои места. По крайней мере, тешить себя надеждами — единственное, что могло их заставить себя двигаться дальше. И Сакуре тоже уютно уплывать в эти мысли, закрываться от суровой реальности одними фантазиями.

      — Вы, — в голосе Саске слышатся стальные нотки, отчего девушка слегка дергается. Сам он обводит взглядом одноклассников, невольно обжигая и не понимая, какое беспокойство приносит другим, — понимаете ли, что нас могут и бросить здесь?

      — О чем ты, Саске-кун? — Сакура натягивает на себя улыбку, старательно хватаясь за собственный спасательный круг в голове. Но нечто нехорошее и гнетущее вспыхивает внутри, расползаясь страхами за родителей, за себя. — Нас обязательно вытащат отсюда, а родители порвут их всех за нас.

      — Да, мой батя точно за меня голову порвет, — выдает Шикамару, шумно вдыхая и косясь на Учиху.

      — И мой тоже, — Ино ободряюще улыбается, а глаза её заметно теплеют. И ведь в действительности любой родитель попытается связаться со своим ребенком, не позволит ни одной волосинке упасть с его головы. Надежда теплится в кабинете, зарождаясь по-новой ровно до того, как Саске вдавливает её, отгоняет прочь. Словно отмахивается от назойливой мухи.

      — Если хотите сдохнуть, — выталкивает наружу обидные слова Саске, и от каждого звука хочется закрыться, словно от пощечины. Они вырывают из уютных заблуждении, причиняя сильную боль. Сакуре уж точно: вся сжимается под взглядом Учихи, а голова безвольно опускается, — подыхайте, а я пас. Кого надо спасать, так это наших родных. Вирус, сто процентов, вырвался за пределы ворот.

Сакуре хочется успокоить и сказать, что все будет в порядке. Но Саске прав. Если по коридорам бродят изувеченные трупы, испуская хриплый кровавый рык на, то эти твари, вероятно, есть и в других местах, загоняющие в угол спасающихся от своей участи людей. Пока попытаются защитить одних, забудут про других. Как здесь, в их школе, когда полиции звонили много раз, а помощь ждут несколько часов. Сакура прикусив губу, роняет тихое и невнятное:

       — Что же нам тогда делать?

Саске направляет на неё свой потемневший, едва оттенённый прохладой взгляд. Не сказать, что он выглядит устрашающе, но определенно задевает. Чего уж таить, Сакура успела привыкнуть к тому, что Саске холодно относился к влюбленным в него девушкам. Особенно не любил тех, кто затаптывал себя в грязь и плакался часто. Скорее всего, в его глазах Сакура выглядит именно такой, что только придавливает к земле самооценку девушки.

      — Продержаться до ворот школы вместе, нытики, — прерывает её мысли Саске и усмехается, игнорируя явное общее недовольство им.

      — Кто бы говорил, — державшийся всё это время в стороне Наруто подает голос, а после задерживается глазами на Сакуре. Так по щенячьи преданно, что впечатывается в её спину. От этого Сакуру кидает в неприятную дрожь. Девушка брезгливо дергает плечами, как будто только что кто-то её замарал.

Когда они закрылись в кабинете труда, атмосфера накалилась внутри. Сакура прекрасно помнит это, а также то, что вместе находится было трудно. Любая попытка к разговору вела к ссоре или недопониманию. Чем больше росло напряжение, тем сильнее становились страх и недоверие к друг другу. Чего только стоила перепалка между Наруто и Саске, пусть и произошедшая после того разговора. Но ребята оставались рядом: громкими и ссорящими между собой, но целыми и невредимыми. Даже вечно раздражающая Сакуру, но невредимая Карин могла бы быть сравнимой с глотком свежего воздуха. Возможно, она принесла бы облегчение.

Но ни одного намёка её присутствие не было, только зловонный запах смерти. Им пропитан весь кабинет, утопающий в разлагающей гнили и разбросанных повсюду стульях. Облезлые стены красуются засохшими брызгами чьей-то крови, как бы намекая, что они могли прорваться сюда. От этого осознания подступают слёзы, а внутри Сакуры ворочается что-то до боли гнетущее и обжигающее. Оно режет сильно-сильно. Кажется, что оно разорвет изнутри, словно ножом распоров и позволив вывалиться внутренностям.

  Сакура жалобно всхлипывает. Как ей быть?

Засохшие на стене пятна крови так и кричат Сакуре, что нечто действительно плохое здесь произошло. Оно явно ждало своего часа, чтобы вломиться в этот чертов кабинет и заставить других покинуть это место. Вынудило ребят уйти, а может даже пойти на корм зараженным, обрекая Сакуру остаться одной. Последнее предположение только сильнее сковывает, нагоняя страх. Сакура понимает, что она мало с кем дружила, и вряд ли одноклассники тоже радовались её компании, кроме Наруто, потому что этот простак всегда любил её. Это раздражало, да и до сих пор вызывает бурю негодования. Но ни ему, никому из них Сакура не желала такой участи, как и всем остальным в школе.

Мысли о ребятах пробегают в голове, то озаряя искоркой надежды, то улетучиваясь и разбиваясь об переживания. Сакура накручивает себя, с головой улетая в собственные страхи. Но когда взгляд Сакуры натыкается на незатейливый браслет, испачканный кровью и валяющийся на полу, то сердце на секунду пропускает удар. Руки невольно дотягиваются до лица — с него пропадают оставшиеся краски, их заменяет бледность. Мысли о спасении ребят перечеркиваются разом.

Губы Сакуры предательски дрожат, внутри начинает бешено колотиться сердце. И это так больно, что даже смешивается сознание. Сакура всхлипывает, пытаясь унять леденящую дрожь и отсечь лишние мысли. Ей есть о чем волноваться, но это не должно полностью занимать её голову. Вот только глазами возвращаются к тому браслету, а в голове проносится тоскливое: «Ино!»

До жути тоскливое.

      — Ино, почему ты никогда не снимаешь этот браслет? — Сакура не отводит взгляд от подруги, попутно любуясь ночной красотой. В темноте город завораживает: он суетлив, как и утром, но постепенно успокаивается. Повсюду на небольших проспектах льётся свет ламп: белые, желтые, розовые. Они льются на ряд деревьев, скамейки и кустарники.

Высоченные дома же не сливаются с небом, светясь ярко-ярко. А люди гуляют с друзьями или держатся за руки, как самые настоящие пары. Сакура вздыхает: вот бы ей так с Саске.

      — Как почему? — недовольный голос Ино отрывает её от мыслей. — Ты мне его подарила, а значит, я всегда буду носить его, — Ино кажется возмущенной до глубины души. Сакура невольно хихикает, не придавая этому значения. Особенно браслету, пусть и подаренному ею же в неглубоком детстве. Тогда Яманаке исполнялось четырнадцать лет, а Сакура хотела подарить что-то стоящее для подруги.

Но денег было мало, а тратить родительские не хотелось. Подарок должен быть заработан своими руками, а не чужими. Потому Сакура от отчаяния едва ли не грызла ногти, не придумав ничего гениального кроме браслета. Того самого, дешёвого, что можно встретить в любом магазине.

Сакура была разочарована, но все-таки сплела браслет из розовых ниток с подвеской. Само украшение было слеплено из засыхающего пластилина в виде цветочка. Это бесило, а в сочетании с нитью выглядело дешево. Но Ино оценила подарок, потому раздражение Сакуры постепенно угасало. Впрочем, ей казалось, что времени много, а значит успеет купить и подарить действительно стоящее для Ино.

Не успела.

Не успела ни подарить, ни провести время вместе. И в то же время Сакуру начинает трясти от собственной бессильной ярости, как и от позднего осознания. Только после вкуса потери, человек начинает ценить дорогих ему людей. Сакура не исключение, а Ино тому доказательство. Яманака всегда дорожила их дружбой, а тот браслет ей нравился больше всяких дорогих украшении. Сакура это знает, как и то, что Ино всегда бы носила подарок. Она бы ни избавилась от него, ни бросила его в сторону, как и свою лучшую подругу. Глаза девушки режет горячей влагой, а в мыслях селится лишь одно. Такое большое и сильное, затягивающеея внутрь себя, словно червоточина, чувство вины. Оно накатывает удушливой волной, обжигая изнутри.

Сакуре хочется плакать и кричать, но вместо этого давится, жадно вдыхая воздух и утопая во тьме кабинета. Мысли хаотично меняются, яростно пробегают, цепляясь за спасательные круги. Перед глазами постепенно мир проваливается в темноту.

***

— Эй, Учиха! — голос двух Узумаки звенит в воздухе, невольно отрывая парня от своего занятия. Тот сидит на траве, весь мрачный и усталый. «Ну началось», — мысленно сокрушившись, Саске кидает раздраженный взгляд на знакомых ребят.

Обычно окружающие Саске старались не дергать, да и никому не нравилось, что он смотрел долго и холодно. Иногда казалось, что даже воздух становился душным. Особенно после звенящего молчания и редких сухих фраз, брошенных друг другу. И то в спину. Вот только такой будничный сценарии не срабатывал с Узумаки. Эти двое чуть ли не наперебой рвались к нему, выливая на Саске всю свою энергию и теплоту. С докучающим постоянством пытались вывести на разговор, и походу этот день тоже не станет исключением. Понимая, что от них никуда не деться, Саске обреченно вздыхает и возвращается к своему делу.

      — Что опять? — Саске подает голос. Он острием ножа пилит бамбук по линии узловой перетяжки, все больше и больше приближаясь к середине. Не сказать, что у него были золотые руки, но однозначно умелые, потому что получалось аккуратно с таким неудобным инструментом.

Куда более умелые, чем загорелые руки того болвана, улыбающегося во весь рот.

Карин, стоявшая позади него, тоже улыбается широко. Сквозь бликующие стёкла её очков в самом дне её глаз видны пляшущиеся чертята. По крайней мере, Саске так кажется, да и расстояние даёт повод сомневаться.

      — Короче, научи меня и ребят рыбу ловить! — приближаясь в сторону парня, выпаливает Наруто.

      — Нет, — спокойно протягивает Саске, получая некоторое удовольствие от двух недовольных взглядов Узумаки. Игнорировать с каждым днем этих обоих выше его сил, потому впитывать их эмоциями — самое то. Особенно в отместку за нарушенные покой и личную зону комфорта. — Знаете, даже рыбу чему-то быстрей научишь, чем вас всех. У неё хоть мозги есть.

      — Ну и хрен с тобой, — бурчит Наруто, усаживаясь рядом с Саске на мягкую траву.

      — Да ну? — голос Карин сочится ничем неприкрытым сарказмом. — А ты не позабыл себя в начале того года? Тоже ведь без мозгов.

      — Не напоминай, — морщится Саске, все также испытывая раздражение. То, что Наруто уселся рядом, только усиливает это чувство, противно чешется. Но отталкивать от себя его Саске не собирается: привык. За все эти месяца, когда они смогли покинуть школу, прикрывая друг другу спины, Саске привык ко многому. Он смог свыкнуться с новой реальностью, как и с неизбежными потерями.

В начале учебного года Саске, будучи новеньким в классе, вёл себя слишком отстраненно. Он раздражался всем и всему, не позволяя никому к себе приблизиться. Уж тем более сблизиться, считая учащихся в стенах той школы лишней головной болью. Саске не нелюдим, но точно не нуждался в друзьях и новых знакомствах. Волновали его только репутация семьи и хорошая учеба.

Он вел себя хуже придурка, как выражалась Карин. Но как только нагрянул вирус, а вместе с ним разрушительные последствия, Саске учился заново жить. Он привыкал к тому, что нужно всегда было брать в руки оружие. Если раньше руки дрожали от одного пистолета, то сейчас нет. Саске привыкал и к тому, что обрел хоть какую-то связь. Его бесил живущий на вечной внутренней энергии Наруто, но вдохновлял своим светлым порывом защитить всех и вся. Правда, Саске замечал обратные стороны медали: Узумаки делился добротой, но предпочитал держать свои переживания в себе.

Он скорбил по друзьям и Сакуре, но не громко, а тихо отдаляясь ото всех. Саске привыкал к этой неожиданной стороне Наруто, и старался всячески поддержать. Они, определенно, стали близки, может даже друзьями. С сестрой Наруто, скорее всего, тоже. Или же нет?..

Саске отсекает эти мысли.

      — Пфф, всегда буду напоминать, — Карин растягивает губы в ехидной улыбке, невольно вырывая Саске из воспоминаний. Тот в свою очередь закатывает глаза, задержавшись взглядом на девушке.

Карин была такой же неугомонной, как и её старший брат. В школьное время на ходу она могла вытворить всякое: поспорить с соперницами за сердце новенького, драться с мальчишками и участвовать в розыгрышах. Можно сказать, что она была «своей» среди компании мальчишек, нежели девушек. Подтверждалось предположение в те моменты, когда Саске замечал гуляющую Карин с Наруто и его друзьями. Или тогда, как Киба делился с ней одноразкой в коридорах школы.

Стоит вспомнить, что её любили обсуждать девчонки вроде Сакуры, поливая грязью? Карин действительно не блистала красотой. Она казалась своего рода ведьмой, громкой и взбалмошной. Такая неправильная и немножко отличающаяся от толпы влюбленных школьниц. Это не бесило, но и не приковывало.

Правда, позже Саске и к ней приходилось привыкать, привязываясь и узнавая много нового о Карин. К примеру, то, что она в стрессовой обстановке не перекладывала ответственность за своё спасение на родителей. Она старалась в пределах своих возможностей помогать выжившим. Это зацепило, оставаясь до сих пор в памяти. Или то, как она берет желаемое, плюя на мнение окружающих, забавляет Саске. Он помнит, как в одну из ночей несколько нескладная Карин залезла к нему в палатку. Это воспоминание Учиха хранит в своей памяти, как одно из самых противоречивых: он не позволял ей зайти далеко, но в конце поддался сладкой судороге. Саске помнит, как привыкал к тому, что неуклюжие поцелуи Карин становились яростными, а внутри она становилась теплой. Ткань же её рваных лосин на ощупь была удивительно прохладной.

К Карин и Наруто он тяжело привыкал, учился драться бок о бок, но оно того стоило. Определенно, к обоим Узумаки Саске испытывает некоторое раздражение, но вместе с этим теплые чувства.

      — Слушай, Саске, нас ждет серьезный разговор, — прерывает его Наруто, а на смену размышлении и воспоминании о прошлом приходит другая тема. Заинтересованный взгляд Учихи не заставляет себя ждать.