Фуго находился в состоянии постоянного раздражения. Ему хотелось есть — тело решило вернуться к прежнему весу. И кроме этого, он хотел ДжоДжо. Вот этому Фуго никак не радовался — босс вылечил его против воли, потом чуть ли не изнасиловал. Единственный момент, который был как бальзам на душу — как Джорно бесился, когда видел его татуировку. О, нет, эту тату он сводить не будет.

Паннакотта выполнял привычную ему бумажную работу, когда начал вспоминать ночь, проведенную с ДжоДжо. Вроде как, было больно и он чуть не сдох, пока над ним изощрённо издевались, но Фуго завёлся. Канцелярист шёпотом выругался — только этого сейчас не хватало.

В кабинет вошёл босс. Паннакотта против своей воли начал пялиться на стройную фигуру в чёрном костюме. Но потом уставился в очередной отчёт. Джорно обошёл его сзади, и вдруг положил руку на затылок, прижав лбом к столешнице.

— Какого х…

— Не матерись! Терпеть не могу, когда сквернословят, — и понудил лечь животом на стол.

— Тебе не приходила в голову такая простая мысль, что я не хочу? — хрипел Фуго.

— Кроме того, что ты сквернословишь, — Джорно провёл рукой по его эрекции, — ты ещё и врешь. И что мне с тобой за это сделать?

— Уж точно не разложить на столе.

— Именно это я и собираюсь сделать. — Расправившись с ремнём, он спустил брюки и нижнее бельё. Затем он прикоснулся к стакану с водой и превратил воду в вязкую субстанцию. Фуго зашипел от холода между ягодиц. Рука всё также прижимала затылок. Паннакотта почувствовал, как член давит на вход.

— Какого хрена?! — взвился Фуго и пнул по голени начальника.

— Ты чего?

— Хочешь пользовать меня — пользуй, но только с резинкой! — огрызался взбешённый парень, — может ты ВИЧ-инфицирован! Или у тебя сифилис! И я брезгую!

— Тихо, не нервничай, — ДжоДжо понял, что игнорировать это пожелание будет самым настоящим насилием. Фуго было понадеялся, что Джорно забыл презервативы и надеялся улизнуть, но не тут-то было — он достал из кармана пакетик.

— Не напрягайся, — пропели над ухом, — ты же сам сказал, пользовать тебя с резинкой. Резинка у меня есть.

Паннакотта стиснул зубы, но честно старался расслабиться. В этот раз не больно, — просто было ощущение, что внутренности сдвинули с места. Джованна прикусил его за ухо и крепко схватил за пояс. Удовольствие пришло быстро, Фуго тихонько поскуливал и царапал столешницу. А ещё было очень унизительно, лежать животом на документах под начальником.

— Дж-Джорно!

— Ммм?

— Давай быстрее, я не хочу, чтобы меня увидели в таком виде!

Паннакотта позвоночником почуял, что Джованна задумал какую-то пакость. И точно — тот изменил угол и стал двигаться очень резко, можно сказать, грубо. Фуго едва не взвыл, но не от боли. Боль было бы проще вытерпеть, чем органические ощущения, от которых чуть ли не искры из глаз сыпятся.

— Осторожнее со своими желаниями, Паннакотта.

Фуго всё-таки сдержал крик, но это стоило ему всех имеющихся сил. Или всё-таки издал пару громких возгласов, пока кончал? Паннакотта сидел измотанный на стуле, пока ДжоДжо невозмутимо поправлял одежду. «Как будто и не трахался» — смотрел он волком на парня, сам не в силах пошевелиться.

***

Один из капореджиме попросил расследовать дело о самоубийстве сына у друзей. Джованна отправил Фуго.

— Здесь бы понадобился Аббаккио.

— Аббаккио с нами нет, так что придётся тебе применить свой аналитический ум.

Паннакотта был рад оказаться подальше от Джованны. С ним отправилась Шейла И. В поезде Фуго раскрыл папку и стал изучать материалы дела.

Марио Витте, студент второго курса юридического факультета. Преподаватели отзывались о нём как о прилежном студенте. Был членом студенческого профсоюза. Активно участвовал в мероприятиях от университета. Подозревали убийство, но многократная экспертиза с привлечением лучших судебных медиков доказала, что это самоубийство и ничего другого тут быть не может. В ходе допросов сокурсники утверждали, что Марио — оптимистичный и весёлый человек, всегда был разговорчив и постоянно шутил. Девушки у него не было, хотя существовали поклонницы.

«Надо ещё раз тет-а-тет поговорить со студентами и преподавателями. Они могли не доверять полиции и не слишком откровенничать, да и следователь в запарке мог упустить важные детали».

На следующий день Паннакотта взял с собой Шейлу и отправился в университет. Девушка была нужна, чтобы настроить собеседника на доброжелательный лад — не для того, чтобы выглядеть как пара, просто как напарница женского пола. И записывать в блокнот всё услышанное.

«Вы замечали, что он в последнее время стал подавленным?».

«Нет, он всё такой же весёлый».

«Он раздавал свои вещи?».

«Нет».

«Вы замечали его с девушкой?»

«Вокруг него постоянно вились девушки, но у него ни с кем не было постоянных отношений».

«Он не общался с подозрительными людьми?».

«Марио? Да не в жизнь!».

Все были в полном недоумении, как Витте мог совершить суицид и искренне не понимали, что могло его сподвигнуть. Паннакотта поневоле задумался о действии стенда. Но кому он мог так насолить, чтобы кто-то решил довести его до суицида?

Настала очередь невзрачной блондинки по имени Беатрис. Она была вся какая-то бесцветная — волосы мышиного цвета, белесые серые глаза, которые она сердито отвернула, стоило в них попытаться посмотреть.

— Можно я буду разговаривать так? — повернулась она боком.

— Ладно, — Фуго был слегка ошарашен такой грубостью, — ты аутистка?

— Нет, социальная тревожность. Я прекрасно поддерживаю зрительный контакт, просто я сейчас не хочу этого делать. Глаза меня отвлекают.

— Ладно, в каких отношениях вы находились с Марио?

— Не сказать, что в близких, так, общались пару раз.

— Что вы можете сказать о нём?

— Он не из тех людей, которые будут жаловаться, но он упоминал мельком, что у него проблемы с родителями.

Фуго склонил голову — это что-то новенькое.

— С этого места поподробнее.

— Родители — самые лучшие пособники самоубийства. Те, кто должны любить больше своей жизни, на самом деле выживают со свету как могут. Хотя с виду может выглядеть, что всё в порядке. Не так ли?

Паннакотта вздрогнул.

— Кто заказал расследование? Родители? Дохлое дело, ребята. Вам придётся сказать, что они и только они виноваты в суициде своего сына. Ни несчастная любовь, ни карточный долг, ни разборки с мафией.

— Ты ни с кем больше не делилась своими соображениями?

— Нет. С вами откровенничала только потому, что вы посторонние люди. Не думаю, что моим сокурсникам понравится, если они узнают о моих способностях.

— Каких твоих способностях?

— Эмпатия. Не бойтесь, я сама не горю желанием узнавать о «богатом внутреннем мире» у всех встречных-поперечных, в первую очередь неприятно от этого мне самой.

— Меня можешь прочитать?

Беатрис задумалась:

— Ты совершил ошибку и из-за этого хотел умереть. И тебе это почти удалось, но тебя заставили жить.

— Откуда ты это узнала?!

Девушка вздохнула:

— Я не читаю мысли, — сказала она с раздражением, — я считываю эмоции и облекаю их в слова. Делаю предположения, что могло их вызвать, и, как правило, не ошибаюсь. Извините, мне на занятие пора.

Паннакотта и Шейла переглянулись. Вечером Фуго отчитался Джованне о проделанной работе, в том числе и о словах «ненормальной студентки». Джорно заинтересовался Беатрис и пожелал встретиться с ней лично, а пока приказал им поговорить с родителями Марио, уточнив, что у Шейлы есть подходящий стенд.

***

Паннакотта сильно нервничал перед предстоящим разговором. Шейла И невозмутимо шла рядом. Они уже договорились, что девушка начнёт разговор и задействует свой стенд.

Витте встретили их в роскошной квартире. Отец Марио окинул их взглядом «ты взвешен на весах и найден очень лёгким». Мать имела брезгливое выражение лица. Фуго поёжился — они до жути напоминали его родителей.

— Мы провели расследование и нашли виновных в смерти Марио, — начала Шейла И.

— Кто они? — требовательно произнес отец.

— Вы каждый день видите их в своих зеркалах.

— Что?! Да как вы смеете? Да я вас в порошок сотру!

Девушка призвала Voodoo Child и он ударил по стене. На поверхности обоев возникли множество губ.

«Папа, не делай мне больно!».

«Заткнись! Ты провинился!».

«Ну хоть здесь не опозорился».

«Мне некогда! Я занята!».

«Как же ты мне надоел!».

«Если что — дверь там!».

«Папа, я не хочу быть юристом! Меня воротит от этой профессии!».

«Ты сделаешь, как я сказал!».

— По-моему, здесь комментарии излишни, — говорит Шейла.

У Фуго закружилась голова и он не мог отследить реакцию Витте. Марио был в отчаянии. Паннакотта избил профессора насмерть из-за отчаяния, потому что он знал, что родители не станут его защищать.

«Те, кто должны любить больше своей жизни, на самом деле выживают со свету как могут».

— Тебе плохо? — Шейла обратилась к нему.

— Просто слабость, — отмахнулся парень.

Родители наплевали на то, что Марио ненавидит юриспруденцию и страдает на этой специальности. Паннакотта и Марио отчаялись. Только выход нашли разный.