Дэмиен ничего, кроме проблем, в гоблинском лагере найти не ожидал. Пока что все шло гладко, но кто знал, чем в итоге обернется их вылазка? Воло они уже втянули в передрягу.

Куда его там, кстати, утащили?

Дэмиен не успел проследить, но видел, как писаку уводят куда-то вправо от входа. Туда они и направились — под невероятно вдохновляющие комментарии Лаэзель.

Он заглядывает в первый же попавшийся укромный уголок, но вместо Гриббо и ее пленника обнаруживает... Что ж, с первого взгляда понять, что именно он обнаружил, оказывается трудно. Мужчина сидит, низко склонив голову, бормочет что-то — судя по всему, молитву, — и бичует себя. Дэмиен с интересом подступает ближе. Кинжалы, булавы, бичи, окропленное кровью своеобразное "святилище" и открытая книга на столе. Он прищуривается, стараясь разглядеть текст.

Ловиатар. Мужчина, с остервенением исполосывающий себе спину, поклоняется Ловиатар.

Дэмиен вздыхает и уже хочет отступить назад, но наталкивается задницей на Гейла, тот ойкает — и жрец оборачивается.

Они с Гейлом переглядываются, как набедокурившие школьники, и Гейл отступает за него. Трус.

— Добро пожаловать, дитя, — голос у мужчины тихий и проникновенный. Он натягивает обратно свою одежду, пусть и не особо закрывающую его тело, и поправляет выбившиеся из хохолка белые пряди. — Ты тоже здесь, чтобы помочь с пленниками?

Дэмиен оборачивается, ища поддержки у спутников, но Лаэзель весьма очевидно отходит от них на несколько футов, Астарион только скалится, а Гейл делает вид, что с интересом изучает потолок.

— Пленники? — Дэмиен вновь поднимает взгляд на жреца. — Нет. Нет, мы здесь... не за этим. Гоблины пригласили жреца Ловиатар, чтобы выпытать у кого-то информацию?

— О, — губы жреца растягиваются в улыбке и он жестом приглашает их пройти глубже в святилище. Дэмиен почти силком тащит Гейла вместе с собой. — Ты ученый муж или заинтересованный обыватель?

— Немного и того, и другого, — Дэмиен улыбается ему так очаровательно, как только может. — Подозреваю, что Старательная Плеть не сильно довольна.

— О, нет. Дева Боли учит нас причинять боль не с подобными целями, — жрец хмыкает, ладонью оглаживает небольшой алтарь богини, прежде чем обернуться к их троице идиотов. — Зови меня Абдирак, дитя.

Дэмиен, по уже устоявшейся привычке, хочет назвать свое имя, но жрец шагает ближе, неожиданно поднося руку к его лицу — но останавливая ладонь в паре сантиметром. Он смотрит Дэмиену в глаза со смесью боли и сожаления, и Дэмиен не понимает, что не дышит, пока Абдирак не отступает.

— Прости меня за прямоту, но я вижу раны не только на твоем теле, — Дэмиен отводит взгляд, закусывает губу. — Дева Боли учит принимать боль и из бремени превращать ее в удовольствие. Позволишь мне показать тебе?

Дэмиен думает, что с таким голосом и ораторскими навыками не удивительно, что все больше людей поддаются влиянию Ловиатар. Если каждый проповедующий ее истины жрец такой, как этот Абдирак.

Астарион где-то позади него издает смешок, и Дэмиен чувствует, как краска расползается по лицу.

Он смотрит на изображение богини в книге жреца, на плавно обернутый вокруг тела богини хлыст. И вздыхает.

Что ж, если барды и должны делать глупости — то всем вместе.

— Хорошо, — он кивает, и Абдирак расплывается в мягкой улыбке.

— Мне нужно, чтобы ты разоблачился, — жрец обводит рукой свой оголенный торс и после указывает на окропленную кровью стену. — Просто встань туда, и мы начнем.

— Ты уверен? — Дэмиен вздрагивает, услышав голос Гейла, но все равно снимать колет не прекращает. — Это выглядит не очень... здорово.

Дэмиен выбирает ответить не вслух, а через прикосновение личинки: "Если это позволит нам найти и спасти друида Хальсина — я еще и тебя к этой стенке поставлю".

Волшебник прыскает, но отступает.

Дэмиен подходит к стене почти неловко — он ощущает на спине не только осторожное прикосновение ладони Абдирака, но и цепкий взгляд Астариона. Вампир смотрит.

— Деликатный материал, — задумчиво выдыхает жрец, скользит кончиками пальцев у него между лопаток и отступает. — Сделай глубокий вдох. Возьми то, что гложет твою душу, и вытолкни наружу с криком боли, пока он не превратится в крик удовольствия.

"Невероятно," Астарион касается его сознания своим, и даже так звучит невероятно довольно. "Кто знал, что тебе нравится такое?"

Дэмиен не отвечает. Отчасти потому, что вампир заставляет его покраснеть; отчасти потому, что Абдирак без предупреждения ударяет бичом. Мелкие зубцы звонко рассекают ему кожу, и он вскрикивает.

Он закрывает глаза, старается делать то, что говорил жрец — думает о том, как его сердце тревожно сжимается каждый раз, когда он думает о сестрах.

— Не стесняйся, дитя, дай Ей услышать тебя.

К следующему удару Дэмиен готов морально, но не физически — и его спина прогибается сама собой. Он кожей чувствует, как до оголенной поясницы медленно катится капелька крови.

Он представляет, как с этой каплей дает выйти всем невыплаканным и запрятанным глубоко в грудную клетку слезам тревоги за семью. Его семья сейчас вместе, а он — тут, один, окруженный гоблинами, в отчаянной попытке вернуться домой. Не о них ему надо волноваться.

— Замечательно. Громче!

Удар жреца выходит сильнее, звонче, и Дэмиен кричит громче, стискивает зубы, дышит сорвано сквозь них, со свистом. Спина болит — но эта боль приносит странное успокоение.

— Отпусти печали, дитя. Позволь Ей подарить тебе радость.

Дэмиен делает глубокий вдох до упора, пока легкие не заболят от натуги, и медленный выход. Он расслабляется полностью, и телом, и душой, и бич ударяет в последний раз — на этот раз он чувствует, как вместе с капельками крови он роняет несколько слезинок, и его собственный голос звучит набатом в ушах.

Абдирак отступает со смешком, и Дэмиен вздрагивает, ощущая холодную мокрую ткань, прижатую к его сведенным вместе лопаткам.

Ему требуется еще минута, чтобы прийти в себя, и, когда он оборачивается, Абдирак уже протягивает ему его одежду.

— Я вижу по твоему лицу, что тебе лучше.

Дэмиен смеется.

— Как ни странно. Спасибо.

— Нет нужды меня благодарить. Благодари Ловиатар, ибо она посылает освобождение моей рукой, — жрец протягивает руку снова, и на этот раз Дэмиен не отшатывается, позволяя большому пальцу мягко прижаться к его коже между бровей. — Но лично от меня — благодарю, что подарил мне эту радость.

Дэмиен чувствует ни с чем не сравнимое блаженство, огромной волной прокатывающуюся по его телу, и открывает глаза, чтобы заметить, как кроваво-красное облако окутывает его и почти тут же рассеивается. Бард, поцелованный Ловиатар? Что-то новенькое.

Он кивает Абдираку, и они покидают его скромное святилище в тишине, пока он натягивает рубашку и колет обратно.

Астарион как-то подозрительно тих и жестом отзывает Лаэзель и Гейла якобы на поиски Воло. Дэмиен удивленно приподнимает бровь, но не успевает сказать почти ничего — вампир вжимает его в ближайшую стену и целует так, будто питается его губами, а не кровью, и Дэмиен задушенно стонет — и от поцелуя, и от болезненно встретившейся с каменной кладкой спины. Он чувствует, как жадно Астарион вжимается в него всем телом, и он едва ли смог бы отстраниться сам, если бы вампир не оторвался от него первым.

— Ты с ума сошел? — Дэмиен дышит загнанно почти, смущенно. — Посреди сраного гоблинского лагеря, серьезно?

Астарион хохочет, заставляя кадык ходить на оголенной шее, и хмыкает.

— Пойдем. Надо найти этого их Хальсина.

И у Дэмиена от некоторого удивления даже не находится, что возразить.